— Значит, сегодня утром в свой стеклянный шар я поймала людей!
— Не беспокойся. Я видел, как Арчимбольдо их в канал выпускает. А оттуда они как-нибудь доберутся к себе домой.
— Теперь я понимаю его слова, когда он сказал, что призракам будет неплохо на воде. — Она глубоко вздохнула. — Арчимбольдо все знает! Он знает правду!
— Ну и что ты теперь сделаешь? Спросишь его напрямик?
Она пожала плечами:
— Почему бы и не спросить?
Мерле не успела больше ни о чем подумать, потому что окошко в канале вдруг тихо заколыхалось. Она внимательно вгляделась и увидела, как на воду наплывает густая тень.
— Это ведь… — Она оборвала себя на слове, сообразив, что тень не мираж, а отражение какого-то предмета.
— Назад! — Серафин тоже увидел тень.
Они скользнули обратно в переулок и плотно прижались к стене дома.
Слева от них над самой водой летело нечто огромное. Это был лев с широченными крыльями, но перья на них, как и туловище, были каменные. Размах крыльев почти равнялся ширине канала. Лев летел едва слышно, лишь его мощные крылья мерно шелестели, будто кто-то тяжко дышал. Серафина и Мерле обдало прохладным ветерком. Кажущиеся тяжесть и массивность льва были обманчивы: он был легок как пух и летел как птица. Его передние и задние лапы были подогнуты, челюсти сомкнуты. В глазах светилось что-то более разумное, чем просто понятливость обычных животных.
На спине льва сидел грозный всадник. На нем был мундир из черной кожи с металлическими заклепками. Это был лейб-гвардист Совета дожей, воин из личной охраны высших правителей города. Такие стражники не часто встречались на улицах, но их появление обычно не предвещало ничего хорошего.
Лев со своим всадником скользнул мимо переулка, не заметив ребят. Мерле и Серафин боялись дышать, пока свирепый летучий зверь не удалился на достаточное расстояние. Осторожно выглянув из переулка, они увидели, как лев взмыл в воздух над каналом и полетел, описывая круги над крышами домов. Через минуту он скрылся из виду.
— Кружит, — определил Серафин. — Наверное, тут неподалеку тот, кого он охраняет.
— Кто-то из правителей-дожей? — прошептала Мерле. — В такое позднее время? В таком квартале? Не может быть, они вылезают из своих дворцов только по очень важным делам.
— Да, но летучих львов в городе очень мало. Те, которые еще остались, всегда рядом со своими хозяевами. — Серафин шумно вздохнул. — Кто-то из дожей должен быть поблизости.
Будто в подтверждение его слов из темного ночного неба донеслось рыканье летучего льва. Ему ответил рычанием второй лев. Затем третий.
— Их много. — Мерле недоуменно покачала головой. — Что им здесь надо?
Глаза у Серафина блестели.
— Это мы сейчас узнаем.
— Львов ты не боишься?
— Я уже не раз от них удирал.
Мерле не могла понять, хвалится он или говорит правду. Наверное, и то и другое. Ведь она его еще совсем мало знает. Инстинкт подсказывает, что ему можно доверять. Нужно доверять — ничего другого ей не оставалось, так как Серафин уже бежал к концу переулка.
Она припустилась вслед, пока наконец с ним не поравнялась.
— Ненавижу за кем-нибудь бегать.
— Иногда это самое правильное решение.
Она хмыкнула:
— Еще больше ненавижу, когда мне навязывают чужое решение.
Он остановился и взял ее за руку.
— Ты права. Сейчас нам надо действовать сообща. Опасность грозит немалая.
Мерле перевела дух.
— Я не из тех девчонок, которыми командуют. И не обходись со мной, как с ними. И еще — я совсем не боюсь летучих львов.
«Понятно, не боюсь, — досказала она про себя. — Мне еще никогда не приходилось от них удирать».
— Ладно, сейчас не время обижаться.
— Я и не обижаюсь.
— Как сказать.
— А ты все время задираешься.
Он усмехнулся:
— Профессиональная болезнь, отвлекаю людей.
— Хвастун! Ты ведь больше не вор. — Она побежала дальше, махнув ему рукой. — Пошли быстрее. Иначе не будет нам сегодня ночью ни львов, ни дожей, ни приключений.
Теперь ему пришлось ее догонять. Ей почему-то казалось, что он испытывает ее на смелость. Решится ли она сделать то, на что решился он? Не побоится ли свистящих крыльев в ночном небе и пойдет ли вместе с ним на опасное дело? Да, она себя еще покажет… Ему за ней не угнаться! По крайней мере в данную минуту.
