Аристарха даже уже давным-давно перестали обыскивать охранники на входе — ему верили. Морозов когда-то давным-давно дал слово, что не поможет никому из заключённых в побеге и не пронесёт ничего запрещённого. Даже лагерные вертухаи понимали, что Морозов никогда не нарушит его — слово офицера и дворянина было для генерала превыше жизни.
Охранники даже почитали за честь лично поздороваться с ним — ведь Морозов был живой легендой, самым известным заключённым на всём Монероне.
Секунд-генерал Морозов — так когда-то называли его.
Получивший звание всего лишь в тридцать один год, прошедший войны с Трэнхеймом и Даргхаймом, Вторую Всемирную, и оставшийся верным прежнему государю во времена Гражданской.
На ней он всё и потерял.
Жена и двое сыновей так и остались где-то в водовороте братоубийственной бойни, и Аристарх так и не смог найти ни единого их следа. В тот день, когда полыхнул истребительный огонь Революции, они были слишком далеко от него.
Пять лет, пять долгих лет длилась Гражданская война, и сколько погибло тогда людей, до сих пор было неизвестно. И были ли в этом страшном списке Ксения и сыновья Аристарх тоже не знал.
…За Неверовым пошло очень много магов, в том числе многие из самых сильнейших. Именно архимаги и являлись инициаторами заговора по свержению законного Императора, так как были недовольны сложившейся обстановкой в стране. Государь Андрей III вверг Рарден в настоящую разруху — он проигрывал одну войну за одной, попутно затеяв масштабные социальные, военные и политические реформы. Возможно, у него и получилось бы что-то дельное из всего этого, но магам надоело ждать.
Законных способов убрать неугодного Императора не оказалось, и волшебники решили всё в своём духе, устроив штурм Императорского дворца.
В завязавшейся схватке погибли все члены императорской семьи, и было ли это случайностью, никто сказать не мог. И вот именно тогда одному магу и пришла в голову "блестящая" мысль — не сохранять монархию, а ввести магическую диктатуру, этакое местоблюстительство с формальным сохранением имперского строя.
Волшебника, предложившего это, звали Ярослав Неверов.
Хотя, казалось бы, как высокоучёные маги дошли до таких примитивных путей решения проблемы? Не лучше ли бы организовать какую-либо интригу, или провернуть заговор как-то поизящней? Всё-таки грубый напор и прямолинейные решения были совершенно не в духе магов…
Да, вроде бы группа каких-то чародеев и замысливала нечто подобное, но что-либо существенное предпринять они попросту не успели. Неверов сотоварищи являлся опытнейшим боевым магом, и поэтому, когда решил штурмовать дворец, то ударил быстро и решительно.
…Не все оказались согласны с последствиями магического переворота. Почти сразу же начала оформляться Контрреволюционная Коалиция. Поначалу ей даже сопутствовал успех — сказывалась и поддержка других государств, которым был выгоден хаос в Рардене, и общая неподготовленность ревмагов Неверова. Но потом, когда диктатор оправился от первых поражений, войскам КК пришлось тяжко.
Поражения следовали одно за другим, и очень скоро началась агония — Императорская армия оказалась полностью разгромлена и многие из её солдат угодили на плаху. Казнили, правда в большинстве своём лишь настоящих преступников и самых фанатичных врагов нынешнего режима, а самым распространенным приговором оказалась каторга. Диктатор Ярослав проявил милосердие, и за это генерал уважал его — Неверов мог казнить всех направо и налево, но не стал. Диктатор всегда старался избежать большой крови.
…Аристарх хорошо помнил начало Гражданской. В то время ещё только майор, он был тогда в столице, и его необычайно поразили толпы людей, праздновавшие свершившуюся Революцию, в надежде, что теперь-то уж всё, наконец-то, наладится. Принявший древний титул диктатора, Ярослав обещал мир с другими странами и провозгласил курс на укрепление положения простых людей… И всем было глубоко наплевать на убитого Императора, и его ни в чём неповинную семью.
И тут полыхнуло.
Генералы Яковлев, Готенберг и Самойлов ввели в столицу войска, при поддержке магов, сохранивших верность присяге, и Ярослав был вынужден бежать. Войска КК последовали за ним, казалось ещё пара недель и Революция будет задавлена, но тут диктатор достиг Никополя, где находились войска, присягнувшие ему на верность. Ярослав вывел два легиона в поле и дал первый на этой войне бой.
То сражение он проиграл.
