— Ну…
— Найди последнюю статью о нем.
Последней как раз оказалась та, что была озаглавлена «Андреевский затворник». И фотографию для статьи, безусловно, взяли из Интернета, где она была размещена шестью годами раньше.
— В Соцсетях под своим именем он не зарегистрирован, — продолжила рассказ Любка. — Я все облазила, без толку. Странно, да? Или нет? Ты о чем думаешь? — нахмурилась подруга, наблюдая за мной. А я забормотала себе под нос:
— Последние пять лет ни одной фотографии, живет затворником, общается с ограниченным кругом людей, интервью дает по скайпу, даже в собственном поместье. Предположительно боится микробов. Журналистке сказали, что он в соседней комнате, но с таким же успехом он мог быть за тысячу километров от этого места. Или вообще нигде…
— В каком смысле? — насторожилась Любка.
— У нас еще один кандидат на бесследно исчезнувшего, — скривилась я и только тут поняла, что наношу очередной удар по Любкиной психике, поспешно продолжив: — Исчезает Боня, исчезает наш Андрюха, хотя с этим не все ясно, а Берегового с тех пор практически никто не видит.
— Я за тобой не поспеваю, — нервно заморгала Любка. — Он что же, не совсем живой и его показывать нельзя?
— В отличие от Андрюхи и Бони он человек с деньгами. Кстати, родня у него есть?
— Близкой нет.
— Вот, — кивнула я. — У отца крупная фирма, она переходит в руки парню, который до того момента прожигал жизнь в ночных клубах… — На меня напало вдохновение и я чесала как по писаному, точно придумывала для бабки очередной детектив. — Парень в делах ни бум-бум, и фирмой продолжают управлять те, кто работал там еще при его отце, — вспомнила я слова Олега. — Допустим, наследник вдруг исчезает. На его место непременно явится дальняя родня, которая начнет судиться, ругаться и прочее, а делу это лишь помеха. Поэтому группа товарищей тщательно скрывает, что Береговой еще пять лет назад исчез в неизвестном направлении, и, чтобы его отсутствие как-то оправдать, придумали байку про эксцентричность миллионера и боязнь микробов. Наверняка «Авиатора» тоже смотрели.
— Ой, мамочка, — пискнула Любка. — А куда он делся? Если он был связан с Андреем, значит, и бабушку мог знать. А наша бабушка… Ленуся, не удивлюсь, если он сейчас глубокий старик, оттого показаться никому не может. А кое-кто из бабушкиных друзей обзавелся телом тридцатитрехлетнего.
— Я тебя в психушку сдам, — с отчаянием сказала я. Любка вновь моргнула, затем принялась всматриваться в фотографию Берегового и наконец произнесла, заметно успокоившись:
— На Витьку нашего совсем непохож. Витька высокий, плечистый, видный мужик, и, не будь конченым придурком, ему б цены не было. А этот невысокий, худой, и физиономия не сказать, чтобы очень, обычная физиономия. К тому же лысоватый, а у нашего с волосами порядок. Может, Витька парик носит? Допустим, парик, и с физиономией что-то сделал, но вырасти-то он не мог? Или и с этим что-нибудь придумали?
Рука моя тянулась к Любкиному затылку, чтобы влепить ей хорошую затрещину. Завелась она надолго, сев на своего любимого конька, и тут либо терпи и слушай, либо срывайся в бега. От членовредительства меня удерживало лишь то, что моя версия была ненамного правдоподобнее Любкиной и желающий ее выслушать начал бы через две минуты крутить пальцем у виска. А я готова в нее поверить. Чего ж тогда на подругу злиться? Нервно вздрагивающая рука так и осталась лежать на столе, а я, чтобы немного отвлечь Любку, предложила:
— Вот что, займись сбором информации еще на двух типов: Василия Грушина и Николая Устюгова.
— Они тоже исчезли? — ахнула Любка.
— Надеюсь, что нет. Раньше оба работали в ночном клубе, где наш внучок любил отираться. Примерно через полгода после того, как пропала Боня, оба из клуба ушли. Устюгов занялся бизнесом, что с Грушиным — неизвестно.
