- Кажется, получилось! - шепнула она Ане, но та была так увлечена подсчетами, что не услышала.
"2 родителя,
4 бабушки и деда,
8 прабабок и прадедов,
32 прапрадеда,
64 прапрапрапра
128 прапрапрапрапра," - писала она.
Раиса Павловна наконец закончила подсчеты и обнаружила у себя в 1000 году нашей эры несколько миллиардов непосредственных бабушек и дедушек - примерно столько, сколько живет сейчас на Земле. Такое обилие родни так ее поразило, что она углубилась в историю еще дальше - до 1 года нашей эры, то есть на две тысячи лет назад, и у нее получилось число, которое едва уместилось на доске:
"1.210 000 000 000 000 000 000 000"
- 1, 21 триллион триллионов! И это я еще округляла в меньшую сторону! поразилась математичка. - Но это ведь вообще нереальное число! Столько людей никогда не могло жить в одно время! Если сложить всех людей, которые жили за всю историю человечества - не будет и одной десятой от этого числа! Здесь какой-то парадокс, но я не понимаю какой! Ведь я все считала правильно! 2х2х2х2х2х2х2... и так восемьдесят раз или 2 в восьмидесятой степени - все верно!!!
- И ведь это только ваши прапрапрапрабабушки! - сказала Аня. - А ведь еще родственники других людей! Что же тогда получается, их всех надо складывать? Ваш триллион триллионов, мой триллион триллионов, филькин триллион триллионов.
- Но как такое может быть? Сейчас население Земли только семь или восемь миллиардов, а раньше было намного меньше. У нас же получается, чем дальше в глубь веков, тем людей становится больше, - поделился своим открытием Коля Егоров.
И все недоуменно уставились на Хитрова, ожидая, что он подскажет решение этой загадки, которую сам всем и предложил.
А тот, уже не таясь, посмотрел на часы и, обнаружив, что до звонка всего две минуты, и опроса уже не будет, сказал:
- Честно говоря, я и сам толком не понял, как это возможно, но одну вещь я уяснил...
- Какую? - ошеломленно спросила Раиса Павловна, с трудом отрывая взгляд от немыслимого числа на доске.
- То, что у каждого человека не могло быть по триллиону триллионов прямой родни. А раз не могло, то родня у нас общая, а это значит, что все люди родственники... И мы с вами, Раиса Павловна, родственники, и с Анькой, и с Риткой, и вообще со всеми, кто живет на Земле. А родственникам тройки в четверти не ставят, и вообще обращаются с ними лучше, чем с чужими. А тут, выходит, чужих вообще нет, и все на Земле - твоя родня!
- С точки зрения математики все неопровержимо. Мы все действительно в родстве, причем неоднократно, - подтвердила учительница, глядя на доску.
Прозвенел звонок.
- Конец урока! До встречи в новой четверти! - машинально сказала Раиса Павловна.
Филька взял свой рюкзак и вышел из класса.
- Пока, родственнички! - крикнул он уже на пороге.
Рассказ седьмой.
PAUKUS GRUSULICUS
После уроков в пустом классе Катя Сундукова жаловалась Коле Егорову:
- У всех дома есть какое-нибудь животное: у Ритки - персидская кошка, у Фильки - кошка, у Аньки - овчарка, у Мокренко - хомяк...
- А у тебя какое? - спросил Коля.
- У меня никакого...
- Почему?
- Родители говорят, что у них аллергия, а, по-моему, просто не хотят... И поэтому, когда все хвастают своими животными, мне приходится отмалчиваться... - Катя вздохнула и подошла к окну.
Егоров, которому Сундукова нравилась, хотел утешающе дотронуться ей до плеча, но взглянул на свою руку и спрятал ее за спину. Потом он остановился рядом с Катей и тоже стал смотреть на улицу.
- У меня тоже нет домашних животных, если не считать тараканов, - сказал он.
Девочка удивленно повернулась к нему.
