Дядя Саша
— Как его зовут? — Я уселся на бревно напротив живописно разодетого индейца.
— Большой Медведь. Он спрашивает, как он должен называть вождя белых? — перевела мне Кэй.
— Ну… Большой Кот. Не по имени-отчеству ему же представляться, не поймет…
Кэй кивнула головой и начала что-то объяснять вождю. Что-то долго она ему там переводит, явно не просто имя называет. Впрочем, ей виднее, как тут полагается переговоры вести. А то, что шли они нелегко, было видно. Вся наша команда переговорщиков выглядела как после хорошей попойки — раскрасневшиеся, взъерошенные, но довольные. Что-то они уже успели у вождя оттяпать… Сам вождь выглядел монументально. Спокойный и невозмутимый, он сидел на бревне, как на троне. Как мне сказал Арт, выдернувший меня из командирской палатки (мы уже начали осваивать английские трофеи), вождь требует равного себе. Без этого говорить не будет. А чем тогда они уже три часа как занимаются?
— Вождь спрашивает, зачем вы сюда пришли?
— Не понял? А ему что — не пояснили до сих пор?
— Говорили, что мы хотим тут жить. Дружить с соседями.
— Не поверил, значит? Или ваньку валяет?
— Тут так принято. Последнее слово всегда за вождем.
— Это за мной, что ли? Скажи — я подтверждаю все, что ему сказали раньше.
Черт, знать бы, что ему тут за три часа понарассказывали…
— Вождь спрашивает — почему здесь? Дальше есть другие хорошие места.
— А тут миссия рядом. Нам так удобнее. И бухта хорошая.
— Он говорит — вас слишком мало, чтобы жить в мире.
— Крышу предлагает? Перетопчется. Скажи ему… а, черт с ним, хреновый из меня дипломат! Значит, так. Скажи — мы ссыльные воины. Нас отослали из своей страны за чрезмерную жестокость в бою. И впредь на это место будут присылать таких же. Это чтобы он не обольщался на будущее.
Краем глаза я увидел, что Анатолий схватился за сердце. Ох, что-то я ляпнул! Вождь заинтересованно приподнял бровь — ага, проняло!
— Вождь удивлен. Он сам воин, много раз был в бою и не понимает, как это — за чрезмерную жестокость? Война и так достаточно жестокое дело. Дело настоящих мужчин.
— Скажи ему, что он крупно заблуждается. Настоящей войны он и не видел еще. Спроси — сколько врагов он убил сам?
— Он говорит — много.
— Если их тут всех рядышком положить, сколько земли они займут?
— Они заполнят всю большую палатку.
— Пусть добавит к этой палатке еще десяток — может быть, мои покойники туда и влезут. Скажи ему — тут у всех так.
Кэй долго объясняла вождю размеры моего виртуального кладбища. Похоже, он усомнился.
— Как это — чрезмерная жестокость?
— Они в бою что делают? Сошлись и режут друг друга?
— Не только, еще стреляют.
— Я не это имел в виду. Если враг побежал, его догонять будут?
— Зачем? Он убежал, признал твою силу. Он трус и не достоин внимания мужчины.
— Ага. А потом он соберет десяток таких же трусливых и нападет на тебя одного. Каким бы ты ни был сильным — десять всегда задавят одного.
— Так не бывает. Таких воинов нет.
— Пусть до английского лагеря прогуляется и посмотрит. Может даже потрогать, если дадут.
— Большой Медведь спрашивает — что делаете вы в таком случае?
— Придет десяток воинов — будет десять могил. Придет сто — будет сто. Если кто-то из них убежал, надо его поймать и убить. Как бы далеко он не убежал и сколько бы времени после этого не прошло.
— Но так можно уничтожить все племя!
— Зато потом никто не нападет на мое.
— Так никто не воюет! Таких бойцов не бывает!
— Тут их вокруг полно, можем продемонстрировать. Спроси, кто из воинов, пришедших с ним, самый сильный?
По знаку вождя встал один из его сопровождающих. Крепкий и мощный парень, такого любой спецназ взял бы не глядя.
— Арт! Уделаешь этого? Только, чтоб не насмерть, нам с ними еще дружить опосля. А то я, боюсь, не сумею. У нас вся борьба под смертоубийство заточена.
— Попытаюсь.
— В смысле побороть или в смысле не убить?
— Не убить.
Он скинул куртку. По телосложению индеец мог бы дать ему фору. И не слабую. Рядом с бревнами была небольшая площадка. На ней и произошел этот поединок. Индеец вышел на бой с ножом, у Артема в руках не было ничего. Они смерили друг друга взглядами и закружились…
Длилась схватка недолго и закончилась закономерной победой Рыбакова, соперник не то что ножом, рукой не смог его коснуться. Положим, я этого ожидал, чего нельзя сказать о «предводителе команчей».