— А больше ты о них ничего не знаешь? Отчество, год рождения?
— Ничего.
— Имя и фамилия — это очень мало. Грушиных да Устюговых в городе может быть два десятка.
— Простых заданий у меня нет, — отмахнулась я.
— Понятно. Попробую, конечно.
Любка уткнулась в компьютер, а я перебралась на диван — продолжать размышления или предаваться безудержным фантазиям, это уж как посмотреть. Любка заглянула в гостиную, где я лежала, примерно через полчаса.
— Фирма «Стандарт Плюс». Охранная сигнализация и так далее. Офис на Почаевской, там же магазин. Хозяин — Устюгов Николай Владимирович. Есть сайт фирмы, она зарегистрирована четыре с половиной года назад. На сайте фотография хозяина. На вид лет тридцати пяти. В Социальных сетях не зарегистрирован. Он нам подходит?
— Вполне.
— Попробую еще посмотреть, выясню домашний адрес, номер машины и номер мобильного телефона.
— Тебе бы в разведке работать, — серьезно сказала я.
— Просто у меня есть терпение, а у тебя нет. На Грушина пока ничего. Попробую по базе данных пенсионного фонда пробить…
— Слушай, а нас за это не посадят? — забеспокоилась я.
— Я точно не знаю, что за это полагается, — серьезно ответила Любка. — Но, думаю, ничего хорошего. Только меня еще поймать надо, а я не дура, чтоб ловиться.
— Надеюсь, — вздохнула я.
Ближе к ночи подружка смогла порадовать сведениями о Грушине.
— Я как рассудила, — начала объяснять она. — Если Устюгову тридцать пять лет, то и Грушину должно быть примерно столько же. Для начала проверила операторов сотовой связи, современному мужчине без мобильного никак, даже у Витьки он есть. Короче, Грушиных оказалось всего-то девять человек. Отсеиваем трех пенсионеров и тех, кому меньше двадцати пяти. Остаются двое. Грушин Василий Сергеевич и Грушин Василий Васильевич…
— Это наш, — обрадовалась я. — Точно. Его Вась-Вась называли…
— Последнее место работы — супермаркет «Квартал». Уволился три месяца назад. Чем сейчас занят, неизвестно. Но адрес есть. Я тебе его на мобильный скину.
«Если так пойдет дальше, — подумала я, — Олег останется без работы. Он по городу бегает, чтобы сведениями разжиться, а Любка, не выходя из дома, способна узнать куда больше, чем он». Вспомнив об Олеге, я набрала его номер и послушала приятный женский голос: телефон отключен. Перевела взгляд на часы и нахмурилась. Заглянула в свой мобильный. Последний звонок от Олега был в 14. 15. Сначала на звонки он не отвечал, потом и вовсе телефон выключил. А когда и Костин мобильный оказался отключен, я всерьез забеспокоилась. Может, они здорово разозлились оттого, что я им на дверь указала, и теперь не желают иметь со мной дело? Учитывая, что у нас общий покойник, довольно странно. Хотя как знать. Сквозь приоткрытую дверь я видела, как Любка сидит в темной столовой перед светящимся монитором, ловко барабаня по клавишам. Глаза начали слипаться, а потом я и вовсе уснула.
