А по дороге проходили все новые: группами и в одиночку, молодые и старые... Бесконечен поток веселых и озабоченных, усталых и бодрых лиц. Хорошо сказал Маленький: "симпатяги". А сколько таких на планете!
Конечно, Дима прав: победа будет завоевана всеми, кто участвовал в этом сражении. И все же... Все же ей самой больше верилось не в абстрактный разум многих, а в человека из плоти и крови.
Гравий замолчал.
Но она, облокотившись на спинку скамейки, терпеливо ждала. Сейчас, как обычно, пройдет Бог . И за то время, пока его будет видно, она успеет набраться уверенности и силы.
Заныл сверчок. Нина не могла вспомнить, как задремала.
Было еще светло, но так, будто вместо электричества зажгли керосиновую лампу.
Кругом ни души. Нина быстро пошла в сторону корпусов.
Они стояли притихшие, точно гигантские памятники. Только в одном светилось окно. Окно в их корпусе... От сознания, что рядом кто-то есть, страх прошел, и она не спеша направилась к стационару.
Миновав освещенное окно, она вдруг вернулась.
- Так. Еще... - попросил Дима.
Расхохотались.
- Звони, - попросила она, -если будет время.
- На это времени еще хватит,-серьезно ответил Дима. На троллейбусной остановке Нина стояла четвертой Один читал газету, двое ругали какого-то директора, она смотрела по сторонам. Они жили... она продолжала жить.
ДЕКАБРЬ
За норд-остом с Ладоги в город ворвалась зима. Уличные коридоры съежились и притихли.
Тишина...
- Нам с тобой не хватает девочки, правда, Дим..?
- Конечно,-соглашается Дима.
Они остановились у каменного парапета набережной.
Мальчуган спит на руках у Димы.
- Три года - как раз хорошая разница, Дима кивает. Потом спрашивает: А это правда, что начинают помнить только с четырех?
- Говорят... Хoтя вот я точно помню, как меня возили на дачу в Подмосковье, а было всего два.
- И отца помнишь?..
- Конечно, - неуверенно отвечает она, - то есть, я ведь и сейчас его вижу.
- Ну да, - смущается Дима.
Мимо бредут двое, мужчина придерживает спутницу за талию.
- Твой шеф, - шепчет жена, дергая Диму за рукав, - с кем это он?
- Очень давно, Илья, очень... - доносится женский голос.
- Это же Нина! - от удивления Дима говорит очень громко, но те не слышат.
- Та самая, у которой рак? Вот здорово!
- Что здорово? - не понимает Дима.
- Ну, если он действительно увлекся.. Это же настоящая трагедия... - В широко распахнутых глазах восхищение и страх. - А я бы не смогла, мне все казалось бы, что рядом мертвец...
Сразу становится слышно дыхание малыша.
- На минутку... - Маленький передает ребенка. Вспыхнувшая спичка не сразу находит кончик сигареты.
Илья Борисович закуривает только дома. Когда он с ней, от него не должно пахнуть дымом.
Мать крепится из последних сил. Ждет, чтобы поделился.
А ему не хочется. Это просто болтовня, что матери можно рассказать все. И Нина тогда была права...
- Я хочу познакомить вас, - сказал он.
Она взяла его руку в свою, тихо сказала: - Илья, пойдем ко мне.
И он смутился от того, что сфальшивил.
Небольшая, но просторная комната. Светлые слоты без ковриков и портретов. Пестрая занавеска колышется на балконных дверях.
- Какие у тебя топкие волосы... - сказал он.
- Ты знаешь, о чем я сейчас подумала, Илья? О часах.
Вон тех, старинных, в углу. Видишь, они стоят. За двадцать девять лет они слишком часто останавливались, и я устала их заводить. И все-таки время оказывается подвластно мне.
- Какого черта вы лезете со своим сочувствием?! - истерично кричит Дима на Груздина.
