А теперь добро пожаловать ребенку. Тому самому, что отомстит за кошку, оторвав собаке уши, хвост, лапы, веки и нос. Дети от природы наделены способностью восстанавливать равенство.
Традиционно следуя научному подходу, Роза заглянула в календарь.
— Эти дни вполне могут подойти, — объявила она.
— Может, даже удастся родить реинкарнированного Фредди, при небольшом везении, — заметил я.
Фредди говорил, что постарается побыстрее отстоять очередь в оранжевой стране, чтобы успеть перевоплотиться в течение ближайшего года. Хм-м, три месяца уже прошло… Но если нам повезет, то он как раз должен появиться.
Розе страшно понравилась эта идея. Фантастика — мы станем родителями Фредди!
Еще в одном мы окажемся пионерами. Думал ли кто-нибудь, что можно сделать ребенка специально для приема заранее выбранной души? Это как изготовление вазы под цветы, которые уже заказаны в магазине.
— За работу, — живо скомандовал я.
Наши объятия были веселыми и жизнерадостными, и вот почему меня так поразила печаль на лице Розы, когда она откинулась на подушки.
Я спросил, что случилось. Она вздохнула и в который раз похвалила меня за то, что я затыкал уши, когда Рауль готовился добить меня второй правдой.
— Ничего, это пройдет, — ответил я. — Рауль взбесился, узнав, что его мать убила отца. Я его понимаю.
— Но ты-то ни при чем, — запротестовала она. — Я просто не понимаю, ради какого извращенного удовольствия он любой ценой хотел обнародовать гнусные откровения Сатаны. А здорово ты ему наподдал! Я и не знала, что у моего мужа такой боксерский талант! — добавила она и снова прижалась ко мне.
Я нахмурился.
— Впервые я ударил человека, действительно желая сделать ему больно. Я потерял лучшего друга.
— Нет! — заявила она с полной убежденностью. — Рауль нисколько не против тебя. Как говаривал мой дядя Гийом: «Когда кто-то сердится на вас, на самом деле он злится на себя».
Мы опять вернулись к любовным играм. Я пытался прогнать из головы давнишнего постояльца — мысль «чем это я тут занимаюсь?». Я хотел как можно быстрее заменить ее намного более приятными ощущениями.
Роза, умопомрачительная в ночной рубашке, разглядывала звездное небо, облокотившись о перила балкона. Луна была просто огромна, а звезды пытались с ней соперничать.
— Я себя спрашиваю иногда, а что, если мы играем в учеников злого волшебника, — сумрачно прошептала она. — Ты посмотри, как открытие последней зоны рая перессорило нашу группу.
— Но ты же не поддерживаешь обскурантистов, что хотят запретить наши исследования?
— Конечно нет. Я говорю, надо придумать какие-то ограждения, чтобы избежать совсем уж сильных потрясений. Эта история с Раулем, наверное, нам предупреждение. Ты представляешь, если кто-то попадет на тот свет и нарвется там на ангела, а тот возьмет да и выложит ему совершенно невыносимую правду!
— Надо просто сохранять спокойствие. Рауль сообщил, что я был сиротой… Ну и что? Это ничуть не изменило моего поведения. Даже наоборот. Теперь я еще больше уважаю своих приемных родителей за то, что они меня взяли и воспитали.
Я принялся выпытывать у нее вторую правду, просто чтобы посмотреть, смогу ли я ее переварить. Она напрочь отказалась. И даже взяла с меня слово, что я никогда больше не буду просить ее об этом. Я читал у нее во взгляде совершенную убежденность, что эта вторая правда натворит намного больше неприятностей, чем первая.
Что до меня, я никак не мог взять в толк, что может быть ужаснее, чем узнать, что твои родители — вовсе не твои.
Мы заснули, обняв друг друга.
Утром Рауля не оказалось на месте. Он исчез, и никто не знал куда.
Я остался один на танатодроме со «своими» тремя женщинами: Розой, Амандиной и Стефанией. Моя жена занималась тем, что крепила к стене пентхауса огромный плакат с изображением Галактики и — в самом ее центре — бездонного колодца рая. Я часто видел эту картинку, медленно проявлявшуюся под нашими усилиями. Все уходит отсюда, и все идет туда. Вся энергия, весь свет, все идеи, все души. Это мусорный ящик, это литейная форма. Смысл нашего существования.
Рай.