Мерле мчалась на всех парах вперед, завернула в очередной раз за угол, все время поглядывая наверх, на небо между крышами, но вскоре замедлила шаг и стала осторожно красться вдоль домов. Здесь уже становится опасно, их могут обнаружить. Только неизвестно, грозит опасность с неба или таится за дверью какого-нибудь дома?
— Вон, посмотри на тот дом, — прошептал Серафин.
Он показал пальцем на двухэтажный домик с одной дверью и двумя наглухо закрытыми окнами. Он походил на флигель для обслуги соседнего барского дома тех времен, когда венецианские здания блистали богатством и роскошью. Позже даже дворцы стали так же безлюдны, как дома на канале Изгнанников и во многих других местах. Там не селились даже бродяги и нищие, которым было не под силу отапливать зимой огромные залы. С начала осады топлива в городе стало не хватать, и люди разбирали на дрова брошенные городские строения, рубили деревянные стропила и балки и в холодные месяцы топили печи.
— А что там, в доме? — тихо спросила Мерле.
Серафин не стал объяснять, а просто кивнул в сторону крыши. Мерле пришлось признать, что у него необыкновенно зоркие глаза: на самом краю крыши темнела каменная лапа, впившаяся когтями в черепицу. С улицы нельзя было увидеть льва, который притаился где-то там, во мраке. Но Мерле не сомневалась, что острый взгляд зверя пронизывает тьму улиц.
Серафин и Мерле стояли под козырьком входной двери дома напротив, и сверху их не было видно, но если бы они надумали перебежать к этому двухэтажному домику, их бы непременно заметил хищный страж.
— Надо пробраться в домик с задней стороны, — сказал Серафин.
— Нельзя. Там дом выходит прямо к каналу!
Мерле прекрасно ориентировалась в узких переулках города. Она точно знала, что здесь со стороны канала стены домов уходят под воду и нет никаких пешеходных дорожек.
— И все-таки мы туда пролезем, — сказал Серафин. — Верь мне.
— Как другу или как мастеру-вору?
Он промолчал, наклонил голову набок и испытующе посмотрел ей в глаза. Затем протянул руку.
— Друзья? — спросил он опасливо.
Она крепко пожала его руку:
— Друзья.
Серафин не мог скрыть радости.
— Тогда как мастер-вор скажу тебе, что мы обязательно влезем в тот домик. А как друг… — Он немного поколебался и продолжал: — Как друг обещаю, что в беде я тебя не оставлю, что бы сегодня ночью ни случилось.
Он не стал ждать ее ответа, а повел за собой в тот же темный переулок, из которого они вышли. Потом им пришлось опять пробираться через туннель, по каким-то задворкам и руинам заброшенных домов.
Не прошло и получаса, как они уже тихо, шаг за шагом продвигались по узкому карнизу над фундаментами домов со стороны канала. Под ними внизу плескалась черная вода. Впереди, метрах в двадцати, вырисовывалась на фоне темного неба арка моста. На середине арки стоял лев с вооруженным всадником. Всадник сидел к ним спиной. Но даже если бы он обернулся, едва ли заметил бы их во мраке.
— Только бы лев нас не учуял, — прошептала Мерле. Она, как и Серафин, старалась плотнее прижиматься к стене. Карниз был не настолько широк, чтобы гулять по нему, как по дорожке. Надо было держать равновесие и вдобавок не выпускать из виду стражника на мосту.
Серафин чувствовал себя на карнизе гораздо увереннее. Он привык входить в чужие дома не самым обычным способом: сначала влезал как вор, а позже как тайный посыльный Умберто, но старался не показывать Мерле своего умения и не торопить ее.
— Почему солдат не оборачивается? — процедил сквозь зубы Серафин. — Мне это не нравится.
Мерле была ниже его ростом, и потому ей было лучше видно, что происходит под мостом и еще дальше. Оказалось, что с той стороны к мосту приближается лодка. Мерле шепнула Серафину о своем открытии.
— Но всадник совсем не тревожится. Он как будто даже ждет эту лодку!
— У них секретная встреча, — предположил Серафин. — Я такое и раньше видел. Дож встречается со своим фискалом. У дожей повсюду есть осведомители: и во дворцах, и на рынках.
Мерле в эти минуты думала о другом.
— Много нам еще осталось ползти?
Серафин вытянул шею.
— Еще метра три — и мы будем под окном. Если оно не заперто, пролезем в дом. — Он обернулся к ней. — Ты можешь разглядеть, кто там, в лодке?
Мерле напряженно всматривалась, надеясь по одежде опознать человека, стоявшего на носу лодки. Но человек, как и два гребца позади, был в черном плаще с капюшоном. Ничего в том не было странного, если принять во внимание холодное ночное время, но Мерле при виде этих темных фигур почему-то стало не по себе. Может, страх родился сам собой, а может, оттого, что лев на мосту угрожающе скреб лапой?
