Она посмотрела на него, а в голове у нее находили друг на друга, сталкивались, соединялись, сливались и стыковались мысли, похожие на ледяные торосы.
Она глубоко вздохнула.
2
– Главный ученый Гадфия?
Голос это принадлежал длинношеей птице, сидевшей на плече обезьяночеловека, которая, в свою очередь, сидела за головой мамонта-химерика. Обезьяночеловек смотрел на Гадфий с глуповатой ухмылкой. Другие мамонты по обе стороны от нее переступали в темноте с ноги на ногу, и с них тоже смотрели бледные человеческие лица. Она проглотила слюну.
– Что-то вроде, – сказала она.
«Эй», – воззвала она внутри себя, пытаясь найти собственный голос, но там было только молчание.
– Наше почтение, – сказала птица, ее голос эхом разнесся по комплексу невидимых туннелей и галерей вокруг них. Обращавшееся к ней существо перепрыгивало с одной ноги на другую. – Любовь есть бог. Добро пожаловать в темноту, правдоискатель Гадфия. Ведь темнота порождает свет. Все здесь освящены, потому что освещены. Освященные в пустоте, пустота, которая поддерживает, центр, который есть отсутствие, которое дает силы, пустая темнота, которая служит основой поддерживающего света, Гадфия, искатель просвещения. Прошу тебя – Хиддиер: хобот! – идем с нами. Нас ждет работа.
Мамонт протянул к ней хобот – гигантская конусовидная волосатая змея с голым сверкающим двойным отверстием в конце, из которого струился влажный, не слишком ароматный воздух. Она уставилась на него.
«Я вернулась».
«Слава богу. Где ты?…»
«Шпионила там, где мне быть не следовало, и чуть не попалась в лапы безопасности. Они меня временно и вырубили».
«Боже мой. Ты не знаешь где?…»
«Ты двигаешься во тьме по гигантским влажным туннелям на спине мамонта-химерика вместе с немым, голым и изуродованным получеловеком и бородачем-ягнятником, который говорит словами древнего проповедника, напоминая тебе о послании из крепость-башни».
«Верно. И я ни от кого не могу толком ничего добиться. Эта птица несет какую-то религиозную белиберду, а гуманоид только ухмыляется, ухает и пускает слюни. Я уже думала спросить мамонта, что будет дальше».
«Но ты, по крайней мере, присоединилась к ним».
«А разве у меня был выбор?»
«Ты, видимо, забыла о своем пистолете».
«Этого только не хватало».
«Не важно. Ты все сделала правильно. Бог с ним. Догадайся, с кем я разговаривала».
«Удиви меня».
«С крепость-башней».
«Что?»
«С эмиссаром оттуда. Он не может связаться с башней, опасаясь хаотического инфицирования. Но он – ее представитель».
«Как? Где? Что за?…»
«Его образ только что появился в крипте; белый старик с белыми волосами, в свободных белых одеждах. Он просочился сюда и стал бесконтрольно множиться – запустил большую волну системных сбоев; все думали, что это какая-то чудовищная атака из хаоса, и только потом обнаружилось, как легко эти копии попадают в ловушки. Не думаю, что башня хорошо разбирается в людях. Как бы то ни было, все копии стали разговаривать с теми, кто их слушал. Криптографы вычистили большинство из них и теперь преследуют остальных, но мне удалось найти одну из копий и задать ей несколько вопросов».
«И что?»
«Существует асура, и она уже здесь, в Серефе, она в пути, но ее задержали. Сама башня толком не знает, кто эта асура и что собой представляет, но они там, в башне, считают, что она где-то здесь и нуждается в помощи».
«Ты уверена, что это не фокус каких-нибудь агентов безопасности или криптографов?»
«Абсолютно. У этого дела существует и еще одна сторона».
«Какая?»
«У нас есть союзник».
«Кто?»
«Я собственной персоной, мадам, – сказал, испугав ее, другой голос, мужской, в ее голове. – Здравствуйте».
«Ой, привет, – подумала она, ощутив смятение. – Кто вы?»
«Зовите меня Алан. Рад познакомиться, госпожа главный ученый. Хотя вообще-то мы уже встречались в некотором смысле. И тем не менее. Смею надеяться, мы снова будем общаться».
«Хорошо, давайте», ~ подумала она, не зная толком, как ей реагировать.
«Это был он», – услышала она снова собственный голос.
«Я догадалась. Но кто?…»
«Еще один planetes, Гадфий, еще один скиталец по системе, хотя он и провел здесь гораздо больше времени, чем я. Он не спешит раскрывать, кто он такой, но впечатление такое, что его человеческий оригинал занимал важное положение. Его нынешнее «я» чрезвычайно хорошо информировано и ориентируется в крипте лучше криптографов. Похоже, он пришел к тому же выводу, что и башня: для проникновения сквозь защиту службы безопасности агенты-химерики куда эффективнее».