Утро ничем не порадовало. Мобильные компаньонов молчали как проклятые, Любка спала в моей комнате, завтрак предстояло готовить мне. Заподозрив, что подруга легла спать под утро, я решила ее не будить, поела в одиночестве и долго пялилась в окно, предаваясь мрачным мыслям. Вертелись они в основном вокруг покушения на вдову. Мальцева застрелили, а вслед за ним надумали и вдовушку на тот свет спровадить. Выходит, Екатерине Григорьевне известно нечто такое, что делало ее для кого-то опасной. На ум тут же пришел Береговой и мои вчерашние фантазии. Мальцев догадывался о причинах, по которым тот прячется от мира, и, само собой, жене проболтался. Или, с точки зрения убийцы, мог проболтаться. Допустим, все-таки проболтался. Может, в этом причина странного поведения вдовы? Заявлять в полицию о пропаже мужа она не спешила. Рассчитывала, что, если будет молчать, ее оставят в покое? Умом Екатерина Григорьевна не блещет, но хитрости ей не занимать. Но теперь-то ей одна дорога: в полицию. Точнее, полиция уже должна быть у нее. Покушение на убийство — это не шутки. Должны зашевелиться. Вот только пожелает ли вдова рассказать им правду. И что это за правда такая… Почему бы об этом не спросить у Екатерины Григорьевны? Мысль особо идиотской не показалась. Мы с вдовой знакомы и вполне естественно навестить ее в больнице. А если там я столкнусь со следователем и он задаст вопрос, как я узнала о покушении? Звонила домой и на мобильный, не получив ответа, забеспокоилась, принялась обзванивать больницы. Я быстренько оделась, прихватила ключи от машины и вышла из дома.
Парковка возле больницы «Скорой помощи» была забита машинами, пришлось оставить свою любимицу в переулке. Войдя в здание, я первым делом просмотрела списки больных, вывешенные в холле. Отделение на втором этаже, девятая палата. Купив здесь же, в магазинчике, сетку апельсинов и бахилы, я вошла в дверь с объявлениями в рамочке «Вход строго в часы посещений», поднялась на второй этаж и, беспрепятственно миновав пост медицинской сестры, в тот момент необитаемый, заглянула в девятую палату. Она оказалась одноместной, телевизор на стене, тумбочка, шкаф и кровать. На кровати возлежала вдова, глядя в потолок затуманенным взором. И никаких тебе следователей.
Открыв дверь пошире, я внедрилась в палату и замерла в двух шагах от постели больной.
— Ты? — переведя взгляд на меня, спросила вдовица.
— Здравствуйте, Екатерина Григорьевна, — сказала я, положила апельсины на тумбочку и устроилась на единственном стуле.
— Как узнала, что я здесь? — нахмурилась она.
— Мы же сыщики, — ответила я с обидой.
— Ах, ну да.
— Что с вами случилось?
— Чуть не зарезали. Кошмар. Как дальше жить…
— Вот об этом я и хотела поговорить, — обвела я взглядом палату, прикидывая, с чего начать. — Вас отдельно поместили?
— Вчера спихнули в общую палату. Но сегодня с утра я с доктором потолковала, перевели сюда. Знаешь, сколько слупили? Но не могу же я черт-те с кем лежать.
— Это верно. Следователь у вас был?
— Прибегал.
— И что вы ему рассказали?
— Ничего, — разозлилась вдова. — Голова у меня болит. И ты с вопросами не лезь.
— Ваша дальнейшая жизнь может быть очень короткой, если вы следователю врать начнете. Я бы на вашем месте все рассказала.
— Что «все»? Какой-то псих напал на меня в парке. Сумку хотел украсть.
— И с ножом кинулся? В людном месте, белым днем?
— Вот пусть и разбираются, что за психи у нас по улицам бродят.
— Как вы в парке оказались? Вы же собирались в полицию?
— Решила прогуляться, нервы успокоить.
— А вашим мужем следователь интересовался?
Вдова взглянула с подозрением.
— Спрашивал. Откуда мне знать, где его носит? Уехал, раз машины нет… — тут вдова схватилась за сердце. — Ты что же думаешь, это Степан Ильич… решил вдовцом стать? Ну, я ему устрою… — Вдова предприняла попытку вскочить от избытка эмоций, но сразу же скривилась от боли. Рана, может, и была несерьезной, но давала о себе знать.
Мне-то было хорошо известно, что, если Степан Ильич и планировал стать вдовцом, осуществить свой коварный замысел не мог ввиду своей недавней кончины, и я поспешила направить мысли вдовы в нужное русло.
— Екатерина Григорьевна, ваш муж исчез, на вас покушались. И вполне вероятно, злодей предпримет еще одну попытку.
— Пусть мне охрану дадут… черт, надо было в общей палате остаться. Там надежней. Мне что ж, назад проситься? Деньги-то заплачены, этот прохвост назад не вернет.