- У тебя нет?!
- Никого, - кивнул Коля. - У бабушки в деревне, правда, есть пес в будке, но он же не мой... Когда я приезжаю, он сначала на меня лает и только потом узнает.
Катя стояла совсем близко, и он рассмотрел у нее на правой щеке маленькую родинку.
- Значит, мы с тобой в равном положении? - шепотом спросила девочка, чуть-чуть придвигаясь к нему.
- Выходит, что так! - тоже прошептал Егоров, чувствуя, что в груди у него замирает сердце.
В этот момент, как всегда некстати, в класс заглянул Максим Александрыч и споткнулся о стоявшее на пороге ведро с торчавшей из него шваброй.
- Понаставили тут! Сундукова, Егоров! Вы будете убирать? Я сейчас вернусь! - крикнул он и исчез, так и не решившись перешагнуть через ведро, опасаясь за свои новые итальянские ботинки.
Коля подошел к ведру, вытащил из него раскисшую тряпку и бросил ее на пол, нагромоздив рядом несколько стульев и парт, между которыми как дуло гранатомета торчала рукоятка швабры.
- Это будет наше противотанковое заграждение, - решил он, осматривая свою работу.
- Скажи лучше: противомаксимное. Теперь наш франтик не сунется в своих наглаженных брючках, - весело сказала Катя и в качестве последнего штриха повесила на ручку двери мокрую тряпку.
Они уселись на заднюю парту, которая не была видна, если заглянуть из коридора, и стали болтать. Общение их выглядело следующим образом: Сундукова щебетала без умолку, а Егоров в основном молчал и изрекал "угу", гордясь, что так запросто беседует с девочкой.
- У тебя день рождения скоро? - спросил он, когда Катя сделала паузу.
- В октябре, через две недели, - удивленно ответила она. - А почему ты спрашиваешь?
- Потому, что я подарю тебе такое домашнее животное, что все наши лопнут от зависти! - в порыве великодушия пообещал Коля.
Девочка недоверчиво покосилась на него.
- Подари, но если это будет кошка или собака, родители заставят вернуть ее назад, - предупредила она.
- Не волнуйся, это ни кошка, ни собака, ни хомяк и ни рыбки!
- А что тогда? - Катя была заинтригована.
- Пока не скажу. Пусть будет сюрприз! - Коля сделал важное лицо.
- А ты уверен, что все лопнут от зависти? Даже Самойлова? - спросила Катя, глядя на него с недоверием и надеждой.
- Ритка лопнет в первую очередь. Мой подарок затмит ее персидскую кошку! Егоров встал и, скрестив на груди руки, многозначительно посмотрел на девочку.
Надо сказать, Коля и сам пока толком не знал, какое животное подарит, но был уверен, что придумает. В конце концов две недели до дня рождения - немалый срок.
Из коридора появилась голова Максима Александрыча. Сундукова вскочила и сделала вид, что поливает цветы, а Коля в спешке начал двигать шкаф.
- Что за сырость вы развели? Лягушачий питомник открываете? - недовольно спросил учитель, глядя себе под ноги.
- Разведем лягушек - французам будем продавать! - сказал Егоров, и Катя замеялась.
Максим Александрыч попытался протиснуться между стульями, но в грудь ему уперлась палка швабры, а под ботинками зачавкала вода. Учитель с ужасом уставился на свои новые ботинки.
- Зачем вы загородили дверь? - рассердился он.
- Чтобы хорошо вымыть полы - нужен простор! - ответил Коля и с невероятным шумом стал сдвигать парты.
Оглушенный учитель попятился, схватился за дверную ручку, обмотанную мокрой тряпкой, и стал брезгливо вытирать платком ладонь и рукав пиджака.
- Вам помочь? - предложила Катя. - Хотите мы разберем завал?
- Не надо, я уже ухожу! Дайте только со стола мой дипломат! - потребовал учитель, отступая в коридор и стараясь больше ни к чему не прикасаться.