«Мне бы не хотелось опять показаться слишком осторожной, но…»
«Нет, я не думаю, что он подослан безопасностью. Он нашел меня поблизости от того места, где удерживают асуру. Занимался там тайными розысками. Если бы не он, то служба безопасности сцапала бы меня».
«Это ты так считаешь».
«Я знаю. Слушай, ведь это он вывел меня на химериков, с которыми ты теперь».
Гадфий посмотрела в затылок получеловека перед ней. Темные волосы с колтуном. Она подумала: будь свет чуть поярче, она наверняка увидела бы вшей, копошащихся в этих зарослях. Гигантская птица, сидевшая прежде на плече существа, с карканьем улетела куда-то в черноту туннеля. Под ней раскачивался из стороны в сторону мамонт, на удивление быстро передвигаясь по огромному туннелю впереди стада из двадцати голов. Другие гуманоиды сидели скрестив ноги на шеях мамонтов, ухмылялись во весь рот и приветствовали ее сжатыми кулаками, когда она поворачивалась к ним.
Гадфий почесалась и постаралась забыть о том, как далеко от нее до земли.
«Что ж, поблагодари его за это, – сказала она своему крипт-"я". – Но куда именно мы направляемся и что конкретно собираемся делать?»
«Ты – кавалерия. Мы – спасательная операция, Гадфий!» – возбужденно сказало ее другое «я».
«Я-то думала, что спасать нужно меня».
«А теперь, Гадфи, ты сама стала спасателем. Мы должны освободить асуру».
«Что-что?»
«Ты сейчас на пути в Ублиетт, морской порт под крепостью. Именно там служба безопасности и удерживает асуру. Большую часть работы мы проделаем с Аланом, но чтобы спасти девушку физически, может понадобиться твоя помощь. И помощь химериков, конечно же. Мамонты и полулюди, похоже, подчиняются нашему другу, бородачу-ягнятнику… Я все еще пытаюсь разобраться во всем. Может быть, это связано с башней».
Какое-то время Гадфий не знала, что ответить. Она смотрела в темноту впереди, где ей удалось разобрать тепловое изображение возвращающегося бородача-ягнятника. Она представила себе темный подземный город Ублиетт, к которому они приближались, представила себя рядом с птицей-проповедником, двадцать дебильных гуманоидов и столько же мамонтов каждый высотой с дом – и все это воинство сражается с элитой службы безопасности, а возможно, еще и с криптографами.
Чешуйчатошеяя птица, взмахнув крыльями, уселась на широкие волосатые плечи получеловека впереди.
– Не верь ни во что, – сказала птица тихим скрипучим голосом. – Вера – это глаз, который не видит ничего и радуется этому. Незнание избавляет от опасных путей в будущем. Глаз видит, видит ничто, а потому имеет веру. Всё честно, все святы. Шанти.
Гадфий тряхнула головой и взглянула на спутавшуюся шерсть огромного животного под нею, почувствовала его влажное зловонное тепло, которое окутывало ее, как сомнение.
«Может, мы обе сошли с ума? – спросила она у своего крипт-"я". – Или только ты?»
3
Ангел был высокий, холеный и бесполый. Глаза и волосы его отливали золотом, а кожа напоминала жидкую бронзу. Из одежды на нем были только набедренная повязка и маленький жилет. Цвет крыльев менялся от медного на корнях у лопаток до голубого и белого на кончиках перьев. Летел ангел изящно, без всякого напряжения, и легко приземлился перед ним.
Он перестал смеяться, чтобы не показаться невежливым.
Ангел медленно и низко поклонился ему.
Когда он заговорил, голос его оказался слаще музыки, каждая фонема, каждый слог и каждое слово произносились невыразимо чисто и в то же время звучали как целая симфония тонов, мгновенно возникающих из первоначального и летящих, как лавина, по белоснежному склону.
– Добро пожаловать, господин. Вы проделали немалый путь и наконец оказались здесь, с нами.
Он кивнул.
– Спасибо. Если бы мы встретились хоть немного раньше, то я бы приветствовал вас, одетый более подобающе.
Ангел улыбнулся, но на его наготу не обратил внимания.
– Прошу вас, господин, – сказал он и, взмахнув, как волшебник, рукой, выхватил из ниоткуда большой черный плащ и протянул ему.
– Я благодарен за ваш поступок, – сказал он, не беря плащ. – Но если применение этой вещицы ограничено ее способностью скрывать мой румянец, то я предпочел бы остаться в своем нынешнем виде.
– Я благодарен за ваш поступок, – сказал он, не беря плащ. – Но если применение этой вещицы ограничено ее способностью скрывать мой румянец, то я предпочел бы остаться в своем нынешнем виде.