Тот сразу отходит поближе к Креймеру.
"Разве я виноват, что директор уехал за границу и мне приходится заменять его? Но я же человек и не могу делать вид, будто мне безразличны ваши неудачи"... - Не нужно быть богом, чтобы прочитать все это на лице худенького безобидного зама.
Когда Груздин, как всегда, незаметно исчезает, Креймер считает нужным высказаться: - В нашей профессии чувство такта необходимо наравне с другими ингредиентами...
- Особенно в вашей профессии врача, - резко отвечает Дима и тут же жалеет об этом. В конце концов он не классная дама. Богу стоило больших усилий остаться невозмутимым. Почему он промолчал? - думал Дима. -Неужели ему действительно нечего сказать в оправдание?
Откуда он мог узнать? - думал Креймер. - Скорее просто совпадение... Он вообще в последнее время хандрит. Потому и дерзит, должно быть...
Так ты, оказывается, совсем не монах... Дима косится на шевелюру шефа. Сегодня он приглядывался к Илье Борисовичу по-новому, с точки зрения женщины...
Дима был объективным парнем. Таким, как Бог, можно увлечься.
- Мы слишком увлеклись... - задумчиво произнес Креймер.
"И не только активатором", - подумал Дима. Но вообще-то шеф прав. У макак-резусов не появилось даже первичных признаков заболевания. Теперь уже окончательно ясно, что активаторы имеют такое же отношение к возникай новению злокачественного роста, как Дима к государственному перевороту в Бразилии.
Школа действовала на Нину не хуже бетатрона. Быстрые сорокапятиминутки, суета детей, приятная усталость после работы - и дня как не бывало. А вечером был Илья...
Вот и сегодня - точно в восемь она вышла из подъезда.
Илья в первый раз приехал на своей "Волге". Несколько дней тому назад он полушутя сказал, что, наконец, получил санкцию матери.
На заднем диване, - она не любила сидеть впереди, - лежал целлофановый пакетик с мятными конфетами.
- Чтобы не укачивало, - сказал он, захлопывая дверцу.
Машина плавно выскользнула за город.
- Где ты научился править?
- В Восточной Пруссии. Не хватало шоферов, и я ездил на санитарке сам, - Видишь, пригодилось, - улыбнулась Нина в зеркальце.
- Тогда мы многому научились...
Дальше ехали молча. Фары раздвигали тесный ряд сосен, лишь изредка жмурясь на встречный свет.
Дима зажмурился, чтобы дать отдых глазам. Потом опять склонился над толстой, обернутой в черную клеенку, тетрадью.
"Кажется, она кончится раньше меня", - подумал он, переворачивая страницу. И все же сегодня пишется гораздо медленнее. Его опять отвлекала мысль об активаторе.
- Эта злополучная находка меня доконает, - пробурчал он, вырывая из тетради листок. Когда Дима Маленький думал о чем-то серьезном, ему было просто необходимо фиксировать мысли на бумаге.
...Джемме на протяжении ряда лет вводили канцерогенные вещества и добились получения предрака. Скрытый период малигнизации завершился возникновением неизвестного внутриклеточного элемента. Это, конечно, не вирус, иначе его можно было бы культивировать в лаборатории. Но почему же мы решили, что имеем дело с активатором авторепродуктивной М-"РНК"? Да потому что это казалось очевидным.
Активатор был обнаружен в первоначальных раковых клетках, именно в период, предшествовавший злокачественному росту. Затем возникла и опухоль, утвердившая наше предположение. До сих пор все выглядит очень логично.
А дальше? Джемма чихает на рак и по-прежнему лопает бананы. Ее поведение становится объяснимым, когда вдруг выясняется, что новообразование носит доброкачественный характер. Это вынудило нас прийти к выводу об ошибочности в определении злокачественности первоначальных клеток.
Но когда и у кого мощное воздействие химических канцерогенов не вызывало злокачественного сдвига?! А если сдвиг все-таки произошел, то каким образом привел к таким невинным последствиям?
