– Я знаю…
– И все-таки, Кать, не грусти. Счастье не в радости.
– А? – отреагировала Катя на абсурдную фразу.
– Мы рождены, чтобы, типа, страдать, – пояснила Света. – И счастье, я считаю, в том, чтобы, пройдя испытания, сохранить свою душу.
– Ну да, – согласилась Катя, – конечно…
Они закурили. Внезапно Катя поняла, что ее тошнит от каждой затяжки. Вялым движением она затушила едва начатую сигарету и жадно припала к форточке.
– Ты что, перепила? – спросила Светка. – И бледная ты какая…
– Да, я последнее время вообще неважно себя чувствую. Тошнит постоянно, и голова кружится.
Света присвистнула и в упор уставилась на нее.
– Так-так, – сказала она, – давай с этого места поподробнее. Когда это началось?
– Недели две назад, наверное, я точно не помню. Свет, а какое это имеет значение? Или ты думаешь, что я могла чем-то заразиться в больнице?
– Думаю, да. Ты заразилась от доктора Колдунова.
– Чем? – взвыла Катя, взлетая со стула. – СПИДом?
– Остынь, подруга! Ты в залете.
Катя шмякнулась обратно на стул и трясущимися руками попыталась вытянуть из пачки новую сигарету. Потом схватилась за чашку с чаем. Теперь у нее тряслись не только руки, но и челюсть, так что она чуть не откусила край кружки.
– Не может быть, – пробормотала она наконец.
– Почему не может? Ян мужчина хоть куда, да и вообще… Когда я вас тем утром встретила, видно было, что вы старались как могли.
И Катя поняла, что Светка абсолютно права. Теперь она уже недоумевала, почему сама не подумала о возможной беременности раньше. Месячных у нее не было уже давно, но она была так переполнена своими любовными переживаниями, что совсем упустила из виду: от того, чем они занимались с Колдуновым, бывают дети!
– Ну и рожа у тебя, – довольно сказала Светка. – Сделай, пожалуйста, лицо попроще, сил нет смотреть.
– Господи, ну и дела! – Катя истерически хихикнула. – Что же делать?
– Есть два варианта. Либо сделаешь аборт, либо родишь.
Нет, никаких абортов! Конечно, она родит, и, может быть, у ребенка будут такие же ясные синие глаза, как у Колдунова.
– Я буду рожать.
– Ну и молодец. А под это дело мы Яна быстренько в стойло загоним. Женится на тебе как миленький, «мяу» сказать не успеет.
– Что ты говоришь, Света? Какая пошлость! Ты что, думаешь, я приползу к нему и буду валяться в ногах, чтобы он женился на мне на том основании, что я беременна?
– А что такого? Многие так делают.
– Мало ли что делают многие! Света, дорогая, пойми ты одну вещь. Если бы я ему была интересна, если бы он пусть не любил меня, но хотя бы ему было приятно в моем обществе, то он бы продолжал встречаться со мной. Но для него это была мимолетная интрижка, случайная встреча, а то, что я этого не поняла, только моя проблема. Я была влюблена и видела не то, что есть, а то, что мне хотелось видеть. Он ничего мне не обещал и ничего от меня не хотел, кроме того, чтобы я один раз разделила с ним постель. Не знаю, что он подумал обо мне, посчитал меня шлюхой или нет, но в любом случае я не нужна ему. – Катя торопливо, в форме тезисов, излагала Светке соображения по поводу своего короткого романа. – А ты хочешь, чтобы я навязала ему себя на основании того, что беременна. Если на то пошло, то он имеет полное право усомниться в своем отцовстве, ведь если я с легкостью отдалась ему, то где гарантия, что я так же резво не гуляю с другими мужчинами?
– Кать, ты его не знаешь. Ян Саныч не жлоб какой.
