Сергея Васильевича мы все же посетили вечером – Алексей Евграфович попросту не знал, где расположен тот самый мыловаренный завод купца Жукова. Небольшая двухкомнатная квартирка (действительно небольшая, общей площадью метров в сорок) казалась довольно уютной, но на мой погляд была явно тесновата, однако для одинокого инженера – сойдет. На первых порах, надеюсь.
– Сережа, принимай гостей – профессор Флоренский буквально лучился от радости. – Знакомься, это – Волков Александр Владимирович, он сейчас собирается построить несколько химических заводов и мне кажется что эта работа как раз для тебя очень подойдет.
– Добрый вечер, рад познакомиться. Да вы проходите, проходите! И какие же вы собираетесь строить заводы, если не секрет? – поинтересовался он, когда мы уже расселись на столом в небольшой гостиной.
– Для начала – гидролизный, завод по выработке натрия, соляной кислоты. Завод серной кислоты уже строится, а содовый – почти уже и построен. Ну а остальное – это пока коммерческая тайна. Правда условия работы – не тайна ни капли. Я предлагаю всем своим инженерам месячный оклад по двести пятьдесят рублей, бесплатное жилье, медобслуживание, оплату обучения детей вплоть до университетов… ну и очень интересную работу.
– Предложение заманчивое, даже очень – тогда я спрошу, а за что предлагаются столь интересные условия? Вы обещаете больше чем предлагают на пороховых заводах…
– Ну, во-первых, все это обещается в Царицыне, точнее даже неподалеку от него. Поначалу там, поскольку заводы я все же предполагаю строить в разным местах страны. Во-вторых, все будущие заводы тоже будут строиться вдали от столиц. Потому что в-третьих информация о способах производства многих продуктов будет оставаться секретной, и особенно – информация о технологиях производства. Поэтому в-четвертых вы подпишите обязательство во время работы на моих предприятиях и пять лет после увольнения не выезжать за границу, кроме разве как по прямому моему поручению – во время работы, или письменному разрешению – если вы уже у меня работать не будете.
– Боюсь, меня такие ограничения не радуют. Разве что… Вы сказали "гидролизный завод" – что он будет производить?
– Сахар. Точнее, сахаров, способом кислотного расщепления целюлозы. Еще точнее – на первых порах завод будет производить раствор сахаров из камыша.
– И что вы собираетесь делать с такими сахарами?
– Алексей Евграфович, пообещайте, что никому не расскажите, хотя бы года три, то, что сейчас услышите.
– Вы меня заинтриговали, но – обещаю.
– Из сахаров с помощью дрожжей я буду вырабатывать спирт – оба химика скривились и вполне угадываемые слова уже были сорваться с их губ – а из спирта я буду вырабатывать каучук. Химия процесса уже отработана, а при использовании дешевого, хотя и плохого, гидролизного спирта он будет минимум вчетверо дешевле натурального. Это – раз…
– Вы придумали как синтезировать каучук? Это невероятно…
– Придумать-то я придумал, но пока я вынужден покупать в лавках водку для его синтеза, смысла моя придумка не имеет.
– Вы правы. И когда мне нужно будет приступать к работе?
– Вчера – по привычке сказал я, но увидев, что оба собеседника впали в прострацию, быстро добавил: – Но, поскольку сие невозможно, так быстро как вы сможете уволиться от прежней работы.
Мы засиделись у Сергея Васильевича допоздна. Профессор Флоренцев время от времени ахал, слушая мой рассказ о достижениях Камиллы, и постоянно обещал "наведаться в удобное время" ко мне в Царицын, а "юный химик" Лебедев прикидывал, как ему побыстрее уволиться и приступить к новой и явно интересной для него работе. В конце концов договорились, что при любых условиях он приедет ко мне не позднее первого марта.
Поразмыслив, я сразу от него отправился на вокзал: ночной поезд на Москву отправлялся незадолго до полуночи, и я на него вполне успевал. А через двое суток, проснувшись уже в своей царицынской квартире, я снова занялся "текучкой" – ну не получалось у меня никак начать срочно "спасать Россию", все время приходилось тратить на какие-то пустяки.
Еще в конце февраля мне, наконец, пришло в голову, что "работать дома" и "жить на работе" – это несколько разные вещи. Да, большую часть времени я проводил в мастерских (точнее, уже в цехах), делая всякие железяки. Но все же часов несколько в день я был все же вынужден заниматься уже работой сугубо бумажной – и в результате мой личный кабинет превратился в самую настоящую контору. Вплоть до того, что перед кабинетом уже постоянно сидели две секретарши, а еще одну комнату пришлось отвести для курьеров – которые тоже редко сидели на месте. Ребятишкам, конечно, было очень лестно и интересно целыми днями носиться на мотоциклах, перемещая бумажки из имения в Царицын и обратно, но усадьба окончательно превратилась в проходной двор. Поэтому местом жительства была выбрана квартира на втором этаже "инженерного дома", а трехэтажная усадьба стала исключительно офисом моего довольно уже немаленького хозяйства.
