Кайла припарковалась неподалеку, надела наушники. Она мало что знала о личной жизни Лилы – та намекала, что у нее есть богатый любовник, но кто он – не говорила никогда, и никогда ее не видели с мужчиной. Может, он живет здесь и это просто свидание?..
В наушниках были обычные шумы… лифт… шаги…
– Привет…
– Привет…
Звук поцелуя.
– Ты один?
– А тебе хотелось бы кого-то еще?
– Ну…
Звук закрывающейся двери…
Примерно через десять минут Кайле надоело все это слушать… она уже хотела выключить наушники, как вдруг все резко изменилась.
– Ну, хватит… хватит…
– Я еще и не начинал…
– Подожди, вообще-то, я по делу…
– Даже так… Какие у тебя могут быть дела?
– Мерзавец! Между прочим, я переправила в Европу больше пятисот ваших людей. И не просто переправила, а сделала так, чтобы им доверяли.
– Сейчас нельзя никому доверять. Мне – можно.
– Тебе можно? Так давай серьезно…
– Давай. Ну, говори.
– Одну мою подругу пытался изнасиловать армянин. Она рассказала, как он выглядит.
– И что ты хочешь, чтобы я сделал?
– Найди и убей его.
– Малыш, ты серьезно? Я должен оставить все свои дела и искать какого-то армянина, который трахнул твою подругу?
– Вообще-то я тебя редко прошу об одолжениях.
Кайла почувствовала стыд – оказывается, Лила не прикидывалась, она приняла ее беду близко к сердцу.
– Смотря о каких.
– Подонок! Я серьезно.
– Не называй меня так. Мне не нравится. Ладно, что за армянин? Где это произошло?
– Огромного роста, кучерявый… Это произошло в Сейле…
Неизвестный снова засмеялся:
– И как я должен его искать? Здесь четырнадцать миллионов человек проживает! Ладно, не обижайся. Я поговорю с одним армянским авторитетом, они там разберутся между собой…
– Как мой брат?
– Мухаммед? По уши в делах. Свадьба через пару дней.
– Ты помнишь, какое давал мне обещание?
– Помню. Не переживай, он лично не будет принимать участие. Я уже поговорил с аль-Дагестани, они возьмут ответственность на себя.
– Аллах велик…
– Не говори, пока не сделано…
– Но будет сделано?
– Будет… сотни кяфиров отправятся в ад. Русня будет опозорена и унижена. Мы уже провели тренировку на местности, все прошло идеально. Лучше послушай. Я познакомился с одним человеком… секретарем американского посольства.
– Хассан!
– Дослушай до конца! Не вскакивай, как курица! В конце концов, у меня не было выбора. Генерал Энвер мне его не оставил. Видимо, он давно работает с американцами.
– Какой подонок!
– Не делай поспешных выводов, милая. Как думаешь, почему нам так легко удается провозить своих людей в Европу? Почему никого из них до сих пор не арестовали, даже после Парижа? Может быть, потому, что американцы не дают данные на нас в систему определения угроз НАТО? А почему американцы так мало используют против нас дроны? Сколько они использовали их в Пакистане против «Аль-Каиды» и сколько – против нас?
– Ты говорил с ним об этом?
– Да. Он сказал, что политика США изменилась. Теперь ислам не является главной угрозой – главными угрозами являются Россия и Китай. Европа связана с Россией и Китаем, она последовательно передает им технологии, торгует с ними. Американцы заинтересованы в том, чтобы мы развивались и угрожали всем трем их врагам – Европе, и России, и Китаю.
– Они неверные! Опасайся им верить!
– Милая, я вырос, между прочим, в Великобритании и знаю, как они мыслят. Для них наша религия ничего не значит, как и любая другая. Они всегда готовы стравить своих врагов между собой. США – а что США? Они далеко отсюда, и их не интересует никто, кроме них самих. Они уже дважды стравливали врагов между собой – почему бы не попробовать в третий раз?
– Один неверный всегда друг другому!
– Да перестань! США и Россия постоянно враждовали и враждуют, хотя и те и другие – кяфиры. В любом случае мы все равно продолжим делать то, что делали. Скоро мы заявим о себе так, что никто не сможет больше игнорировать нас. А американцы нам помогут, если мы поступим правильно и развернем джихад против их врагов. Я и твой брат, Лила, станем во главе величайших армий ислама…
– Иншалла… мне нужно увидеть брата.