…Аристарх был среди тех, кто потом штурмовал Никополь. Город находился в глубине территории Рардена, и не осаждался уже, наверное, несколько сотен лет, поэтому внешнего кольца стен не имел.
Командующий штурмом генерал Готенберг поначалу даже обрадовался этому — как же, не придётся прибегать к помощи немногочисленных магов, сохранивших верность прежнему режиму. Можно было просто входить в город по главным проспектам и методично давить сопротивление небольшого гарнизона…
Гарнизон был действительно небольшой, а потерпевший поражение Ярослав, со своими войсками уходил на север, но в Никополе оставались маги.
Именно тогда Морозов и понял, что эта война будет долгой и кровавой.
…Разметав хлипкие баррикады на въездах в город, и преодолев слабое сопротивление гарнизона, тяжёлая пехота начала стягиваться к центру Никополя, стремясь на плечах отступающих ворваться в кремль. Но войскам КК преградили дорогу маги, и на улицах города развернулось одно большое сражение, невозможное и невероятное.
Порой сотни солдат бились против одного единственного мага, им приходилось идти через лёд и огонь, собственными телами круша магические щиты. Сталь и магия сплетались в смертельных объятиях, но было непонятно, кто сильнее. Казалось бы, как вообще можно было сражаться, если твой противник может убивать за раз десятки людей, даже не входя в зону поражения, а ты обязательно должен подойти к нему на расстояние вытянутой руки? Но тем ни менее солдаты дрались, дрались отчаянно, с непонятно откуда взявшейся яростью, и маги дрогнули. Некоторые из них просто-напросто сходили с ума от вида валов мёртвых человеческих тел, кто-то стоял насмерть, но это помогало мало — как оказалось численное превосходство войск даже в таких сражениях имеет значение. Маги не могли убить всех нападающих, а как только солдаты дотягивались до волшебников копьями и мечами, обычно всё и кончалось — в ближнем бою даже архимаги проигрывали хорошо обученным солдатам.
Чтобы бросить даже самое быстрое заклятье требовались мысль, жест, слово…
Чтобы нанести удар мечом требовался только один удар сердца.
Аристарх знал, что теперь этих магов посмертно наградили высшими наградами Рардена, и в центре Никополя высится стела из чёрного мрамора, где золотом выбиты сорок две фамилии.
Сорок два мага, в звании не старше лейтенанта против почти семитысячной армии.
Морозов был там, он видел, как умирают простые солдаты и их противники-маги. Это было одно из самых страшных зрелищ в жизни Аристарха — именно в этот день он увидел как выражение "по улицам текли реки крови" обретает страшную реальность.
Сколько тогда погибло солдат Коалиции, так и осталось неизвестным, называли цифры и в тысячу, и в две, но лично Аристарх считал, что потери составили свыше трёх тысяч солдат.
…Он отложил тяжёлое кайло в сторону, и уселся прямо на камни.
Хотел ли он что-нибудь изменить? Да, пожалуй.
Теперь, если бы можно было сделать выбор стороны ещё раз, генерал присоединился бы к диктатору. Прошло уже четверть века, с тех пор как Аристарха приговорили к изгнанию, но до него доходили вести о ситуации в стране. И Морозов видел, что диктатор Ярослав не отступил от своих планов — строились новые города и дороги, укреплялась армия, а главное народ считал Неверова хорошим правителем.
Диктатор считал Рарден своим домом, и всячески обустраивал и облагораживал его.
Превеликий Сотер! Его даже нельзя было назвать кровавым деспотом — в стране до сих пор были оппозиционные газеты, не свирепствовали ни полиция, ни Тайная канцелярия… Даже смертная казнь, и то была отменена!
Но тогда, в далёком 81-м, Аристарх, попав в плен, не мог поступить иначе. Ему предлагали перейти на службу в Революционные войска, даже враги уважали его за честность ведения войны. В отличие от многих, даже очень хороших командиров, Морозов не вёл войну на истребление врага, и не совершал преступлений. Он был одним из немногих, по-прежнему чтивших древний рыцарский Кодекс.
Поэтому Аристарх и не перешёл на службу к диктатору, а предпочёл почётную ссылку.
"Сторону выбирают, а выбрав, не предают", — так гласил один из главных принципов Кодекса.
Морозов не предал, и теперь он каждый день приходил на этот рудник, словно бы расплачиваясь за его когда-то сохраненную жизнь и свободу.
Мысли бывшего генерала прервал негромкое покашливание рядом. Оторвав взгляд от недальних сопок, поросших густым хвойным лесом, Аристарх повернул голову вправо.