Коля передал ему черный дипломат с кодовыми замками, просунув его сквозь баррикаду.
- И не вздумайте уходить, пока все не уберете! - крикнул Максим Александрыч и быстро направился к лестнице, оставляя на паркете мокрые следы. На правом плече модного пиджака молодого учител белело пятно от мела.
- Спорю, он идет на свидание! Опять кого-нибудь охмуряет, - сказала Катя, и ребята взялись за уборку.
Оставшиеся до дня рождения недели Коля постоянно думал о своем обещании. Задача перед ним стояла непростая - нужно было найти и подарить Кате такое животное, которое устроило бы ее и родителей, и вызвало бы зависть у одноклассников. Причем нужно было учесть, что карманных денег у Коли было очень мало.
Егоров просмотрел все книжки о зверях, несколько раз заходил в зоомагазин, но так и не обнаружил ничего подходящего. Он едва не купил Кате белую мышь, но подумал, что мышей, в независимости от того, белые они или серые, девчонки боятся.
Почти каждый день в школе Катя хитро поглядывала на Егорова, как бы напоминая о его обещании. Коля в таких случаях напускал на себя важный вид: мол, все под контролем, а на сердце у него кошки скреблись.
Накануне дня рождения, на который Сундукова пригласила почти весь класс, он, лежа на кровати, лихорадочно соображал, что ему делать. У него не было ровным счетом никаких мыслей, и он уже решил никуда не ходить и остаться дома, как вдруг с висевшей над кроватью полки свалилась книга и огрела Кольку по лбу.
- Мало того, что все плохо, так еще и книги на голову валятся! пробормотал мальчик. Он потер лоб, взглянул на обложку и прочитал: "НАСЕКОМЫЕ МИРА". Егоров уныло стал перелистывать книгу, пробежал глазами несколько строчек и внезапно его осенило. Он вскочил и помчался в чулан.
Сбросив с полок все содержимое на пол, наконец, он нашел, что искал небольшую красивую банку из-под кофе, плоскую, из непрозрачного стекла. Кофе когда-то привезла из Турции мамина сестра, и вид у банки был необычный.
Отмыв ее как следует и высушив, Коля положил внутрь сухой травы и несколько палочек, а потом закрыл банку пластмассовой крышкой, в которой проделал несколько отверстий раскаленной иголкой. Затем он взял кусок лейкопластыря, приклеил на дно банки как этикетку и написал на нем два загадочных слова: "paukus grusulicus".
Все сделав, мальчик поставил банку на стол и, довольный, потёр руки.
Когда на другой день Егоров пришел на день рождения к Кате, там уже были и Филька Хитров, аккуратно причесанный впервые в жизни, и Антон Данилов в костюме с черной бабочкой, и благоухающая мамиными духами Рита Самойлова, и даже Мокренко с поцарапанным носом, вымазанным зеленкой.
- Видели его нос! Это он вчера дразнил мою кошку! - гордо объясняла всем Ритка.
Стоило появиться Коле, как все замолчали. Очевидно, Сундукова не выдержала и разболтала, что он собирается сделать ей необычный подарок.
Катя шагнула навстречу гостю и остановилась, выжидательно поглядывая на него. Она была в светлом платье, на шее поблескивала золотая цепочка с сердечком, которую ей подарила бабушка, и до которой девочка то и дело дотрагивалась, проверяя, не растегнулась ли она.
- Опаздываешь! Мы без тебя за стол не садились... - сказала новорожденная.
- Я никак не успевал раньше... Дела... - многозначительно объяснил Коля, хотя специально полчаса топтался вокруг дома и мусорника, чтобы не придти вовремя.
- А где... - начала было Катя, но осеклась, сообразив, что спрашивать в лоб: "где подарок?" - невежливо.
Егоров вытащил из-за спины банку и аккуратно поставил на стол.
- Поздравляю с днем рождения! - торжественно сказал он и отошел на шаг, разрешая всем полюбоваться его подношением.