– Не жлоб, – согласилась Катя и замолчала. Перспектива женить на себе Колдунова, пользуясь беременностью, выглядела очень заманчиво. Счастье было на расстоянии одной ночи, достаточно протянуть руку, чтобы коснуться его. Уже завтра с утра можно сбегать в консультацию и, вооружившись справкой, явиться пред светлые очи Колдунова. А дальше… И у нее на стене появится фотография на фоне роддома…
– Нет, Света, это невозможно, – сказала Катя каменным голосом, – я не готова унижаться. И прошу тебя, не проявляй инициативу. Не говори Яну Александровичу, что он скоро станет отцом. Это будет мой ребенок.
– Кать, но Ян Саныч, может, будет рад. Болтается, как цветок в проруби, а так ребеночек будет, жена…
– Думаю, если бы Ян Александрович хотел иметь детей, то он давно бы уже ими обзавелся. Что-то мне подсказывает, что он прекрасно знает, откуда они берутся, – ядовито сказала Катя.
Светка вздохнула:
– Да уж, методику этого дела он освоил лет двадцать назад, не меньше. Но бабки-то с него на киндера содрать надо по-любому!
– Не смеши меня. Какие там бабки? Света, я тебя прошу… Я люблю Яна Александровича, несмотря ни на что. Именно поэтому я не хочу, чтобы он знал. Я уверена, что он немедленно сделает предложение, когда узнает, но сделает его, повинуясь долгу, а не желанию. А я лучше никогда больше не увижу его, чем стану жить с ним, зная, что он женился на мне из-под палки.
– Н-да, дела… – басом протянула Света. – Ладно, не боись, я – могила! Знаешь, Кать, оставайся-ка ты у меня ночевать!
Катя для порядка поотнекивалась, но Светка продемонстрировала ей великолепную раскладушку, пуховое одеяло и комплект постельного белья жгучей тигровой расцветки. Показала даже автоматическую стиральную машину, чтобы Катя убедилась, что хозяйке не придется стоять над ванной, отстирывая белье после ее ухода.
Мама, которой Катя позвонила и сказала, что ночует у подруги, напряглась и выдала мощный заряд недовольства.
– Подруга носит брюки? – спросила она замогильным голосом.
– Иногда, – хмыкнула Катя, которой внезапно стало казаться, что мамина реакция на происходящие события – еще не самое важное в жизни.
– Я не настаиваю, чтобы ты ехала домой, потому что сейчас уже поздно. Но завтра мы с тобой побеседуем. – И мама повесила трубку.
Пока Катя говорила по телефону, Светка натянула сапоги и куртку и теперь стояла, приплясывая, перед входной дверью. Она собралась за вином.
– Зачем нам еще? Я больше пить не буду, мне теперь нельзя. А тебе еще полбутылки осталось.
– Да ну! Дети спят уже, так что давай прокатимся! Часик побомбим и домой. Как раз на бутылку заработаем и отметим твой залет.
– Бутылку, – сказала Катя, зашнуровывая ботинки, – я тебе и так куплю.
– Ну, это же не тот кайф.
И они поехали. Сначала Кате было страшно, особенно после того как Светка попросила ее пересесть на заднее сиденье. «А то бывают маньяки, которые садятся назад и набрасывают удавку на шею водителю, – бесхитростно пояснила докторша. – Ты будешь нас страховать». Собственно, о способе страхования подруга умолчала, в случае появления такого извращенца Кате пришлось бы проявить здоровую инициативу. Впрочем, у нее не было ни пистолета, ни ножа, ни просто удобного и тяжелого предмета, оставалось только воевать врукопашную.
Но им повезло, все пассажиры оказались вполне миролюбивыми и не только не покушались на их жизнь, но еще и исправно платили за проезд. За пару часов дамы честно заработали четыреста рублей – больше, чем Катя заработала бы левыми уроками.
– Тебе нужно срочно научиться ездить, – говорила Светка. – Машина при маленьком ребенке – совершенно незаменимая вещь!