Со мной в квартиру "переместилась" только Дарья, всем же прочим вход в квартиру был дозволен лишь по специальному приглашению или в случае пожара.
Впрочем, было и исключение – Камилла. Ее никакие ограничения не останавливали: гвардейских статей девица легко отодвигала с пути сухонькую "страушку", а на сердитые вопли Дарьи Камилла вообще не реагировала.
Впервые она вломилась ко мне в первое же утро после переезда, причем – сразу в спальню, где я раздумывал, пора вставать или можно еще поваляться, и с порога заявила:
– Саша, я вот подумала: раз уж ты меня соблазнил, то просто обязан выполнять мои капризы. Но так как ты соблазнил меня в первую очередь не как женщину, а как химика, то и капризы мои будут химические. Купи мне двести пудов нафталина.
– У тебя развелось столько моли? – попытался сострить я в процессе просыпания – Дешевле будет выкинуть шубы на мороз.
– У меня не из чего делать фталевый ангидрид, поэтому нафталин я уже заказала у Юза. Твоя теперь забота – оплатить заказ, причем сегодня же, иначе нафталин придет неделей позже…
Конечно, Камилла "не злоупотребляла", домой ко мне она врывалась лишь строго "по делу", однако дел у нее было довольно много и я уже привык, что во время завтрака – если завтракать доводилось дома – приходится объяснять девушке, что заказанная химическая посуда из Берлина не может прибыть раньше чем через неделю, или же рисовать бензольные кольца и рассказывать, почему правильно писать СООН, а не писать снизу от кислорода маленькую двоечку. Поэтому когда я не увидел Камиллу, ждущую меня за столом на кухне, я отправился к ней в соседнюю квартиру.
Глафира, ее горничная, встретила меня как обычно, с плохо скрываемой неприязнью (по ее мнению я загружаю девушку работой сверх меры), и сообщила, что "барыня не выйдет, она приболела". Постучав в дверь, я все же зашел в спальню. Камилла поглядела на меня взглядом свежеубитой газели и тихонько произнесла:
– Уйди, голова болит – а ты топаешь как слон. Дай помереть спокойно, помру – тогда приходи.
Дожидаться этого радостного события я все же не стал, и вернулся через пару минут, со стаканом сладкого чая и двумя таблетками аспирина:
– Проглоти, запей чаем, и через полчаса жду тебя на завтрак. А если голова не пройдет, придется заняться тобой уже всерьез.
Камилла не пришла, а прискакала минут через двадцать:
– Саш, что ты мне дал съесть?
– Прошла голова?
– Еще не совсем, но уже почти не болит. У меня раньше мигрень была, так несколько дней голова буквально раскалывалась. Я и сейчас приготовилась страдать, а тут ты со своими пилюлями. Говори, что за пилюли? У меня голова несколько раз в год болела раньше.
– Аспирин. Ацетилсалициловая кислота, если тебя химическая формула интересует.
– Аспирин? Слышала, это немецкая химическая компания Баер делает. Но это же от жара?
– Это – от всего. Ну, от много чего. Делают, если тебе интересно…
– Знаю, из салициловой кислоты и уксуса. А салициловая кислота…
– Это из коры ивы добывается.
– Из осины, Баер из осины добывает. Слушай, а где взять много осины? Я бы и сама кислоту эту сделала, зачем зря деньги тратить.
– Я тебе открою страшный секрет: ее можно тоже синтезировать. Путем карбоксилирования фенола – когда-то я прочитал это слово в википедии и запомнил. Видимо, в силу полного его непонимания.
– То есть карбоксильную группу сразу присоединяют к фенолу? А как? – похоже, это страшное слово Камилле что-то говорило.
– Гвоздиком прибивают… кто у нас химик – ты или я? Сразу предупреждаю: второй вариант неверный.
– Вот ты так всегда: говоришь что, а не говоришь как. Ну и ладно! – с этими словами Камилла, допив чай, вскочила и скрылась за дверью. Ну а я пошел в контору – дел, как и всегда, было много.
Рабочих в моей "мастерской" стало уже прилично за сотню, и большинство из них жило либо в "общежитии" на чердаке "рабочего" дома, либо в наскоро сколоченных вагончиках-времянках, но Вася, как профсоюзный лидер, всем пообещал "отдельную благоустроенную квартиру" этим же летом. Для рабочих завода Барро, численность которых "в свете новых задач" должна была удвоиться к лету, я так же задумал построить дом – как раз на пустыре за заводом. Квартиры им построить было несложно: кирпича было много, и цемента хватило бы – тем более, что Генрих уже закончил проект большой печи "непрерывного действия" производительностью в сто тонн цемента в сутки и обещал запустить ее уже в середине мая. Вот только заниматься еще и этим новым строительством времени у меня не было совсем.