– Скоро увидишь. Я скажу, чтобы он позвонил тебе. Ладно, давай забудем о делах и займемся тем, ради чего ты пришла, у меня совсем мало времени…
Когда Лила аль-Хизри покинула здание и уехала, Кайла решила подождать и посмотреть, кто еще оттуда выйдет. И точно, не прошло и пяти минут, как вышел какой-то тип, в сопровождении охранников прошествовал к стоянке и сел в тот самый дорогой черный «Рейндж Ровер». Машина выехала со стоянки – и тут же следом за ней двинулся пикап «Тойота», похожий на те, в которых по иракским и ливийским пустыням разъезжали боевики ИГ.
Кайла немного проехала за ними и оторвалась. Но фотографию того типа сделать сумела…
О том, что «жучок» стоит и на ее телефоне и все записи на нем регулярно получает британская разведка, Кайла, естественно, не знала.
Утром Лила не пришла на работу. Кайла, увидев это, под благовидным предлогом тоже выскочила из офиса и, сев в машину, включила систему слежения. Если верить ей, Лила была в Сайле.
Что она там делала? Неизвестно. Но остановиться в своей игре Кайла уже не могла.
Она оставила машину на стоянке и снова оседлала свой мотороллер, несмотря на карликовые размеры обладающий дьявольской скоростью и маневренностью, и рванула в Сайл. Приехав туда, она увидела, что в Сайле Лила не остановилась, а отправилась дальше, в Синоп. Кайла поехала следом…
Лилу аль-Хизри вряд ли можно было назвать фанатичкой в том смысле, в каком обычно употребляется это слово. Ошибкой ее родителей, наверное, было отправить ее в школу бизнеса при Американском университете Бейрута, где помимо знаний студентам пытались привить и некие принятые на Западе нормы и ценности, сделать их адептами западной культуры.
Лила аль-Хизри, оторванная от своих родителей, от своей семьи и клана, прошла тот же путь радикализации, какой прошел весь молодой Ближний Восток.
Когда происходили события в Тунисе, Египте и Ливии – она надеялась. Когда американский президент, который до этого публично объявил, что применение химического оружия – это красная черта, и дал понять, что Америка не будет бомбить, когда в Египте американцы привели к власти второго Мубарака, фельдмаршала аль-Сиси, и, наконец, стали бомбить тех, кому должны были помогать, – тогда она их возненавидела. Не бывает большей ненависти, чем та, которая сменяет надежду и любовь.
Своими разговорами она радикализовала старшего брата и радикализовалась сама. Брат оставался в Сирии все время, он отказался эмигрировать и примкнул к Исламскому государству. Он был выходцем из очень хорошей семьи, и в ИГ это всегда учитывалось, поэтому брат стал амиром. Лила публично отреклась и от него, и от ИГ и начала выступать с резкими заявлениями, осуждающими как Асада, так и терроризм. Красивая женщина, которая не носит паранджу, но при этом с Востока гневно обличает все плохое и выступает за все хорошее, – что еще нужно госдепу США? Ее стали приглашать в Вашингтон и Лондон, свели с неправительственными организациями, откуда она получила финансирование, дали создать свою некоммерческую организацию и организовать помощь беженцам. Она получила пропуск на лучшие телеканалы мира и доступ к деньгам, выделяемым США для «решения сирийской проблемы», подружилась с ответственными чиновниками германского МИД, для которых проблема беженцев была животрепещущей.
И при этом копила в душе злобу и ненависть на предавший демократию и вступивший на путь соглашательства Запад. Используя свою организацию, она начала переправлять (в числе беженцев) в Европу людей, которых ей подгонял ее брат, – и переправила больше пятисот человек.
Все они были тайными исламскими фанатиками, которых Исламское государство внедряло в Европу с целью организации сети. Она это всецело одобряла…
Так как женщине трудно быть одной, она познакомилась с Хассаном и постепенно поняла, кто он на самом деле. Ей это тоже понравилось.
Многое стало меняться. И борьба их изменилась… теперь они взаимодействовали с турецкой разведкой, с британской. А она все чаще задавала вопросы сама себе – нормально ли это? Если они потакают совершаемым терактам, значит, им это выгодно! Не получилось ли так, что они перешли на темную сторону, сами того не заметив?
Ответа не было.
Когда Мухаммед ей позвонил, Лила уговорила его, что надо встретиться лично, и он согласился на встречу в Синопе…
Мухаммед встретил ее в дорогом рыбном ресторане на пристани, Лила поразилась, увидев его. Это был чисто выбритый, пахнущий одеколоном, с модной стрижкой молодой человек. В черной рубашке, как палестинец.
– Привет!
– Привет… – Мухаммед поцеловал ее в щеку.
Ответа не было.
Когда Мухаммед ей позвонил, Лила уговорила его, что надо встретиться лично, и он согласился на встречу в Синопе…
Мухаммед встретил ее в дорогом рыбном ресторане на пристани, Лила поразилась, увидев его. Это был чисто выбритый, пахнущий одеколоном, с модной стрижкой молодой человек. В черной рубашке, как палестинец.
