— Мне некуда идти, я в вашей власти, господин.
— У меня есть предложение, с которым ты можешь как согласиться, так и отказаться, — она ничего не спросила, лишь внимательно слушала, поэтому я продолжил, — Мне нужны ездовые–погонщики тягловой скотины, это работа не женская, но если вы сможете управляться…
— Да, мы все умеем управляться и с волами, и с лошадьми, — она энергично кивнула головой, подалась вперёд и её взгляд стал более заинтересован.
— Буду платить ежедневно по солду каждому из вас, работы на четыре месяца, расчет по возвращению в столицу. На четверых сможете заработать более шестидесяти зеолов, одежда и питание за мой счет. Я сказал! Ты согласна?
— О, господи, вы нас спасаете второй раз, — из её глаз потекли слёзы, — Конечно, согласна! Клянусь Иолой, что я, мои дочери и мой сын будем работать на вас честно.
— Вот и хорошо, подойди вон к тому мужчине, его звать Котяй и он расскажет, что и как делать.
Для воительницы Гиты и её дочери Кары в телегах приготовили места, так как первая несколько дней не сможет не то, что ходить, но и сидеть, а вторая — вообще лежачая, но к счастью, уже пришла в сознание. Трясучая дорога здоровья не прибавит, но задерживаться здесь мы никак не могли.
К рассвету сборы были закончены, завтрак подогрет и съеден, после чего караван тронулся в путь. На площадке мы оставили полный порядок, но о случившейся здесь драме ещё долго будут напоминать семнадцать насаженных на колья голов, и оторванный от разбитой арбы задний борт, с вырезанной и зачерненной сажей надписью: «Пятого дня первого месяца 3002 года, Рэд Дангор и его четырнадцать воинов на этом месте уничтожили засаду и истребили семнадцать беглых каторжан хардлингцев».
Глава 5
На гребне перевала, продуваемого всеми ветрами, перед глазами раскинулся укрытый снегом склон, плавно переходящий в бескрайнюю белую равнину. И лишь миновав скальную гряду, закрывавшую обзор в северном направлении, далеко–далеко впереди заметили тёмную полоску — границу такой же бескрайней тайги.
К подножью гор сходила тропа пологая, широкая и вполне безопасная, но от того, что путь лежал под уклон, мы быстрее двигаться не стали, теперь колёса вдавливались в снежный покров, и волам всё равно приходилось напрягать тягловое усилие. Вначале хотел было поинтересоваться, почему старики до сих пор не перестают на лыжи, но потом и сам догадался: иначе не волы тащили бы арбу, а арба толкала бы волов, а в горах это чревато большими неприятностями.
Кроме Лагоса и меня ранее снега никто никогда не видел, поэтому в первый же день, как мы на него ступили, народ удивлялся и радовался, а Илана, по–моему, выглядела самой счастливой. Но когда сетчатку глаза начинает резать искристая белизна, которую ты месишь ногами изо дня в день, то удовольствие исчезает быстро, остается лишь чувство временной неизбежности и терпения. Правда, благодаря светофильтрам тактических шлемов для нас двоих это проблемой не было.
К исходу второго дня караван, наконец, сошёл в долину, где приняли решение переходить на лыжный ход. Делалось это просто и быстро: по четверо парней с двух сторон брёвнышками–рычагами приподымали задок или передок арбы, а двое других скидывали колёса и тут же одевали и крепили лыжи. Колёса полезного места не занимали, их цепляли на специальные крючья снаружи борта, и так путешествовали.
Перед нами некоторое время назад здесь кто‑то тоже стоял лагерем, а затем двинулся строго на север, их заметенные позёмкой следы было видно довольно отчётливо.
— Нам нужно туда, — указал Лагос градусов на пятнадцать западнее, — Там торговал мой тогдашний наниматель господин Саридон.
Развернув на лицевом щитке–мониторе электронную карту планеты, некогда снятую спутниками и детализированную ИскИном корабля, отметил пройденный путь к нашему нынешнему местонахождению, и стал осматривать окружающую территорию. В пяти километрах строго на запад разлилось серповидное озеро, которое было местом всеобщего весеннего торга. Собирая ручьи окрестных гор, оно стало истоком широкой и могучей реки, нёсшей свои воды далеко на северо–запад. Вероятней всего, бывший начальник охраны Хондара называл Большой рекой именно её.
Через двести семьдесят километров голой степи в северном направлении виднелись зачатки лесных массивов, а в тридцати километрах ещё севернее зеленели (съёмки велись летом) бескрайние просторы огромной тайги. Между прочим, по расчётам корабельного ИскИна, она занимает шестую часть территории всей планеты.