Какой-то заколдованный круг. До сих пор мы пытались выбраться из него, приняв за основу уверенность в первоначальной ошибке. Ну, а если раковые клетки все-таки были?..
Зашуршал гравий. Послышалось?.. Нет, Дима явственно уловил дыхание мотора. Кого это на ночь глядя? Маленький выключил свет и подошел к окну.
Из автомашины выходила Нина. Илья Борисович придержал дверцу.
Вот это номер! Можно подумать, их взаимоотношения нуждаются в научном исследовании...
Так и есть, идут сюда. Первым делом Дима схватил тетрадь, а потом, прежде чем решил, что ему делать, ноги сами вынесли его в соседнюю комнату.
Щель вспыхнула светом.
- Видишь, темно... тебе показалось... - это сказал он.
- Ты не сердишься? Я сама толком не знаю, что потянуло меня сюда...
Звук поцелуя.
"Психопаты! Во всем Ленинграде места не хватило",- разозлился Дима.
Стукнуло распахнутое окно.
- Придется слушать серенаду, - буркнул Дима, усаживаясь на стул.
- Я обязательно должна умереть, Илья?
Тишина. Потом приглушенное Ильи Борисовича...
- Нам не надо было сюда приходить.
- Я не раскисла. Просто здесь легче вспомнить об этом и только здесь я могу окончательно поверить в свою бессрочность... Я устала обманывать себя настоящим... В этой комнате ты снова недосягаем, ты бог! Здесь я поверю тебе... Молчишь?
- Боги не умеют любить, Нина, - выдохнул он. - Значит, я не бог.
От необычной для Креймера тоски у Димы перехватило дыхание.
- Боги не умеют любить, Нина, - выдохнул он. - Значит, я не бог.
От необычной для Креймера тоски у Димы перехватило дыхание.
"Иднот слепой, ревнитель нравственности, тошно вспомнить", - сморщился он.
- Знаешь, Илья, отчего у меня рак? Кашица из отрубей, я точно знаю, от этого.
Поцелуй. Нет, много поцелуев. Шепот. Щель потухла.
Дима тихонько раздвинул рамы и на руках перемахнул через подоконник.
Электронно-микроскопическое исследование клеточных штаммов, взятых у макак, привело к совершенно неожиданному результату. Отсутствовали не только признаки мелигнизации, бесследно исчез и сам активатор.
- Вот это да! Ко всему прочему, мы имеем дело с невидимкой. Что же мы все-таки нашли?!
Энтузиазм Маленького не произвел впечатления на Креймера.
- Их происхождение меня больше не интересует. Я - онколог.
Не вовремя ты перестал быть богом, - подумал Дима и тут же от внезапной боли в правом боку согнулся огромным вопросительным знаком. Через несколько минут он стряхнул со лба капельки пота, выпрямился, старательно, как пьяный, выговорил: - Я в столовую.
Илья Борисович закусил на ходу, разломив бутерброд прямо на каком-то исписанном листе. Он смял его, собираясь выбросить вместе с крошками. В глаза бросилась фраза: "Ну, а если раковые клетки все-таки были?.." "Действительно, если были?.." - сперва подумал Креймер, а уж потом прочел все, от начала до конца.
- Ведь это же просто обязательный эксперимент! - Он крупно зашагал по комнате.
- Производственная гимнастика! - буркнул, входя Маленький.
Илья Борисович резко свернул к нему: - Вы умница!
- Да, - сразу признался Дима, - а что, за это уже бьют?
Кренмер помахал перед его носом листком: -- Мы прошляпили одну важную вещь... - Нахмурился, оборичв ьа полуслове: - Опять морфий?..
Дима молчал.
- Печень, конечно, штука болезненная, - уже мягче добавил Илья Борисович. - И все же лучше обгрызть руку, чем глушить себя наркотиками.