– Как вам угодно, – сказал ангел, и плащ исчез.
– Скажите мне, я что-то перепутал или меня и в самом деле сюда вызывали?
– Вызывали. Мы хотели попросить у вас кое-что.
– Кто это «мы»?
– Некогда часть базы данных, наделенная функцией надзора за остальными частями и слежения за благосостоянием нашего мира.
– Хорошенькое дельце. А ваши нынешние намерения?
– Мы пытаемся войти в контакт с созданной задолго до нас системой, которая может содействовать нашему спасению от того, что названо Вторжением.
– А как именно эта система должна действовать?
Ангел ослепительно улыбнулся.
– Мы не имеем ни малейшего представления.
Он тоже не смог сдержать улыбки.
– И какую же роль смогу сыграть я?
Ангел опустил голову, не сводя с него взгляда.
– Вы можете отдать нам вашу душу, Аландр, – сказал он, и Сессин почувствовал, как что-то содрогнулось в нем.
– Что? – сказал он, скрестив на груди руки. – Не впадаем ли мы в метафизику?
– Напротив, мои слова абсолютно точно отражают то, что я у вас прошу.
– Мою душу, – сказал он, пытаясь произнести эти слова как можно скептичнее.
Ангел медленно кивнул.
– Да. Сущность того, что вы есть. Если вы хотите нам помочь, то должны расстаться с этим.
– Такие вещи можно копировать.
– Можно. Но разве вы этого хотите?
Несколько мгновений он смотрел в глаза ангела, потом вздохнул.
– А я по-прежнему останусь самим собой?
Ангел покачал головой.
– Нет.
– А кем?
– Существовать будет то, что мы создадим из вас и вместе с вами. – Ангел пожал плечами – величественное и прекрасное трепетание плеч и крыльев. – Другая личность, чем-то похожая на вас. Больше вы, чем кто-либо другой. Но не вы.
– Но от меня останется хоть что-нибудь, что запомнит вот это, мое пребывание здесь, то, кем я был, оно будет знать, что сталось со мной вот с этого момента и сотворил ли я… хоть немного добра?
– Возможно.
– Не могли бы вы выразиться чуть более уверенно?
– Не могу. Частично это будет зависеть от вас, но я бы солгал, сказав, что шансы высоки.
– А если я откажусь помогать вам?
– Тогда вы вольны уйти. Мы вернем вам то, что вы потеряли в воде, и вы сможете возобновить свои странствия. Я полагаю, что на ваших похоронах – еще лет через пятьдесят крипт-времени – вы получите все знаки внимания, какие вам причитаются, и займете свое место в криптосфере. До завершения Вторжения пройдет около двадцати тысяч лет крипт-времени, но положение в физическом мире станет катастрофическим гораздо позднее.
Он почувствовал, что должен гнуть свое, хотя и испытывал стыд, слыша свои слова.
– Но шанс на некоторую непрерывность все же существует? Ведь какие-то мои элементы, помнящие вот об этом, знающие связи, знающие, что я сделал, могут остаться?
– Могут, – сказал ангел чуть ли не с поклоном. – Шанс есть.
– Ну что ж, – сказал он. – Жизнь у меня была долгая. – Он хохотнул и поправился: – Жизни. – Он улыбнулся ангелу, но тот глядел печально.
Удивительно – он тоже проникся печалью.
– И что я должен делать?
– Идемте со мной, – сказал ангел и внезапно превратился во франтоватого коротышку, темноволосого и белокожего, в костюме-тройке, со шляпой, тростью и перчатками. Он протянул руку, указывая зажатыми в ней безукоризненно белыми перчатками на тропинку, ведущую через сад.
Сессин последовал вместе с ним. Они шли бок о бок по тропинке туда, где на небольшом холме устремлялась вверх медленно вращающаяся ротонда. Ее открывающееся основание имело форму громадного цилиндрического винта; постепенно в корпусе ротонды появился проем. Еще несколько оборотов – и проем достиг полной высоты.
Они поднялись по тропинке к застывшей неподвижно ротонде. Дверной проем располагался перед ними. Поначалу внутри было темно, но потом возникло оранжевато-желтое сияние, напоминающее подсвеченный сбоку туман.
– Просто войдите, и тем самым вы сделаете все, что мы просим у вас. Если вы сохраните какую-то часть своего существа, пройдя через то, что ждет вас внутри, то сможете сделать для себя то, о чем просите.
Он сделал шаг вперед. Дверной проем сиял, как подернутое дымкой солнце. Он снова почувствовал запах моря. Он засомневался и повернулся к маленькому человечку, который прежде явился к нему в виде ангела.
– А вы?
