— Если мне не изменяет память, Люко искал кого-то из тех, о ком рассказывалось в рукописи, кого-то из заключенных 13-го барака. В издательстве не знали адреса этих людей, даже не знали, живы ли они.
— И Люко что-нибудь нашел?
— Мы неплохо потрудились, — не без гордости ответила фройлейн Кнутте. — Поисками занималась я сама. Мы связались с Международным Красным Крестом в Женеве и с несколькими организациями бывших узников концлагерей и смогли найти адреса большинства интересующих Люко людей. Знаете, — ее глаза взволнованно заблестели, — я целый день рылась в архиве и даже нашла фотографию заключенных с нацистским офицером, который отвечал за этот барак… его звали Мюллер. Оказывается, многие палачи любят фотографироваться со своими жертвами.
Саундерс повернулся к девушке.
— Послушайте, можно попросить об одном одолжении? Я не знал, что вы так рано закрываетесь, и пообещал позвонить боссу в Нью-Йорк, чтобы рассказать о результатах поисков. Раз вы сами искали адреса, не могли бы вы показать мне папку? Или можно поступить иначе. Чтобы не отнимать у вас время, я мог бы взять папку, перефотографировать нужные документы и вернуть ее завтра утром.
— Нет, я не могу отдать вам папку, — решительно покачала головой девушка. — Нам строго-настрого запрещено выдавать папки с документами без разрешения директора. Несколько месяцев назад в «Централштелле» приезжали люди из Организации Бывших Узников Лагерей… кажется, из Швейцарии… и я сдуру отдала им все документы по Дахау вместе с фотографиями, чтобы они сделали копии. Был ужасный скандал. Конечно, они все вернули через три дня в целости и сохранности, как обещали, но меня чуть не уволили.
— Почему? — удивился Саундерс. — Что вы сделали плохого?
— Администрация «Централштелле» считает, что вокруг тысячи бывших нацистов, которых очень интересуют наши документы. Тысячи людей хотят, чтобы их прошлое забыли. Эти люди страшно боятся, что мы опубликуем компрометирующие их материалы, и готовы заплатить большие деньги за то, чтобы уничтожить свидетельства против себя. Они легко могут выдать себя за каких-нибудь бывших узников или сотрудников издательств для того, чтобы выкрасть документы и уничтожить.
— Вы намекаете на меня? — с улыбкой осведомился Саундерс.
— Нет, нет, — весело рассмеялась девушка. — Но вы должны признать, что в нашей осторожности есть смысл. Дело в том, что мы никогда не проверяем личности приезжающих к нам людей. Если кто-то очень захочет получить документы, он легко сможет это сделать. Поэтому совсем недавно нам пришлось удвоить меры предосторожности в архиве.
— Ну и что вы посоветуете мне теперь делать? — печально вздохнул американец.
— Подождите до завтра. На поиски интересующих вас документов уйдет совсем мало времени, какие-то полчаса. Все документы, которые мы искали для Люко, находятся в одном месте. У меня есть ключи от архива, и я даю вам слово, что буду завтра на работе в половине девятого… Долго пробудете в Людвигсбурге?
Саундерс покачал головой.
— Не больше двадцати четырех часов. — Джефф лихорадочно искал выход. Он не мог себе позволить прождать до завтрашнего утра и потерять целые сутки. Он и так потерял много времени в Майами и Вене. Необходимо достать эти документы до вечера. Но как? В «Централштелле» сейчас не осталось ни одной живой души. Все заперто. Штофф уехал отдыхать, и кроме этой красивой, но упрямой девчонки, с которой он не прочь бы встретиться в другом месте и при других обстоятельствах, ему никто не сумеет помочь. Значит, придется попытаться обольстить фройлейн Кнутте. В прошлом ему не раз приходилось ухаживать за женщинами в интересах дела, и почти всегда он добивался успеха. Но сейчас у Саундерса было чувство, что с этой девушкой все будет иначе.
Он смущенно посмотрел на нее, еще раз печально вздохнул и улыбнулся своей самой неотразимой улыбкой.
— Какая жалость! Неужели мне придется до утра одному сидеть в гостинице в чужом городе, всеми забытому и заброшенному?
— О, только не это! — рассмеялась Инга Кнутте. — Большой страшный Волк наконец-то заметил маленькую Красную Шапочку, но должна вас предупредить, что я вас прекрасно понимаю. Неужели эта глупая игра доставляет вам удовольствие? — Не дождавшись ответа от Саундерса, девушка пожала плечами. — Ну хорошо, если вы настаиваете, я вам скажу, что, по-моему, никакой вы не забытый и никем не заброшенный. Что же касается вашего «одиночества», как вы его называете, то вы производите на меня впечатление мужчины, который в любом городе недолго останется одиноким.