– Привет!
– Привет… – Мухаммед поцеловал ее в щеку.
– Как ты?
– Нормально. Я заказал рыбу, как в том ресторанчике на берегу, помнишь?
Она помнила. Это был единственный раз, когда он навестил ее в Бейруте. Они пошли в ресторанчик на берегу, довольно известный и дорогой, там подавали рыбные блюда. Он был точно таким же, как сейчас, – модным и беззаботным. А потом он прислал ей свою фотографию, где он уже был с автоматом и с бородой на фоне черного знамени Даиш (Исламского государства).
– Помню. Классно выглядишь.
– Есть такое…
Принесли рыбу. Мухаммед заказал и легкое вино, которое в Турции продавали туристам, – на правоверного он никак не походил.
– Что с тобой такое?
Лила поколебалась, говорить ли, но все же решилась:
– Помнишь – Хассан, твой друг?
– Ну…
– Он сказал мне…
Лила коротко пересказала все, что говорил ей Хассан. Брат кивнул головой и вдруг спросил:
– Хочешь знать, почему я такой нарядный?
– И почему же?
– Мне предложили учиться. Без отрыва от производства, так сказать… Знаешь, что такое дохийский филиал РЭНД?
– Что-то слышала.
– Американский университет, там его филиал. В нем готовят военных и политических лидеров для всего Ближнего Востока. Как считаешь, я смогу заменить Башара через несколько лет, а?
– Мухаммед, – простонала Лила, – будь осторожен. Я училась в западном университете, проходила практику на Западе и знаю, каково это. Они очень хитры. Поверь, ты и сам не поймешь, как попадешь в их сети.
– Все будет нормально, свет глаз моих. После того как мы доведем до конца свой амаль – мы станем знамениты…
Кайле не надо было приближаться – она получала запись с телефона Лилы на свой телефон посредством сотовой сети. Но тем не менее она проигнорировала меры предосторожности и сблизилась с объектом, чтобы сфотографировать, с кем встречается Лила.
Лила встречалась с Мухаммедом. Кайла узнала его, потому что его фотография была у Лилы на телефоне, она показывала ее Кайле…
Вот же дрянь!
Кайла была возмущена тем, как Лила правдоподобно врала ей, коллективу их фонда и всему миру о том, что осуждает брата и то, что он делает. Это было так правдоподобно! А она ей помогала. И кому теперь можно верить?
Поскольку Кайла надела легкую ветровку с капюшоном, она могла надеяться, что ее не узнают. Сделав несколько фотографий, она шла к машине и не заметила, как наткнулась на какого-то здоровяка. Попробовала обойти – но здоровяк заступил ей дорогу.
И у него был пистолет.
– Играете в шпионов?
Кайла подумала, что неплохо было бы пристрелить этого типа. Один тон его, снисходительно-сдержанный, приводил в бешенство. Они отняли у нее телефон и переписали все, что там было, на свой ноут. Потом этот тип отделил от телефона сим-карту и аккумулятор и по очереди кинул все ей.
Она в ответ смогла лишь гордо усмехнуться:
– Как и вы, мистер швед.
– И как успехи?
…
– Знаете, есть такое выражение – рука руку моет?
– И что?
– Если вы поделитесь информацией, я тоже поделюсь. Мы на одной стороне.
– Начинайте.
– Сначала вы.
– Почему?
– Потому что я так сказал.
Кайла покосилась на пистолет – аргумент убедительный.
– Лила аль-Хизри встречается здесь со своим братом.
– Это я знаю. Видел. Еще что?
Кайла отчаянно раздумывала – говорить или нет. С одной стороны, это ее информация, она ее раздобыла, а с другой – все это откровенно стремно. Она подсознательно понимала, что влезла в дело, которое ей не по зубам. Дело, которое может ее угробить.
– Лила трахается с каким-то типом. Я не знаю, но он живет в дорогой квартире, минимум двести «штук» стоит. И разговоры у них совсем не о сексе.
– Опиши.
– Ездит на черном «Рейндж Ровере». Этакий арабский мачо.
Как все-таки тесен мир… Уж не Хассан ли это?
– Ты его засняла?
– Да, и записала разговор.
Я не верил своим ушам. Иногда идет карта… и если идет, то идет конкретно. Сейчас она мне как раз и шла.
– Послушать дашь?
Кайла, поколебавшись, достала наушники, вставила сим-карту и аккумулятор в телефон и протянула его мне. Я приложил трубку к уху:
– Мухаммед? По уши в делах. Свадьба через пару дней…
Свадьба!!!
