Мальков, ведомый волею режиссерши, спросил у Валерки:
– У вас хорошая реакция. Вы кем работаете?
– Я инженер-электрик.
– А более подробно можете рассказать, чем вы занимаетесь?
– Вы под Москвой коттеджи видели? – вопросом на вопрос ответил Валерка.
– Больше того, – тонко улыбнулся ведущий, – я пару раз в них даже бывал.
Мальков был остроумным парнем и с хорошей реакцией. Поэтому иногда у него получалось шутить самому, без помощи наушника.
– Так вот, – молвил в ответ старый Лилин друг, – я для таких коттеджей разрабатываю схемы электроснабжения.
– Но у вас есть и другое место работы?
В компьютере перед Мальковым имелись подсказки: сколько лет игроку, откуда он, где работает, какое хобби.
– Я подрабатываю сторожем на автостоянке.
– А что, инженерам-электрикам сейчас по-прежнему плохо платят?
Валерка лукаво улыбнулся.
– Денег никогда не бывает слишком много.
– Ну, у вас сегодня есть неплохая возможность пополнить личный бюджет… Итак, шестой вопрос, и на кону две тысячи рублей. «Какая из футбольных сборных, – задал он уже знакомый Валерке вопрос (по звонку Надежды), – является пятикратным чемпионом мира?» Варианты ответов: А – Италия, В – Бразилия…
– Ответ «Бэ» – Бразилия.
– Вы, Валерий, даже не дослушали вопрос до конца…
– Это ни к чему, если я уверен в ответе.
– А вы уверены?
– Да, абсолютно.
– Что ж, это ваше право.
– А он и в самом деле хорош, – пробормотала в рубке Нинель. И неожиданно спросила у Лили: – Твой парень?
– Откуда, Ниночка, ты все знаешь? – вздохнула генеральный продюсер.
– Мне по должности положено, – хихикнула главный режиссер и дала указание Малькову: – Уводи нас на рекламу.
Ведущий послушно проговорил в камеру:
– А прав ли был Валерий из Москвы со своим скоропалительным ответом, мы узнаем совсем скоро – после рекламы…
1979 год: Москва, премьера
Всю осень 1979 года агитбригада, музыканты (и влившаяся в артистический коллектив Лиля) репетировали. Начали в отдельной репетиционке в ДК, потом перебрались на сцену. Премьеру «Военных историй» назначили в ноябре на концерте для делегатов общеинститутской комсомольской конференции. Советская идеологическая машина отрабатывала на Валерке свой краеугольный принцип: любой талант должен быть очищен от заблуждений и приспособлен к нуждам строя – или полностью отвергнут, низложен и выброшен.
Валерка на занятиях практически даже не появлялся – тем паче, что Олъгердыч без труда выбил для него свободное посещение. Он, словно настоящий режиссер, добивался идеального звучания ансамбля, точной игры актеров, согласованности звука, света, слова.
И вот наступил день премьеры.
Странно, но Валерка совершенно, казалось, не волновался. Никакого сравнения с постановкой Маяковского, когда у него зуб на зуб не попадал. И снова он, как в тот раз, встретил свою девушку у метро «Авиамоторная» и привел в ДК – только теперь Лиля уже не сидела на табуреточке за кулисами. Она, полноправный участник спектакля, переоделась в репетиционке, а потом, вместе с агитбригадой и музыкантами, распила бутылку коньяка «Плиска». Как раз получилось для храбрости каждому по пятьдесят граммов.
А вскоре зал заполнился молодыми карьеристами в костюмчиках и строгих платьицах с комсомольскими значочками. Музыканты за закрытым занавесом расставили и настроили аппаратуру, заняли свои места. На сцену вышли двое строгих ведущих – смазливый мальчик из народного хора и накрашенная деваха из студии современного танца. И тут дебютантку Л шло охватил такой приступ волнения, такая паника, что захотелось бежать без оглядки, но даже этого она не могла, потому что ее ноги, казалось, приросли к полу. Валерка или заметил, или почувствовал ее состояние – и за это Лиля будет ему по гроб жизни благодарна. Он подошел к ней, ласково обнял за плечи и проговорил:
– Это – пройдет. Все пройдет. Как только ты выйдешь на сцену и скажешь первые слова. И у тебя все получится. У нас – все получится.
А за закрытым занавесом ведущие уже объявляли:
– …и первыми на сцену, – доносился мужской голос, – выйдет агитбригада электроэнергетического факультета.
Звонкий женский подхватил:
– Навстречу тридцатипятилетию Великой Победы! Литературно-музыкальная композиция «Военные истории»!
