– Вон оно что. А я думал, вы приехали надрать Стоуну задницу за то, что он вчера сплавлялся по реке на каяке. И это со сломанным ребром.
Медленно развернувшись, Эмма одарила Стоуна взглядом, в котором явственно читалось ее мнение о нем.
– Привезли с собой шприц? – с надеждой спросил Ти Джей, провожая гостью в дом.
Дверь закрылась прежде, чем Эмма успела ответить, и Стоун посмотрел на Ника.
– Ты знаешь, что вы оба меня достали?
– Эй, да не будь таким. – Ник обнял Стоуна за плечи. – Думаю, ты ей нравишься.
Стоун оттолкнул друга, и Ник рассмеялся.
– Слушай, если тебя так беспокоит то, что произошло у нее в клинике, ты всегда можешь сказать, что плавал в чрезвычайно холодной воде, перед тем как она заставила тебя снять штаны. Во всяком случае, она это поймет.
Не обращая внимания на Ника, Стоун поднялся по ступеням.
– Не делай этого, приятель, – крикнул вслед Ник. – Иначе разобьешь себе сердце.
Словно он сам этого не знал. Только вот когда речь заходила об Эмме, Стоун невольно превращался в мазохиста.
Эмма вместе с доктором Спенсером Дженксом сидела за кухонным столом, а Энни готовила завтрак.
Обняв Эмму за плечи, Спенсер улыбался с видом влюбленного человека, а Чак вился вокруг его ног и тихонько мяукал в ожидании угощения.
– Я еще заставлю тебя сесть на горный велосипед, детка.
– Слишком опасно. – Эмма скинула руку Спенсера со своего плеча, однако движения ее были легки и раскованны, и это свидетельствовало о том, что они с молодым доктором знакомы давно и довольно близко.
Прекрасно. Она не свободна. Стоуну стоило принять это. Но она так приятно пахла и обладала завораживающим взглядом. Острый ум и восхитительные изгибы тела этой женщины мгновенно завладели его мыслями. Только вот она не была мила. Во всяком случае с ним.
А сейчас наверняка и вовсе планировала бурную ночь любви со Спенсером после долгого расставания.
– Еще раз спасибо за сегодняшнюю прогулку, – поблагодарил Спенсер Стоуна, когда тот появился на кухне. – Так приятно наконец отдохнуть. Я провожу в больнице почти все свое время, и у меня давно не было отпуска.
– Рад, что вам понравилось. – Стоун посмотрел на Эмму, которая, на удивление, не пожирала Спенсера плотоядным взглядом, а глядела прямо на него самого.
– Вы подвергаете свои швы опасности, – произнесла она. – Так что перестаньте хмуриться.
– Я не хмурюсь.
– Не спорь, – вмешалась Энни, ставя перед племянником тарелку с яичницей-болтуньей, сосисками и его любимыми гренками. Склонившись над тарелкой, она взглядом указала на Эмму. – Этой сердитой миной ты ничего не добьешься.
– А я и не пытаюсь. – Стоун с раздражением схватил со стола тарелку и направился к двери.
– Куда ты убегаешь? – спросила Энни.
– Думаю, нашему гостю хочется остаться со своей девушкой наедине.
Эмма схватила с тарелки гренок и намазала его джемом.
– О, я не его девушка.
– Совершенно верно, – кивнул Спенсер. – Я встречаюсь с более любезными женщинами.
Округлив глаза, Эмма стащила у Спенсера из-под носа чашку с кофе, в то время как Стоун пытался свыкнуться с охватившим его чувством облегчения.
– Видите? – обратился Спенсер к Стоуну, указывая на пьющую его кофе Эмму. – Ужасно нелюбезная.
Однако Эмма не обратила на слова друга никакого внимания.
– Итак, – обратилась она к Стоуну, невинно облизывая с пальцев джем. – Вы побывали в баре? Где на вас набросились три женщины? Я привезла с собой антибиотики. Необходимо сделать укол. Не хочу, чтобы вы подцепили какую-нибудь инфекцию.