Серафин добрался до окна. Теперь их отделяло от моста не более десяти метров. Он посмотрел внутрь сквозь стекло и кивнул Мерле.
— В комнате никого нет. Люди где-то там, в другом месте.
— Ты сможешь открыть окно? — Мерле немного расслабилась, но спина ныла от напряжения, а по уставшим ногам бегали мурашки.
Серафин надавил на стекло — сначала легко, затем сильнее. Раздался слабый хруст. Правая створка открылась.
Мерле вздохнула с радостью. Слава богу! Пока Серафин пролезал в дом, она не спускала глаз с лодки. Возле моста стояла карета. Лев перенес своего всадника на землю, чтобы тот мог встретить человека в плаще.
Мерле заметила, что в небе закружили другие летучие львы. По меньшей мере три. А может быть, и больше. Если какой-нибудь из них спустится пониже и полетит вдоль канала, он ее непременно увидит.
Но Серафин уже протянул ей из окна руку и втащил внутрь. Еще не отдышавшись, она с удовольствием ощутила под ногами твердый пол. От радости хотелось прыгать и целовать доски. Или Серафина. Нет, уж лучше не надо.
— Ты красная как рак, — заметил он.
— Еле влезла сюда, ноги затекли, — сказала она и отвернулась. — Ну и что дальше?
Он не сразу ответил. Она было подумала, что он молча смотрит на нее, чтобы убедиться, в самом ли деле ее щеки покраснели от пережитых трудностей. Но, взглянув на него, увидела, что он напряженно к чему-то прислушивается, совсем как Юнипа, когда они плыли в гондоле к каналу Изгнанников. Прислушивается, стараясь, кажется, не упустить ни единого звука.
— Они здесь, в доме, — сказал он наконец. — Человека два или три.
— Если считать солдат, то полдюжины.
— Боишься?
— Вовсе нет.
Он усмехнулся:
— Кто из нас хвастун?
Она невольно улыбнулась в ответ. Он видел ее насквозь даже в темноте. Кому-либо другому она бы не простила насмешки. Но он сказал: «Верь мне», и она ему поверила. Все происходило слишком быстро, не оставалось времени ни опомниться, ни оценить обстановку.
Едва слышно они выскользнули из комнаты и прокрались по какому-то темному ходу, который вел к наружной двери. В коридоре справа от двери виднелся слабый отблеск свечей. Слева наверх, на второй этаж вела лестница.
Серафин почти коснулся губами уха Мерле:
— Жди меня здесь, пойду погляжу.
Она хотела возразить, но Серафин решительно затряс головой.
— Пожалуйста, — добавил он.
Затаив дыхание, она смотрела, как он крадется в направлении слабо освещенного коридора. Каждую секунду могла распахнуться наружная дверь и войти человек в плаще, сопровождаемый солдатами.
Серафин подкрался к двери в комнату со свечами, осторожно заглянул в щель, успел что-то увидеть и вернулся к Мерле. Молча кивнул на ступени, которые вели на второй этаж.
Она беспрекословно повиновалась. Все-таки он — мастер-вор, ему лучше знать, что делать, хотя это и не очень приятно сознавать. Она вообще не любила подчиняться другим, даже для своего блага.
Ступени были каменными, массивными. Мерле шла впереди и, поднявшись на второй этаж, направилась прямо к той комнате, которая находилась над нижней залой со свечами. Войдя туда, она поняла, почему Серафин решил подняться наверх.
По меньшей мере треть пола поддалась натиску времени и сырости. Деревянные доски возле стен вспучились и раскрошились, а в середине комнаты прогнили насквозь. Через большую дыру снизу пробивался слабый свет. Были слышны тихие голоса, звучавшие как-то робко и неуверенно. Мерле уловила тон разговора, еще не поняв ни одного слова.
— Их трое, — прошептал Серафин ей на ухо. — Три дожа-правителя. Знатные господа.
Мерле пригнулась к отверстию в полу. Лицо ощутило слабое тепло от свечей. Серафин прав. На плечах троих мужчин, стоящих внизу и освещенных свечами, накинуты длинные мантии правителей Венеции — пурпурная, золотая и ярко-красная.
Высшим органом власти в городе был Совет дожей. С тех пор как началась война с египтянами и прервались всякие связи с Большой землей, дожам принадлежало право решать все дела и проблемы осажденной Венеции. В их руках была вся власть, и именно они вели переговоры с Королевой Флюирией, как они сами утверждали. Дожи выглядели людьми солидными и безупречными. Однако народ втихомолку поговаривал, что они злоупотребляют властью, наделяют привилегиями своих родственников и не соблюдают обычаев старинных аристократических родов, к каковым принадлежало большинство членов Совета дожей. Не было секретом, что тот, у кого есть деньги, будет иметь все, что пожелает, а тот, кто может похвастать древним семейным гербом, будет пользоваться большими правами и преимуществами, чем выходец из простого народа.
