– Новая, – сказал он.
Она не успокаивалась.
– Безумная. Все пошло не так после Исствана III. После того, как мы примкнули к Гору.
Кхарн перевел взгляд с капитана на «Контемптора», однако промолчал.
Левобортовые двери мостика больше не скрежетали по мощным направляющим при открытии, поскольку их сняли со стены и забрали на ремонт. Ангрон вошел в сопровождении следующего за ним запыленного техножреца. Закутанный в рясу адепт держал руки сцепленными в рукавах, шагая за примархом и почти что шарахаясь от мускулистой громады тела Пожирателя Миров.
– Кхарн, – рыкнул Ангрон на весь заваленный обломками зал. – Этот в красной рясе тебя искал.
Примарх оставил кланяющегося жреца у разрушенных дверей, а сам двинулся сквозь хаос, в который превратился его мостик. Он коротко лающе хохотнул при виде опустошения.
– Как это случилось?
Лотара встала с трона, глядя на Ангрона с центрального возвышения.
– Делварус и триарии совершили несанкционированную высадку, присоединившись к атаке на поверхности. Пока их не было, нас взяли на абордаж.
Ангрон подошел к висящей на кабелях Лералле, прикованной к консоли ауспика. Он положил тяжеловесную руку ей на плечо с мягкостью, в наличие которой у него не поверил бы никто из братьев.
– Ты не ранена?
Искалеченная девушка, хирургически встроенная в стол, откинула грязные волосы с лица.
– Нет, сир, – ответила она, совершенно не испугавшись стоящего перед ней полубога.
Ангрон неприятно ухмыльнулся и оглядел мостик.
– И где сейчас Делварус?
– Я посадила его под арест в каюте.
Примарх издал короткий лающий смешок, явно развеселившись.
– Мне это нравится, – он начал подниматься на возвышение, оказавшись перед Лорке. «Контемптор» возвышался над примархом, однако ничто живое или мертвое никогда не заставляло Ангрона казаться меньше. – Лорке из Псов Войны.
– Ангрон из Пожирателей Миров.
– Славно выглядишь, старый воин. Но все так же в устаревших цветах, да? – Ангрон постучал костяшками пальцев по горделивому волку в ошейнике на железном теле дредноута. Инстинктивно среагировав на дискомфорт от прикосновения, комби-болтеры Лорке перезарядились с двухголосым металлическим грохотом.
– Я должен тебя поблагодарить за защиту моего корабля? – поинтересовался примарх.
– Я мало что сделал. Твоя благодарность должна предназначаться остальным первым дредноутам и двум тысячам семидесяти одному человеку, которые лишились жизни, отбивая нападение.
Ангрон поднял кисть с покрытыми коркой суставами к виску, чувствуя возвращение тупой боли.
– Ммм. Ты все такой же жалкий ублюдок, Лорке.
– Я умер. Теперь уже немного поздно меняться, – дредноут заставил свое железное тело со скрежетом поклониться, на сей раз Лотаре, и двинулся вниз по широким ступеням. – Я должен идти. Мне нужен ремонт.
Ангрон ощутил, как палуба содрогается от поступи «Контемптора». Ему остро вспомнилось, каково было сражаться с подобным созданием. Исстванская кампания оказалась столь поучительным опытом.
– Капитан, – произнес он. – Через двенадцать часов наша бомбардировка оставит от Арматуры лишь воспоминание. Посыпь землю солью, Лотара.
Она откинулась на троне, со стуком пристроив ноги на один из подлокотников, и посмотрела на него.
– Как пожелаете.
Часть 2 Нуцерия, родной мир
Спустя три дня после Осады Арматуры13 Кости
Аргел Тал всегда посещал ее гробницу в одиночестве. Его шаги эхом разносились по сводчатому залу, отражаясь от готических стен с каменными ребрами. Выполненные в натуральную величину изваяния прославленных павших наблюдали, как он проходит мимо. Железные лица вглядывались в освещенный свечами полумрак. Он знал их всех по именам. Некоторые были его друзьями и братьями, погибшими случайно, или же принесшими себя в жертву. Он прошел мимо одного из таких памятников, возведенного в память о «Ксафене из Гал Ворбак, капеллане ордена Зазубренного Солнца». Воин-жрец стоял, опираясь ногой на треснувший нагрудник статуи Гвардейца Ворона и воздев крозиус к небу. Голова капеллана была опущена. Он не смотрел на убитого им легионера, отвернувшись с некоторой задумчивостью. Искусно воссозданный в темном металле Ксафен выглядел почти что сожалеющим, что не переставало веселить Аргела Тала всякий раз, когда он это видел. При жизни брат обладал множеством особенностей, но склонность к сожалению не входила в их число. Среди носящих алые цвета Легиона еще не бывало более фанатичного создания. Ксафен получил удовольствие даже на Исстване, рассматривая его как испытание веры. Он насладился этим испытанием и прошел его по собственным строгим меркам.