— Вождь спрашивает — у женщин тоже так?
— Хуже.
Большой Медведь удивленно приподнял брови.
— У нас все женщины — тоже воины. Но они слабее мужчин и поэтому стараются убить врага сразу, чтобы избежать долгой схватки, где они могут устать.
Некоторое время вождь переваривал услышанное.
— Как это?
— Кто из его воинов самый меткий стрелок?
— Из чего?
— Из всего!
Встали двое воинов. Один с луком — ну, это мой клиент. Второй держал в руках мушкет. Взглянув на него, я повернулся к Кобре.
— Слушай, пускай нам Котенок чаю принесет. И прямо сейчас. Пусть у меня из палатки ВСС возьмет. И «Блесну» мне притащите, я тут с этим Робин Гудом потягаюсь.
Вождь внимательно вслушивался в наш разговор. Я повернулся к Кэй. Она что-то объясняла Большому Медведю.
— Спроси вождя, как стрелять будем?
— А как это делают у вас на родине?
А ты, дядя, хитрый! Ну ничего, мы тоже не пальцем деланные.
— Пусть сначала стреляет лучник. Из лука умеют стрелять все, даже женщины, так что это нетрудно.
Большой Медведь согласно кивнул головой.
— Невелика доблесть — выпустить быстро десяток стрел. Труднее попасть.
— Но можно и не убить противника? Он может быть ранен и убежит.
— Так тоже бывает.
Я повернулся к ребятам и попросил их принести доску. Мы сгрузили с корабля некоторый запас, так что одной можно было и пожертвовать. Ее быстро притащили, и я предложил поставить ее метрах в пятидесяти. Насколько я знаю эти луки, которыми тут все пользуются, предельная дальность стрельбы из него где-то около сотни метров, может, чуть больше. Длинных английских луков, тех, что в рост человека, тут нет. Да и «рогатых» монгольских тоже не водится. Так что стрелять на три-четыре сотни шагов тут некому и не из чего. Вот и славно. «Блесна» прицельным боем лупит приблизительно так же, как и индейские луки. А вот по точности и мощности превосходит их существенно! Да и неизвестно тут такое оружие. Это в Южной Америке — еще может быть. Там у испанцев, насколько я помню, еще бывали когда-то отряды арбалетчиков. А здесь поселенцы почти все с огнестрелом шастают. Мне принесли футляр с «Блесной», и я неторопливо стал ее собирать. Собрал дуги и поставил их на место, приладил оптический прицел.
Доску воткнули в щель между камнями, и я повернулся к вождю. Тот с интересом рассматривал арбалет.
— Кэй, спроси вождя, пользуются ли здесь щитами?
— Здесь нет, но вождь знает такие племена.
— Можно ли пробить щит из лука?
— Нет. Если только стрелять совсем близко, но и то навряд ли.
— Его стрелок сможет пробить вот эту доску?
Вождь скептически на нее посмотрел. Доска была почти дюймовой толщины.
— Нет. Если только из мушкета. Или копьем.
— А попробовать?
Большой Медведь сделал знак стрелку. Тот вскинул лук.
Вж-ж-ж! Щелк!
Молодец парень, попал почти что в центр. Естественно, доску не пробил. Стрела чуть наискосок воткнулась в доску.
— Меткий стрелок, — кивнул я головой.
Кэй перевела мои слова, и вождь довольно улыбнулся.
Так… Где-то у нас тут лежал ножевидный наконечник… ага, вот он. Привинтив его к стреле, я приподнял арбалет.
Щелк!
В-ж-ж!
Перерубленное древко стрелы упало на землю.
— Кэй, скажи вождю, что это я так. Пошутил… Настоящий выстрел будет сейчас.
Достать разрывную стрелу… Патрон уже вставлен. Взвести механизм, стрелу на место. Она тяжелее обычной, так что делаем поправку на три деления. Так? Да вроде бы так. Ветер? Боковой, слабый. На всякий случай возьмем левее…
Щелк!
В-ж-ж!
Бух!
Доска, разбитая выхлопом трех с половиной литров раскаленных пороховых газов, зараз закачанных внутрь нее через полый наконечник, разлетелась на куски!
Большой Медведь аж привстал в изумлении…
— Ну вот, примерно таким образом. Если даже у врага будет с собой щит, то это мало ему поможет…
По знаку вождя один из индейцев притащил обломки доски. Большой Медведь повертел их так и сяк, попытался сложить. В середине зияла внушительная дыра сантиметров восьми в диаметре. Видел бы он, как такая стрела чемодан разносит! Еще больше впечатлился бы…
— Но это несерьезно. Так, для слабых женщин… Мы не пользуемся таким оружием, мало чести разорвать врага на куски, не приближаясь к нему.
