Ангрон снова перевел взгляд на Лоргара. В уголке его рта виднелась нитка слюны.
– Просто сотвори свое проклятое заклинание, – сказал он брату. – Окутай Ультрамар хаосом, который обещал. Расширь шторм и хватит этого дурацкого колдовства.
Лоргар вздрогнул.
– Ангрон, если ты еще раз произнесешь в моем присутствии слова «заклинание» или «колдовство», я буду вынужден убить тебя за непростительное невежество. Мы занимаемся метафизикой, на которую опирается реальность – самыми основами творения – а не ужимками глупцов, которые достают монетки у детей из-за ушей.
Примарх Пожирателей Миров выдернул книгу с ближайшей полки и перелистнул страницы, не прочитав ни слова.
– Мы занимаемся дурацкой мистикой, – категорично заявил он.
Было видно, что Лоргар раздраженно улыбнулся под капюшоном.
– Слушай и учись.
Он произнес одно-единственное слово, чуть громче шепота, но оно сбило Ангрона и остальных с ног ураганным порывом ветра. Три книжных полки взорвались, буквально разлетевшись на куски шквалом расщепленной древесины и измельченного в пыль пергамента. Кхарн сумел прервать скользящее падение, зацепившись кончиками пальцев за щель между двумя мраморными плитами пола. Аргел Тал и Ангрон пролетели мимо него, их скребущие о кремовый камень доспехи рассыпали искры.
Ветер из ниоткуда исчез так же внезапно, как и появился. Кхарн первым поднялся на ноги.
– Я… я знаю этот язык, – сказал он Лоргару.
– Сомневаюсь, Кхарн, – с неожиданной вежливостью отозвался примарх.
– На нем говорил Аргел Тал, – произнес Кхарн. – На Арматуре.
– Аа. Тогда тебе кое-что известно о его силе, – Лоргар подождал, пока брат и его сын не вернутся к ним с другого конца помещения. – Вот что я имею в виду, брат мой. Реальность подчиняется определенным законам. Гравитация. Электромагнитная сила. Ядерные взаимодействия. Причина и следствие. Если я сделаю вдох, мое тело преобразует воздух в жизненную энергию, если только я не буду слишком слаб или болен для продолжения процесса. Существуют миллоны законов, которые ведомы лишь наиболее просвещенным. Магнус знает гораздо больше, чем даже я, однако я изучил достаточно. Это не колдовство, – он буквально насмехался над словом. – Это манипуляция безграничным потенциалом, который является источником всех реальностей. Смешение компонентов из вселенной плоти и крови и божественного царства чистого эфира и чувств.
Ангрон несколько секунд молчал. На его жестоком лице читалась озадаченность.
– Этот шум, который ты издал, – в конце концов, сказал он. – Это «слово». Что это было?
– Лучше будет, если я не стану его повторять, – с сардонической улыбкой произнес Лоргар. – Я только что уничтожил чрезвычайно ценные книги, и мне не хотелось бы потерять еще больше их.
При виде выражения на лице брата улыбка Лоргара стала более искренней.
– Некоторые слова и звуки сотрясают основы реальности. К примеру, образ и звучание ста одного слепца, которые задыхаются и судорожно хватают воздух, пока одновременно тонут, являются именем конкретного мелкого демонического принца. Если сжать этот шум и его смысл в один звук, то его может оказаться достаточно, чтобы привлечь внимание данной сущности и облегчить ее призыв. Только что произнесенное мной слово… такое же. Я вижу в твоих глазах вопрос, и да – я могу обучить тебя этому языку.
– Так вот как вы исцелились, – непроизвольно вырвалось у Кхарна.
Лоргар кивнул, не откидывая капюшона.
– Да. Однако боль была неописуема. Будь я смертным в обычном понимании этого слова, меня бы убила сама попытка. Срастить кожу и плоть мышц в принципе несложно, но за все приходится платить.
Лоргар забрал у Ангрона том и поставил его на одну из уцелевших полок.
– Сейчас нас прервут.
Громадные двойные двери раскрылись, и все обернулись. Вошедший носил пепельно-черное облачение капелланов XVII Легиона и держал в руке серебристый крозиус. Шлем покоился на сгибе второй руки, не скрывая сурового и образованного лица. Без шлема воин не смог полностью скрыть удивления, кода увидел, кто стоит рядом с его примархом.
– Мой господин, – произнес новоприбывший, низко поклонившись Лоргару.
– Эреб, – поманил его Лоргар. – Страдания солнца Калта и миллионов погибших на поверхности самой планеты разносятся по варпу. Тайная песнь возвестила о твоих деяниях.
– Я польщен, повелитель, – Эреб почтительно поклонился Ангрону. Кхарн с Аргелом Талом удостоились взгляда и кивка. – Калт превзошел все ожидания.