– Гвоздиком прибивают… кто у нас химик – ты или я? Сразу предупреждаю: второй вариант неверный.
– Вот ты так всегда: говоришь что, а не говоришь как. Ну и ладно! – с этими словами Камилла, допив чай, вскочила и скрылась за дверью. Ну а я пошел в контору – дел, как и всегда, было много.
Рабочих в моей "мастерской" стало уже прилично за сотню, и большинство из них жило либо в "общежитии" на чердаке "рабочего" дома, либо в наскоро сколоченных вагончиках-времянках, но Вася, как профсоюзный лидер, всем пообещал "отдельную благоустроенную квартиру" этим же летом. Для рабочих завода Барро, численность которых "в свете новых задач" должна была удвоиться к лету, я так же задумал построить дом – как раз на пустыре за заводом. Квартиры им построить было несложно: кирпича было много, и цемента хватило бы – тем более, что Генрих уже закончил проект большой печи "непрерывного действия" производительностью в сто тонн цемента в сутки и обещал запустить ее уже в середине мая. Вот только заниматься еще и этим новым строительством времени у меня не было совсем.
Так что пришлось на это дело нанять специалиста – и им стал царицынский "техник" Федор Чернов. То есть по моим понятиям – архитектор, но сейчас для получения этого звания мало было закончить профильный институт, но требовалось еще и построить несколько зданий, после чего именитые архитекторы, уже это звание имеющие, могли его соискателю присвоить. Или – чаще – не присвоить: звание давали за строительство действительно "выдающегося" здания, а заказывали в основном что-то попроще и подешевле.
Федор (по моей просьбе) спроектировал и подрядился построить два жилых пятиэтажных "рабочих дома" (в девичестве – хрущевские башни-девятиэтажки, укороченные и слегка облагороженные), с возможностью в дальнейшем установки лифтов и удвоения числа этажей, школу на пять сотен детишек (ее я имел в виду использовать и как клуб), больничного здания с поликлиникой, ну и общую инфраструктуру заводского городка. И вот в процессе уточнения различных деталей Чернов проговорился, что он уже спроектировал прекрасный особняк своему приятелю по гимназии Саше Ионову – но вот жаль денег у судовладельца на строительство не хватает…
Оказалось, что по действующим ценам на материалы этот особнячок тянет тысяч на пятьдесят с лишним – но мой, как бы не побольше размером, лично мне встал в двенадцать – и это с учетом очень навороченной "инженерии". Прикинув, что заложив стопроцентную рентабельность я "обрушу" цены на жилищное строительство минимум вдвое, я решил заехать к Ионовым.
– Мне сейчас новый дом никак не поднять – поделился своими заботами Саша. Новый буксир уже почти достроен, я в него прибыли все и вложил. Так что строительство года на три-четыре откладывается, хотя и очень жалко: в начале лета мы наследника ждем, а в старом доме все же тесновато. Да и то, я думаю поначалу два этажа поставить, ну а третий – когда еще денег подкоплю. Договорился-то я на трехэтажный дом, а Федя мне все же проект двух этажей пока закончил.
– Так давай я тебе новый дом построю…
– Нет, я должником быть не хочу. Ты сам посуди: у меня нынче и десяти тысяч нет, ну к лету может двенадцать будет. А дом, как ни крути, дешевле полусотни и не встанет…
– Я тебе денег давать и не собирался, у самого лишней копеечки нету. Но проект Чернова я уже смотрел, и дом такой, даже пожалуй и получше, я тебе как раз за десять-двенадцать тысяч и выстрою. Только с одним уговором: ты никому не говори, во что тебе дом встанет.
– Ты мне избу строить собрался? – усмехнулся Саша – Федя-то Чернов смету очень точную посчитал, дешевле только саманный дом получится.
– Ты у меня в гостях сколько раз был? Новый мой дом встал как раз в двенадцать тысяч, а у тебя дом по проекту поменьше будет. Ты пойми: у меня кирпич свой, цемент, стекло – думаю, что и двенадцати не понадобится. Соглашайся!
– Ну ладно… одного не пойму – что ты меня так горячо уговариваешь? Я слышал, у тебя в усадьбе строительства невпроворот, так ты еще и тут строить хочешь? Зачем?