Там Фредди… И не только Фредди, но и все наши первые танатонавты: Марселлин, Хьюго, Феликс, Раджив… целый легион заключенных из Флери-Мерожи…
Иногда, по вечерам, я присаживался перед приемником той великой антенны, что мы поставили на вершине танатодрома, и смотрел на контрольный экран, где, словно стаи голубиные, летели мертвецы. Бон вояж, дорогие современники!
Каждая зеленая точка означала усопшего. Некоторые мчались быстрее остальных. Их желание покинуть этот мир было, должно быть, намного сильнее. Очень, очень редко я видел, как душа возвращается обратно, на Землю. Благодаря успехам медицины? А может, это был одинокий танатонавт? Влюбленный, не захотевший оставить в одиночестве свою принцессу? Жертва наемного убийства, пожелавшая отомстить, превратившись в привидение? Медитирующий монах? Или просто ангел, скрытно откомандированный по вызову?
Что же касается Рауля, мы думали, что он бродит по этой Земле, вполне материальный, занятый поисками своей матери, тоже из плоти и крови. Как потом выяснилось, не так уж далеки мы были от истины. Не в состоянии ее найти, расстроенный стычкой с нами, он перемещался из бара в бар, уверяя себя, что алкоголь поможет ему улучшить технику полета. А вдруг пригодится?
Однажды, протрезвев, он констатировал, что начал сам с собой спорить на тему справедливости. Он вернулся к танатодрому, позвонил в дверь, попросил у меня прощения и торжественно провозгласил, что никогда не расскажет про вторую правду, которую мне повезло не услышать.
Без особой уверенности я его поблагодарил. Знать, что существует информация, способная вверх ногами перевернуть мое существование, и при этом добровольно оставаться в неведении — мне не очень нравилось такое положение дел.
Как-то вечером мать с братом (оба приемные) нанесли мне визит. Хоть они и были совершенно посторонними мне, я все же ценил то, что они сделали для меня. Родители обращались со мной как с одним из своих, не позволяя проявиться ни малейшему намеку, что это не так. Они меня опекали. Сохраняли в тайне мой секрет. Ругали меня и прививали желание восстать против них, будто я был истинным сыном своих родителей. Теперь я мог освободиться от эдипова комплекса соперничества с фальшивым, ни на что не годным отцом, я мог бессознательно влюбиться в свою отталкивающую мать, мог затеять состязание со своим жалким братом. И спасибо вам за все, тысячу раз спасибо.
Настоящая справедливость — это способность сказать спасибо всем, кто сделал нам хорошее, а не лизать руку тем, кто сделал нам плохое. Все это очень просто понять, но почему-то люди часто поступают ровно наоборот, совершенно по-идиотски. И сами не знают почему.
Я их обнял, как никогда раньше, повторяя себе, что ни при каких обстоятельствах я не соглашусь встретиться на том свете со своими настоящими родителями, что бросили меня, как кучу тряпья. Я знать не хочу, по каким таким причинам (да-да, ясное дело, из лучших побуждений, в моих же интересах), я даже видеть их не хочу. Если они бросили меня, я бросаю их. Тех, кто принял меня в свою семью, я принимаю в свою.
Это мой единственный родной дом: тираническая мать и брат-кретин. Раулева правда открыла мне глаза еще на одну истину, причем намного более ценную.
Специально друзей не выберешь, но, оказывается… можно выбрать себе семью!
224. Христианская мифология
Если же о Христе проповедуется, что Он воскрес из мертвых, то как некоторые из вас говорят, что нет воскресения мертвых? Если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес; а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша. […] И если в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков. […] …какая мне польза, если мертвые не воскресают? Станем есть и пить, ибо завтра умрем!
Первое послание апостола Павла к Коринфянам, XV. Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»225. Лекции
Воспользовавшись тем, что пока наш секрет оставался в тайне, мы умножили число вылетов ради сбора сведений о самой последней комнате рая и — если получится — для прохождения вплоть до самого ее конца.
Ангелы вполне привыкли к визитам нашей, плотно сбитой группки танатонавтов. Они шутливо именовали нас «великие недопросвещенные» и — то ли вольно, то ли невольно — стали отвечать на все вопросы так, будто давали интервью по заранее спланированному сценарию.
Как к ним чуточку попривыкнешь, то начинаешь понимать, что ангелы очень милые и дико умные. Можно сказать, ангелы — это супербодхисатвы, элита среди Ламедов-вав и святые из святых.