Это очень непростое слово – так обозначались теракты 9/11 в разговорах исламистов, связанных с бен Ладеном и его организацией – «Аль-Каида». Просто так это слово употреблять не будут. И тем более не будут употреблять его боевики ИГ. Понятно также, что они не успокоятся, пока не сделают нечто такое, что затмит 9/11. И, судя по разговору, определенно собираются сделать это в России в ближайшие дни.
Похоже, картинка складывалась…
– Теперь твоя очередь… – Кайла требовательно смотрела на меня. Не лезть бы ей в это, да поздно уже…
– Этот Хассан – британский оперативник.
– Что?!
– Не веришь?
– Нет.
– Вот, посмотри. – Я достал свой телефон и протянул Кайле.
– И что это значит?
– Посмотри геолокацию. Там нелегальная британская станция. Посмотри, посмотри. «Рейндж Ровер» – этот?
Кайла посмотрела на снимок. Все «рейнджи» похожи друг на друга – но не за каждым постоянно ездит пикап «Тойота».
– Да, но… это не британская станция!
– Почему ты так думаешь?
– Она в другом месте!
Кайла и не заметила, как проговорилась. Не стоило ей идти в разведку.
Я понимающе улыбнулся:
– В том месте, где ты работаешь? А с чего ты взяла, что она единственная в Истамбуле? Вот вы – одна британская станция, вы поддерживаете умеренных, тех, кто борется за свободу и против диктатора Башара Асада. А это – вторая британская станция, они поддерживают экстремистов – Ан-Нусру, Даиш. Думаю, есть третья и четвертая…
– Чушь!
– Что?
– Чушь, – возмущенно повторила Кайла, – никто из сотрудников британского правительства, явных или тайных, не станет поддерживать ИГИЛ. Вы знаете, что они сделали в Париже, что они делают в Европе… они враги для всех… если это узнают – разразится скандал, падет правительство! Никто не будет иметь дело…
– Отдай телефон и выметайся из машины!
– Что?!
– Что слышала. Вали отсюда!
– Эй… ты обещал мне информацию.
– Я дал ее тебе.
– И это все?!
– Все. Я не собираюсь работать с детьми. Еще совет – возвращайся в Лондон и забудь про все это. Не путайся под ногами. Витас, убери-ка ее отсюда.
Я вышел, открыл дверь и легко выволок Кайлу из машины.
– Больше здесь не появляйся!
– Да пошел ты! Подонок! Свинья!
Микроавтобус тронулся с места. Кайла заметила, что на нее смотрят люди, и, выругавшись, побрела к своей машине…
Возвращаясь в Стамбул, она кипела от возмущения. Наглый, невесть что о себе возомнивший ублюдок! Да пошел он!
Сворачивая на улицу, ведущую к ее дому, Кайла натолкнулась на медленно двигающийся фургон. Попыталась объехать его, но фургон вдруг остановился. Рядом, в черном седане, открылась дверца, и она увидела в нем Дерека Шифта, ее непосредственного начальника и руководителя практики «эмиграция».
– Садись… – сказал Шифт.
– Сэр…
– Садись.
Она села в машину.
– Как погода в Синопе? – спросил шеф. – Сегодня ты ведь там отдыхала.
– Сэр… мне очень жаль, но…
– Кайла, разведка так не работает. У нас нет места для одиноких волков, мы команда. А ты к тому же не волк.
…
– Но возможно, благодаря тебе мы наткнулись на что-то важное, что упустили. Так что рассказывай все как есть, а я подумаю, как тебе помочь…
Стамбул, Турция
15 сентября 2016 года
Чем ближе был день «свадьбы», тем больше Хассан чувствовал себя не в своей тарелке.
Свой среди чужих. Чужой среди своих.
Ему так до конца и не доверяли. И всем им не доверяли. Всем тем, кто родился не в Алеппо, Дамаске, Бейруте или Багдаде, а в Лондоне, Гамбурге, Париже. Несмотря на то что шариат запрещал делать разницу между теми, кто родился в разных местах, она была, и с этим ничего не поделаешь. Тот, кто встал на джихад, тот сознательно поставил свою жизнь на кон.
Но Хассан знал, как завоевать авторитет и стать не только королем джихада, но и получателем огромных финансовых потоков, которые выделяют арабские шейхи на исламскую революцию. Надо сделать, чтобы о тебе заговорили. А чтобы о тебе заговорили, надо сделать то, от чего содрогнется весь мир.
Теракт.
Утром Хассан поехал позавтракать в дорогой рыбный ресторан у Галатского моста. Он никого и ничего не боялся – ни русских, ни англичан, ни американцев.
Когда он уже выходил из ресторана, к нему бросился какой-то нищий: