— Это я, ваша мама пришла, вещдоков вам приволокла! — за дверью прогундосил знакомый следователь. — Целую коробку.
— Ну давай, раз приволок, — так же ему в ответ теперь прогундосил Влад. — А сам уходи. Не мешай. Потому что пока ничего не можем тебе сказать.
— Нет-нет, подожди. Владислав шутит, — подставил под коробку с вещдоками табуретку Владик. — Показывай, что привез.
Следователь, совершенно замороченный, как он всегда чувствовал себя в этой полутемной комнате в компании Влада-и-Владика, послушно раскрыл коробку и стал вынимать оттуда вещдоки — каждый в отдельном полиэтиленовом пакете. Владик стал перебирать их, рассматривая, не вынимая до времени из упаковки.
— Ты где тесаков-то столько набрал? — ласково спросил он у следователя, выбирая из коробки все ножи и откладывая их в сторону.
— Да тут не только тесаки. Что на кухне в ресторане нашел, то и взял. На месте-то обнаружения ничего не было. Правда, Александр Анатольевич? — следователь для подтверждения своих слов обернулся к Саше.
— Верно. Я сам искал, — подтвердил Саша. Действительно накануне он вместе со следователем из солидарности облазил всю парковку. — Ничего не было.
— Кроме трупа, — флегматично заметил Влад.
— Кроме трупа, — подтвердил Саша. — Кстати, в постановлении на экспертизу я не нашел вопроса о возможном перемещении трупа. Ты его ставить будешь? Или мне не париться?
— Конечно, буду, — заволновался следователь. — Я этот вопрос просто забыл написать.
— Скорее всего, его у тебя в «рыбе» не было, — без всякой злобы заметил Саша.
— Ну не было. — Следователь давно уже ни в чем экспертам не возражал, подавленный их способностью узнавать всякие обстоятельства по самым, казалось бы, малозначительным деталям. Чего им возражать? Только себе хуже сделаешь. Все равно они все узнают, да еще на смех поднимут. — Хочешь, я тебя сейчас вслух спрошу: «Обнаружены ли на трупе Сергеева признаки перемещения тела…»
— …во времени и в пространстве… — замогильным голосом добавил от своего аппарата Влад и вдруг откинулся на спинку своего стула. — Ну, ребята, все. Теперь точно могу сказать, что вот эти мягкие частицы присутствуют только в колотых ранах. Ищите предмет.
— Ну, мы ищем, ищем. — Владик все выкладывал и выкладывал из коробки вещдоки. — Ты, по-моему, там весь клуб разорил. А вилки зачем сюда притаранил?
— На всякий случай по одной и изъял.
— Нет, не серебряные, — внимательно оглядел одну из вилок Влад. — Слушай, ты нам их оставь. Скажи там, в клубе, что следственный эксперимент проводить будем. У нас как раз все приличные вилки куда-то задевались. Одноразовыми «Доширак» приходится есть, а на пластмассовые лапшу наматывать неудобно.
— Да берите, не жалко.
— Тем более что мы тебе по секрету скажем, что для следственного эксперимента эти вилки все равно не годятся.
— Почему? — спросил вконец уже обалдевший следователь.
— Сам подумай, голова! — Влад протянул длинную руку и постучал следователя по голове. — От вилки сколько должно быть дырок на одной прямой? — Следователь молчал, и Влад вздохнул. — Четыре. Правильно. А у нас дырок рядышком максимум две. Ножниц у тебя там, часом, не завалялось?
— Есть ножницы! — вдруг оживился следователь. — Маленькие. Маникюрные. Я их в женском туалете нашел. В корзине для… ну сами знаете для чего.
Владик аккуратно взял пакетик с ножницами и осторожно вытряхнул их на чистый лист бумаги.
— Ого! А на браншах что-то есть!
— Так вы суньте эти ножницы в эту вашу лампу, по которой кровь определяете! — заволновался следователь.
— Да мы сунем, сунем, — успокаивающе сказал Влад и действительно переключил какие-то тумблерочки на своем приборе и положил ножницы куда надо.
— Щас поглядим… глядим…
— Ну че ты молчишь? Есть кровь или нет? — не выдержал следователь.
Влад еще специально потомил его немного. Он похмыкал, помычал, почесал затылок. Наконец вымолвил:
— Ну, есть кровь.
— Слава богу! — перекрестился следователь.
— А что тебе это даст? — тут же включился в разговор Владик и даже затряс от возмущения бородатым подбородком. — Ты сначала человечка найди, хозяина этих ножниц. А уж тогда мы установим, чья это кровь. Вернее, не мы, а биологи. А то ты хозяина найдешь, а он тебе скажет, что он вчера этими ножницами свинью хотел заколоть. Зарезать не зарезал, но поранил сильно. И кровь это не человеческая. И группу этой крови не мешало бы установить. Для полного сходства. Я уж не говорю о генетической экспертизе.