– Свет, погоди! Может быть, я еще и не беременна.
– Сейчас выясним!
Они быстренько заехали в круглосуточную аптеку и купили там тест на беременность. Потом завернули в гастроном.
Тест научно подтвердил, что Света не ошиблась. На радостях она немедленно напилась и сказала, что теперь ей, видимо, придется стать при Кате и ее будущем ребенке «и. о. отца».
Глава 3
Разумеется, Катя боялась наступившей беременности. Но страшило ее не безденежье, не осуждение коллег, не предстоящие роды. Нет, все это казалось сущей ерундой по сравнению с главной проблемой – мамой. Катя хорошо знала свою родительницу и не надеялась, что та весело засмеется и скажет: «Ну и хорошо. Вырастим как-нибудь». Ради того, чтобы не объясняться с мамой, Катя была почти готова идти на поклон к Колдунову.
По вечерам ей приходилось почти насильно удерживать себя дома, так хотелось позвонить в его обшарпанную дверь и с порога упасть в ласковые, пахнущие табаком и пенициллином объятия. Каждый вечер Катя представляла себе эту картину. Она скажет ему: «Я жду ребенка». Именно так, а не «я беременна», чтобы он не вздумал предложить ей денег на аборт. А вдруг он обрадуется? Вдруг бережно снимет с нее пальто, и, крепко держась за руки, они пройдут в комнату, сядут на диван, тесно прижавшись друг к другу, и примутся обсуждать свою дальнейшую совместную жизнь?
Видение было таким упоительным, что Катя скрипела зубами.
Но если Ян ни разу не подошел к ней после их единственной ночи, значит, он не хочет видеть ее рядом с собой. А его досадливо беспомощный взгляд, когда она хотела подбодрить его после тяжелой операции, сказал ей о том же. Она не нужна ему, это понятно.
Любить – не значит обладать, и если Катя захочет загнать его в клетку долга, это будет недостойно ее и ее любви.
Любить – не значит обладать, и если Катя захочет загнать его в клетку долга, это будет недостойно ее и ее любви.
Ян Александрович снял халат и аккуратно повесил его на плечики. Он собирался гордо уйти домой один, но в последний момент передумал и все-таки позвонил в кабинет Вере.
– Ты собираешься? – спросил нейтральным тоном.
– Да, скоро пойду. Нас с Клавдией Ивановной Светочка подвезет.
Колдунов мысленно выругался. С появлением «Светочки» Вера предпочла экстремальные гонки по городским улицам неспешным прогулкам в его обществе.
– Сделай мне кофе! – приказал он холодно. – Через две минуты я у тебя.
Вера, как всегда, осталась глуха к его тону.
– Ладно, двигай, – сказала она мирно.
Ян хотел добавить, что если она каждый день будет ездить со Светкой, то разжиреет окончательно, но тут к нему в кабинет вошел заведующий приемного отделения, и Колдунов повесил трубку.
– Что? – обернулся он к вошедшему.
– Подпиши консилиум. – Тот протянул ему лист бумаги.
Форма консилиума не была даже заполнена.
– В чем проблема?
– Производственная травма. Пострадавший в шоке, без сознания, а там явная ампутация. Сам знаешь, в таких случаях нужно, чтобы три хирурга высшей категории подписали консилиум. Я, Михаил Соломонович, он дежурит, и ты последний остался.
Колдунов с тяжелым вздохом потянулся за халатом.
– Ты куда? – спросил Юрий Иванович. – Смотреть там не на что, каша вместо ноги. Подпиши – и свободен.
– Нет, Юрий Иванович, я уж гляну одним глазом для спокойствия. Вдруг что-нибудь удастся сделать? Отрубленные конечности заново не отрастают.
– Да брось! Ты что, нам не доверяешь?
– Доверяю, конечно. Но схожу посмотрю.