Желудок Стоуна болезненно сжался, только вот он не знал, от чего именно: при виде того, как чувственно Эмма облизывает пальцы, или же виной всему был страх перед уколами.
– Со мной все в порядке.
Энни расхохоталась.
Спенсер же перестал жевать и заинтересованно посмотрел на Стоуна, очевидно недоумевая, как три женщины смогли отделать такого дюжего молодца.
– Послушайте, – произнесла Эмма. – В баре на вас напали женщины. – Она с насмешливым сочувствием посмотрела на Стоуна. – Они едва не выбили из вас дух. И вы получили несколько травм, хотя это мягко сказано.
– Все не так плохо.
– Да будет вам, Стоун. Вы должны чувствовать себя уязвленным.
Энни захихикала, но попыталась взять себя в руки под сердитым взглядом племянника.
– В любом случае, – продолжала Эмма, – я за вас волновалась, поэтому нашла адвоката, с которым вы могли бы поговорить. – Ее губы изогнулись в нежной улыбке, и лишь пронзительный взгляд голубых глаз свидетельствовал об остром уме.
Стоун привык к шуткам братьев. Именно это делают все братья – подшучивают друг над другом. Но чтобы так поступала женщина? Для Стоуна это было ново. И весьма бодрило.
– Думаю, со мной все будет в порядке.
Эмма вскинула бровь, словно хотела заставить его сказать правду.
– Энни вам расскажет, – со вздохом произнес Стоун.
– О том, что вы являетесь добровольным членом поисково-спасательного отряда и что вас вызвали вытащить парня, который сорвался со скалы и повис на страховочном тросе? О том, как он запаниковал, когда вы почти подняли его на поверхность, и спихнул вас с почти пятидесятифутовой высоты? Да, она мне рассказала. Но вы могли бы сделать это и сами.
Стоун бросил взгляд на Энни, которая вдруг принялась озабоченно хлопотать возле плиты.
– И кстати, покраснение, что я вижу вокруг некоторых ран, свидетельствует о том, что вам необходима доза антибиотика.
– Вы сказали, что я выгляжу хорошо.
– Это было несколько дней назад. Теперь все иначе.
Эмма дождалась, пока Стоун начнет покрываться потом, а затем покачала головой.
– Вы свалились со скалы и боитесь уколов?
– Черт возьми, да.
Эмма поднялась из-за стола и направилась к Стоуну. Тот попятился и тут же уперся спиной в дверь.
Стоун поморщился, а Энни захохотала.
– Осторожнее, – произнесла Эмма, не замедляя шага. – Ребра. – Она сунула руку в сумку.
О господи! Стоун представил в руках Эммы шприц, и его кожа стала липкой от испарины, а желудок болезненно сжался. О нет, он этого не выдержит. Если только она не разденется перед ним в качестве анестезии.
– Мне не нужно…
Не сводя со Стоуна взгляда, Эмма вытащила из сумки… бутылочку с лекарством.
– Таблеток вы тоже боитесь? – невинно спросила она, в то время как Стоун начал подозревать, что на самом деле ничего безобидного в ее действиях нет и не было.
Энни снова захихикала.
– Клянусь Богом, – пробормотал Стоун, бросая на нее сердитый взгляд.
Эмма легонько стукнула его бутылочкой по груди. Очень интересно. Ему кажется, или она действительно стала слишком часто к нему прикасаться?
И что еще более важно – делала ли она это намеренно? Стоит узнать поточнее. Поэтому Стоун еле заметно подался вперед.
Зрачки Эммы расширились.
Отлично.
Ноздри задрожали.
Еще лучше.
Если бы они были дикими животными, все это означало бы любовные игрища. Стоун накрыл лежащую на его груди руку Эммы своей.