По знаку вождя один из индейцев притащил обломки доски. Большой Медведь повертел их так и сяк, попытался сложить. В середине зияла внушительная дыра сантиметров восьми в диаметре. Видел бы он, как такая стрела чемодан разносит! Еще больше впечатлился бы…
— Но это несерьезно. Так, для слабых женщин… Мы не пользуемся таким оружием, мало чести разорвать врага на куски, не приближаясь к нему.
Подошедший Котенок принесла нам всем чаю. За спиной у нее болталась моя ВСС. Вождю налили первому, потом мне. Он попробовал чай, удовлетворенно кивнул. Понравилось!
— Большой Медведь спрашивает — из ружья ваши женщины тоже стреляют?
— Ах, да! — Я хлопнул себя по лбу. — Вот что бывает, когда говоришь с умным и достойным собеседником! Забываешь обо всем на свете! Пусть его воин попадет… ну… еще доску давайте. И поставьте ее метров за сто. Спроси вождя, попадет ли его воин в нее?
— Он спрашивает — в какое место попасть?
— В центр.
Воин выслушал вождя и кивнул головой. Осмотрел мушкет, прицелился…
Бабах!
Вот это жахнул!
Сколько пороха он туда засыпает?
Доска качнулась на месте — попал!
Воин осклабился. Имеет право! Из этакой пушки да еще с таким зарядом… я бы, наверное, и вообще в доску не попал.
— Впечатляет! — уважительно покивал я головой. — А кто у нас тут есть из женщин? Кэй занята, она переводит, остальные по хозяйству… А! Да вот же, чай-то нам кто принес? Котенок, иди сюда!
Большой Медведь удивленно смерил ее взглядом. Рядом с массивной фигурой вождя она вообще терялась. Сидящий, он был почти с нее ростом.
— Прошу меня простить, но все наши женщины сейчас далеко, делают свою работу. Пусть моя… племянница попробует выстрелить.
Вождь безразлично пожал плечами. Ему-то что?
— Давай, Котенок, нарисуй ему крестик.
Она одним плавным движением вскинула винтовку.
Пах!
Выстрел щелкнул чуть слышно. Она сместилась на шаг вправо.
Пах!
Присела на колено.
Пах!
Крутанулась вокруг себя…
Пах!
Все.
Индеец бегом принес доску.
Вокруг внушительной центральной дыры накрест расположились четыре аккуратные пробоины…
— Ну, вот как-то так…
— Вождь говорит, что для него большая честь дружить со столь могучими воинами…
Давно бы так!
Лорд
С самого утра я нервничал. Сегодня Кэй должна была работать переводчиком на переговорах с ее родным племенем — и это мне активно не нравилось. И хотя моя красотка убеждала, что племя на нее обиды не держит — я в это не слишком-то верил. Ага, не держит. Выпнули только практически в чем мать родила — но это не со зла. Как же. Негодяи.
Тем не менее протестов я не подавал, понимая, что нашему обществу нужны союзники. И вариант с племенем Кэй был совсем не так плох — по крайней мере, по ее рассказам, в большинстве своем ребята они были неплохие. Ну что ж, поживем — увидим.
Появление делегации я пропустил, занятый настройкой синтезатора — еще один метод развеяться. А потому, когда снаружи начали слышаться выстрелы — я был несколько… не готов.
Так и выскочил, с арбалетом наперевес, в майке, шортах и сшитых мне Кэй мокасинах. Чингачгук — или как там этого вождя звали — уставился на меня с удивлением. Потом ткнул в мою сторону пальцем и что-то спросил.
— А это наш… эээ… шаман. Так страшен в битве, что ему только музицировать разрешают. Его больше всех боялись, когда изгоняли. Почему? Так он не тело убивает. Душу. Хочет — убьет, хочет — вылечит. — Мне показалось или Дядя Саша едва удерживал серьезное выражение на лице?
Кэй начала что-то втолковывать товарищу Медведю, увешанному перьями по самое не хочу и больше похожему на взбесившегося петуха-переростка, чем на лесного властелина. В процессе она показывала рукой на темнеющее небо, где уже были видны огоньки звезд, на океан, на горящий ярким пламенем костер.
Дело это подзатянулось, и наш народ уже начал было нервничать, когда мое Солнце, устало откинув прядь красивых волос со лба, сказала:
— Большой Медведь хочет услышать, как Сергей играть музыка. Не верить, что звуки могут повредить или вылечить душу. Особенно, если нет барабан.
Ну, не знаю — на мой неискушенный взгляд этой проверки точно хотел их шаман, злобно косящий глазом на Кэй, а вовсе не вождь.
— Давай, Серега, продемонстрируй им что-нибудь наподобие вчерашнего. Сможешь? — Серьезный взгляд нашего лидера буквально заставил меня кивнуть. Вот так вот, хотел быть ученым-инженером, а все больше превращаюсь в музыканта. Так ведь можно и интеллигентом заделаться, не приведи Создатель.