– Можно попробовать сохранить, – сказал Колдунов, осмотрев ногу, – если вместе с травматологами. Сошьем сосуды и нервы, удалим размозженные ткани, а там как бог положит. В крайнем случае, если нога омертвеет, ее всегда можно отрезать. Вы, кстати, проверили, он по ноге в шоке или еще что повредил?
Юрий Иванович поморщился.
– Ян, ну что ты утопиями занимаешься? Сам подумай, это многочасовая операция, ты займешь мне операционную, и где я буду работать с другими больными?
– У тебя есть второй блок. В крайнем случае развернешь резервную, ту, что законсервирована на случай массовых поступлений. Почему человек должен становиться инвалидом только оттого, что у нас негде оперировать?
– Поверь мне, он все равно станет инвалидом! Не оживет нога, Ян, я-то уж знаю. Сколько там прошло времени с момента травмы? Уже начался распад тканей, ты включишь кровоток, весь этот трупный яд попадет в почки, и больной вообще помрет! Я не говорю уже о том, что лечение в такую сумму встанет!.. Тут же нужны будут антибиотики хорошие, витамины, ну да ты сам знаешь. Вбухаем в него кучу бабок, а нога потом все равно отвалится. А так сделаем ампутацию, он через пару дней уже бегать будет.
– Вот уж что-что, а бегать он тогда точно не будет, – буркнул Ян.
– Ладно, не придирайся к словам. Ты же понимаешь, что я прав.
– Слушай, Юрий Иванович, а ты, если, не дай Бог, для себя то же самое решил бы? Сказал бы, ну ее на фиг, эту ногу, да? Еще одна есть, в конце концов!
Заведующий приемного отделения мелко перекрестился:
– Иди к черту!
– Короче, я не подпишу консилиум. Или давай мне операционную, я попробую ногу отремонтировать, или ищи себе другого хирурга высшей категории. А я греха на душу не возьму.
– Крутой ты, Ян Александрович, как обрыв, – поджал губы Юрий Иванович. – Знаешь же, черт, что все хирурги высшей категории уже дома чай с баранками пьют. Ладно, бери больного в операционную, только я тебе помощника не дам. У меня все дежурные хирурги наперечет.
– Травматолог нужен.
– А больше тебе ничего не нужно? – завопил Юрий Иванович.
– В конце концов, ты сам меня позвал, – миролюбиво напомнил Ян и, убедившись, что больного повезли в операционную, пошел к себе надевать операционные штаны и звать Цырлина или Светку в ассистенты.
Те, оба уже в пальто, ждали лифта.
– Успел! – обрадовался Колдунов. – Эрнст Михайлович, прошу вас, помогите мне на экстренной операции!
Светка надулась, обиделась, что Ян выбрал не ее.
– Что за операция? – неспешно спросил Цырлин. Ян знал: пока Эрик не получит все необходимые ему разъяснения, с места не двинется. Поэтому пришлось излагать проблему. Но Цырлина она не взволновала.
– С какой это стати я должен жертвовать своим свободным временем? – поинтересовался он. – Почему должен идти навстречу администрации при таком ее к нам отношении?
– Эрнст Михайлович, но сейчас не время…
– А когда время? Именно такая бесхребетная ваша позиция и позволяет администрации сидеть у нас на шее!..
Больше всего Колдунова взбесило не то, что Цырлин нес откровенную чушь, а то, что он нес ее очень медленно. Ян махнул рукой и пошел переодеваться.
Цырлин отправился за ним, продолжая зудеть:
– Мы, чуть что, бросаемся на помощь по первому зову, а на все нападки на наше отделение, на экономическую блокаду не реагируем. Вот если бы вы, Ян Александрович, не кинулись сломя голову в приемный покой, а отказались смотреть больного, грамотно мотивировав свой отказ, то администрация бы пересмотрела свои позиции!
– Да сейчас! Ногу бы отрезали больному, и всего делов.
Колдунов снял брюки и услышал заливистый женский смех.