Она посмотрела на их сплетенные вокруг бутылочки с лекарством пальцы, а потом подняла глаза. Ее дыхание изменилось.
Оно стало чаще.
Почувствовав, что и его собственное дыхание стало прерывистее, Стоун решил закончить проверку. К тому же было и без того ясно, что Эмма так же остро ощущает его присутствие, как и он – ее.
А это означало лишь одно – она ведет себя как собака, которая лишь лает, но не кусает.
И Стоун рад был это узнать.
– Принимайте дважды в день в течение недели, – пробормотала Эмма, голос которой вдруг стал глухим и хриплым. – А на прием приезжайте через два дня.
– Для?.. – В воображении Стоуна возникли картины одна чувственнее другой.
– Я сниму швы.
Ладно. Она все же пытается укусить. И довольно сильно.
– Я могу это сделать сам.
– Приезжайте в клинику. Или я сама к вам приеду.
Стоуну понравилось, как это звучит. Она приедет к нему или он к ней. Только это означало вовсе не то, чего бы ему хотелось. Эта женщина жаждала крови. К тому же он уже видел, какой решительной и жесткой она может быть. Приехать к ней? Ему бы очень этого хотелось. Но вряд ли.
– Решено, – кивнул Стоун. – Через два дня.
Или никогда.
Глава 8
Своей внешностью Спенсер напоминал Эмме Кларка Кента. Такие же темные волосы, карие глаза и беззащитная улыбка – еще более обезоруживающая из-за возникающих на щеках сексуальных ямочек. Кроме того, Спенсер обладал поджарым телом бегуна, на котором никак не отражалось количество съедаемой им пищи, и сложившейся карьерой, за которую хирурги вдвое старше его готовы были убить.
И все же Спенсер имел один огромный недостаток, перечеркивающий все эти достоинства. А именно – непостоянство. Он ни на чем не мог сосредоточиться надолго.
Но как друг он был незаменим, и пока Эмма занималась клиникой, прекрасно проводил время на воздухе. Гулял, сплавлялся по реке на каяке…
В день своего приезда, не удовлетворившись запасом запеканок в холодильнике, он встал к плите. Эмма же сидела за крошечным кухонным столом и наблюдала за тем, как он бросал различные продукты на сковороду, от которой поднимался восхитительный аромат.
– Что это будет?
– Жареная моцарелла в томатном соусе и паста с баклажанами.
Эмму, совершенно не умевшую готовить, не переставала удивлять способность Спенсера орудовать кухонной утварью так же искусно, как и инструментами в операционной.
– Кстати, Кейт меня бросила, – сообщил Спенсер, наполняя бокалы.
Понятно. Это объясняло, почему он приехал так рано. Ему просто стало скучно.
– Но ведь ты приглашал ее на свидания всего пару раз, – сказала Эмма. – Разве это считается отношениями?
– Считается, – кивнул Спенсер. – Поэтому мне просто необходим компенсирующий потерю секс.
– Кейт здесь?
– Я имел в виду тебя. – Он улыбнулся, и в его карих глазах вспыхнуло обожание. – Хочу предпринять еще одну попытку.
Ну конечно. Он не собирался предпринимать новых попыток. Он просто хотел развлечься, и они оба это знали. Именно поэтому они и были такими хорошими друзьями. Они ничего не требовали друг от друга и ничем не были друг другу обязаны. Этакие эгоистичные отношения. И тем не менее они оказались самым продолжительными из всех.
Спенсер подошел ближе, провел пальцем по подбородку Эммы и ласково погладил ухо.
– Пожалуй, я сэкономлю тебе время, отведенное на прелюдию. Мы не станем с тобой спать, Спенсер.
Однако тот лишь с улыбкой наполнил бокал Эммы, уверенный в том, что еще заставит ее передумать.
После ужина Эмма проводила друга в крошечную гостевую спальню. Спенсер поймал ее за руку в коридоре и одарил ослепительной улыбкой.