"Интересно, что бы ты делал на месте того мичмана, которому я без наркоза делал трепанацию?" - подумал он.
- Легко сказать - обгрызть, так можно остаться без конечностей, ответил Дима.
"Что бы ты запел в моей шкуре, профессор?" - подумал он.
- Так вот, узнав, что на здоровый организм активатор не оказывает никакого влияния, больше того, исчезает, мы так и не выяснили его роль в опухолях in vivo, - вернулся к прерванному разговору Креймер. - Мы должны восполнить этот пробел.
Вошел Груздин.
- Не подведите, Илья Борисович: все-таки иностранцы, неудобно, знаете, если из профессуры половина не явится...
- Нет, нет, не пропадут, - улыбаясь сказал Креймер, засовывая в карман два пригласительных билета.
Маленький повернул в руках свою пару билетов, строго сказал: Гостеприимство - наша традиция.
Так весело Нине было, пожалуй, впервые.
Туристы оказались прекрасными ребятами. Один француз остроумно копировал Райкина. а венгр так сыграл "Цыганские напевы", что Дима, обожавший эту вещь, полез к нему обниматься...
Можно жить скупо с дальним прицелом. Нина жила так, будто жизнь - один день. Наверно поэтому она казалась самой счастливой. И она действительно чувствовала себя так.
Все в ней вызывало радостное эхо. Вон француз бормочет что-то важное молоденькой медсестре... Белинский с каменным лицом кружится с чешкой прима-танцору института нельзя ошибиться... А худенький Груздин стоит, прижавшись к окну и на лице просто написано: "Как хорошо, что все так замечательно организовалось". Разве не счастье вальсировать с Богом, ловить на себе восторженные взгляды?
- Какая она красивая, Дим...
- Сегодня очень, - соглашается с женой Маленький.
- Ты знаешь, она героиня.
- Может быть.
- Я бы так не смогла.
- Тебе и не надо, - кривит душой Дима.
- А ты никогда не разлюбишь меня за то, что я такая?
- Никогда, - очень твердо отвечает он.
Танец кончился. К ним подходит Креймер с Ниной, - Мадам Нинель, торжественно говорит Маленький, - в честь вашего присутствия и во имя студенческих воспоминаний я.,тряхну сейчас юностью.
Он исчезает и возвращается с гитарой. За ним идет ее владелец бородатый кубинец. Потом еще кто-то, Дима пробующе прошелся по струнам, озорно подмигнул заволновавшемуся Груздину и запел высоким баритоном: Природа-девушка успела Нагородить без счета тайн.
Двадцатый век, ты больно смелый, Поди попробуй, отгадай!
Раскрой, биолог, все секреты.
Врывайся мыслью в микромир, На все загадки там ответы И все причинности причин, Так будь искателем до гроба И помни истину одну: Ты сам сильней любого бога, Тебе плевать на сатану!
Настанет время, братцы-люди, Природа-девушка сама На предложенье Человека Покорно скажет: я твоя...
Температура в прозрачных секциях колеблется от 30 до 35 градусов тепла. Комнатные климатизеры безотказно пережевывают воздух.
Боб лежал на алюминиевой раскладушке и грустно смотрел на веревочную лестницу, уходящую под высокий потолок. В углу валялись нетронутые финики.
Дима погладил низкий выпуклый лоб.
- Что, дружище, тяжело?
"Почти человек" жалобно вскрикнул: Маленький был не очень силен в терапии, но вид у Боба был никудышный элементарно. Поэтому Дима просто махнул рукой на вопрос вошедшего лаборанта.
Запахло спиртом. Боб хорошо знал, что за этим последует, и попытался улизнуть. Но сил было слишком мало.
- Потерпи еще разок, Бобби, - ласково попросил Дима.
Он придерживал Боба, пока активатор "К" перекочевывал в обезьяний организм, и без того разрушенный метастазами.