Саундерс улыбнулся еще обворожительнее и сказал:
— Да, но не каждый день мне приходится встречаться…
— Бросьте. — Теплая улыбка Инги не вязалась с резким тоном. — Я прекрасно знаю, что вы сейчас собираетесь сказать. Вы хотите произнести классический монолог Дон Жуана и сказать, что не каждый день вам приходится встречаться с такой красивой, понимающей и умной девушкой, как я, что вы считаете, будто вам повезло, что герр Штофф в отпуске, что мы просто обязаны узнать друг друга получше, ну и почему тогда нам не поужинать? Я права?
Джефф Саундерс широко улыбнулся и поднял руки, показывая, что сдается.
— Ваша взяла. Но раз вы уж сами заговорили об этом, почему бы нам на самом деле не поужинать вечером вместе?
Инга посерьезнела и пристально посмотрела ему в глаза.
— Послушайте, я не собираюсь говорить: «Но я вас совсем не знаю» и так далее… Это было бы глупо. Мне хочется поужинать с вами сегодня вечером, но и вы, и я прекрасно догадываемся, чем закончится этот ужин. Знаете, я не люблю однодневные романы. Как в таких случаях говорят в Америке? Это расстроит мою психологическую уравновешенность.
Она глубоко вздохнула и попыталась улыбнуться.
— Так что давайте лучше встретимся завтра в половине девятого утра. Можете не стараться и не уговаривать меня, это окончательное решение. Но если вы надумаете вернуться в Людвигсбург, когда я буду свободна, и у вас окажется больше времени, то я обещаю поужинать с вами, а после ужина непременно будет и десерт.
Инга покраснела и сбежала с каменных ступенек крыльца, оставив позади себя очень удивленного и разочарованного американца.
* * *В одиннадцать сорок три закончились передачи по телевизору. Джефф Саундерс развалился в кресле. Он несколько раз мигнул и зевнул. Потом поставил наполовину пустой стакан с виски на пол и встал. Выключил телевизор и открыл чемодан. Достал из коробки связку ключей, свой маленький набор воровских инструментов, фонарик и кастет и рассовал все по карманам. Джефф оделся во все черное: куртка, рубашка с отложным воротником, брюки и легкие мокасины с резиновыми подошвами. Прежде чем спрятать в карман часы, он бросил на них последний взгляд. Светящиеся стрелки показывали одиннадцать пятьдесят шесть. Он был почти уверен, что сторож в «Централштелле» выключил телевизор и уже спокойно спит. Саундерс был также уверен в том, что в здании только один сторож и он скорее всего не относится к тем людям, которые будут регулярно обходить ночью здание. Несмотря на то, что в архиве хранились очень важные документы, «Централштелле» не военное учреждение и, если следовать логике, то одного сторожа вполне достаточно. Слова Инги Кнутте об усилении мер безопасности не произвели на него должного впечатления. Он не сомневался, что администрация только установила какую-нибудь сигнализацию с пультом управления около будки сторожа. Если он прав, то пробраться в архив будет нетрудно. Раньше ему приходилось совершать и не такие подвиги. Саундерс улыбнулся. Конечно, смешно лезть в здание через окно ночью после того, как много раз открыто входил через парадный вход. Особенно смешной казалась причина, заставившая отправиться в ночное приключение. Ведь девушка обещала отдать ему документы завтра утром. Он решил залезть в «Централштелле» ночью только для того, чтобы выиграть несколько драгоценных часов и успеть на самолет в Париж, вылетающий в половину одиннадцатого утра.
Джефф снял трубку телефона и сообщил сонной телефонистке:
— Я ложусь спать. Больше меня ни с кем не соединяйте. И, пожалуйста, разбудите меня завтра в шесть часов.
— Комната 301, — механически произнесла телефонистка. — Больше не беспокоить и разбудить в шесть часов. Хорошо, сэр. Спокойной ночи, сэр.
Джефф выключил свет, вышел из номера и запер дверь. Повесив на ручку табличку с надписью «Просьба не беспокоить», пошел по коридору, но вместо того, чтобы спуститься на лифте, спустился по лестнице. На первом этаже повернул к служебному входу и вышел на парковочную стоянку. Осторожно пройдя между машинами, Саундерс свернул на первую улочку, где стоял егой «спайдер».
Через несколько минут он остановился на пустынной улице в нескольких сотнях ярдов от «Централштелле» и подошел к окружающей бывшую тюрьму Людвигсбурга стене. Достал из кармана часы и посмотрел на светящиеся стрелки. Двадцать пять минут первого.