– А какого размера кровать в твоей спальне?
Эмма со смехом заглянула ему в глаза. Густые волосы, такие же неуправляемые, как и его сердце, упали на лоб. Он стригся у модного стилиста, но при этом умудрялся выглядеть так, словно только что взъерошил волосы рукой. Спенсер был богат, весел и виртуозно владел скальпелем.
Если бы Эмма пустила его в свое сердце, оно давно было бы разбито. Она вообще не желала никого туда впускать. Ибо собственная жизнь и так вполне ее устраивала.
И Эмма не могла дождаться момента, когда снова к ней вернется.
– Королевского.
– Прекрасно.
– Идеальна для одного человека.
– Или двух.
– Или одного.
– Ну же, Эмма. – Спенсер подошел ближе, прижался к ней и, легонько проведя рукой по спине, обнял за талию. – Мы так давно не были вместе.
– Угу. С тех самых пор, как тебя бросила Маргарита.
– Насколько я помню, ты тогда сумела меня утешить.
– Ты не нуждаешься в утешении, Спенсер. Только не сегодня.
– Конечно же, нуждаюсь. – Спенсер наклонил голову и уткнулся в шею Эммы. – Я на Диком Западе. И мне очень страшно, Эмма.
Рассмеявшись, Эмма оттолкнула его.
– Перестань. Я тебе сегодня не нужна. Мы оба это знаем.
Вскинув голову, Спенсер с мгновение изучал подругу в тусклом свете коридора.
– Вообще-то мне кажется, все наоборот. Это я тебе не нужен.
– В постели точно. – Эмма взяла руки Спенсера в свои, а потом крепко его обняла. – Но ты нужен мне здесь. И ты приехал.
Вздохнув, Спенсер прижал ее к себе.
– Я всегда буду приезжать к тебе, Эмма. Всегда.
Проснувшись на следующее утро, Эмма обнаружила за окном затянутое темными грозовыми тучами небо, как нельзя кстати соответствующее ее настроению. Она позвонила отцу, но тот, как всегда, удил рыбу. После этого к ней на прием явились три подростка, сопровождаемые матерями. Очевидно, возомнив себя братьями Уайлдер, они отправились на реку ловить раков, но вместо этого наткнулись на ядовитый плющ.
Одна из мам расплатилась запеканкой с курицей и сыром. Вторая выписала чек, который можно было обналичить лишь в начале следующего месяца. Третья оказалась владелицей кредитной карты и знатоком многочисленных сплетен, от которых у Эммы закружилась голова. Она узнала множество вещей, о которых совершенно не хотела знать. Но одно известие все же произвело на нее впечатление. Посетительница сообщила Эмме о том, что Гигантская Нога вновь оставил знаки – Гигантская Нога?! – хотя всем в округе известно, что это делает старина Пит, чтобы попугать туристов.
Что ж, нелишне это знать.
Когда дурацкий колокольчик в виде коровы снова зазвенел в полдень, на пороге клиники появилась женщина в покрытой дождевыми каплями легкой куртке. Эмма сразу ее узнала. Они виделись в бакалейном отделе супермаркета. В тот раз она пожелала, чтобы брата Стоуна Кена поскорее бросила невеста. Сегодня на ней были черные джинсы, такого же цвета футболка и черно-белый фартук с надписью «Лакомства Вишфула». Из черно-белой сумки, которую женщина поставила на стол, доносился восхитительный аромат.
– Надеюсь, ты с помощью Господа и своих столичных навыков, справишься с нарывом на пальце.
Эмме с трудом удалось скрыть раздражение.
– Всегда рада нарывам.
Темноволосая красавица хрипло рассмеялась, и Эмма предположила, что этот смех не раз лишал мужчин самообладания.
– Значит, у тебя и вправду завидное чувство юмора. Слава богу.
Не дождавшись ответа, женщина вздохнула.