– А затем. Твой дом в десять тысяч встанет, а я скажу, что отстроил его всего за двадцать пять. В городе богатых купцов много, а в домах живут – в Ерзовке у иных крестьян получше будут. Как ты думаешь, сколько я заказов за лето соберу? Но это – если хоть один дом построю, чтобы народ увидел. А из приличного в городе только твой проект с властями согласован – так что выбора у тебя, почитай, и нету: хочешь – не хочешь, а дворец я тебе построю. По цене саманной избушки…
Со строительством это я здорово придумал – если сметы Федора Чернова и на самом деле соответствуют действительности. Богатеев в торговом городе было действительно много, и пыль в глаза отечественные купцы пускать умели и любили. Вот только до осени я смогу заказчиков порадовать лишь в том случае, если заказы поступят в крайнем случае до конца июня. А посему строительство "дворца Ионовых" было решено произвести темпами исключительно ударными и как можно раньше.
Подряженный Сашей Ионовым Федор Иванович Чернов составил (при некотором моем участии) обновленный, уже именно трехэтажный, проект дома, и в четверг первого апреля строительство началось. Саша с женой переехал в гостиницу, и специальная артель тут же приступила к разборке старого дома. Обычно на такие работы нанимались небольшие артели, человек по пять-шесть, и дом разбирался недели две минимум, а то и месяц. Я же нанял на разборку сразу двадцать человек и посулил им изрядную премию если они уложатся за неделю. Плюс еще большие бонусы за каждый сэкономленный день – и в результате в понедельник пятого эта же артель приступила к рытью котлована под фундамент.
Так рано в Царицыне никто и никогда строительство не начинал – хотя бы потому что кладка на известковом растворе на холоде очень долго не застывает. Поэтому и две артели каменщиков найти в городе особого труда не составило. Трудно оказалось объяснить этим "профессионалам", что на цементном растворе можно и нужно класть больше двух рядов кирпича в день, но уже в среду стройка пошла нормальными для меня темпами. В субботу утром котлован был закончен, а вечером – закончилась и кладка фундамента: поскольку я велел котлован рыть от краев к середине, то стены фундамента ставились одновременно с рытьем ямы.
Фундамент ставился на толстые листы картона, обильно пропитанные гудроном: его на заводе Нобелей просто сливали в ямы и никак не использовали, и гудрон для гидроизоляции я "добывал" вовсе бесплатно. Этим же картоном (дополнительно склеенным тем же расплавленным гудроном) выстлали и все дно котлована.
Уже довольно поздно вечером в субботу на дно котлована была положена арматура из трехлинейной проволоки-катанки и его залили тонким, сантиметров в десять, слоем бетона: такая стяжка нужна не столько для гидроизоляции, сколько для "укрепления стен": в Сети я в свое время прочитал, что когда-то пятиэтажка-лагутенка просто сложилась из-за того, что грунт сдавил стенки фундамента и вдавил их внутрь подвала. Может это и вранье было, но я решил не рисковать.
В воскресенье уже бригада с завода Василия Ивановича Якимова поставила опалубку для отливки части перекрытий подвала и пола первого этажа. А в понедельник сразу четыре артели каменщиков начали возводить стены.
Наем большого числа специалистов обходился довольно дорого, только каменщикам, которых было уже восемь человек, я платил по три рубля в день – а всего на зарплаты уходило ежедневно по пятьдесят рублей. Но в результате трехэтажная коробка была поставлена всего за шестнадцать суток.
Хорошо что Федор Иванович Чернов при этом строительстве не присутствовал: он уже приступил к строительству новых домов у меня в поместье и теперь жил там безвылазно, в Царицын не приезжая вовсе. Хорошо потому, что проект его я еще несколько "модернизировал": из него исчезли все украшательства в виде фигурных карнизов, выложенных из кирпича полуколонн и прочие "архитектурные излишества". Еще хорошо, что и сам будущий хозяин особняка был по горло занят приемкой нового буксира в Сормово и тоже на стройке не появлялся. Так что издеваться над кирпичной коробкой "хрущев-стайл" получалось лишь многочисленным зевакам. Особенно народу понравилось смеяться над многочисленными железными крючьями, там и сям торчащими их стены сантиметров на пять.
Однако двадцать шестого апреля поводов для здорового смеха у зевак убавилось: густые леса, опоясывавшие дом, были закрыты от нескромных взглядов полотном. Поэтому народ и не увидел, как приехавшая из-под Рязани небольшая артель каменотесов надела на крючки сетку из толстой проволоки и по ней облицевала цоколь полированными гранитными плитами, а затем по той же технологии приступила к облицовке самого дома известняком.
Известняк любого качества в России – вещь доступная. И за не очень большие деньги мне удалось закупить светло-желый в Одессе, снежно-белый – как раз в Рязани, а у какого-то бакинского купца – вообще розовый. Самое забавное заключалось в том, что баржу с розовым известняком в Царицын из Баку (точнее, уже из Астрахани) притащил Сашин "Нил", но Саша даже и не знал, что груз направляется ко мне и предназначен для его нового дома.