Оказывается, Светка проникла в кабинет вместе с Цырлиным и теперь с неподдельным интересом разглядывала колдуновские трусы с покемонами.
– Отвернись, бесстыжая.
– Может, я пригожусь? – спросила она, не отворачиваясь. – Часа за три управимся?
– Не обещаю.
– Вы совершаете глупость, – торжественно провозгласил Цырлин, – пресмыкаетесь перед руководством неизвестно зачем, вот и все.
– Да пошли вы! – бросила Светка, царственным движением скидывая пальто.
«Все-таки Вера пойдет домой пешком», – подумал Колдунов и обрадовался.
Операция шла долго и сложно. В общем, Юрий Иванович оказался прав, нога была повреждена сильнее, чем Ян думал сначала. Пришлось не просто ушивать сосуды, а делать сосудистые протезы. Колдунов понимал, что даже если нога и приживется, то все равно уже не будет такой, как до травмы, и, разумеется, в предложении начальника приемного отделения сделать ампутацию врачебной ошибки не было. А теперь они засели тут часов на шесть, а то и больше.
Светка помогала хорошо, но нервничала, что не успеет забрать детей из школы.
– Я тебя отпущу, – утешал ее Ян, – сейчас основной этап сделаем, и пойдешь.
– Блин, да вы один тут до утра провозитесь.
В операционную заглянула Вера.
– Ваш кофе давно остыл, уважаемый Ян Александрович, – сказала она, подошла к столу и, слегка подвинув Колдунова плечом, уставилась в операционное поле. Вера была опытнейшей сестрой, поэтому Ян всегда прислушивался к ее мнению.
– Авантюра, конечно, – вздохнула она, – хотя мышцы, кажется, приличные.
– Да уж ваш Ян Александрович вечно как замутит… – пожаловалась операционная сестра, с которой Ян часто оперировал, но которую ни разу не видел без маски и поэтому не помнил ее имени. – Как начнет человека из кусочков собирать, будто «Лего»! С ним если встанешь на операцию, считай, на сутки работой обеспечена.
– Ой, блин, не сыпьте соль на сахар, – заныла Светка. – У меня дети чокнутся, если я за ними не приду… Вера Ивановна, может быть, вы позвоните моей знакомой, чтобы она девок забрала?
Она продиктовала Вере телефон и добавила: «Да вы ее знаете, это рыженькая Катя, помните, у нас с бабкой сидела?»
Вера ушла звонить, а Яну вдруг стало хорошо от мысли, что Катя сейчас поедет за Светкиными детьми, и, может быть, он ее сегодня увидит. Колдунов сам удивился, когда понял, что ему приятно будет повидаться с Катей.
– Все в порядке, – через несколько минут крикнула Вера с порога операционной. – Она сказала, что заберет их к себе, а утром отвезет в школу. Еще сказала, чтобы ты ни о чем не беспокоилась.
Светка воздела глаза к небу и шумно выдохнула:
– Блин, какие слова! Я не слышала их уже семь лет.
– Что? – удивился Колдунов.
– Вдумайтесь, Ян Саныч, какая райская музыка заключена в этих словах! Японский бог, я и забыла, что было времечко, когда мой муж каждый день говорил мне: «Малыш, ни о чем не беспокойся». И я, – грустно добавила Светка, – ни о чем не беспокоилась.
Они закончили операцию только в половине одиннадцатого вечера. В принципе Колдунов остался доволен результатами своей работы, но радоваться было рано. Несмотря на восстановленный кровоток, в пострадавшей ноге все равно могла развиться гангрена. Поэтому Ян решил, прежде чем идти домой, еще пару часов понаблюдать больного, которому в случае осложнения могла потребоваться еще одна операция.
Когда они выползли из операционной, Светка с криками «я первая!» стремительно скрылась за дверью туалета, оставив Яна в коридоре. Мимо как раз проходил Юрий Иванович с кислым видом.