Виновница торжества хотела взять свой подарок, но любопытный Петька Мокренко ее опередил. Он схватил банку и протянул руку к крышке.
- Осторожнее! Тебе жить надоело? - закричал Коля.
- А что такое? Уж и посмотреть нельзя? - удивился Петька.
Егоров пожал плечами:
- Посмотреть можно. Только, учти: я за твою жизнь не отвечаю!
- Почему не отвечаешь?
- Ты читать умеешь? Вот и прочти, что на наклейке написано! - предложил Колька.
Мокренко перевернул банку и, морща лоб, уставился на надпись "paukus grusulicus".
- По-английски, что ли? - спросил он.
- Не по-английски, а по-латыни! - уточнил Егоров.
- Давайте я! - предложила Катя. Она заглянула через петькино плечо и прочла по слогам:
- Паукус гры-зу-ли-кус... Паукус какой-то! Что это значит?
- Паукус грызуликус - самый ядовитый паук на свете. Водится на острове Ява. От его укуса человек умирает за минуту, лошадь - за две, а слон - за три минуты, - охотно объяснил Коля Егоров.
Узнав, что в банке такое опасное насекомое, ребята попятились.
- И этот паук там внутри? - поразилась Катя, пытаясь заглянуть в банку сквозь темное стекло.
- Разумеется, внутри. Если кто-то не верит, может заглянуть. Кажется, Мокренко хотел? Давай, Петруха, смотри! - насмешливо предложил Коля.
- Сам смотри! Мне еще пожить охота, - Петька спрятал руки за спину.
- Глядите, он аж весь позеленел! Небось представил, что было бы, открой он банку! - засмеялся Антон Данилов.
Все ребята столпились вокруг стола, забыв о пирожных, торте и салатах. Как Колька и предсказывал, ребята завидовали Кате Сундуковой, а ее "паукус грызуликус" затмил всех породистых котов и собак. А она, довольная, стояла рядом и пожинала плоды триумфа.
- Где ты его взял? - спросила Катя.
- Мой дядя - специалист по насекомым, он привез его с острова Явы. Это очень редкий вид, занесен в Красную книгу. У нас в России - единственный экземпляр, - авторитетно сообщил Егоров.
- И в зоопарке нет? - не поверила Рита Самойлова.
- В зоопарке, может, и есть, и в Академии Наук тоже, но это единственный экземпляр в частном владении, - спохватился Коля, сообразив, что перегнул палку.
Вначале он опасался, что никто не поверит в его паукуса грызуликуса, придуманного им только накануне после прочтения книги о насекомых, но наживку уже заглотили и притом очень прочно. А главное, что, самое приятное, никто не решался открыть банку, чтобы увидеть ядовитого паука.
Филька Хитров с пеной у рта утверждал, что и раньше слышал про таких насекомых и рассказывал душераздирающие истории. Будто бы была экспедиция на остров Яву, все участники которой умерли в одну ночь по неизвестной причине, а утром на травинке у костра нашли точно такого паука. Кто-то верил Фильке, кто-то нет, но желания открыть банку ни у кого не появилось.
- А как он дышит? - спросила Самойлова.
- Разве не видишь? В крышке - дырочки! - объяснила Катя.
- А он через них не вылезет?
- Нет, они слишком маленькие.
- А укусить через них он может? - не успокаивалась Рита.
- Только если близко поднести палец, - сказал Мокренко.
- А ты помолчи, профессор кислых щей нашелся! Откуда тебе знать - не твой паук! - огрызнулась на него Аня Иванова.
Антон Данилов пытался рассмотреть "грызулиса" сквозь стекло, но различал лишь соломинки и травинки.
- Ничего не видно! - пожаловался он.
- Эх ты, простофиля! - сказал Петька. - Он же маскируется, чтобы напасть неожиданно. Ведь, правда, Коль?