— Да я сейчас же постановление на биологическую экспертизу выпишу, — с готовностью сказал следователь. — Какие проблемы? Нужен человечек — будем искать.
— Ты с перламутровыми пуговицами ищи. И лучше блондинку. В халатике. Как в «Бриллиантовой руке», — не выдержал Саша.
— А это что такое? — Владик вытащил со дна коробки какой-то круглый, плоский, ярко раскрашенный с одной стороны предмет.
— Это кнопка, — почесал себе ухо следователь. — Я ее на всякий случай в коробку забросил. У них там типа маскарад, что ли, был.
— Какая кнопка? — насторожился Саша. — Ну-ка, дай сюда посмотреть… — Он взял из рук Владика плоскую непонятную штуку. — Действительно кнопка. Раскрашена под ромашку. — Он повертел ее в руках. — Ничего себе размерчик. Летающая тарелка. — Саша, осматривая, перевернул кнопку обратной стороной. — А вот это на ней что?
— Они там такими кнопками чего-то к стенам прикалывали. Украшали типа. У кого-то в боковом зале был день рождения. Там на полу валялась то ли стенгазета с фотографиями, то ли поздравления какие-то… Но с вечера вся эта хрень висела на стене, уклеенная ромашками из бумаги. Типа в одном стиле — что кнопки, что ромашки. Мне официанты это рассказали. И еще они сказали, что вот этот парень, которого убили, вышел в тот день на работу в первый раз. До этого они его не видели.
— Ребята, а посмотрите в вашем приборе еще и кнопку, — попросил Саша. — Вот эту часть, где острый треугольник, который, по идее, должны были в стену втыкать.
Влад повернулся к нему, своей длинной рукой сверху подцепил кнопку, как подъемный кран, долго возился, крутил ее, сопел, так и эдак прилаживая, чтобы удобнее было, но все-таки пристроил ее под свою лампу.
— Кнопки… мопки… Тащи сюда весь р-р-э-э-сторан, раз бесплатно смотрят… — ворчал он, пока снова перещелкивая тумблеры. А потом вгляделся и присвистнул. — Слушайте, а ведь, похоже, действительно кровь, — сказал он уже серьезно. — Давайте, сличайте ее по группе. Кому принадлежит. — Он стал исследовать кнопку дальше. — А вот вам и металл! Тот самый, частицы которого я нашел в ранах. Во всех колотых ранах.
— Там только одна кнопка была или несколько? — спросил у следователя Саша.
— Я даже не знаю. Скорей всего несколько, раз они там что-то прикрепляли…
— Гони туда и вези все, сколько найдешь. И еще скажи, ты родственников этого трупа нашел?
Следователь уже застегивал свою сумку.
— Родственников не нашел. Они в отпуск куда-то уехали. Кажется, за границу. Еще не вернулись. Между прочим, они в таких хоромах живут… Я туда еле протиснулся. С соседями и то поговорить не удалось. Охране начхать, что я дознаватель. Не пускают, и все.
— Но ты тогда охранникам фотографию этого трупа покажи, — посоветовал Саша. — Что-то мне не верится, что человек, который живет в таком доме, будет работать официантом в ночном клубе. У нас же не Америка. Ты вообще откуда знаешь, что этот человек — Сергеев? Ты его лицо видел?
— А я в лица покойникам стараюсь не смотреть, — сказал следователь уже от двери. — Я в документы смотрю. У этого трупа в кармане пропуск лежал. В этот самый ночной клуб. А покойников я с детства плохо переношу. Блевать тянет.
— И меня тоже тянет блевать, — сочувственно покивал в сторону двери Влад. — Но почему-то только от свежих экземпляров.
— А от костей? — заинтересовался следователь, просовывая голову назад в дверь.
— А от костей — одно удовольствие. Мы тут из них холодец варим.
— И с «Дошираком» наматываем, — пожевал губами в снежной бороде Владик.
Следователь поперхнулся и выскочил на лестницу.
— Ты по фотографиям хоть лица сличи! — крикнул ему вдогонку Саша, но следователь был уже на первом этаже.
— Держу пари, что он принял твои слова за чистую монету, — вздохнув, сказал Владик.
— Ну и пускай. Уважать больше будет. — И Влад, хмыкнув, снова погрузился в изучение присланных Сашей ран.
* * *А сотрудники кафедры в лаборантской Людмилы Васильевны тем временем дружно ели помидоры и яичницу с колбасой. Людмила Васильевна еще выставила на стол бутылку разведенного спирта, но Лена и Петр Сергеевич отказались. Завкафедрой под предлогом того, что он за рулем, а Лена из опасения — она разведенный спирт еще никогда не пила. Людмила Васильевна вздохнула и бутылку убрала. Причем Лене показалось, что именно из-за ее присутствия. В заключение трапезы все съели по яблоку из той самой сумки, которую помогала тащить Лена.