Один из дожей держал в руках деревянный ящичек, похожий на шкатулку из черного дерева для драгоценностей.
— Что они тут делают? — почти беззвучно шевельнув губами, спросила Мерле.
Серафин пожал плечами.
Внизу послышался скрежет, и наружная дверь открылась. Послышался шум шагов, а затем донесся громкий голос гвардиста:
— Достопочтенные господа правители, египетский посол прибыл!
— Молчи, идиот, — шикнул на него дож в пурпурной мантии. — Или ты хочешь, чтобы весь квартал об этом узнал?
Стражник выкатился кубарем из дому, а его спутник вошел в комнату. Это был человек из лодки, закутанный в плащ с капюшоном, все еще надвинутом на глаза. При слабом свете мерцавших свечей трудно было разглядеть его лицо, не говоря уже о том, чтобы узнать.
Он не счел нужным приветствовать хозяев.
— Вы принесли то, что обещали?
Мерле никогда не слышала, как говорят египтяне. И была очень удивлена, что незнакомец говорит на ее родном языке без всякого акцента. Она была слишком взбудоражена, чтобы сразу понять весь смысл происходящего. Лишь мало-помалу до нее доходило страшное значение той сцены, которая перед ней разыгрывалась. Тайная встреча правителей-дожей с посланцем египтян! Со шпионом, который, видимо, уже давно живет в городе, иначе его венецианский выговор не был бы таким безукоризненным. Серафин побледнел как мел. На лбу у него блестели капли пота. Он смотрел через отверстие в полу на заговорщиков и не верил своим глазам.
Дож в золотой мантии отвесил легкий поклон, остальные двое последовали его примеру.
— Мы рады, что вы ответили на нашу просьбу о встрече. Не сомневайтесь, мы принесли с собой то, что вы ждете.
Дож в ярко-красной мантии с волнением скрестил руки на груди.
— Мы ведь можем рассчитывать на благодарность со стороны Фараона, не так ли?
Человек в приоткрытом капюшоне резко к нему обернулся.
— Богоравный Фараон Аменофис будет извещен о вашем желании присоединиться к нам. Решение вопроса зависит исключительно от его божественного волеизъявления.
— Конечно, конечно, — поспешно забормотал дож в пурпурном одеянии. И бросил гневный взгляд на дожа в ярко-красной мантии. — Мы вовсе не собираемся подсказывать решение вопроса святейшему Фараону.
— Где то, что вы принесли?
Дож в золотой мантии вручил посланцу шкатулку.
— С нашим глубочайшим уважением для Фараона Аменофиса. От его верных слуг.
«Предатели, — с отвращением подумала Мерле. — Предатели, предатели!» Ее чуть не стошнило от подобострастного тона и унизительного раболепия трех городских правителей. Или это ее замутило просто от страха?
Посланец взял шкатулку и открыл крышку. Дожи неуверенно переглянулись.
Мерле вытянула шею, чтобы рассмотреть содержимое ящичка. Серафин тоже нагнулся пониже. Что там, в ящичке?
Шкатулка была изнутри обтянута бархатом. Там лежал маленький стеклянный флакон величиной с палец. Египтянин осторожно вынул флакон, не заботясь о шкатулке, которая со стуком упала на пол. Дожи от неожиданности вздрогнули.
Человек, держа флакон большим и указательным пальцами, поднес его к свече и разглядывал из-под капюшона.
— После стольких-то лет, наконец! — невольно вырвалось у него.
Мерле вопросительно взглянула на Серафина. Чем так ценен этот стеклянный пузырек?
Дож в пурпурной мантии торжественно воздел руки к небу.
— Да, она в самом деле поймана. Здесь — суть Королевы Флюирии, ее эссенция. Колдовство, секрет которого вы нам передали, помогло совершить чудо.
Мерле затаила дыхание и тревожно переглянулась с Серафином.
— Алхимики Фараона трудились два десятка лет, — холодно заметил посланец. — У нас не было сомнения в том, что колдовство принесет свои плоды.
— Да-да, конечно.
Дож в ярко-красной мантии, который уже успел проявить неуместное любопытство, в волнении переминался с ноги на ногу.
— Но все ваше колдовство не дало бы никакого результата, если бы мы не согласились подвергнуть его воздействию Королеву Флюирию. Ведь ни одному слуге Фараона никогда не удавалось подойти к ней так близко.