Вдоль кромки тайги с востока на запад текла другая река, являющаяся притоком Большой. Увеличив масштаб, разыскал несколько групп проплешин, которые были не чем иным, как поселениями аборигенов. Вероятно, как раз об этих местах говорит Лагос.
На лыжах арба скользила веселей, да и волам было идти гораздо легче, зато пробивать путь по снежной целине стало сложнее, поэтому команда была разбита на три смены и теперь состав авангарда постоянно менялся. Правда, Илана в арьергард никогда не переходила, а спешивалась и на некоторое время заглядывала к больным воительницам, затем садилась рядом с возничим передней арбы Видом и «слушала» окружающее пространство.
Никого из людей в ближайшей округе не наблюдалось, зато километрах в сорока за спиной по горному серпантину двигалась маленькая темная змейка. Активировав видеокамеру и сделав двадцатикратное приближение, насчитал девять повозок и двадцать одного всадника.
— Говорил тебе, что их нужно было перебить ещё там! — Лагос никак не мог успокоиться, что наш караван пробил готовую дорогу, в результате чего враги не мучают своих лошадей, и путешествовать им гораздо легче, чем нам.
— Не будь таким зловредным и смотри на ситуацию иначе. Думай о том, что в данном конкретном случае они работают на меня, а значит и на тебя, и на всю нашу команду, следовательно, чем лучше они сработают, тем богаче мы станем.
— Ну, если так, то ладно, — нехотя согласился он.
Погода была стабильной: днём светило солнце и температура воздуха держалась в пределах пяти–шести градусов мороза, а ночью опускалась до одиннадцати. Казалось бы, не так и холодно, но опасаясь обморожений, Лагос требовал, чтобы езду верхом постоянно чередовали с пешим ходом, при этом на деревяшке прыгал и сам. В общем, путешествие проходило нормально, все были здоровы, даже наши воительницы окрепли настолько, что пожелали пересесть в седло. И если бы не постоянно дующий в лицо северный ветер, то было бы вообще хорошо.
Все воительницы, которых мне ранее довелось увидеть, были весьма симпатичными женщинами. Говорят, что уже много веков подряд в их среде идут постоянные состязания в рождении самых красивых дочерей, а рождённых с дефектами их матриархи даже воинским навыкам обучать запрещают. Гита и Кара, мама и дочь, оказались настоящими красавицами, но на знаки внимания и тёплые слова моих воинов никак не отвечали, были к ним холодны и безразличны, слушали лишь моё слово, а разговаривали исключительно с Иланой.
Снегов и буранов не было, поэтому палатку мы не разворачивали, а спали вместе со всеми, укрытые от ветра парусиной. На первом же ночном привале наши воительницы молча отодвинули чужие спальные мешки и заняли места поблизости от нас, и днём ехали буквально следом, при этом ни разу не задали вопрос об условиях своего пребывания в отряде. За день до выхода к реке я их сам подозвал к себе и сказал, что обеих включил в команду и оплачу услуги, как полноправным воинам. Впрочем, вопрос о том, как это будет выглядеть в денежном выражении, они не задали. Да они вообще не задали никаких вопросов, лишь синхронно поклонились и сказали:
— Благодарю, господин.
Распорядок дня в степи фактически ничем не отличался от дней перехода через горы. Лошади и волы дорогу переносили тоже нормально, во время стоянок мы их укрывали тёплыми попонами, а они с удовольствием копытили снег и поедали плотную подушку находящегося под ним сухого сена. Правда, после утреннего водопоя лошадей приходилось подкармливать овсом, не все из них привыкли к такой грубой пище.
Людей в степи мы так и не встретили, зато живности всякой было много: мыши, зайцы, лисы, волки, антилопы, дикие лошади и буйволы, а так же похожие на куропаток птицы. Таким образом, свежее мясо из нашего рациона не убывало. Главной по готовке пищи отныне у нас была Ханна, и я обратил внимание, что чаще всего она общается с Лагосом, украдкой улыбается ему и накладывает в миску еды больше чем кому другому.
— Ишь, как? — пробормотал дел Котяй, искоса на них поглядывая, — А чё, баба молодая, на ней ещё пахать и пахать, глядишь, и прибьется к берегу.
— Тётка деда влюбляет в себя, — в свою очередь шепнула Илана.
— Какой же он дед? — не согласился с ней, но уже по другому поводу, — Не на много он старше Ханны, просто, седина у него ранняя, а на самом деле ему и сорока ещё нет.
