— Оса, многие людские маги с детских лет десятками лет учатся своей силой владеть, а и десятой части того, что ты можешь сотворить, не способны, — промолвил убийца. — А ты говоришь две недели…
— Значит, я просто очень талантливая, — пожала я плечами, не понимая из-за чего весь сыр-бор. Ну освоила применение рун экстерном, что с того?
— Девчонка. Куда ж вы ее кинули, Силы? — шепнул одними губами Гиз, но я услышала. Впрочем, вступать в спор и доказывать, что я взрослая и умная, не стала. А ну его, пускай, чего хочет, то и думает, у нас дела поважнее препирательств о моем возрасте по паспорту есть.
Фаль вот тоже так подумал, потому как обнаружил корзинку съестного. Малыш восторженно затрубил и умильно зачирикал, мечась меж корзиной и поглаживанием крылышками моих щек:
— Оса, ты мне все принесла?
— Для тебя в трактире "Плаха" Кейр и Лакс полный стол вкуснятины держат, а это я для Кейсара притаранила, вдруг его тут плохо кормили? А на голодный желудок какой разговор? Ты, Фаль, если хочешь, нас не жди, прямо сейчас к парням лети, свою работу на отлично сделал, теперь наш черед, — предложила я.
Любопытство и желание набить пузико вступили в душе Фаля в могучее противоборство, первое победило, и сильф решил:
— Нет, я погожу пока, уж больно интересно с тобой. А Лакс и Кейр ведь все не съедят?
— Куда им, малоежкам против твоего аппетита. Ну раз все решено, я снимаю чары и зову Кугмара, — предупредила я друзей.
Начальник тюрьмы в свой кабинет просачивался с повышенной осторожностью, будто всерьез опасался застать тут пару десятков кровожадных призраков, задержавшихся на земле для свершения безжалостной расправы над его выдающимся во всех отношениях телом.
— Духи ушли, — оповестила я "Лучано", и все его тело изошло на вздох неимоверного облегчения. — Теперь ваша очередь держать слово.
— Могу я прежде спросить, магева, зачем вам этот разговор? У вас личные счеты с Кейсаром или приятельство? — осторожно, почти робко спросил этот большой мужчина.
— Ни то, ни другое, — ответила я. — Не так давно, по случаю, мы имели с ним беседу о смысле жизни, теперь мне хотелось бы завершить ее, полагаю, в свете нынешней ситуации, разговор примет весьма занимательный оборот. К тому же, повторюсь, я обещала псу, что он увидит хозяина. Если хотите, я могу вам дать слово, что не собираюсь устраивать Дергу побег из тюрьмы, не смотря на то, что он мне глубоко симпатичен.
— Почему? — кажется, "Паваротти" почти пожалел об отсутствии у меня таковых преступных планов.
— Вы дружите с Кейсаром? — неожиданно догадалась я.
Вместо ответа толстяк скорбно вздохнул и опустил глаза, комкая собственные пальцы-сосиски, как носовой платок. Ему было мучительно стыдно превратиться в тюремщика собственного друга, в тюремщика и сторожа перед казнью. Неотвратимость приговора и невозможность что-либо изменить тяжким грузом легла на пухлые плечи вовсе не мрачного, не смотря на должность, человека.
— Если дружили, поймете. Коль он виновен, то заслуживает наказания, а если нет, то побег не выход, а признание несуществующей вины. Тут надо действовать иначе, — твердо заявила я.
— Как? — с возрожденной из пепла надеждой посмотрел на меня Кугмар.
Он не смел даже помыслить о бунте против короля, однако теперь в игру вступила иная сила, превыше данной монарху. Сила мага, обладающего здесь не только способностью творить волшебство, но и правом на суд! Кугмар решительно воспрянул духом. Неразрешимое нравственное противоречие обещало благополучно разрешиться, мужику достаточно было лишь дать мне возможность во всем разобраться, и ее он с превеликой радостью был готов мне предоставить.
— А вот этого ответа вы от меня не услышите, — как могла позагадочнее улыбнулась я, потому как понятия пока не имела, что надумаю выкинуть.
— Наверное, так будет правильно, — почти с радостью (перевесил заботы на чужие плечи!) согласился начальник тюрьмы и сказал: — Я провожу вас к Кейсару, обождите минуту, только возьму ключи.
— Не слишком ли ты откровенна, магева? А если предаст? — осторожно спросил киллер.
— Так надо, Гиз, — коротко ответила я, до странности убежденная в том, что говорю и делаю, и, как ни удивительно, телохранитель смирился с таким ответом, во всяком случае, больше не спорил.
"Лучано" вскоре объявился с изрядной связкой разномастных ключей на специальном кольце у пояса. Стражам был отдан приказ оставаться на местах, а мы отравились в странствие по бесконечным тюремным коридорам. Если взять за аксиому, что начальник этого мрачного хозяйства не пытался путать следы, то Кейсара Дерга засунули в самую глубокую дыру, то ли от большой опаски его выдающихся талантов, то ли от столь же великого уважения.