— Ешьте, ешьте, — угощала Людмила Васильевна. — Я завтра еще такую же притащу.
— Зачем так много? — изумилась Лена.
— Да они могут долго лежать. А что не съедим, я прямо здесь варенье сварю. Зимой будем чай с вареньем пить.
— Молодец, Людмила Васильевна! — одобрительно сказал Петя.
— Круто, — от себя добавила Лена.
Из коридора притопали грузчики.
— Куда шкафы выгружать?
— Сюда.
Грузчики стали торговаться с Петром Сергеевичем за подъем без лифта на четвертый этаж, и Лена краем уха услышала, что он опять посулил им денег. Когда они, сговорившись, ушли вниз, Лена подошла к Рябинкину.
— Вы что, миллионер?
— Нет. Но не вас же мне заставлять шкафы поднимать.
— Но ведь это все должно оплачиваться централизованно? Для чего в университете хозчасть?..
— Спасибо, что Петр Сергеевич шкафы выпросил не за свои деньги… — встряла выглянувшая из лаборантской с мокрыми тарелками в руках Людмила Васильевна.
— А что, так было сложно?
— Шкафы нужны были не книжные, а типа сервантов с откидывающейся крышкой. Знаете, как с отделением для бутылок? Называется «встроенный бар». А такие по смете не предусмотрены. Только книжные с открытыми полками. Петр Сергеевич еле проректора уговорил.
— А зачем нужны именно такие шкафы? — спросила Лена. В это время шум и возня на лестнице подтвердили, что шкафы поднимают.
— Подождите, я им помогу. — Петя отправился руководить разгрузкой. Людмила Васильевна тут же сунула тарелки в руки Лене и побежала за ним. Лена вспомнила, что в Москве предпочитала обходиться на ужин простым бутербродом, лишь бы только не возиться на кухне, и, вздохнув, отправилась в лаборантскую домывать посуду.
Шкафы разгрузили неожиданно быстро. Их было ровно шесть штук и по указанию Петра Сергеевича их поставили вдоль по стенам в одной из учебных комнат рядком по три. Шкафы оказались симпатичные, темной полировки и пахли клеем и лаком. Когда грузчики ушли, Людмила Васильевна домыла набело полы, прошлась тряпкой по новой полировке, растворила в комнате окно и ушла. Лена с удивлением увидела, что солнце уже не стоит над верхушками тополей, а пылает где-то сбоку.
— Еще только пять часов, а солнце уже садится?
— Это потому что мы в низине, — ответил Рябинкин, присев на подоконник, — будто на берегу моря. Там всегда кажется, что солнце заходит раньше, чем на равнине.
Людмила Васильевна, уже собранная, чтобы идти домой, снова заглянула в комнату.
— Если столы и стулья заносить сегодня не будем, я ухожу. У меня и так спина после этих трудов разваливается.
— Ну хорошо, идите. Я сам занесу, — Петя привстал с подоконника, на котором сидел, чтобы с ней попрощаться. — Я бы хотел, чтобы на завтра у нас осталась еще одна учебная комната, и все.
Людмила Васильевна растерла поясницу и вздохнула:
— Ну заносить так заносить. Мы с вами — столы, а девушка — стулья.
Через полчаса вся комната полностью заполнилась мебелью, и Людмила Васильевна теперь с чувством выполненного долга наконец ушла.
Лена, уже тоже переодевшаяся в свое ярко-синее платье, снова заглянула в учебную комнату и увидела в ней Петра Сергеевича, сидевшего за учебным столом с мечтательным видом. Она не выдержала и вошла. Петя молчал и чему-то улыбался. Она прошла и села за другой стол. Через открытое окно с улицы тянуло прохладой, и Лене даже показалось, что откуда-то с земли донесся запах цветов и трав.
— Странно, комната стала даже тесноватой, а кажется пустой, — осмотрелась она.
— Это потому что в шкафах нет ни книг, ни методичек, ни учебных пособий, — улыбнулся ей Рябинкин. — Но потерпите немного. Все это, как говорят в Одессе, есть у меня.
Лена сидела молча, не зная, что сказать. Просто так встать и уйти домой было неудобно.
— Вы меня спрашивали про специальные шкафы, — вспомнил Петя. — Я вам расскажу, что я задумал. Только вы первая расскажите мне, как у вас проходило занятие по осмотру трупа на месте его обнаружения, когда вы были на пятом курсе?
— А я не помню, — сказала Лена. — Мне только кажется, что это занятие у нас называлось по-другому. «Осмотр места происшествия».
— Такого не может быть, — поморщился Петя. — «Осмотр места происшествия» изучают в юридических институтах, в школах милиции. Потому что место происшествия — это место, на котором что-то произошло. Например…
— Убийство? — хотела подсказать Лена.