Вот так развивались и двигались новые людские отношения вместе с движением каравана. Наконец, на десятый день степного перехода мы вышли на лёд реки, а когда стали углубляться в тайгу, Лагос громко предупредил:
— А здесь нужно уши держать открытыми и смотреть в оба глаза. Если лесовики увидят, что у нас нет лучников, — вдруг заметив уничижительный взгляд Гиты, он на секунду замолчал и поправился, — что у нас всего два лучника, так обязательно нападут.
— Зачем же им нападать? — тревожно спросила Ханна.
— А где ещё молодёжи удаль показывать? Ведь таким образом свой род можно сделать богатым за один набег. В этих землях со слабаками никто не считается, но если ты сильный, то имеешь почёт и уважение.
— Они же на корню губят торговлю, неужели их старшие не понимают? — спросила она.
— Ничего они не губят, — Лагос отрицательно качнул головой, — У них настоящий торг происходит весной, тогда из империи приходят десятки больших караванов.
— Это точно, — тихо сказал Илане, — Только в этом случае между двумя торгующими сторонами вклинивается орда кочевников — посредник, который извлекает наибольшую прибыль.
Теперь мы двигались по заснеженному льду извилистой реки. Тайга была безветренной и тихой, лишь иногда на морозе потрескивали деревья. Температура воздуха днём здесь понизилась до двенадцати градусов, но благодаря тому, что ветер не выдувал всю душу, путешествие переносилось гораздо легче, чем в степи.
В этот раз на ночной привал стали на высоком берегу среди рощи неприлично громадных берёз. В загороженной арбами и обтянутой понизу парусиной площадке было много теплее, чем на степных просторах и мы, наконец, устроили баню для людей и стирку грязного белья. Воительницы, кстати, мылись вместе со всеми, а мы с Иланой, как обычно, после всех, что никого не удивило. Ведь надо же мужу и жене иногда бывать лишь вдвоём, без посторонних любопытных глаз и советчиков. Между прочим, к моему удивлению постиранные вещи высохли на морозе не хуже, чем на жарком солнце.
В течение последующих четырёх дней караван миновал несколько протоков, где в глубине тайги располагалось ряд посёлков, но наш путь лежал дальше. Следы жизни и деятельности людей мы заметили лишь на второй день таёжного путешествия: в одном месте реку пересекали следы многих звериных лап и двойных узких полозьев.
— Собачья упряжка, — сказал Лагос, но в натуре нам удалось её увидеть лишь на пятый день похода по тайге.
— Что‑то там есть, — однажды сказала Илана и показала рукой вперёд.
Вначале раздался едва слышный собачий лай, приближающийся с каждой минутой и звучащий всё громче, затем из‑за изгиба реки выскочила длинная цепочка собак, которая тащила за собой узкие сани. Но, не доезжая метров двухсот, погонщик вскочил на ноги, что‑то закричал, схватил упряжку и стал тащить собак куда‑то в сторону. Передний вожак, видно, команду понял и повернул назад. Теперь они не лаяли, а под крики их рулевого резво улепётывали обратно, и через минуту скрылись за поворотом.
— О! Началось! — воскликнул Лагос, — Когда впервые ходил с господином Саридоном, то с местными поселковыми тоже пободались, но так, стрелами перекинулись и всё.
— И что потом? — спросил у него.
— А ничего, — тот пожал плечами, — Торговали, как и со всеми. Эти тоже сегодня к вечеру или завтра с утра будут нас где‑то ожидать.
— Надо было догнать и застрелить, — услышал за спиной тихий голос молоденькой Кары.
— Вы говорите к вечеру или с утра, а почему не ночью? — спросила Илана.
— Госпожа, религия у них такая, что ночью они должны спать у очага, иначе их утащит Ямба.
— А это что за зверь?
— Не зверь, госпожа, а злой божок или демон. Короче, не воюют они ночью.
В этот день нас так никто и не побеспокоил. Ночь тоже прошла без неожиданностей, зато ближе к полудню наш караван уже сопровождали двое соглядатаев. Мы их не видели, но ощущениям Иланы верили, поэтому оружие приготовили к бою заблаговременно.
— Там их много прячется, — она сначала кивнула на холм, затем указала в сторону зарослей, находящихся в трёх сотнях метров по пути следования, — А там какие‑то хищные звери, наверное, собаки.