Мы довольно долго спускались вниз, окна, вернее их здешний аналог "бойница в стиле модерн" вскоре перестали попадаться вовсе, путь освещали лишь чадящие факелы и пованивающие масляные лампы. Было темновато, я помучилась, помучилась, да взяла и сотворила шарик света. Благо, наловчилась регулировать мощность заклятья и могла не опасаться спалить себя и всех присутствующих вместо того, чтобы малость рассеять мрак. На шарик с руной Кано внутри тут же перепорхнул Фаль, уселся на него, как на кресло и интенсивность света резко усилилась. Как если бы вместо лампочки в 60 ватт, 200 ввернули. "Неплохо!" — одобрила я маленькое проявление магии сильфа, Фаль самодовольно рассмеялся.
Стражники, встречавшиеся нам на пути, никаких дурацких вопросов не задавали, даже коситься с подозрением переставали, как только узнавали своего начальника с магевой в придачу да слышали нашу содержательную беседу о неупокоенных душах и начинали благоговейно дрожать.
Пожалуй, вздумай я и вправду вывести Дерга отсюда, никаких проблем не возникло бы. Но я пришла за другим. На протяжении последнего участка пути Кугмар несколько раз использовал ключи из своей связки. Оказалось, кстати, от этих дверей они только у него самого были. Посторонним и даже своим вход в особо опасную зону, где содержали Кейсара, был закрыт крепко накрепко. Тут даже стражников не было.
— А как же вы его кормите? — удивилась я.
— Повеление его величества Клементария Пятого: узнику только вода. Вода в камере есть, там родник, — отворачиваясь от света шарика, пробормотал Кугмар. — Я ему тюфяк колосьями набитый сунул, вот и все, что осмелился.
— Сколько Дерг уже сидит? — спросила я, мысленно хваля себя за предусмотрительно захваченную корзину с продуктами.
— Шесть дней, — признался тюремщик и остановился перед массивной, как против Халка деланной дверью. — Пришли.
— Открывай, и подождете меня тут. Ты, Гиз, тоже, не спорь. Куда я из камеры денусь? Тут даже окон нет, чтоб выброситься, — фыркнула я.
Заскрипел тяжелый засов, выходящий из пазов, потом второй и третий. Да, Дерг был важным узником. Они б еще шваброй для пущей надежности приперли. Ну вот начальник тюрьмы справился с замками и навалился, распахивая тяжеленную створку. Первым внутрь черной стрелой, едва не сбив меня с ног, ринулся пес, едва успела удалить оборачивающую его руну невидимости, чтоб хозяина не напугал, только после стремительной животины смогла войти и я. Дверь закрылась.
Огромный черный пес изо всех сил метелил хвостом пол, взвизгивал с щенячьим восторгом и скакал в полуприседе вокруг сидящего на тюфяке человека. Одной рукой худощавый мужчина прикрывал глаза от яркого света магического шарика, второй проворно прятал в угол матраца, брошенного на узкий каменный топчан, колоски. Значит, догадался поворошить лежак, молодец. Заныкав еду, он обеими руками обхватил пса и прижал к себе, укрыл голову в его коротко жесткой шерсти.
— Фаль, пересядь ко мне на плечо, свет очень яркий, Дергу с отвычки глаза режет, — тихо попросила я, сильф послушно перепорхнул на место. Стало потемнее, я подошла поближе к Кейсару Дергу, вцепившегося в своего единственного верного друга и напарника, и сказала:
— Привет, вот оказалась в Ланце проездом и решила заскочить тебя проведать.
— Магева? — хриплый, застуженный в камере или после нескольких дней молчания, неуверенно осведомился голос.
— Точно, угадал, — согласилась я, нахально усаживаясь на жесткий тюфяк и водружая рядом корзину. Под тихий плеск сочащейся в углу водицы, начала беседу: — Ну как ты в целом?
— Как видишь, ты была права, не ту дорогу для себя я избрал, почтенная магева, — кривовато усмехнулся Дерг.
Костистое лицо его с нашей последней встречи еще более осунулось, клювом заострился нос, лезвиями стали скулы, украшенные парой начинающих выцветать синяков, скорбные складки залегли у рта, пообтрепался камзол, только глаза горели все так же ярко, карие, насмешливо-острые, проницательные глаза сыскаря. Король мог обвинить его во всех смертных грехах мира, бросить в тюрьму, приговорить к казни, но сломать тот внутренний стержень, который делал Кейсара Дерга Кейсаром Дергом, даже монарху оказалось не под силу. Я обрадовалась: не зря так рвалась повидать мужика.