- Разумеется, маскируется... У него защитная окраска, он сливается с травой и ветками, - авторитетно подтвердил Егоров.
- А чем мне его кормить? - спросила Катя.
- Сырым мясом, - подсказал Филька.
- Правда, сырым мясом, а, Коль? Что тебе дядя рассказывал?
Егоров почесал подбородок, делая вид, что вспоминает. Ему нравилось выглядеть авторитетным специалистом в области редких пауков.
- Можно и мясом, но лучше мелкими насекомыми. И не чаще, чем раз в три месяца. Пауки едят мало, к тому же сейчас он сыт. Я кормил его позавчера.
- А как ты его кормишь? Ведь приходится открывать банку!
- Я одеваю три пары перчаток, а еду протягиваю пинцетом.
- А он пробовал тебя укусить?
- Пробовал. Однажды даже в палец вцепился зубами. Две перчатки прокусил, а третью не смог, - азартно сочинял Колька.
- Постой, постой! - насторожился вдруг Данилов. - Чем ты говоришь, он в тебя вцепился?
- Зубами.
- Разве у пауков есть зубы? - удивился Антон.
Егоров почувствовал, что заврался, но отступать было поздно.
- У других видов нет, в у этого есть!
Данилов хотел возразить, но за Кольку неожиданно вступился Мокренко.
- Конечно, есть зубы! Что ты к нему прицепился? Чем он, по-твоему, прокусил перчатку, если не зубами! Сейчас я тебе твои выбью, чтобы поверил! завопил он, горячась и брызжа на Данилова слюной.
Зная привычку Мокренко любой спор заканчивать дракой, Антон предусмотрительно отступил.
- Зубами так зубами, только не лезь на стену, - миролюбиво пробормотал он.
Спохватившись, что обед остывает, Катя пригласила одноклассников к столу.
- Только убери, пожалуйста, паукуса, а то я его пока боюсь! - шепотом попросила она Колю.
- Не бойся! Через стекло не укусит, - он взял банку и переставил ее на подоконник.
Перед чаем внесли большой торт с двенадцатью свечками, которые Катя стала задувать, не переводя дыхания. Когда осталась последняя горящая свеча, в комнату вошел ее старший брат Федор, в прошлом году закончивший школу.
- Ну и душно у вас! Прямо как в бане! - сказал он, открывая окно. Заметив на подоконнике банку, он взял ее в руки.
- А тут что? - спросил он.
- Ядовитый паук. Паукус грызуликус, мне его Коля подарил, - с гордостью объяснила Катя.
- А почему его не видно? - поинтересовался Федор.
- Он спрятался! Не вздумай открывать - он тебя укусит, и ты умрешь! предупредила Рита Самойлова. Она вертелась рядом с катиным братом и кокетничала с ним. Ритка вообще любила кокетничать со старшими.
- Без сопливых обойдемся! - Федор снял с банки крышку и осторожно заглянул внутрь. У всех перехватило дыхание.
- Трава какая-то! Где паук, под травой, что ли? - он протянул было палец, чтобы раздвинуть траву, но Катя с криком: "Не смей! Он тебя укусит!" - повисла у него на руке.
Банка выскользнула у ее брата из рук, упала на пол и перевернулась. Из нее на ковер выпали пучок травы и несколько веточек.
- Грызуликус сбежал! Сейчас кусать всех начнет! - завопил Антон Данилов, а Анька Иванова завизжала так пронзительно, что едва не треснули стекла.
- Спасайтесь - или вы все трупаки! - закричал Мокренко.
Хотя самого грызукулиса никто пока не видел, Федор, поддавшись панике, совершил с места двухметровый прыжок через стул и оказался у дверей. Рита и Катя вскочили с ногами на диван, Антон животом бросился на стол, подмяв торт с двенадцатью свечками, и даже Филька дал стрекача, не забыв захватить со стола блюдо с копченой колбасой.
- Идите все сюда! Быстрее! - позвал брат Федор из коридора, вооружившись веником.