Аборигены выбрали место для нападения за четыре километра от своего посёлка (по данным электронной карты). В том, что они нам никакие не соперники, и мы с ними разделаемся, лично я не сомневался ни одной минуты, но при этом очень не хотелось, чтобы случайная стрела зацепила лошадь или тягловую скотину, не говоря уже о ком‑нибудь из наших воинов. Повернувшись к Лагосу, сказал:
— Беру команду на себя, — после чего в ста пятидесяти метрах от холма поднял руку, останавливая движение, — Стой! Всем перейти на левую сторону каравана и спешиться! Арбалеты к бою! Работать из укрытий и особо не высовываться! Помните, лучники могут стрелять только с открытой позиции! Не спешить, дать возможность врагу проявить себя, после чего бить на поражение!
— Чего торчишь, как глупая курица?! — вдруг крикнул дед Котяй и ухватил за рукав одну из девчонок–ездовых, — Кыш за арбу!
— Они обходят холм и приближаются, — негромко предупредила Илана.
— Приготовиться, — воскликнул я, но в это время вдали раздался сначала редкий, а затем заливистый лай.
— Собаки! — воскликнула Гита, накладывая стрелу на тетиву.
Из дальней чащи в нашу сторону вырвалась стая из не менее, чем четырёх десятков огромных псов. Заметив, что бойцы стали менять позиции для отражения собачьей атаки, воскликнул:
— Назад! С этими тварями разбираются Гита с Карой и я с Иланой! Остальным не отвлекаться и валить лучников!
Честно говоря, в этот момент в душе похолодело. Не зная ещё, сколько будет вражеских стрелков, в голове возникла мысль, что даже десяти профессиональным лучникам в данном конкретном случае справиться было бы тяжело. Нет, страх в моём сердце не поселился, но беспокойство было…
Отдав Илане игольник, метнулся к Ворону и вытащил из чехла рейлган. За весь поход я им ещё ни разу не воспользовался, не было такой необходимости. Но, видно, теперь без этого никак не обойтись. Опустив лицевой щиток тактического шлема, включил панорамную сетку и активировал подачу питания на электромагнитную систему и механизмы винтовки, после чего повёл стволом и проверил функциональность прицельного приспособления: всё работало, как надо.
— Давай с колена, — сказал Илане и сам изготовился к стрельбе, упав на правое колено, чтобы не мешать воительницам.
В это время с правого фланга послышались удары вражеских стрел о борта телег, щелчки наших арбалетов и многоэтажные ругательства деда Котяя. А по заснеженному льду реки, словно вихрь в нашу сторону мчалась стая псов, оглашая окрестности злобным лаем. Лучницы хладнокровно выждали, пока те добегут на дистанцию уверенного поражения, и лишь только после этого открыли стрельбу.
Что говорить? Профессионалы есть профессионалы: стрелы летели, как из пулемёта и большинство из них находили свою жертву. Первый десяток выстрелов и мне особо целиться не пришлось, но изрядно проредив стаю, стал избирательнее. Через сорок секунд боя часто одну и ту же цель поражала и пуля, и стрела, а еще через двадцать секунд всё было закончено. По льду к нашему каравану тянулась дорожка из лохматых трупов, некоторые из них дёргались в предсмертных судорогах. Илане, кстати, выстрелить удалось всего три раза, а затем пришлось успокаивать протяжно заревевших волов, а так же заволновавшихся лошадей, которые к набегам злобных псов были совсем непривычны.
Помню, у моего дедушки на Земле, дома жила охотничья легавая по кличке Альфа, которую мы все очень любили, а я так постоянно игрался с её щенками. В этом же мире бойцовских псов, дерущихся до смерти на арене цирка или собак, которых специально натравливают на людей, терпеть не могу. Впрочем, по большому счету не они в этом виноваты, а их хозяева.
— Лагос, как у вас?! — громко спросил, при этом согнувшись, перебежал к задку передней арбы.
— Ха! Дали вонючкам просраться первым же залпом! Уже бегут обратно, прячутся за холм!
Пока он мне это говорил, я уже и сам выглянул и увидел спины одетых в меховые одежды беглецов. Направив точку целеуказателя одному из них между лопаток, и уже хотел было нажать спусковую клавишу, как в последний момент передумал и перенёс её на правое бедро. Беглец свалился, как подкошенный. Таким же образом успел завалить ещё одного, а мои воительницы — двух, при этом не заморачиваясь человеколюбием, свои стрелы всадили конкретно под левую лопатку каждому из них. После этого противник весь испарился, лишь на снегу остались лежать шестнадцать тел, правда, некоторые из них шевелились.
— Раненных не добивать, трупы не раздевать! — воскликнул я и, приблизив видеокамерой изображение, стал внимательно обследовать холм и его окрестности. Наконец, вдалеке за деревьями увидел спины убегающих лыжников.
— Ринос?!