Лоргар едва заметно улыбнулся, обнажив узкий полумесяц белых, словно фарфор, зубов.
– Превзошел все ожидания? В самом деле? Позволь же спросить, почему в таком случае мелодия варпа не поет об этом результате?
Строгий взгляд Эреба метнулся на прочих собравшихся у примарха.
– Нам нужно поговорить, повелитель.
– Мы и так говорим, Эреб.
Вновь мимолетный взгляд.
– Наедине, сир. Тема нашего разговора может не предназначаться для… непосвященных.
Лоргар улыбнулся со всей покровительственностью и терпением, на которые когда-либо было способно живое существо.
– Просто говори, Первый капеллан.
Это заметили все. Миг, когда Эреб вытянулся и насторожился, ощутив, что что-то идет не так. Ангрон ухмыльнулся при виде дискомфорта воина-жреца. Кхарн и Аргел Тал хранили непоколебимое молчание.
– Гибельный Шторм рожден, – заявил Эреб.
– Да, – отозвался Лоргар. – Но расскажи мне о великом успехе, который ты упоминал. И где твой корабль, Эреб? Где «Длань Судьбы»? – Лоргар глянул в небо, где флот отдыхал в черноте. – Странно, что я ее не вижу.
Эреб улыбнулся. Тонкие губы побелели, сжавшись.
– Полагаю, что вместе с Кор Фаэроном и «Инфидус Император».
– Ну разумеется. А Кор Фаэрон, несомненно, победоносно кружит вокруг Калта, не так ли? Он принес моего брата Жиллимана в жертву Пантеону, да?
– Сир…
– Успокойся, Эреб. Я всего лишь хочу разделить с тобой этот миг триумфа. Итак, Калт пал, с Ультрадесантом покончено, а Жиллиман мертв. В конце концов, именно таков был ожидаемый результат, о превышении которого ты заявил. В таком случае, ты заслужил похвалу. Я опасался, что ты не смог убить моего брата, потерял половину отданного тебе мной флота при контратаке Ультрадесантников и бросил десятки тысяч моих сыновей и смертных слуг на облученной поверхности Калта, сбежав в Мальстрим.
Эреб сглотнул и промолчал.
– Но это означало бы оставить их на смерть, – продолжал Лоргар. – Без подкреплений. Без эвакуации. Все Гал Ворбак, проведшие многие месяцы жизни в постах и молитвах, которые резали собственную плоть, готовясь к возможности вкусить Божественной Крови… Они бы сгинули, не правда ли?
Ангрон посмеивался, со злобной улыбкой наслаждаясь сценой.
– Сир… – начал было Эреб.
Лоргар вскинул руку.
– Я тебя не виню. Эреб. Не бойся. Ты добился базового успеха, который от тебя требовался.
– Мой повелитель, Кор Фаэрон просит подкрепления.
Примарх отвернулся, и шелк капюшона мягко зашуршал. Кхарну потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что Лоргар смеется.
– Подкрепление, – фыркнул он. – Подумать только.
– Ультрадесантники преследуют наших выживших.
Лоргар снова посмотрел на застывшее лицо сына.
– Не сомневаюсь, что так и есть. Так случается, когда убегаешь: враги пускаются в погоню. Он фантазер, если верит, будто я стану гробить корабли и жизни, чтобы спасти его от участи, которую он так старался заслужить. Когда будешь в следующий раз с ним общаться, передай мои соболезнования и сообщи, что мое бессердечие – расплата за неудачу. Ты свободен, Эреб.
– Сир, – в третий раз произнес Эреб, собираясь с духом. – Нам еще многое нужно обсудить. Что с Сигнусом Прайм?
– Опять это название, – пестро-золотистые глаза Лоргара сузились. – Меня не волнует Сигнус Прайм. Это пустая затея.
На лице Эреба снова появилась спокойная и уверенная полуулыбка.
– Мы с Магистром Войны уверены…
– Эреб, – со вздохом прервал Лоргар. – Ты не убьешь Ангела. Не просветишь его Легион. Ты думаешь, будто знаешь моего брата лучше, чем я?
Первый капеллан не проявил никаких эмоций, его суровая маска осталась непоколебима.
– Повелитель, я ходил путями Десяти Тысяч Будущих. Я видел такие варианты развития событий, где Ангел падет, и такие, где он сражается на нашей стороне. Если мы сумеем спланировать события в соответствии с этими путями…
Лоргар покачал головой, и его капюшон пошевелился.
– Ты не слушаешь, Эреб.
– Я только и делаю, что слушаю. Я слышу богов так же ясно, как и ты, Аврелиан. Или ты забыл об этом?