Ансамбль стал наигрывать мелодию песни Окуджавы: «Ах, война, что ты сделала, подлая…»
Занавес раскрылся, и зрители увидели сидящую на садовой скамейке Лилю. Она куталась в шаль и горбилась, и никла головой – словно ей не девятнадцать с небольшим, а все шестьдесят. Девушка стала читать – надтреснутым, почти старческим голосом: «Ах, война, что ты сделала, подлая, стали тихими наши дворы…»
Зал затих. Лиля и вправду, как предсказывал ее юный любовник, перестала волноваться. И Лиля, и Валерка, и все участники спектакля с первых же слов и аккордов почувствовали звериным чутьем артиста: вот сейчас – то, что надо, нынче – в жилу, в самое яблочко. Они будут иметь успех!
А когда прозвучали первые строки из неназванного автора: «Дневников на войне я не вел» – весь зал, подзуживаемый парой десятков подхалимов с первого ряда, да, весь зал – встал! И – раздался шквал аплодисментов! И аплодисменты переросли в овацию, так что Валерке с дальнейшими словами Брежнева пришлось сделать вынужденный перерыв минуты на две и, не выходя из образа, буравить зал теплым отеческим взором.
И, конечно, постановка имела огромный успех. Попробовала бы она не иметь! Кричали «браво». Артистов трижды вызывали на поклоны. Олъгерд Олъгердыч – рядом с давешним заместителем секретаря парткома по культмассовой работе – сидел весь сияющий. Валерке преподнесли тринадцать красных гвоздик – первый букет, который ему подарили в жизни. (Он немедленно передарил его Лиле.)
А вечером, когда все в той же репетиционной комнате праздновали успех, и туда даже заглянули высшие чины из парткома и комитета комсомола, и Олъгердыч провозглашал тосты, неумеренно нахваливая всех артистов и музыкантов, а в особенности руководителя, автора и режиссера, – Валерка напился. Напился в хлам – так, что Лиле при помощи барабанщика Юрки пришлось волоком тащить его в общагу, в сто девятую комнату.
В ту ночь Лиля у него не осталась. Вместе с букетом умотала к себе домой на такси.
Пару лет назад
В ходе игры Валерка, словно играючи, перевалил через вторую несгораемую сумму – шестнадцать тысяч рублей.
В рубке главная режиссерша тревожно спросила:
– Как думаете, он не надоел?
– Думаю, нет, – оглянувшись на Лилю, вякнула главная редакторша. Она была еще совсем молодая и не хотела портить отношения с генеральным продюсером – тем более из-за ее возможного любовника, симпатичного лопушистого игрока.
– Он смотрится на экране, – заметил главный оператор, – картинка хорошая.
Таким образом, Лиле снова не понадобилось даже рта открывать, чтобы помочь Валерке.
– И все же хватит ему подыгрывать, – сказала режиссерша и сменила зеленый код в компьютере на белый.
Теперь вопросы, которые будут задавать Валерке, станут брать из тех, для него нейтральных, и одному богу известно, сможет ли он на них ответить. Никто – ни Валерка, ни зрители – ничего не заметили, но следующий вопрос оказался для него труднее всех предыдущих.
Мальков озвучил его:
– Кому из великих мореплавателей поставлен памятник в городе Барселоне? Ответ А: Веспуччи, В: Магеллану; С: Колумбу; D: Васко да Гама.
Валерка нахмурился. Спросил:
– Я могу подумать одну минуту?
– Да, и у вас осталось еще три подсказки: звонок ДРУГУ помощь зала и пятьдесят на пятьдесят.
Тень размышления легла на лицо Валерки.
– Если хотите, вы можете думать вслух, – предложил ведущий.
– Нет уж, можно я про себя.
– Отчего так?
– Не хочу, чтоб моя глупость была видна двадцати миллионам зрителей.
– Скажи ему: «Похвальная скромность», – прошипела в микрофон Нинель.
– Похвальная скромность, – послушно откликнулся Мальков.
А Лиля загадала: если Валерка сейчас ответит – значит, он выйдет победителем. Каким победителем, победителем чего – она для себя не уточнила. Игры? Всей жизни?
И тут неожиданно, прервав молчание, мужчина в кресле игрока выпалил:
– Ответ «Цэ»: Колумб.
Присутствующие в рубке переглянулись. Нинель скомандовала в микрофон:
– Поинтригуй и уводи нас на рекламу. Ведущий нахмурился:
– Вы уверены?
– Да, я уверен.
– И вы не хотите взять ни одну из подсказок?
– Нет, не хочу.
– А вы когда-нибудь бывали в Барселоне?
– Нет, не бывал. Я вообще за границу никогда не ездил.
– И в то же время вы так уверены? Не Васко да Гама, не Магеллан, не Веспуччи – а именно Колумб?
– Да, уверен.
– Могу ли я узнать, почему?