— Как тебе удалось проникнуть сюда и привести его? Колдовство или подкуп? — озадаченно спросил сыщик.
— Что ж вы все на магию списать готовы! Собачку по дороге встретила, с собой позвала. Потом меня позвали здешних призраков погонять, а в качестве платы я с тобой свидеться попросила, — коротко объяснила я, делая видимой корзинку с продуктовым запасом. — Да, кстати, я тут чуток жратвы прихватила, подумалось, закусить не откажешься.
— Не откажусь, — согласился Кейсар и спокойно поднял полотенце, прикрывающее содержимое корзины. Только едва заметная дрожь руки показала, чего стоило ему это спокойствие после почти недельной диеты на колосках и водице. Фаль уважительно встрепетнул крылышками и не попробовал урвать ни кусочка. Пес сел рядом с хозяином, привалившись к его ногам, и умиротворенно затих. Он был счастлив.
— А пока будешь кушать, — собачку не корми, а то она заворот кишок получит, полную миску с час назад схарчила, — расскажи, как ты дошел до жизни такой? Чего совершить умудрился. Чтобы за пару десятков дней из грозы преступников приговоренным заделаться немалый талант нужен, — попросила я Дерга, обождав пока он горло промочит.
— Какой уж тут талант, — размеренно обгладывая ножку птицы и запивая ее элем прямо из кувшинчика, хмыкнул Кейсар. — Как вернулся я без Щегла, так Клементарий словно с цепи сорвался, ничего слушать не захотел, ни меня, ни магеву Ульрину, ни принца Альвина. Сначала всего имущества и должностей лишил, а потом и вовсе сюда отправил.
— А что ж раньше из королевства не дернул, мучеником стать захотелось? — полюбопытствовала я.
— Сперва думал, одумается толстяк, поймет, нужен я ему, Ланцу нужен. Раньше он самолюбию над рассудком верху не давал взять. Думал, сообразит, что охота за Щеглом из него посмешище всего королевства сделала. Когда вызвал меня к себе, с надеждой шел, а вышло иначе: опоили меня, скрутили, сюда бросили, а завтра так и вовсе казнят. Вот и выходит, права ты была магева, не той дорогой я шел, не тому служил, хоть всегда иначе считал. А теперь уж поздно на другую ступать.
— Ну пока живу — надеюсь, — пожала я плечами. — Не спеши себя хоронить, Кейсар. Скажи лучше, жить хочешь?
— Хочу, магева, — жадно кивнул Дерг и задумчиво спросил: — А что, неужто ты не с последней трапезой к приговоренному пришла? Бежать предлагаешь?
— Фи! Ну что вы все заладили с Кугмаром, точно попугаи: побег, побег. Это неправильный выход! Если ты сбежишь, пострадают невиновные люди, да вдобавок докажешь старому козлу Клементарию, что он прав, все вокруг предатели, а он непорочный и в белом, — убежденно возмутилась я. — Пролетариат, ну народ, то есть, веры в справедливость лишишь.
— Да уж, народ-то, небось, дня три пить-гулять будет, мою смерть празднуя. Не слишком-то меня любят в Ланце, магева, — цинично отметил Дерг, а вот с другими доводами спорить не стал.
— А тебе сладким для всех быть и не положено было, — сердито съязвила я. — Только хоть отвары лекарственные редко на вкус приятны, а без них копыта откинуть недолго. Чуют это люди, Кейсар. Так что радости особой по поводу твоей скорой кончины на улицах не видно.
— Тогда что ж ты предлагаешь, магева? — удивился Кейсар, на мгновение застыв с пирожком в руке.
— Ты жуй, жуй! Увидишь! — торжественно пообещала я. — И не думай о смерти, не позволю я тебя казнить! Сейчас защиту магическую во избежание непредвиденных ситуаций наложу, а завтра мы такое представление закатим для плахи с оркестром! Весь Ланц в целом и Клементарий персонально его надолго запомнит, слово даю!
— Как в Мидане и Патере? — насмешливый интерес в голосе Дерга окончательно прогнал обреченность и мрачный настрой.
— Все-то ты сыскарь знаешь, череп не жмет? — беззастенчиво дернув подходящую фразу из любимого фильма, ухмыльнулась я довольно и легонько ткнула мужчину пальцев в отощавшую грудь.
А чего бы не радоваться? Стыдиться совершенного в этих двух городах я не собиралась и ни о чем не жалела.
— Не жмет, магева, — почти весело рассмеялся Кейсар. — Только я ж теперь глаз не сомкну, все гадать буду, чего ты задумала.
— Пусть это будет сюрпризом! — подмигнула я сыщику.
Потратив на ворожбу и кое-какие объяснения сыскарю еще десяток минут, я вышла из камеры в сопровождении пса, который, как успела выяснить напоследок, носил говорящую кличку Цап.