Неуверенно переминаясь с ноги на ногу, там стоял Семён — молодой рядовой-охранник, на котором и уставная форма-то толком ещё не обмялась.
— Аристарх Борисович, вас начальник лагеря к себе приглашает, — произнёс он.
Приглашает, а не вызывает — у начальника лагеря не было власти распоряжаться над человеком, сосланным по личному приказу диктатора.
— Хорошо, веди меня к нему, — Морозов бодро поднялся и пошёл вслед за Семёном.
* * *
В доме начальника лагеря Аристарх бывал уже не раз — предыдущий был неплохо с ним знаком, и порой они подолгу беседовали вечерами за бутылочкой домашней настойки, делать которую прежний начальник был великий мастак.
С новым же, Морозов был не особо близко знаком, поэтому причин вызова к себе не понимал.
У двери небольшого деревянного домика, Семён остановился.
— Ну, всё, Аристарх Борисович дальше сами, а мне идти надо.
Спокойно пожав плечами, Морозов толкнул входную дверь, миновал небольшую прихожую, и, постучав, открыл дверь в кабинет начальника лагеря.
— Звали, Василь Петрович?
— Да, проходи, присаживайся, Аристарх Борисович.
Генерал отметил, что лейтенант весь исходит потом, хотя сегодня и не слишком жарко, а взгляд его странно бегает. Скорее всего, причиной этого служили двое людей, сидящих сейчас на широкой скамье, стоящей вдоль стены.
Один из них был крупным священником, в чёрном монашеском одеянии и с крупным стальным крестом на груди, а второй — небольшой сухонький старичок лет семидесяти, в гражданском мундире высокого ранга.
— Вот, Аристарх Борисович, господа хотят поговорить с тобой.
Морозов повернулся к монаху и старику, и вежливо произнёс:
— Внимательно слушаю вас. О чём вы хотели бы побеседовать? Извините, что не знаю ваших имён…
— Меня зовут Осип Шеин, а это — отец Пётр, — представился старик. — И мы бы хотели бы попросить вас, Аристарх, о помощи.
— А… какого рода? — недоумённо спросил Аристарх. Чем он мог помочь, довольно небедным, судя по одежде людям — было непонятно. Разве что только они хотели, чтобы он что-то рассказал о своём прошлом?..
— В самое ближайшее время в Рарден, и конкретно на наш остров вторгнуться войска империи Ниарон. Порядка девяти часов назад в море произошли первые боестолкновения…
Морозов слушал, и чувствовал, как холод пробирает его тело.
Война.
Война снова дыхнула ему в лицо своим ледяным, смрадным дыханием.
— …А сегодня утром, — неумолимо продолжал Осип. — Четыре дракона атаковали столичный форт. В ходе боя погибли все высшие командиры на Монероне. Как старший по званию, командование на себя принял мастер Евстафий. Но у него, как и у других оставшихся в живых офицеров, нет опыта и навыков командования крупными войсковыми подразделениями. Поэтому, — проговорил Осип и посмотрел в глаза Аристарха. — Я и вспомнил о вас.
Бургомистр достал из-за пазухи свиток, скреплённый большой сургучной печатью.
— Обсудив все варианты, — Осип и священник медленно поднялись со скамьи. — Мы, Временный Военный Совет Монерона решили…
Морозов тоже непроизвольно тоже встал.
— …Учитывая ваши заслуги, опыт и репутацию, предложить вам, Аристарху, сыну Бориса из рода Морозовых, взять командование островной обороной на себя, — бургомистр тяжело ронял слова, словно капли расплавленного свинца.
— У вас… у вас нет таких прав… — ошеломлённо возразил ему Аристарх, но безумная надежда обожгла его разум.
Вернуться к прошлому…
Вновь… Стать самим собой…
Не бесправным изгнанником.
Нет — Воином.
— Вследствие возникшего "кризиса престолонаследия" Монеронский край объявляет о своём праве на широкую автономию, — ответил бургомистр.
Морозову только и оставалось, что хлопать глазами в удивлении.
— Старую Конституцию в Рардене ещё никто не отменял, генерал, — добавил Осип с усмешкой. — Теперь у нас есть такие права, я оканчивал юридическое училище — я знаю такие вещи.
Затем бургомистр вновь посерьёзнел.
— Итак, рекомый Аристарх, вы принимаете наше предложение?
Генерал не колебался ни минуты.
— Да, — хрипло произнёс он, — принимаю.
Осип протянул бывшему… о нет! теперь уже опять настоящему генералу Морозову руку, и Аристарх крепко пожал её.