— Ладно. В смысле — так точно. Сейчас мы им чего-нибудь сбацаем, — последнюю фразу я произносил уже на ходу, топая за своим музыкальным инструментом.
Идя за синтезатором, я напряженно раздумывал — что именно им сыграть. Классику? Того же Пуччини или Верди — ну или Морриконе на худой конец? Или, наоборот, что-нибудь посовременнее?
Ладно, надеюсь, Создатель сегодня нас не оставит, подскажет, что мне исполнять. Я вообще стал последнее время замечать, что играю гораздо лучше, чем там, в сгоревшем в атомном пламени мире. Побочный эффект улучшившегося здоровья — зрения, слуха, координации движений? Да фиг его знает — но факт есть факт.
Уух, принес. Вождь — и его банда тоже — внимательно смотрят за моими действиями. Шаман так вообще сейчас из кожи выпрыгнет от любопытства. Перестал косить глазом на Кэй — теперь основной объект я. И мой синтезатор, конечно же.
Что ж, все вроде настроено, подключено. Понеслась…
18 мая 1790 года
Динго
С походом за машинами решили не тянуть. За моим «уазиком» отправились Лорд, Сет Север, Антилопа и я. За «буханкой» Зануды должны были сходить завтра уже другие ребята. Поход обещал быть не то чтобы легким, но полегче, чем когда притащились с барахлом имени Вискаса. Мы несли два блока, позаимствованные со шхуны, бухту каната (по словам Клима, то и другое тонну выдержит, а то и больше) и несколько мотков тонкого пенькового троса, привязать-подвязать что-нибудь. Все равно, килограммов по двадцать на рыло мужикам получилось, Антилопе десять. Ведь, кроме оснастки, несли еще и оружие, и патроны, и кормежку — по паре сухпайков на человека.
Вышли рано утром, сразу после рассвета, с таким расчетом, чтобы успеть добраться до машины засветло. С утра попытался побрызгать дождик, но по-серьезному намочить ничего не успел и быстро скис. Так что идти нам было поначалу даже приятно, по прохладе такой. А когда солнышко поднялось повыше, начало припекать. Лишь когда стало совсем жарко, сделали привал. Благо, ручеек подвернулся. Заодно прикинули, где и как его форсировать лучше будет. Нашли местечко с удобным спуском и въездом, но с илистым дном. Ну, да ничего, накидаем бревнышек в ручей и проедем.
Передохнув, двинулись дальше и вскоре добрались до второй речушки. Тут все было просто — каменистое дно, натоптанный копытными брод. Проехать можно, только аккуратненько надо, чтоб на валун не сесть. А после речки я лажанулся как проводник, дал блуда. Свернул не на ту тропку и начал забирать вправо. Хорошо, вовремя заметил, что места какие-то не такие, да и Антилопа подсказала, что река значительно севернее. В общем, километра на три наш путь удлинил. Зато свежатинка на ужин образовалась. Когда у меня за спиной ширкнул лук Антилопы, мы дружно взяли на прицел место, куда ушла стрела. Однако моя девочка, ехидно улыбаясь и покачивая бедрами, пошла туда и вытащила из кустов зайца, насаженного на древко. Косой, которому железный наконечник пробил грудь и вышел из спины, уже не трепыхался.
— Ужин будет, — прокомментировала она.
Тушку быстренько выпотрошили, чтоб не завоняла, пошагали дальше и, в конце концов, вышли куда надо. Часов около трех наткнулись на первую метку. Ну а дальше проблем не составило: иди и иди себе по вязочкам.
Когда добрались до места, сразу к машине не пошли. Оставив Антилопу охранять рюкзаки, мы втроем, прикрывая друг друга, обошли вокруг поляны в поисках посторонних следов, но ничего заслуживающего внимания не обнаружили. Так что, когда все собрались возле машины и стащили маскировочную сетку, «уазик» предстал во всей красе, пыльными, крашенными кисточкой в военно-зеленый цвет бортами. Я залез под передний бампер и достал ключи, где они держались на магнитике.
Первое, что нужно сделать — забраться под капот и накинуть клемму аккумулятора. Разумеется, для начала уронил ключ. Пришлось лезть под машину. Теперь можно было завести машину, стоило проверить, а поедет ли она куда-нибудь в принципе. Движок завелся со второго захода — очевидно, бензин в карбюраторе из-за жары испарился. Я дал ему поработать минут пять, чтоб подзарядить аккумулятор, и заглушил. Теперь можно было начинать операцию по вызволению машины. Самое неудобное заключалось в том, что валун, подпиравший машину сзади, не позволял открыть заднюю дверь, а с учетом того, что и задние сиденья, и все, что за ними, было основательно завалено барахлом, которого я набрал в Витькином гараже и на своей даче немало.