Он произнес эти слова мягко и даже дружелюбно, но они разнеслись по всей базилике, словно удар молота.
– Ты не слушаешь, Эреб.
– Я только и делаю, что слушаю. Я слышу богов так же ясно, как и ты, Аврелиан. Или ты забыл об этом?
Он произнес эти слова мягко и даже дружелюбно, но они разнеслись по всей базилике, словно удар молота.
Аргел Тал напрягся, почувствовав, как губы растягиваются, обнажая удлиняющиеся зубы. Керамит искорежился и заскрипел, когда сквозь поверхность доспеха начали пробиваться ребристые кости с вырезанными на них рунами. Из лопаток взметнулись два громадных крыла летучей мыши, созданные из алой металлоплоти с синими прожилками вен. Кровавый пот начал капать с них на белокаменный пол.
– Ты, – зарычал он двумя голосами, главным из которых явно было шипение демона. – Ты смеешь?
Лоргар вздохнул и поднял руку.
– Нет. Аргел Тал, Раум, оба умерьте гнев. Прошу вас.
Бесшумно сложив крылья, повелитель Гал Ворбак несколько мгновений яростно смотрел на Эреба. Напряжение спало после очередного неприятного смешка Ангрона.
– Как прикажете, сир, – наконец, ответил Аргел Тал. Его голоса пребывали в неустойчивом равновесии. Изменение обратилось вспять все с тем же сопротивлением холодного металла, форма которого менялась против его воли.
– Я не стану спорить с тобой, Эреб. Мне известно, что ты, Кор Фаэрон и ваш старый друг Калас Тифон цепляетесь за веру, будто были просвещены первыми, а потому обладаете уникальным правом вертеть самой Судьбой. Однако я дам тебе последний совет. Тебе решать, послушаться его, или нет. Ты не просветишь Сангвиния.
Лоргар сделал пасс в воздухе перед собой. Там замерцал образ увенчанного ореолом воина, облаченного в доспех цвета яркой крови и окруженного величественными, первозданно-белыми крыльями.
– Взгляни на него. Что ты видишь? Ангела. Ангела. Во вселенной, где, по утверждению Императора, нет богов – в Империуме, где величайшие и мудрейшие представители нашей цивилизации избавились от пут религии – Сангвиний являет собой нечто славное и сверхъестественное, которое не должно существовать. Моему брату известно об этом. Он это чувствует. Он слишком умен, слишком эмоционален, чтобы оно прошло мимо него.
Лоргар опустил голову. Тень капюшона накрывала его лицо до самого подбородка.
– Император, при всех его многочисленных изъянах, хорошо знает своих сыновей. Гор был избран стать Магистром Войны, поскольку он лучший из нас. В Горе все пребывает в гармонии, однако при этом каждая грань доведена до совершенства. Сангвиний такой же. Он затмевает своими добродетелями остальных из нас, ибо кто может сравниться с ним изяществом, милосердием, пониманием людей? И все же наш брат неуравновешен. Неуравновешен в самой сути. Он воплощает собой самое лучшее и худшее из того, что означает быть примархом. Он самый благородный из нас, но и самый напуганный – великолепное создание, порабощенное неуверенностью в себе.
Лоргар снова сделал жест, и сияющий образ Сангвиния исчез.
– О да, Ангел праведен, силен и прекрасен практически во всех отношениях. Однако в его сердце есть злокачественная слабость – слабость, о которой известно лишь немногим из нас. Сангвиний хранит верность отцу из-за безупречной любви и безупречного благородства, и будь это все, его еще можно было бы обратить или убить, как ты того хочешь, сын мой. Но ты не задумываешься о том, что он также верен из-за абсолютного страха. Он боится причины, по которой обладает крыльями. Боится того, что они могут олицетворять. Боится, что при его создании что-то пошло ужасно не так, и боится эффекта, который это могло оказать на его генетических сыновей.
Ангрон глядел на Лоргара с неприкрытым вниманием, на мгновение позабыв о вызванном Гвоздями огне внутри черепа. Эреб хранил твердое молчание.
– Неуверенность, которая, быть может, привязывает Сангвиния к Императору сильнее, чем всех прочих сыновей, состоит в том, что он думает, будто должен доказать больше всего.
Лоргар посмотрел на гладкую кожу своих рук, покрытую золотой тушью, и мягко выдохнул.
– И все же, если сравнивать с прочими из нас, это не так.
Владыка Несущих Слово снова перевел взгляд на Эреба. Из-под капюшона блеснули его глаза.