— Какие деньги? — теряя терпение, зашипела я. — Вам не о деньгах думать надо, а о своей безопасности. Кому мог мешать ваш муж и кому теперь мешаете вы?
— Меня следователь вопросами достал, теперь — ты, — гневно ответила Екатерина Григорьевна. — Ничего я не знаю. Отстань от меня. Не то заору.
— Орите на здоровье, вам же хуже, — сказала я, поднимаясь.
— Что делать, что делать, — зашептала вдова, вроде бы забыв про меня. Я направилась к двери, а она позвала: — Эй… подожди. — Я вернулась и вновь устроилась на стуле. — У меня есть друг, — перешла она на тревожный шепот. — Друг, — повторила, нахмурившись. — Хотя при таком муже, как мой, и любовника не грех завести. Короче, он на звонки не отвечает. Но на работе должен быть. Сегодня как раз его смена. Он в салоне связи работает. — Стало ясно, речь идет о Денисе, но я продолжила слушать, не перебивая. — Адрес салона дам. Сходи к нему и передай записку. Ты ж ее все равно прочитаешь, — с подозрением сказала она, а я согласно кивнула. — Ладно, передай на словах: пусть помалкивает.
— О чем?
— Не твое дело. Просто передай что я велела.
— Ох, Екатерина Григорьевна, ваши хитрости выйдут вам боком.
— Сделаешь? — хватая меня за руку, спросила она.
— Из уважения к вам. Если бы вы мне все рассказали…
— Да не знаю я, кто этот псих, даже не догадываюсь. И куда муж делся, тоже не знаю. — «В это я готова поверить». — Буду требовать охрану, — откидываясь на подушку, вздохнула она. — Вдруг в самом деле сюда явится? Не муж, а псих этот.
— Если на вас покушался грабитель, об охране забудьте. Она вам не положена. А вот если вы важный свидетель — тогда другое дело.
— Тебе сколько раз повторять: ничего я не знаю. Сматываться из города надо, к мамке, в Казань.
Тут дверь распахнулась и появилась медсестра.
— Поезжай в салон, — успела мне шепнуть Екатерина Григорьевна и сказала, обращаясь к медсестре: — Подруга моя, пришла навестить.
Я поспешно покинула палату и отправилась по коридору, злясь на себя за неумение развязывать язык свидетелям. Жаль, что рядом нет Олега, у него это куда лучше получается. В этой части отделения располагались палаты на четверых, и от коридора их отделяла стена, наполовину застекленная. Взгляд мой скользнул по ней, ни на чем особо не останавливаясь, и вдруг… Я замерла как вкопанная, разглядывая мужчину на койке возле окна. Голова его была перевязана, рядом с ним на стуле сидела девушка-блондинка, смутно знакомая. На нее я поначалу и обратила внимание и уж потом на Костю. Из-за повязки на голове запросто могла его не узнать.
— Костя, — едва не заорала я и кинулась в палату. Костя мне совсем не обрадовался, заметно скривился и сказал блондинке:
— Подожди в коридоре.
— Это кто? — проявила она интерес, окидывая меня презрительным взглядом с ног до головы.
— Работали вместе.
Девушка вышла, я заняла ее место.
— Что ты здесь делаешь? — додумалась спросить я.
— Готовлюсь к роли в сериале о врачах, — фыркнул он.
— Правда?
— Ты что, дура? И говори, пожалуйста, тише, — косясь на соседей, предупредил он. Соседи, кстати, на нас внимания не обращали. Двое вроде бы спали, а еще один уткнулся в планшет, должно быть, уже шел на поправку.
— Можешь объяснить, что случилось?
— Нетрудно догадаться. А все ваше дурацкое расследование.
— Наше, — поправила я.
— Ваше. Я с самого начала знал, что добром оно не кончится. Вчера пошел на репетицию, возле театра меня встретили двое придурков со скверными рожами. И так отметелили… Советовали нос не совать куда не просят. Поняла?