– Ты меня не помнишь.
– Отчего же. Мы встречались в супермаркете. Тогда мне показалось, что вы не слишком-то высокого мнения о братьях Уайлдер.
– Ха! Это мягко сказано. Мне ужасно не повезло влюбиться в одного из них. Но это совсем другая история. Я Серена Сальво. Мы вместе учились в начальной школе. Стерва и заноза в заднице, – пояснила посетительница.
– Любимица учительницы, – начала припоминать Эмма. – Ты всегда первой выбегала на перемену.
– А, вспомнила. – Серена поморщилась. – Это было так давно, верно?
На Эмму нахлынули детские воспоминания. Она всегда была тихим книжным червем, «ботаником» в городе, где физические данные всегда ценились выше умственных способностей. Ее жизнь в школе была настоящим адом.
– Ты сидела позади меня и отрезала мне хвост.
– Просто случайность, – бросила Серена через плечо и, прихрамывая, направилась в смотровую.
– Ты размахивала им как трофеем и смеялась.
– Эй, это всего лишь выходка стервозной малолетки. Но если это поможет, я скажу, что раскаялась в содеянном.
– Лишь потому, что тебя поймали с поличным.
– Наверное, – согласилась Серена, следуя за Эммой. – А еще потому, что на целый месяц лишилась уроков танцев.
– Я на протяжении трех месяцев выглядела как мальчик. – Эмма села за стол и принялась заполнять карту.
– Да. – Серена опустилась на стул и поморщилась. – Господи, я так надеялась, что ты забыла о том происшествии, но на всякий случай все же принесла угощение. – Она подняла со стола сумку. – Видишь? Я начала с чистого листа.
– Почему все люди здесь расплачиваются запеканками? Что с ними такое?
– О, чековая книжка у меня тоже есть. Ну что – теперь ты рада меня видеть?
Эмма внимательно посмотрела на сидящую перед ней девушку. Когда-то она была очень красивой девочкой, и это не изменилось, но Эмма надеялась, что в ней не осталось былой подлости.
– Однажды ты уличила меня в том, что я списываю. Хотя списывала не я, а ты сама. После этого я лишилась привилегий старосты.
– О, у тебя великолепная память. А ты, случайно, не помнишь, что случилось с жемчужным ожерельем, которое я стащила у матери и потеряла прямо перед рождественскими каникулами? Мать так меня и не простила за это.
Вздохнув, Эмма положила ногу Серены на подставку.
– Твой отец был майором. Славный человек.
– Он умер от сердечного приступа, когда я училась в пятом классе.
– Мне очень жаль.
– Он развлекался с моей учительницей в столовой, а охранник их застукал. Кстати, я тут подумала… может, мать не простила меня из-за этого?
– Но при чем здесь ты? – в ужасе спросила Эмма.
– Ну ведь отца застукали с моей учительницей. – Серена пожала плечами. – Кто знает. Послушай, сделай так, чтобы этот проклятый палец перестал болеть, и тогда я до конца месяца буду снабжать тебя шоколадными кексами.
Эмма заморгала.
– И никаких обещаний вести себя мило?
– Поверь, лучше тебе довольствоваться кексами.
– Я не собираюсь здесь задерживаться, но с болью разберусь.
Дверь смотровой приоткрылась, и в образовавшейся щели появилась голова Спенсера.
– Привет, Эм. Я собираюсь в город. Тебе что-нибудь нужно?
– Да. Больше пациентов.
Улыбнувшись, Спенсер посмотрел на Серену. Эмма ничуть не удивилась, когда в его глазах вспыхнуло выражение, свойственное любому мужчине, оказывающемуся в обществе сногсшибательной красотки, которая знает, насколько привлекательна.
Серена кокетливо помахала в воздухе пальцами, и Спенсер улыбнулся.
– Увидимся позже, Эм.
Когда он скрылся за дверью, Серена вопросительно вскинула бровь.