— Кража, — закончил свое предложение Рябинкин. — Это может быть комната, в которой заключались фальшивые договора на покупку квартир, или подпольный цех по изготовлению фальшивых купюр. Или мастерская, где вьетнамцы шьют джинсы и приделывают к ним лейбл «Levi’s», — на это нам наплевать. Нас, как судебных медиков, интересуют биологические объекты. Например…
— Труп! — все-таки высунулась Лена.
— Ну не только. Может быть любой биологический объект. Но чаще всего это действительно труп. Однако ведь необязательно человек умирает именно на том месте, где обнаружено его тело. Тело могут перетащить, перевезти, выкинуть откуда-нибудь, подкинуть куда-нибудь с целью сокрытия преступления… — Петя остановил свою речь, заметив, как удивленно расширяются у Лены глаза. У него возникло подозрение, что она это все слышит в первый раз в жизни. Он докончил уже без особенного энтузиазма: — Поэтому на место обнаружения трупа и вызывают судебного медика. Конечно, главная его задача установить прямо на месте обнаружения, насильственно наступила смерть человека или ненасильственно, — от этого зависят все дальнейшие действия органов дознания. Но признаки перемещения тела тоже очень важны. И оперуполномоченный, который выезжает на место обнаружения трупа, задает этот вопрос эксперту вторым. Иначе как он узнает, где ему что искать.
Лена покраснела. Она вспомнила, что ведь действительно, она это все когда-то то ли слышала, то ли читала. Только почему-то пять лет назад это казалось очень неинтересным.
— Ну так как у вас проходило занятие по осмотру трупа на месте его обнаружения? — снова повторил свой вопрос Рябинкин.
Лена напряглась. Чего он привязался?
— Я вспоминаю, — начала она, — но ничего не могу вспомнить.
— Момент, — сказал Петр Сергеевич и вышел куда-то на минутку. Потом принес какую-то тетрадь, типа альбома. — Это очень важно. Это была картинка?
Лена взглянула. На картине была изображена какая-то скромная комната с высоким окном, а на кровати сидел человек. Поза его была необычной. Лена всмотрелась. И вспомнила.
— Точно. Повешенный. Я когда смотрела на него в первый раз, тогда, на занятии, меня чуть не вытошнило. Прямо на картинку.
Петя отшатнулся и скорее убрал из-под Лениного носа альбом.
— У нас чего-то спрашивали про этого человека… — закатила глаза Лена. — Это было довольно неприятно…
— Вы меня разыгрываете? — спросил Рябинкин.
— Нет. Я правда ничего не помню, — пожала Лена плечами. — А что вы хотите? Я же не собиралась быть судебным медиком. Вот вы-то сами помните что-нибудь из глазных болезней?
Рябинкин пристально и недоверчиво смотрел на нее. Она разозлилась. Чего он пялится? Не сама же она ему навязалась?
— Ну хорошо, — сказал он. — А зачем группу делили пополам?
Лена опять задумалась. Петр Сергеевич бросил ей подсказку.
— В лаборатории у Людмилы Васильевны есть большая кукла…
Лена обрадовалась:
— Вспомнила! Мы еще удивлялись, зачем в учебной комнате в шкафу сидит кукла… А потом — ба-бах! Половину группы ведут куда-то во двор на помойку, и эту куклу притаскивают оттуда в грязных пеленках. Типа на помойке нашли труп новорожденного.
— А если погода была плохая?
— Ну не знаю. Я не помню, какая тогда была погода. Я же не веду записей, как в метеобюро, — пожала плечами Лена.
— А скажите, — не отставал Рябинкин, — вам было интересно искать эту куклу? Или рассматривать какую-то картинку?
— Ну мне-то уж точно нет. — Лена не видела смысла притворяться. — И, по-моему, все мечтали поскорей смыться отсюда. Не знаю, может быть, все это было бы интересно тем, кто сразу собирался в судебные медики… Но у нас в группе таких не было.
— Вот видите! — Петя встал со своего места, подошел к окну, посмотрел в парк.
Солнце опустилось еще ниже и теперь розовым пламенем просвечивало сквозь серые стволы тополей.
— Нам надо сделать так, чтобы всем стало интересно. Вы же сами прекрасно знаете, что легко запоминается только интересный материал.
— И как же это сделать? — Лена смотрела на него с усмешкой. Неужели перед ней последний из могикан? Сумасшедший энтузиаст судебной медицины?
— Как сделать? — Рябинкин отвернулся от окна и подошел к шкафам. — Прежде всего прекратить обезличку. Вот вы не запомнили картинку, потому что вы не знали этого повесившегося человека. А если бы вам сказали, что это реальная фотография какой-нибудь знаменитости?