Легко перемахнув через стену, Джефф Саундерс перебежал двор и медленно двинулся вдоль стены здания. Восточное крыло института пустовало, если не считать первого этажа, который был перестроен и превращен в кафе для служащих. Он выбрал кафе, поскольку помнил, что оно связано с действующим крылом длинным коридором и что коридор от кафе отделяет простая деревянная дверь. Едва ли сигнализацию провели и в восточное крыло.
По улице медленно проехала машина, и Саундерс прижался к стене, решив на всякий случай подождать. Когда машина проехала, он схватился за каменный подоконник, подтянулся и забрался наверх. Посветил фонариком на деревянную раму окна и улыбнулся, вспомнив первый урок по проникновению в дом в школе ЦРУ для тайных агентов. Джефф оказался прав, сигнализации в кафе не было. Он достал маленькие плоскогубцы с отверткой и две тонкие черные стальные пластинки с заточенными концами. Две минуты возился с окном, уперевшись ногой в подоконник. Потом осторожно надавил на раму. Окно с легким скрипом раскрылось, и он спрыгнул в кафе.
Саундерс осторожно прошел между металлическими столиками, легко открыл отмычкой деревянную дверь и через минуту был уже в темном и тихом, как могила, «Централштелле». Поднялся на третий этаж и остановился перед дверью, ведущей в архив. Он вновь решил довериться инстинкту, который на этот раз подсказывал быть осторожным. Джефф положил инструменты на пол и начал искать сигнализацию.
Он не сразу нашел электронный элемент, спрятанный в дверной петле. Невидимый инфракрасный луч пересекал дверь на уровне коленей.
Пятнадцать с лишним минут у Саундерса ушло на то, чтобы найти электрический щит третьего этажа с предохранителем сигнализации и отключить ее. В архив он вошел в час тридцать две.
Джефф проверил жалюзи и толстые шторы на окнах и только после этого включил фонарик. Он начал методично просматривать все ящики. Архив был огромным. Десятки металлических шкафов, многие метры деревянных полок, заполненных какими-то книгами и десятками тысяч папок с документами, длинные стальные каталоги. Джефф мог бы утонуть в этом море бумаг, если бы год назад не провел много часов в этой комнате и не был знаком с системой Штоффа и немецкой аккуратностью. Но даже вооруженный этими знаниями, он нашел папку с документами по Дахау только в третьем часу ночи.
Коричневая папка оказалась на удивление тонкой. На обложке черными заглавными буквами было написано «Жан-Марк Люко, издательство „Фонтеной“, Париж, „Письма, написанные кровью“.»
Саундерс открыл папку и увидел формуляр запроса.
«Людвигсбург, 12 мая.
Имя: Жан-Марк Люко.
Профессия: рецензент издательства „Фонтеной“, улица Принца, 75, Париж.
Характер запроса: поиски адресов бывших узников Дахау, упомянутых в рукописи под названием „Письма, написанные кровью“, автор — Жорж Бриссе. Рукопись найдена в тайнике на территории концентрационного лагеря в Дахау и будет издана осенью этого года издательством „Фонтеной“.
Требуемые материалы: адреса следующих заключенных 13 барака, оставшихся в живых:
1. Мишель Талбот (француз).
2. Марк Брадзинский (поляк).
3. Аркадий Слободин (русский).
4. Лев Журбин (русский еврей).
5. Степан Драгунский (русский).
6. Йохан Сиранкевич (поляк).
7. Хендрик ван Вельден (голландец).
8. Роберт Мишо (бельгиец).
Мне также хотелось бы узнать адрес военного преступника, бывшего штурмфюрера СС, Иоакима Мюллера, отвечавшего за 13 барак.
Подпись:
Жан-Марк Люко
Получено:
Инга Кнутте».
Саундерс очень внимательно прочитал список, потом достал документы, «позаимствованные» из шнейдеровского архива в подвале Ратхауса и сравнил списки. Все правильно, Люко просил найти адреса восьми человек, против которых поставил в списке Ратхауса красные крестики.
Отложив в сторону формуляр, Саундерс принялся листать бумаги в папке: копии писем в Международный Красный Крест и различные организации бывших узников в Вену, Брюссель, Варшаву, Берн и Париж. Он увидел и письмо в «Иац Вахем», в Иерусалим, и просьбу сотрудникам «Централштелле» при текущей работе обращать внимание на документы, в которых упоминаются вышеперечисленные имена. Джефф нетерпеливо листал письма и запросы и остановился, только когда дошел до ответов.
На листе красной бумаги с шапкой «Централштелле» вверху кто-то написал от руки: «Только для внутреннего пользования. Никакой информации по Иоакиму Мюллеру. Разыскивается за военные преступления: многочисленные казни заключенных, пытки, несет прямую ответственность за смерть около восьмисот узников Дахау. Предполагается, что Мюллер до сих пор жив, но местонахождение неизвестно».