— Я закончила. Спасибо за предоставленную возможность пообщаться с узником, — поблагодарила я Кугмара, запирающего дверь и пригласила, пока он от беспокойства собственный носовой платок не сжевал. — Приходи завтра на площадь, не пожалеешь!
Гиз только языком недовольно цокнул, наверное, что-то нехорошее обо мне и о завтрашнем мероприятии подумал. Зато начальник тюрьмы духом заметно воспрянул, даже приосанился, став почти импозантным. А пока Кугмар с засовами возился (запереть их оказалось потруднее, чем отпереть), быстренько накарябала на стенке несмываемым маркером четыре руны: три переплетенные межу собой Ансуз, Тейваз, Йер и заключительную — Ингус. Я взывала к воздуху, замыкая его движение в бесконечный цикл. Темно-синяя краска вспыхнула светло-голубым, серым, золотистым и охристым. Повеяло теплым ветерком. Задуманная мною система вентиляции включилась в работу.
— Ну вот, теперь в этом заведении никто не задохнется, если конечно подушкой не душить, и не замерзнет вусмерть, — удовлетворенно констатировала я, пряча маркер в сумочку.
С заклинанием очень удачно получилось: кроме планируемого ветерка я еще и обогрев включила, думаю, мое подспудное желание согреться помогло. Об этом маленьком внеплановом изменении я сообщать не собиралась, не хотелось выслушивать очередную порцию ехидных нотаций от подрядившегося в наставники Гиза.
— Так ведь за это плату не оговаривали, — забеспокоился снова "Паваротти".
— Я разве денег требую? — фыркнула я. — Не волнуйся, для себя колдовала.
— Оса, он должен оплатить магическую услугу, таков закон, — напомнил киллер, наверное, более меня осведомленный Тэдра Номус о здешних правилах.
— Ну ладно-ладно, вот мое условие: в свободное от службы время попробуй научиться петь, если будет охота, — торжественно велела я и первая направилась по коридору, Фаль заливисто захихикал.
— Петь? Мне петь? — озадаченно бормотал идущий сзади Кугмар пару минут, пока не решил: — А что, попробую, коль воля твоя такова!
Бдящий за спокойствием лично проводил до самого выхода, громогласно, дабы слышал каждый, благодаря за изгнание зловредных призраков и за воздушное заклятье. Опять же напоказ перед стражниками хитрый толстяк умудрился-таки вручить мне, а точнее Гизу, чтобы я чего доброго не извернулась с отказом, горсть серебра, практически ополовинив упитанный поясной кошель. Телохранитель молча убрал деньги, одарил меня насмешливой улыбкой и пошел рядом, провожая в трактир. Почетно трястись ничтожное расстояние в карете-парилке я отказалась наотрез. Эшафот плотники уже успели закончить и теперь сооружали что-то типа подиума и помостов для зрителей грядущего представления.
— Ты так не любишь принимать деньги за работу, — задумчиво заметил Гиз, полуспрашивая, полуконстатируя.
— Оса истинная магева! — гордо встрял Фаль, будто воспитал меня лично в своем коллективе. ведь и впрямь воспитал!
— Какая же эта работа, когда от всей души развлекаюсь, неприлично за удовольствие плату брать, это ж мне бы следовало приплачивать, — ответила я точно так, как чувствовала. — Тем более сейчас у нас монет и побрякушек, которые в любой момент в звонкую денежку превратить можно, больше чем достаточно. Мало будет, еще заработаем. Не боись, убивец, вам с Кейром на жалование и Фалю на сласти всегда хватит. Кстати, дружок, ты не мучайся, лети кушать, скажешь друзьям, что мы уже возвращаемся.
— Да? Тогда я вперед! — гастрономический характер беседы истощил отнюдь не бездонное терпение маленького сильфа, он сорвался с моего плеча и понесся в "Плаху".
— Ну вот, завершился мой первый официальный визит в тюрьму. Какой он у тебя по счету был, даже спрашивать не буду, все равно не скажешь, великий конспиратор! Ой, — вспомнила я, — на мне же до сих пор твоя рубашка! Сейчас верну! — я стянула одежду через голову и протянула Гизу, — только ее придется стирать, она теперь мною пахнет!
— Пахнет? — выгнул бровь киллер, поднеся ткань к носу, и сноровисто, будто на пожарного сдавал, оделся, пряча сбрую с ножами, на которую оглядывался не один прохожий. — Ну ничего, магева, я потерплю эту жуткую вонь в конспиративных целях. Зато, если будут брать след по рубашке, выйдут на тебя.
— Мерзавец! Злодей! — с наигранным возмущением завопила я и попыталась пихнуть Гиза в бок, тот легко перехватил мою руку и рассмеялся. Пес покосился на нас, точно на расшалившихся щенят и чихнул. То ли презрение выразил, то ли пыль в нос попала.