– Я внимательно смотрел в свое время «Клуб путешественников» .
– Я внимательно смотрел в свое время «Клуб путешественников» .
– Вот как?.. Что ж, действительно ли вы внимательно смотрели эту передачу, мы сможем узнать совсем скоро – после рекламы.
1980 год: Москва, гастроли
После первого показа «Военных историй» успех Валерки и его команды только нарастал. Они продемонстрировали спектакль еще пару раз в родном ДК. Зал был полон, слушали в напряженной тишине, кое-кто всплакивал. Провожали актеров овацией.
Затем началось время выездных спектаклей. Композицию показали в самых крупных вузах столицы: МГУ, Бауманском, МАИ, МИФИ. Съездили в Долгопрудный в Физтех. Прочесали самые мощные предприятия Белокаменной: ЗиЛ и «Москвич», завод «Динамо» и завод имени Войтовича. Рабочий класс принимал постановку, пожалуй, еще теплее, чем циничные студенты. Агитбригадовцев всюду кормили-поили, а на «Москвиче» предложили даже приобрести без очереди новенькие автомобили – да только откуда у студентов взялись бы башли на лимузины?
Прошел Новый год, наступила весна 80-го, и в марте мэтишная агитбригада за явным преимуществом победила в московском смотре студенческой художественной самодеятельности. Намечалась поездка в Вильнюс, на всесоюзные состязания.
Валерка и Лиля по-прежнему были вместе. Когда дома не было Володьки, она через окно проникала к нему в сто девятую комнату. Иногда он под покровом ночи пробирался в ее коммуналку в Армянском переулке.
Однажды утром, после упоительной близости, которую, пожалуй, и словами не передать, молодой человек предложил:
– Лилька, давай поженимся.
– Ты что, – пропела она, – мне официальное предложение делаешь?
– Да! Да! – выкрикнул он. – Официальное!
Лиля вздохнула.
– Нет, дорогой. Мне очень хорошо с тобой, но… Давай подождем.
– Чего ждать-то? Чего?
– Ну, хотя бы окончания института. Нам же с тобой надо доучиться спокойно.
– А в женатом состоянии мы что, спокойно не доучимся?
– А если дети пойдут?
– Они и так пойти могут.
– «И так» – вряд ли… Как ты видишь, я об этом забочусь.
– Будешь заботиться и дальше.
– Духу не хватит, в замужнем-то состоянии.
– Значит, ты мне отказываешь?
– Пока – нет.
– Но и не соглашаешься?
– Пока – не соглашаюсь.
Лиля много раз потом вспоминала о том разговоре. Если бы она сказала «да», жизнь ее повернулась бы совсем по-другому.
Она бы уехала в провинцию – как декабристка за своим любимым. И надолго оказалась бы рядом с бедняком, патентованным неудачником.
А, может, наоборот: ее силы и ее воли хватило бы, чтобы вытащить их обоих?
Но какой бы тогда стала ее жизнь: сплошной борьбой за кусок хлеба!..
А, впрочем, история не знает сослагательного наклонения. Что случилось – то случилось. И что теперь жалеть о нереализованных возможностях…
А у Валерки тогда, зимой восьмидесятого, на фоне грандиозных сценических и впечатляющих любовных побед начались проблемы на другом фронте. Учебу он забросил капитально, и даже для его светлой головы отставание стало угрожающим. Раньше он еще вытягивал самого себя за счет былых, школьных знаний. Но теперь начались предметы, которые в школе даже краешком не проходили. Программирование – на «фортране» и «ассемблере». Расчеты электрических режимов. Бесконечные курсовики. Валерку не спасало даже то, что объяснения, которые давали ему друзья-студенты, он схватывал на лету. К зимней сессии он подошел с пятью хвостами. Сдавать экзамены его не допустили. Он напрягался, бился, бегал за преподами, но все равно к лету у него в пассиве значилось семь несданных зачетов и четыре экзамена.
А летняя сессия восьмидесятого года для столичных студентов прошла раньше обычного срока – в мае. Приближалась Олимпиада, и всех иногородних студиозов собирались отправить из Белокаменной куда подальше. В общежития на их места планировали селить тех гостей спортивного форума, что попроще, а также иногородних оперотрядовцев и милиционеров.
Москву драили, мыли, мели и строили. В метро начали объявлять остановки на двух языках: «Некст стоп из Льермонтовская!..» Стал популярен анекдот: «Какие основные этапы развития СССР? – Предолимпийский, олимпийский и… восстановление разрушенного хозяйства». Показуха не отменялась даже из-за того, что основные соперники – спортсмены из США, Великобритании, ФРГ, Италии и других стран НАТО бойкотировали Игры в связи с отправкой советского ограниченного контингента в Афганистан.