Под именем располагалась табличка с неровной колхидской клинописью: «Он ступал в местах, где боги встречаются со смертными».
Проходя мимо, Аргел Тал протянул руку и мягко коснулся костяшками нагрудника мертвого брата. Он еще несколько раз повторял это движение, минуя статуи Гал Ворбак, погибших на Исстване. Первых Гал Ворбак – воинов с демонами в сердце, изуродовавших собственные души первыми опасными шагами в Преисподнюю. Не те оболочки для демонов с разбавленной кровью, которых он выращивал для Лоргара в последующие годы. Они были Гал Ворбак по крови и названию, но не по духу. Они не совершали Паломничества и обрели силу, не понимая, чего она стоит.
Дойдя до ее гробницы, он присел перед резным изображением. Многие из прочих статуй были выполнены из позеленевшей от патины меди, или же блестящего кованого железа, но ее изобразили в чистом мраморе. Глаза были скрыты повязкой, которую она редко надевала, приспособившись к жизни без зрения, предпочитая просто держать глаза закрытыми. Никаких вычурных или пылких поз, в которых стояли сотни павших Несущих Слово, увековеченных в громадном зале. Напротив, она оставалась хрупкой, изящной и белоснежной во мраке, протягивая руку, чтобы успокоить всякого, кто искал перед ней покоя.
«Кирена Валантион, - сообщала табличка, - Исповедник Слова. Приняла мученическую смерть от рук личных стражей Императора за прегрешение, состоявшее в видении истины».
Даже находясь на пьедестале, она была ниже стоящего в полный рост Аргела Тала. Кончики пальцев прошлись по мраморным волосам, и керамит мягко погладил камень. В прикосновении не было любви или тоски. Если уж на то пошло, оно было извиняющимся.
Как всегда, когда навещал ее, он вынул меч, оборвавший ее жизнь – меч, который теперь стал его собственным. И так же, как и всегда, он ощутил горячий прилив желания просто переломить оружие об колено и бросить. Он устоял, поскольку боль от обладания клинком сама по себе была уроком.
В расположенном глубоко в недрах «Фиделитас Лекс» Зале Памяти – который непочтительные рабы именовали Залом Заднего Ума, когда рядом не было Несущих Слово, которые могли бы услышать – находились кости почти тысячи героев Легиона. Лишь одна статуя стояла над оскверненной каменной гробницей, принадлежавшей единственной смертной, которую похоронили среди девятисот легионеров.
Ее кости унесли. Культисты, фанатики – можно называть как угодно. Они пробрались в зал, забрали кости и провозгласили ее святой Пантеона. «Первой мученицей», как они говорили. Ее священное имя шепотом повторялось среди огромного смертного населения флота Несущих Слово, поскольку ей принадлежала сомнительная честь участи первого человека, которого подручные Императора убили за вознесение молитв Пантеону.
Как будто все было так просто. Он поднялся на ноги, не отводя взгляда от изваяния убитой девушки.
Аргел Тал никогда бы не забыл ее последних слов. Он часто о них думал. Не о том незавершенном письме, которое он обнаружил только через три дня после ее гибели, а о самых последних словах, сорвавшихся с ее окровавленных губ. Что они с тобой сделали?
Она произнесла их с улыбкой, со слабой улыбкой девушки, знающей, что умирает. Ее руки оторвались от лицевого щитка шлема, оставив кровавые пятна там, где она прикасалась к демонической маске, в которую превратилось его лицо.
Что они с тобой сделали?
Кого она имела в виду? Богов? Примархов с их отчаянной гражданской войной? Его собственных братьев?
Что они с тобой сделали?
Мысли о Кирене расшевелили зверя внутри. Раум, вторая душа в его теле, пробудился рывком, будто животное.
Охота?
Существо говорило трепещущим змеиным шепотом, поглаживая словами разум Аргела Тала.
Нет. Я в ее гробнице. Мы целыми днями охотились на Арматуре. Твой голод никогда не утихает?
Раум вел себя скорее раздраженно, чем насмешливо. Ты так сентиментален, брат. Разбуди меня, когда снова польется кровь.
Он ощутил, как сущность сворачивается в клубок, снова уменьшаясь в размерах. Однако, несмотря на свои слова, демон не спал. Раум намеревался безмолвно лежать, наблюдая глазами Аргела Тала.