Отец Пётр размашисто перекрестил их крестом и произнёс:
— С Богом!
* * *
— Каковы пределы моих полномочий? — Морозова до сих пор не оставляла лёгкая дрожь в теле. Он всё ещё не мог поверить, что эти люди пришли к нему с ТАКИМ предложением.
— Согласно мнению Совета — любые, которые вы сочтёте нужными для обеспечения обороноспособности Монерона. — проговорил Осип. — Поймите, здесь никто не сможет командовать войсками лучше вас, поэтому всё, что вы прикажете, мы постараемся исполнить с наивозможнейшим старанием.
— Хорошо, — безумная идея зародилась в голове генерала, и теперь ни на секунду не оставляла его. В другое время она была бы невозможна в принципе, но сейчас…
Сейчас стоило забыть слово "невозможно".
— Хорошо, — повторил Морозов, задумчиво кивнув. — Сколько войск мы можем собрать?
— У нас в распоряжении — 46-й пехотный легион, две сотни гарнизона Южно-Монеронска, три сотни погранцов и пять сотен полицейских, — немного подумав, ответил Осип, вспоминая цифры называемые покойным Авериным на утреннем совещании. Что-что, а на цифры память у бургомистра была всё также крепкая, как и в молодости.
— Хм, смотрю со времён начала моего заключения, количество войск особо не менялось. Тогда, думаю, стоит рассчитывать и на пограничников с северного побережья, потом ещё собрать гарнизоны малых городов — это ещё сотен пять… — вслух подумал Аристарх, обхватив подбородок левой ладонью. — А как насчёт ополчения?
— Евстафий уже начал созывать людей, но цифры нам неизвестны — мы же не военные… — пожал плечами бургомистр.
— Ну, на тысяч восемь-девять думаю можно рассчитывать… Но я думаю, что есть ещё одно место, где можно набрать хороших солдат.
— И где же это место? — удивился Осип. — И почему полковник не обмолвился о нём? Это что-то секретное? Хотя нет… Конечно же, нет — откуда вам тогда это знать…
— Такое место всё же существует, но полковник не мог взять его в расчёт, — не стал томить слушателей Аристарх. — Я предлагаю поставить под копьё заключённых.
В кабинете начлагеря повисла звонкая тишина — все пытались переварить и воспринять безумную идею генерала, но получалось у них это неважно.
— …Предложить им в обмен помилование или сокращение сроков, — продолжал тем временем Морозов. — Монеронские лагеря — практически чисто политические. Контингент здешний я хорошо знаю — здесь, в основном бывшие бойцы Коалиции, некоторые даже служили под моим командованием…
— Я против этого, — резко произнёс начальник лагеря. — Вы хотите дать свободу этим уголовникам? Нам тогда и никакого десанта не потребуется — эти молодчики разнесут половину острова к едреней фене!
— Прежде всего, они — солдаты! — рявкнул Аристарх, вновь почувствовавший в своих руках власть. — И многих я знаю лично — на них можно положиться, — уже спокойней добавил генерал.
— В самом деле, Аристарх Борисович, стоит ли идти на столь крайние меры… — неуверенно произнёс бургомистр. — Всё же эти люди — преступники, осуждённые по приказу Верховного Суда…
— Может вам стоить напомнить, что моё отличие от этих… преступников — лишь только более мягкий приговор? — звенящим от гнева голосом проговорил Морозов. — Кажется, только ещё минуту назад вы говорили, что я могу делать всё, чтобы повысить обороноспособность острова — а теперь вы противоречите сами себе…
Кулаки генерала сжались словно бы сами собой. Он очень не любил, когда люди начинали юлить и идти на попятную.
— Быть может, вы чересчур поспешили со своим предложением? У вас, я смотрю, имеется своё собственное мнение, относительно того, как надлежит оборонять остров… Так я могу вам и не мешать со своими идиотскими идеями и отказаться от вашего…
— Успокойтесь, Аристарх Борисович, — примирительно поднял вверх руки бургомистр. — Да, мы действительно погорячились — не стоило перечить вам в этом вопросе. Если уж мы сами, по своей инициативе попросили у вас помощи… Делайте, всё, что посчитаете нужным.
Повисла неловкая пауза.
— Ладно, закрыли эту тему, — первым нарушил тишину генерал. — Василий Петрович, сколько заключённых в лагере? — обратился он к лейтенанту.
— Тысяча двести, — нехотя ответил тот. — Но знайте, лично я против…