225. Лекции
Воспользовавшись тем, что пока наш секрет оставался в тайне, мы умножили число вылетов ради сбора сведений о самой последней комнате рая и — если получится — для прохождения вплоть до самого ее конца.
Ангелы вполне привыкли к визитам нашей, плотно сбитой группки танатонавтов. Они шутливо именовали нас «великие недопросвещенные» и — то ли вольно, то ли невольно — стали отвечать на все вопросы так, будто давали интервью по заранее спланированному сценарию.
Как к ним чуточку попривыкнешь, то начинаешь понимать, что ангелы очень милые и дико умные. Можно сказать, ангелы — это супербодхисатвы, элита среди Ламедов-вав и святые из святых.
Мы понемногу постигали смысл жизни, но пока что оставались единственными, кто это знал. Как-то раз Люсиндер заявил, что такая ситуация длится уже достаточно долго. Днем раньше он попытался склонить на свою сторону избирателей, чтобы получить третий президентский мандат. По всем направлениям его программы: политическим, экономическим, дипломатическим — баланс был катастрофичен донельзя. Последним резервом, который он мог бросить в избирательную баталию, была танатонавтика. Беседы об ангелах и рае выглядят менее опасными, чем извлечение на свет Божий ужасающих и деморализующих цифр о темпах роста инфляции, безработицы, дефицита внешнеторгового баланса…
Люсиндер рассчитывал на нас, чтобы мы создали ему имидж победителя. В конце концов, именно он был тем, кто начал кампанию за разведку Континента Мертвых — проекта смелого, скажем даже, нахального. Общественность, несомненно, пожелает больше узнать о том, что происходит после смерти. А что может быть лучше достижения такого результата, чем затолкать в щель избирательной урны листок с именем успешно оттрубившего свой срок президента?
Тут такая идея обыгрывалась: один голос равен одному шагу на пути к полному объяснению смерти. Вашей смерти. Вот на чем зиждилась избирательная программа нашего друга.
Я совсем не был уверен, что пришло время рассказать людям о существовании за Мохом-6 белой страны, населенной ангелами, где покойники должны держать ответ за все те хорошие и плохие поступки, что они совершили за свою жизнь. Я уже знал, насколько разрушительной может быть истина.
Чего только нельзя узнать на том свете! Кто заказал убийство Кеннеди, кто спланировал смерть Мэрилин Монро, вооружил руку Равальяка[37]? Кем был Железная Маска? Где запрятаны сокровища пирата Черная Борода? Там, ежели захотеть, получишь доступ ко всем решениям, ко всем ответам. Действительно ли это такая уж хорошая вещь?
Более того, когда каждый узнает, что достаточно всем сердцем позвать ангелов для исполнения желаний, нам такой бардак будет грозить! Мечты одного зачастую полностью противоречат помыслам другого. Одним подавай власть, другим богатое наследство, третьи изо всех сил борются за мир, а четвертые жаждут кровавой бани. Ну так и как одновременно удовлетворить всех землян?
Мир, где все желания реализуются простым взыванием к ангелам… не станет ли он всамделишным адом? «Поаккуратнее со своими желаниями, как бы они и впрямь не исполнились!» — говаривал Фредди. Мне вспомнилось, как я однажды желал смерти одному особенно противному учителю географии. Вспомнилось, как я хотел иметь целый гарем. Как иногда хотелось умереть. К счастью, ангелы всего этого не исполнили, точно так же, как не исполнили желания тиранов, жаждавших мирового господства!
— Нет, — упорствовал я, — нельзя рассказывать о существовании ангелов. Люди еще не готовы к этому.
— Да полно вам, — улыбнулся Люсиндер. — Мон шер Мишель, вот вы узнали, что родители вас усыновили, и разве это так страшно?
Да-да, конечно. Но вторая правда, мне еще неизвестная, ходила за мной по пятам… Так и не решившись раскрыть источник своего истинного беспокойства, я ответил:
— Может, и так, но посмотрите, что вышло у Рауля с его матерью!
Одним щелчком он избавился от этой проблемы.
— Разорбак нуждается в отдыхе. Он выпил слишком много алкоголя, но я убедил его пройти курс детоксикации. Он пообещал, что, как только ему станет лучше, он приложит все силы ради успеха моей президентской программы.
— Но его мать! Ей так и сидеть в подполье всю жизнь?
— Он ее простил.
Я прямо обалдел, услыхав такую новость.
— Как вы добились этакого милосердия с его стороны?
Президент, страшно довольный, потер руки.