Москва олимпийская в то лето оказалась закрыта для Валерки и товарищей. Их отправляли на смотры и гастроли. Сначала – Вильнюс, потом города Литвы, затем – перелет в город нашенский Владивосток, потом – БАМ и, наконец, как финал-апофеоз, Новороссийск – Малая земля, священная земля. Агитбригада прочно попала в пропагандистскую обойму. Стала одной из скважин, из которых шла патриотическая промывка мозгов советского населения…
Пару лет назад
Валерка правильно ответил на вопрос о Колумбе-а потом еще на два, ценой последовательно шестьдесят четыре и сто двадцать восемь тысяч.
Главная режиссерша глянула на секундомер. Пробормотала:
– Уже тридцать три минуты. Надолго у нас этот Валерий задержался.
Молодая редакторша стала возражать, опять оглянувшись на Лилю (вообразила, небось, что он и вправду ее любовник):
– Но ведь он хорош, Нинель Дмитриевна!
– Хорош не хорош, а бабок он уже достаточно срубил… – проворчала режиссерша. И из политеса обратилась к Лиле:
– Валим его?
Генеральный продюсер кивнула. И в самом деле, рискованно целую передачу строить на одном игроке, как бы ярок он ни казался.
Их шоу, как и все развлекательное телевидение, – это шоу фриков, парад чудиков. А Валерка, как ни умен и обаятелен он был, – все-таки чересчур нормален для ТВ.
И режиссерша щелкнула в компьютере мышкой на красное поле.
Теперь Валерию будут попадаться самые трудные для него вопросы.
Хватит. Поиграл – и будет. Дай другим поиграть.
На площадке Мальков стал интриговать зрителей и игрока.
– Вы, Валерий, и впрямь находитесь в трех шагах от миллиона! И следующий вопрос стоит уже двести пятьдесят тысяч рублей! Вы готовы продолжать игру?
– Да, я готов, – отвечал Валерка.
Он, конечно, даже понятия не имел, что в режиссерской рубке принято решение его завалить.
Обычные люди, приходившие на ТВ в роли гостей ток-шоу или игроков, ни малейшего представления не имеют о телевизионной кухне. И о том, что для телевизионщиков они – не больше чем сырье, расходный материал, с которым можно во имя картинки и рейтинга поступать как заблагорассудится. Лишь бы картинка смотрелась и рос рейтинг.
– Впрочем, вы можете отказаться сразу после того, как прозвучит вопрос, и забрать все выигранные вами деньги, сто двадцать восемь тысяч рублей! Итак!.. Вопрос номер двенадцать: Что такое царская водка? Ответ А: смесь соляной и серной кислоты; В: смесь соляной и азотной кислоты; С: смесь серной и азотной; D: смесь соляной, серной и азотной…
– Ох, елки!.. – прошептал про себя Валерка.
Его непосредственный вздох, усиленный «петличкой» – микрофоном, прекрасно расслышали на капитанском мостике, а вскоре он станет достоянием десятков миллионов телезрителей. Лицо игрока исказила гримаса неудовольствия.
– Эффектно переживает, – прошептал главный оператор и скомандовал в свой микрофон, связанный с операторами на площадке: – Дайте его сверхкрупно! Наезд!..
На мониторах крупным планом появилось напряженное лицо игрока.
– Вы когда-нибудь видели царскую водку? – спросил участливо (а на самом деле куражась и сбивая его) Мальков.
– Нет, только посольскую, – мгновенно ответил Валерка. – И не просто видел, но и пил.
Главный редактор в рубке подняла вверх палец. Чего там говорить, игрок хорош.
– Может, не валить его? – словно про себя спросила она. – Протянуть дальше?
– Шиш ему, а не миллион, – сквозь зубы бросила режиссерша.
– А вы неорганическую химию в школе изучали? – продолжал тормошить игрока ведущий.
– Кажется, да.
– Кажется? – поднял бровки Мальков.
– Я в то время в футбол играл. И на гитаре, – буркнул Валерка.
Ведущий не нашелся, чем парировать, и Нинель мгновенно бросила в микрофон:
– Ну, все футбольные вопросы у нас кончились. И гитарные – тоже.
Лиля с неудовольствием глянула на Нинель: не слишком ли большую власть она забирает на площадке? Здесь, на телевидении, никому нельзя доверять. И все время приходится находиться в напряжении. Расслабишься на секунду – тут же схарчат.
Мальков словно попугайчик повторил подсказку Нинель:
– Ну, вопросы про футбол и про музыку у нас кончились… Но, напоминаю, у вас, Валерий, еще остались не израсходованы все три подсказки. Вы можете позвонить другу, попросить помощи у зала или убрать два неверных варианта ответа.