Так продолжалось еще несколько минут. Когда Аргел Тал услышал шаги, Раум вновь развернулся, неожиданно придя в раздражение.
Кто-то идет. Несущий Слово почувствовал, как демон тянется за пределы черепа, словно принюхивающаяся гончая. Аа. Это Обманщик.
– Здравствуй, Эреб, – не оборачиваясь, произнес Аргел Тал.
– Мальчик мой, – раздался голос позади. – Рад тебя видеть.
Он лжет.
Я знаю.
Он боится, что ты отвергнешь его, как сделал Отец-Лоргар.
Я знаю, Раум, я знаю.
Эреб встал рядом с ним, присоединившись к бдению возле статуи девушки-мученицы.
– Что произошло на Арматуре? – голос Первого капеллана был сдержан, каким-то образом сочетая холодность с отсутствием враждебности. – Пожиратели Миров сообщают об ужасающих потерях, и я слышал, что многие из них требуют крови нашего Легиона. Что пошло не так?
Аргел Тал помассировал утомленные глаза большими пальцами.
– А что постоянно не так с Пожирателями Миров? Они пошли вперед слишком далеко и слишком быстро. Ультрадесант и силы Арматурской гвардии, которые пытались обойтись нас с фланга, вместо этого хлынули в брешь между двумя нашими Легионами, воспользовавшись возможностью разделить и властвовать. Пожиратели Миров угодили в сотню ловушек, пока мы были заняты медленным продвижением, сражаясь с армией другой половины города. К моменту, когда мы пробились… скажем так, возобладал нрав Двенадцатого Легиона.
– Рапорт Кхарна скверно характеризует наш Легион.
– Разумеется, ведь мы не смогли поддержать союзников. А мой рапорт будет скверно характеризовать Пожирателей Миров, поскольку те ударили вперед без нас. Вряд ли мы станем хвалить друг друга за идеальное проведение крестового похода, - Аргел Тал, наконец, повернулся к Эребу. На смуглом лице играла легкая улыбка. – Что произошло на Калте, учитель? Как вы потерпели столь катастрофическую неудачу?
Эреб повернулся к статуе капитана Несущих Слово, который пал на Исстване V.
– Мы породили варп-шторм, который отделит Ультрамар от остального Империума. Это деяние имеет такой эфирный масштаб, что для начала ритуала пришлось умертвить солнце. Где здесь неудача?
Демон внутри тела Аргела Тала пополз по кровеносной системе, обжигая вены.
Он знает, что не справился. От него исходит стыд, как будто пар от теплой кожи на морозе.
– Жиллиман жив, – ответил Эребу Аргел Тал. – Сколько тысяч ты бросил на Калте? И ваш флот раздроблен. Можно простить лорду Аврелиану, что он видит обе стороны медали.
Эреб обошел вокруг статуи Кирены, сохраняя свое вечное спокойствие.
– Почти что в каждом варианте будущего ты умираешь на Терре.
В ответ Аргел Тал только ухмыльнулся.
– Я знаю. В последний день не будет более славного места.
Эреб приподнял тонкую бровь.
– Ты принимаешь эту судьбу?
– Примарх видел ее в волнах варпа. Он утверждает, что это всего лишь один из возможных итогов, но то же самое говорит и Раум. Мне суждено умереть в тени громадных крыльев.
Это правда, брат. Мы умрем в тени громадных крыльев.
Знаю. Я тебе верю.
Аргел Тал указал на статую.
– Зачем ты пришел? Чтобы увидеть Исповедника?
– Чтобы увидеть тебя, мальчик мой, – на Эребе была монашеская ряса, а не боевой доспех. Красный шелк ниспадал длинным царственным потоком, словно кардинальское облачение из многих эпох ложной веры Древней Терры.
– Хватит этого «мальчик мой», учитель. Те дни прошли.
– Ты в броне, – заметил Эреб. – Даже здесь.
Повелитель Гал Ворбак кивнул.
– Я больше не могу ее снять. Она стала частью меня, словно шкура или чешуя.
Он скорее почувствовал, чем увидел, что Эреб улыбается.
– Восхитительно, – произнес капеллан.
– Это произошло после Арматуры. Не знаю, почему.
Мы должны его убить, – выдохнул Раум.
Как жаль, что это действительно заманчиво.
К поясу Аргела Тала был пристегнут бронзовой цепью огромный том в переплете из кожи.
– Тебе следует это прочесть, – Аргел Тал отцепил книгу и протянул ее бывшему наставнику.
– «Книга Лоргара», – Эреб не сделал попытки взять ее. – Я ее читал. Многие из страниц переписаны мною лично.