- Ничего себе лечим, - невесело пошутил лаборант, массируя место инъекции.
Затем активатор был введен двум группам животных.
Первой - после предварительного онкогенного облучения.
Второй - до него.
На этом эксперименте возня с активатором "К" будет окончена. Собственно, они даже вынуждены прекратить дальнейшие исследования: вытяжка активатора, взятая у Джеммы, почти иссякла.
На обратном пути Дима зашел в стационар подстегнуть себя морфием. Даже у здорового Белинского вид - как с похмелья. Еще бы, за последние два месяца грузовик четыре раза подъезжал к спрятанному в дальнем углу городка моргу.
А о себе и говорить не приходится. На днях Креймер сказал, что с такими нервами Диме надо было идти в портные.
А он и сам знает, что скоро менять профессию... и местожительство тоже.
Белинский подсовывает брошюру - перевод с английского. Дима просматривает ее.
- Сахар как носитель онкогенности. Вообще-то исследoвание выглядит убедительно, - робко говорит Белинский.
- За две тысячи лет до нашей эры, - цедит Маленький, - индусы учили, что рак развивается из желчи, воздуха и слизи. Теперь канцерогенные вещества находят в алюминиевой посуде и выхлопных газах, в табаке, цветной капусте, помидорах и, как видишь, добрались до сахара. Пора бы поумнеть, тебе не кажется?
Белинский вздохнул и забрал брошюру.
Дима потянулся в окно к дереву, смял кучу иголок.
- Не кисни, мы все равно сломаем ЕМУ клешню, но в своих мемуарах ты обязательно упомяни, что я очень любил запах молодой хвои.
Белинский досадливо отмахнулся, а Дима замурлыкал: Неистов и упрям, Гори, огонь, гори.
На смену декабрям приходят январи...
Отсрочка кончилась быстрее, чем дyмaла Нина. Где-то она слышала, что изотопы действуют очень индивидуально, иногда форсируя болезнь. Сегодня она перешла на бульон и сливки. Что поделаешь, если это ИНОГДА пришлась как раз на нее. Такая уж, видно, индивидуальная. Илья напрасно горячится. Когда-нибудь он скажет ей спасибо. Теперь надо видеться еще реже. А скоро она уедет куда-нибудь, далеко-далеко... от Невы, от близкого, рукой достать, неба, от себя...
Старуха жадно ловила каждое слово сына. Она не знала, что отвечали ему. Она плохо слышала и то, что говорил он.
Но когда речь идет о сыне, об ее единственном сыне, причем здесь уши? Она слышала главное. Словно в гору, спотыкаясь, падая, полз разговор Ильи с этой женщиной. Теперь он почти все вечера проводит дома. Зато это имя Нина - падает в трубку так тяжело, что у старухи начинают звенеть суставы в коленках. Она всегда просила своего бога самому выбрать женщину для Ильи. Она долго приставала к нему, - и вот он сделал выбор. Как она ненавидит эту женщину!
Илья Борисович придавил телефон и окyрок почти одновременно.
Старуха поджала губы.
- В последнее время ты много КУРИШЬ. Или в твоем институте научились делать новое сердце - - Что? - переспросил Илья Борисович.
- Говорю, куришь много.
Он приоткрыл балконную дверь.
- Тебе лучше не оставаться по вечерам дома, Илья, - деревянным голосом сказала старуха.
- Она не хочет видеться чаще, - механически ответил Креймер.
Он вышел на балкон, прямо под падающий снег.
- Не хочет... она не хочет, - шептала старуха.
Мир перевернулся, привычных понятий больше не существует.
31 декабря.
Этот день всегда вызывал v Лeны ощущение новизны. Казалось, назавтра опять крутой поворот, за которым опять начинается неизведанное, и вптели еще много, астрономически много, таких поворотов. Так было в школе, в университетe, в аспирантуре, так, в силу инерции, продолжалось ч на работе.