– Послушай меня хотя бы сейчас. Вы с Кор Фаэроном слишком много вкладываете в дурацкие гамбиты. Я знаю, что Кор Фаэрон пытался просветить Жиллимана, а не убивать его, как было приказано. Его неудача разнеслась в варпе как неблагозвучная нота в уже несовершенном произведении. И мне известно, что из-за своей неуклюжей попытки обращения он лишился возможности нанести смертельный удар. История повторится. Если ты бросишь все на Сигнус Прайм, то выиграешь не больше, чем Кор Фаэрон на Калте. Теперь этого уже не изменишь, однако я ведь предупреждал вас раньше. А теперь иди.
Капеллан стоял в ошеломлении. На его лице читалось сдержанное потрясение. Наконец он низко поклонился и испросил соизволения удалиться.
– Ну разумеется, – мягко произнес Лоргар.
Эреб развернулся, чтобы уйти, но его остановил насмешливый грохот голоса Ангрона.
– Ты удачно прибыл, жрец, – Пожиратель Миров буквально выплюнул последнее слово. – Как раз вовремя, чтобы пропустить драку. Скажи-ка мне, не стал ли ты после всех молитв и мелких предательств больше проповедником, чем воином?
Эреб вышел из помещения, ничего не ответив. Ангрон наблюдал за ним, металлические зубы поблескивали в злобной улыбке. Когда двери закрылись, Лоргар обернулся к Аргелу Талу, посмотрев тому в глаза.
– Сын мой. Истинный сын.
– Отец?
– Скоро Эреб что-то тебе предложит. Я вижу это в его глазах и чувствую в сердце, хотя подробности остаются для меня недоступны. Откажись. Сколь бы велик ни был соблазн, какое бы искупление ни сулило его предложение – ты должен отказаться.
– Я так и сделаю, повелитель.
Лоргар доброжелательно улыбнулся, сияя золотом.
– Я знаю. А теперь возвращайтесь к своим делам, друзья мои. Нужно готовиться сжечь этот мир и двигаться к следующему.
Кхарн пробирался через суматоху, творящуюся на мостике «Завоевателя». Тела убрали, а пятна отчистили, но он еще чуял запах разорванной плоти, пролитой крови и вонь отходов из опорожненных кишок. Смерть оставалась на борту, невзирая на все усилия системы очистки воздуха. Под потолком болтались и искрили кабели. Целые блоки экранов и консолей превратились в дымящиеся куски металла. Пол и стены были испещрены лазерными ожогами и дырками от пуль, которые перемежались более глубокими воронками от огня болтеров. Последних было меньше, поскольку у Ультрадесантников был богатый выбор целей.
Лотара сидела на своем троне над этим безумием. Кхарну никогда не доводилось видеть ее настолько злой. В том, как она переводила свой гнев в холодное кипение, было что-то почти хищное. Ей не было нужды что-либо говорить. Даже не было нужды хмуриться. Ее настроение становилось очевидно по льду во взгляде и тому, как она сидела на троне, продолжая наблюдать, наблюдать и наблюдать.
Кхарн остановил свое аккуратное продвижение, когда увидел, что возле трона стоит на страже Лорке. Он поднялся по ступеням, в первую очередь отдавая дань уважения дредноуту, а не капитану.
– Магистр Легиона, – произнес он, ощутив странный позыв преклонить колени. Слишком много времени с Несущими Слово, подумалось ему. – Вы с нами.
– Капитан пробудила меня.
– Я слышал про Делваруса и триариев, – он бросил взгляд на наблюдающую за ним Лотару. – Многое изменилось с тех времен, когда вы в последний раз ходили среди нас, сэр.
«Контемптор» издал звучный лязг фиксирующихся сервоприводов. Это показалось Кхарну проявлением неудовольствия, хотя он не знал, почему.
– Я вижу. Ты был занят, Кхарн.
Это было вовсе не то добросердечное воссоединение братьев-офицеров, которого ожидал Кхарн. Он посмотрел на Лотару.
– Ангрон идет. Он просит вас приготовиться к бомбардировке планеты через двенадцать часов.
Она подалась вперед на троне, широко раскрыв глаза.
– Это шутка? После всего этого вы хотите, чтобы я сделала то, что следовало сделать с самого начала?
Он был не расположен вдаваться в метафизические подробности насчет резонанса боли и духовного отражения эмоциональных мучений. Не то, чтобы он этого не понимал, однако не был уверен, верит ли.
– Приказ Лоргара, – он слишком устал, чтобы улыбаться. – Мир истекает кровью, и все оставшиеся в живых забились в норы. Он хочет сжечь их за грех трусости.
«И выжать последние струйки страдания», – подумал он.
– Кхарн… – она глядела на него с беспомощной яростью в глазах. – Что мы тут делаем? Что это за война?
Ему было нечего ответить. Во всяком случае, ничего практического.
– Новая, – сказал он.
Она не успокаивалась.