– Нет, - Аргел Тал не убирал книгу. – Это та редакция, которой он поделился с другими примархами. Его почерк, его философия, записанная чернилами. Не твоя, не Кор Фаэрона, не просто то, что диктуют боги. Подлинная Книга Лоргара, священный текст, который будет служить Легиону средством толкования в грядущие тысячелетия. Он называет его «Тестаментум Веритас».
Эреб принял книгу обеими руками, но не стал ее открывать.
– Ты так в него веришь.
– А ты говоришь так, словно ты – нет.
– С каждым разом, когда я встречаюсь с сыновьями Императора, я все меньше в них верю. Хоть они и заявляют, что олицетворяют собой воплощения совершенства, но они также и увеличенные изъяны человечества. Взгляни на Гора. Галактика пылает из-за его амбиций, а не потому, что я устроил так, что его ранили отравленным клинком. Второе просто ускорило первое. А посмотри на Русса. Чистота и дикость волка, но при этом он пресмыкается у ног Императора, умоляя, чтобы ему дали вожака.
Аргел Тал не имел желания спорить о достоинствах и недостатках Восемнадцати Отцов, особенно в этом святом месте. Он продемонстрировал свое неодобрение молчанием.
– Очень хорошо, – уступил Эреб. – Я хотел с тобой поговорить, поскольку мне нужна твоя помощь.
Аргел Тал не отводил глаз от статуи.
– Ну так говори.
– Как я уже сказал при Лоргаре, я бродил по Десяти Тысячам Будущих. Во многих из них, если события пойдут по такому пути, мы потерпим поражение на Терре. Гор падет, а верные ему Легионы разобьются об имперскую наковальню. Нас не просто изгонят, Аргел Тал. Нас целиком вырвут из анналов Империума. Наши имена станут легендой, потом мифом, а затем полностью забудутся.
Воин Гал Ворбак слушал, как и демон внутри него. Эреб продолжал говорить, разглядывая своими мудрыми глазами копию Кирены, выполненную из чистого мрамора.
– С самого начала мы направляли Лоргара, Мортариона, Фулгрима, Гора и прочих. Группа искушенных и понимающих стояла подле примархов, руководя их поступками и решениями. Калас Тифон в Гвардии Смерти, пусть и без их Библиариума. Созданный Фабием замысел совершенства пленил воображение Фулгрима, и захватил Детей Императора. Мы сыграли на их гордыне, равно как и на их страхах. Но теперь, когда нам следует действовать совместно, Лоргар отделяется.
Аргел Тал покачал головой.
– И ты хочешь, чтобы я вернул его обратно? Примарх самостоятелен, Эреб. Он стал сильнее после Исствана. Избавься от своей трусливой потребности контролировать его, и просто гордись, что он стал тем, кем был рожден стать.
Эреб ощутил замкнутость бывшего ученика и изменил доводы.
– Не так грубо, – произнес капеллан. – Однако мы должны… направлять его. Только и всего. Во всех вариантах будущего, где мы проигрываем, Лоргару позволяли манипулировать событиями по собственной прихоти. Вот почему мы должны повергнуть Сангвиния на колени на Сигнусе Прайм, во что бы там ни верил наш отец. Мы проиграем войну во многих из тех будущих, где Ангел доберется до Терры.
Аргел Тал впервые на своей памяти проявил предельную и жесткую искренность по отношению к человеку, который обучал его на протяжении многих лет.
– Мне это безразлично. Я не планировщик, и доверяю замыслу Лоргара гораздо больше, чем твоему.
– Но мы должны формировать события в соответствии с…
– Мы же сказали, что нам все равно, – в глазах Аргела Тала полыхнуло расплавленное серебро. Это были глаза Раума. – Мы пришли сюда помолиться, Обманщик. Ты оскверняешь святость этого места своим змеиным языком.
– Обманщик?
Серебро померкло.
– Так тебя называет Раум, – подтвердил Аргел Тал.
– Ясно. В таком случае, я более тебя не побеспокою, мальчик мой, – Эреб начал уходить, однако в последний момент замешкался. Он рискнул коснуться плеча Аргела Тала. Воин и обитающий внутри офицера демон позволили ему это. – Я буду делать то, что должен, чтобы организовать события по своему разумению, поскольку не собираюсь проиграть войну за дух человечества из-за того, что другие слишком слепы, чтобы узреть свет. Я всего лишь хотел, чтобы ты был на моей стороне, Аргел Тал.
Глазные линзы Аргела Тала, обладавшие синевой колхидского неба, встретились с глазами бывшего учителя.