— Почему мне не сообщил? Я беспокоилась… — Он фыркнул и отвернулся. Ясно, обо мне он, скорее всего, даже не вспомнил. — Надо позвонить Олегу, — нахмурилась я и тут же подумала, что это затруднительно, если его мобильный отключен. Значит, поеду к нему домой, должен он там появиться.
— Твой Олег тоже здесь лежит, — ядовито сообщил Костя. — Привезли раньше, чем меня. Но досталось ему больше. До сих пор в себя не пришел. Врачи, правда, надеются.
Я сидела, приоткрыв рот, пытаясь уяснить происходящее.
— Ты думаешь…
— А чего тут думать? Схлопотал по башке, так же как и я. И по той же причине. Его на Почаевской подобрали, недалеко от парковки. Мне знакомая медсестра рассказала. Лежал без признаков жизни, хорошо, что случайные прохожие на него наткнулись.
— Полицейским ты что-нибудь рассказал?
— Я что, идиот? Сам себе «Скорую» вызвал и сюда. Хулиганы избили. Поняла? Я знать не знаю никакого Олега и тебя тоже. — Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен, и я отправилась в коридор.
Увидеться с Олегом не удалось, потому что лежал он в реанимации. Однако лечащий врач заверил меня: дела его не так плохи и есть все шансы, что он выкарабкается. Но не скоро.
Больницу я покидала на негнущихся ногах и с большой маетой в душе. Кому-то очень не хотелось, чтобы мы копались в делах пятилетней давности, и за нас взялись всерьез. Сначала Олега вывели из игры, потом Костю, а затем пришла очередь вдовы. Если мужчины отделались увечьями и предупреждением, что любопытство будет дорого стоить, то Екатерина Григорьевна должна была присоединиться к мужу, то есть ее считали куда более опасной. А эта дура молчит, подвергая себя риску, вместо того чтобы рассказать, кому это так приспичило. Ясно, что человек он серьезный, если убийства его не останавливают. Странно, но меня запугать никто не пытался. Или просто моя очередь еще не пришла?
Мысль эта так подействовала, что я бросилась к своей машине со всех ног. И тут же обратила внимание на двух мужчин, стоявших неподалеку от входа в больницу. Один из них курил, а второй поглядывал в мою сторону. Может, у меня глюки на почве страха, но его взгляд мне не понравился. Когда я удалилась от них на несколько метров, куривший отбросил сигарету, и они загрузились в джип, стоявший на парковке, и теперь следовали за мной. Уже не сомневаясь в их гнусных намерениях, я предпочла укрыться в аптеке, находившейся на первом этаже здания больницы, перевести дух, а также усмирить страх, грозивший медвежьей болезнью. Нападать на меня прилюдно они вряд ли рискнут. Я подошла к окну и попыталась понять, куда делся джип. Машины нигде не видно. Может, в самом деле фантазия разыгралась? Надо бы вызвать такси, но бросать свою наполовину оплаченную собственность в переулке не хотелось.
Потосковав у окна еще немного, я вышла на улицу, миновала шлагбаум, отделявший территорию больницы, и тут же увидела джип. Он нагло пристроился возле тротуара, всего в нескольких метрах от шлагбаума. Делая вид, что не обращаю на него внимания, я бегом направилась в переулок. Джип тут же тронулся с места и маячил где-то за спиной. До переулка оставалось совсем ничего, я достала ключи от машины, на бегу снимая ее с сигнализации. Движение в переулке одностороннее, и джип мог свернуть, лишь нарушив правила, но радоваться я не спешила, справедливо полагая: этим типам на правила начхать. И тут мне повезло. В поле зрения возникла машина ДПС, направлявшаяся в сторону больницы, а на виду у стражей порядка нарушать правила мои преследователи не рискнули. И выбрали другую тактику: оставили свою машину и бегом бросились за мной. Как назло, в переулке ни души, но фора во времени у меня все же образовалась. Теперь оставалось лишь гадать, что произойдет раньше: эти типы меня догонят или я успею сесть в свою машину. Шанс был. Бегали они так себе, а я неслась как угорелая, возблагодарив судьбу за то, что, отправляясь сюда, надела балетки.