— Эти ваши ангелы — весьма практичные существа. Не я убедил Рауля, а Стефания. Раз черный ангел, этот самый Сатана, так набезобразничал, она призвала архангела Гавриила, его белое «альтер эго», который все исправил. Вот видите, дорогой мой Мишель: надо доверять раю. Зло, которое он производит, он сам же способен превращать в добро.
Что на это можно сказать? И вообще, кто я такой, чтобы спорить с главой государства? Рауль смог бы найти возражения, но его здесь не было! По уважительным причинам. Что же до Стефании, Розы и Амандины, то вот у них не было никаких уважительных причин раскрывать, понимаешь, кому ни попадя мой секретнейший секрет.
Ладно, в общем, пришлось уступить большинству голосов.
Вот так мы и вошли в наш новый период развития, этап «шоу-бизнеса». Мы приступили к чтению курса лекций по всему миру, там и сям рассказывая о наших встречах с ангелами, архангелами, серафимами, джиннами и даже чертями. Поначалу мы выступали вместе — Стефания, Амандина и мы с Розой. Но потихоньку выяснилось, что только Амандина обладала настоящим даром к экзерсисам в таком жанре.
Восхитительная медсестра, когда-то бывшая чуть ли не немой, а потом просто сдержанной, оказалась наделена настоящим ораторским талантом. Вообще часто бывает, что самые молчаливые становятся замечательными ораторами, если только дать им возможность.
Амандина умела донести до людей свою страсть к танатонавтике. С изумлением, так и сквозившим в ее голосе, она рассказывала о рае, куда она все чаще и чаще поднималась ради поисков Фредди (до сих пор тщетных) и дискуссий со святым Петром. Кроме того, ее недавнее превращение во вдову придавало ее словам еще больше доверия. Молодая вдова не может лгать на тему, которая касается ее самой так близко, тем более что ее супруг был лучшим хореографом танатонавтических запусков!
Лекции Амандины превратились в самые настоящие представления. В белом круге прожекторов возникала она на сцене, вся в черном, а хор пел увертюру из «Кармины Бураны». Белокурый ангел в вороньем теле, она все больше напоминала тот самый призрак, с которым я сталкивался при каждом моем межзвездном полете.
Однажды вечером, когда она уже заканчивала выступление, один из журналистов поднял руку:
— Я не совсем понял насчет «взвешивания душ». Вы действительно утверждаете, что на том свете подсчитывают баллы, выставляют минусы и плюсы?
Амандина не торопилась с ответом.
— Да. Наша жизнь в чем-то напоминает получение аттестата зрелости. Пока не сдашь экзамены, будешь оставаться на второй год.
Аудитория загудела.
— Хорошо, пусть так, — продолжил журналист, — но сколько же нужно набрать плюсов и минусов, чтобы закончить цикл реинкарнаций?
Видно, святой Петр не скупился на ключи. Амандина огласила точные цифры:
— Шестьсот баллов. Согласно шкале, введенной тремя судьями-архангелами, надо набрать шестьсот баллов, чтобы больше не пересдавать экзамен своей жизни.
В зале шум, гам и всеобщее оживление. Жизнь — это просто огромный учебный кабинет, где, по сути, надо получить как можно больше хороших отметок, стремясь при этом свести к минимуму количество плохих оценок?
Этот «школярский» образ судьбы многих сильно разочаровал. Но по меньшей мере такой подход был вполне логичен.
— Один хороший поступок может сразу принести шестьсот баллов, — уточнила Амандина.
Вздох облегчения. Оказывается, чтобы спастись, достаточно раз в жизни сделать что-то хорошее! Но Амандина уточнила:
— Точно так же один плохой поступок может свести на «нет» все ваши достижения. «Можно разом погибнуть или спастись, стоит только совершить какой-нибудь поступок, который в тот момент будет казаться тебе сущей ерундой» — вот что сказал мне один из ангелов. Взвешивание ведется очень точно, и судьи занимаются чрезвычайно скрупулезными подсчетами. Только один покойник из шести тысяч набирает шестьсот баллов и превращается в чистый дух. Большинство проваливают экзамен и должны перевоплощаться.
Посыпались новые вопросы:
— А животные на том свете есть?
— Да, причем если они хорошо вели себя в животном цикле, то становятся людьми. Люди стоят на самой высокой ступеньке реинкарнации, так как лишь они владеют абстрактным мышлением.
— Означает ли это, что мы все были животными, пока не стали людьми?