В письме Международной Федерации Бывших Узников Концентрационных Лагерей, штаб-квартира которой располагается в Брюсселе, было написано: «Хендрик ван Вельден, живший в доме 127 по улице Херренграхт в Амстердаме, умер 12 марта 1968 года.
Роберт Мишо, живший в доме 17 по улице де ля Лой в Льеже, умер в муниципальной больнице 12 июля 1961 года».
Джефф торопливо просмотрел письма от других организаций, занимающихся поисками узников лагерей, и наконец добрался до ответа «Централштелле» Жану-Марку Люко.
«Людвигсбург, 7 июня.
Дорогой господин Люко!
В ответ на вашу просьбу от 12 мая мы связались с многочисленными международными организациями, занимающимися поисками оставшихся в живых узников концентрационных лагерей. На основании их ответов мы можем сообщить вам следующую информацию:
1. Мишель Талбот живет во Франции. Работает корреспондентом в газете „Лионский курьер“, ведет отдел аэронавтики. Адрес: авеню генерала де Голля, 145, Вильфранш, Франция.
2. Марк Брадзинский в 1951 году покинул Краков и переехал в Южную Африку. Адрес: авеню лорда Китченера, 72, Кейптаун, Южная Африка.
3. Лев Журбин эмигрировал в Израиль. Адрес: улица Бьялик, 18, Аскелон, Израиль.
4. Йохан Сиранкевич живет в Польше. Адрес: улица Францисканцев, 122, Лодзь, Польша.
5. Хендрик ван Вельден умер в 1968 году в Амстердаме.
6. Роберт Мишо умер в 1961 году в Льеже.
7. Мы не смогли найти адрес Степана Драгунского. Организации, к которым мы обращались с просьбой найти Драгунского, давно потеряли его следы. Скорее всего Драгунский эмигрировал в Соединенные Штаты и живет в Майами, штат Флорида. Он порвал все связи с организациями бывших узников и изменил имя и фамилию на Стивена Драгнера. Предлагаем Вам обратиться к флоридским властям или просто заглянуть в телефонный справочник Майами.
8. Мы не нашли никакой информации по Аркадию Слободину.
9. У нас нет никакой информации по Иоакиму Мюллеру, бывшему штурмфюреру СС, хотя мы считаем, что он до сих пор жив. В ходе поисков нам повезло. Мы нашли фотографию, сделанную в январе 1945 года, и надеемся, что она Вам поможет. На ней Иоаким Мюллер с группой заключенных 13-го барака в Дахау. Вероятно, это и есть те самые заключенные, адреса которых вы ищете. К несчастью, мы не смогли опознать их, поскольку у нас нет фотографий отдельных заключенных.
Вкладываю в конверт копию фотографии.
Искренне ваша, Инга Кнутте.
Директор архива: Руди Штофф».
Джефф Саундерс внимательно посмотрел на фотографию, прикрепленную к письму. Оригинал должен находиться в архивах Дахау, подумал он. Наверное, сделали две копии: одну для Люко, вторую — для папки с результатами поисков. На фотографии стоял надменный Иоаким Мюллер в тщательно отглаженном черном мундире и пятнадцать заключенных. Испуганные глаза несчастных узников смотрели прямо в объектив.
Саундерс сразу обратил внимание на высокого худого мужчину с плоским носом и торчащими ушами. Это должен был быть Степан Драгунский. Хотя с того дня, когда был сделан этот снимок, прошло более четверти века, Джефф быстро узнал его по фотографии, которую видел в полицейском архиве в Майами.
Потом Саундерс удивленно посмотрел на Слободина. Лицо Аркадия Слободина практически не изменилось за четверть века. Джефф отлично помнил фотографию из паспорта русского. На ней остались те же спокойствие и уверенность, которые не смогли сломить палачи из Дахау. «Настоящий русский мужик, — мысленно произнес Джефф Саундерс. — Из таких людей можно гнуть гвозди. Наверное, из-за таких, как он, Наполеон потерпел поражение полтора века назад…»
Саундерс аккуратно сложил документы, стараясь не помять фотографию, и сунул в карман куртки. Хотел положить папку на место, но неожиданно в голову ему пришла идея. Джефф взял с соседнего столика чистый лист бумаги и написал: «Дорогая Инга! К сожалению, вынужден уехать раньше, чем рассчитывал. Но я обязательно вернусь, и мы поужинаем. Ваш Джефф Саундерс».
Он положил записку в папку, сунул досье на место и, довольный проделанной работой, быстро двинулся к двери.