Маленький человечек суховато улыбнулся и кинул взгляд назад, поверх деревьев, на серую громаду тихой башни, гордо высившуюся на фоне готового погаснуть неба.
– Я не могу вернуться, – сказал он с ноткой покорности в голосе. – Пожалуй, я останусь здесь, в саду, буду ухаживать за ним. – Он оглянулся. – Мне часто казалось, что этому саду свойственно слишком законченное изящество. Ему бы не пометало немного… любви. – Он повернулся, смущенно улыбаясь. – А может быть, стану скитаться по этому уровню, как вы. А может, то одно, то другое.
Он положил руку на плечо человечка и кивнул на прекрасную башню.
– Мне жаль, что вы не можете вернуться.
– Спасибо, что спросили и сказали это. – Маленький человечек нахмурился и замер словно бы в нерешительности. – Возможно, мое «возможно», сказанное чуть раньше, было чрезмерно пессимистичным.
– Увидим. Прощайте.
– Прощайте, господин.
Они обменялись рукопожатием, потом Сессин повернулся и вошел через дверной проем в светящийся туман.
4
Ух-ты! Йа типерь наверна так высако как никто еще ва фсем этам агромнам мире ни падымался кроми разви людей в крепасть-башни йесли тока канечно там ктота йесть.
Балон висит нада мной агромнай чудовищнай тенью. А йа вишу пад ним на какихта двух нитачках тарчащих ис клачкаватава клупка, апаясывающива эту бальшую сферу. Барадачи-йагнятники привязали три кислародныи йемкасти мне к груди и дали мне ищо леганький малинький пакет на спину. И у миня типерь на лице другайа маска.
А ищо йесть бутылка с вадой.
А ищо теплая адежда.
А ищо фанарь.
А ищо нош.
А ищо галавная боль хатя эта наверна самая малая из маих праблем ну да бох с ней.
А ищо у миня парашут, хатя с ним видима придетца растатца кагда йа забирусь ищо выши.
Птицы в низу шахты казалось немнога спишили а потому йа палучил ат них фсиво 10-минутную инструкцию как управлять балоном пака миня адивали в высотную адежду и фсе такое что сводитца к использава-нию нескальких строп штобы паттягивать клапаны на-падобии ваздушных тармазоф каторыми можна нимнога изминять направление + (чтобы кантралиравать скорасть падъема) к атризанию прикрииленых к стропам кускоф пластикавай трубки, если падъем замидляитца. Поели этава балон снова должин взмывать вверх.
Барадачи-йагнятники принисли балон из бальнюва сарая ф самам низу шахты. Иво катили па рельсам прикрепленам к паталку. Балон эта такая балыпая сфера с вакумом внутри такшта фсе очинь проста. Он на вит серават и йесли верить птицам сделан ис таво жи вищиства што и сам замок, такшта он должин быть давольна прочным. Балон абматали фсеми этими вирефками.
А што йесли он лопнит? Сирасил йа ваашцета ф шутку но важак какта смутился и сказал што другии мадели где балоны паменьши ни гадятца для такова дела и йесли балон и лопнит то эта случитца на нибальшой высате а ани дадут мне парашут для ниских высот.
Ладна ни валнуйтись, сказал йа дажи жалея што сирасил.
Мне припадали летный уроки, ани миня взвесили, патом дали фсякии штуки, привязали и принялись тал-кать балон (вмести са мной над ним) па рельсам испад навеса туда где рельсы канчаютца. Ани прикрепили атрески пластикавых трубак к падвисной системи переда мной и фсе, мы были гатовы.
Удачи тибе, гасиадин Баскул, сказал важак. Мы жилаим тибе фсиво самава лутчево.
И йа тожи, сказал йа. Можит быть эта была ни очин вежлива но па крайний мере правдива. Да йа вас благадарю за вашу помащь, сказал йа.
Незашта, сказал важак. Он вроди как замир патом сказал, Нам иажалуй нада патараиитца пахоже тучи сгущаютца. Он помалчал нимнога патом словна кивнул сам сибе. Йа тибе саветую пака ни пользоватца криптом, сказал он мне.
Низашто, сказал йа и дал им знак вверх.
Ани павирнули какиита рычаги и рельса нада мной паднялись и раскрылись. Балон панесся вверх разрывая воздух и патащил миня с атресками пластикавых труб за сабой. Эта была фсе равно што падать вверх. Ащущение такое бутта твой жилудак тащут к нагам.
Ани либа закрыли дверь в выимку вдоль дна шахты либа выключили свет патамушта внизу фсе пагрузилось ф темнату а мне астались тока темный серый стены шахты. Ветир трипал на мне адежду.
Балон кажитца устримился пряма вверх хатя йа и дергал за стропы управляющий клапанами штобы убидитца што ани действуют.