– Ну и что? – сердито спросила Светлана. – Обычная любезность со стороны Сосо.
– Не обычная, – возразил Олег Николаевич. – Дело в том, что охранники бросились на помощь своему шефу, но грузины запретили им вмешиваться, и Зинчук не посмел возразить. Он собственноручно потащил тяжеленную корзину к воротам. А вслед ему крикнули…
– Что? – вскинула голову Светлана. Язычок пламени, который она не успела поднести к сигарете, трепетал в ее кулаке, стиснувшем зажигалку.
– Передаю дословно: «Сегодня у Сосо будут гости издалека. Тебе, дорогой, придется поскучать в одиночестве, потому что твоей жене выпала честь украсить мужскую компанию».
– Честь?
– Так они выразились. Кстати, цветов среди даров не было, ни одной самой завалящей розочки. Только кинза или еще какая-то гадость.
– Сволочи! – Светлана опустила голову. – Какие же они сволочи!
– Кто именно? – полюбопытствовал Олег Николаевич.
– Все. Вы в том числе.
– Однако Сосо достает тебя сильнее прочих, верно? Хочется тебе избавиться от его навязчивой опеки?
Бледная «семерка» уже вырвалась за пределы города и мчалась по прямой на такой скорости, что боковой ветер грозил смести ее с ленты шоссе, когда она подпрыгивала на ухабах. Удивительное дело, но в этой несущейся неизвестно куда машине Светлана ощущала себя в бóльшей безопасности, чем в тщательно охраняемом доме Зинчука. Она наконец закурила и, глядя на дорогу, призналась:
– Если бы не этот проклятый грузин, ноги бы моей в вашем городе не было!
– Так, может, заключим союз? – предложил Олег Николаевич. – Ты поможешь мне, а я тебе.
– И тогда Сосо от меня отвяжется?
– Не знаю, как его дух, но он сам больше тебя не потревожит. Никогда.
– И вы не потребуете у меня денег за свою услугу?
Олег Николаевич отрицательно покачал головой:
– Нет. Просто ты тоже окажешь мне услугу.
– Нам! – вмешался Андрюша, позабытый на заднем сиденье. – Это теперь и меня тоже касается!
– Парень, кажется, неровно дышит к моей дочери, – пояснил Олег Николаевич, выворачивая на проселочную дорогу. – Но она не может ответить ему взаимностью.
– Почему? – вырвалось у Светланы.
– Потому что мою дочь похитили бандиты. И дочь моей дочери – тоже. Теперь за их жизнь требуют деньги, которых у нас нет.
– И вы решили раздобыть их у Володи, используя в качестве заложницы меня?
– Владимир Михайлович Зинчук одно время был любовником моей Ленки, – бесстрастно произнес Олег Николаевич. – Он-то и впутал ее в свои финансовые махинации. Не хочу оправдывать Ленку, но господина Зинчука – тем более. Впрочем, это лирика. Пора переходить к делу.
– Что от меня требуется? – спросила Светлана, разглядывая дачный участок, на котором они остановились.
Всюду жухлый бурьян и полное запустение. Голые деревья, палая листва, безмолвие. Но сам дом, к которому повели Светлану ее странные похитители, не таил в себе угрозы, это она знала наверняка. Ритм ее сердца был совершенно ровным.
– Вы с Андрюшей проведете здесь два, от силы три дня, – сказал хозяин, пропуская гостей внутрь. – В вашем распоряжении шахматы, книги и даже телевизор…
– Нет, я так не согласен! – возмутился молоденький спутник Олега Николаевича, имевший привычку часто шмыгать носом. – Почему это я должен торчать на даче?
– А консервы, Андрюша?
– Какие еще консервы? – опешил юноша, застыв посреди веранды.
– Ну как же! – укоризненно воскликнул Олег Николаевич, подмигивая Светлане. – Сварить кашу или макароны наша гостья самостоятельно сумеет, во всяком случае, я на это надеюсь. А когда дело дойдет до консервов? Вскрывать их – мужская работа.
– Ах так! – голос Андрюши дрогнул. – Вы надо мной издеваетесь, да?
– Я поручаю тебе дело, которое не могу доверить никому, кроме тебя, – мягко возразил Олег Николаевич. – Не спорь и не возмущайся, это бесполезно. Лучше сходи к сарайчику и наноси дров. Тут прохладно. – Его взгляд прошелся по отсыревшим обоям.
– Послушайте, – сказала Светлана, когда Андрей, хлопнув дверью, отправился выполнять поручение, – я понимаю все, кроме одного. Зачем вам связываться с грузинами? Посадили бы меня в погреб, и дело с концом. А вы зачем-то берете на себя лишние хлопоты… Звучит, конечно, красиво, но верится с трудом.
Олег Николаевич коротко улыбнулся:
– Мудрый человек сказал бы: одним бандитом больше, одним меньше, какая разница? Но я не философ, а практик. И я предпочитаю, чтобы еще одним бандитом стало на земле меньше, а не больше, вот какая штука. Устраивает тебя такой ответ?
Светлана посмотрела ему в глаза и, прочтя в них нечто такое, чего не выразишь словами, кивнула.
Глава 11 Вызываю огонь на себя
1
Головная компания Зинчука носила название «Домино» и занимала все левое крыло бывшего Всесоюзного научно-исследовательского института промышленного машиностроения. От ВНИИПрома к началу третьего тысячелетия мало что сохранилось – горстка сотрудников, директор, которого никто никогда толком не видел, и пара сменных вахтеров, торчавших на своем посту непоколебимо, как фикусы в неподъемных кадках.
Когда Зинчук еще только арендовал институтские площади, он распорядился заменить прежние входные двери на новые, белоснежные, с пневматическими механизмами, обеспечивающими бесшумное автоматическое закрывание. Потом в ходе насильственной приватизации часть здания была выкуплена, и двери по приказу того же Зинчука выкорчевали, невзирая на протесты общественности.
Теперь у компании имелся отдельный вход, так что двери пригодились ей самой. Сотрудникам института на память о прежнем арендаторе осталась лишь туалетная кабинка, облицованная настоящим итальянским мрамором, да ведущий к уборной коридорчик, обшитый металлопластиком.
Если на заре перестройки Зинчук стремился окружать себя только комфортом, то с годами он научился заботиться также о собственной безопасности. Для сотрудников фирмы существовала строгая пропускная система, а посетителей вежливо заставляли подвергаться лучевому контролю, чтобы они не пронесли внутрь оружие. Руководящий состав «Домино» проходил при назначении на должности специальную проверку, а затем постоянно находился под негласным контролем службы безопасности компании, которую возглавлял отставной полковник ГБ.
Но после неожиданного возвращения Сосо Медашвили вся эта налаженная система защиты перестала казаться Зинчуку достаточно надежной. Не вдаваясь в подробности сложных отношений уголовного авторитета и преуспевающего коммерсанта, достаточно сказать, что, помимо взаимовыгоды, они строились на презрении и страхе. Презирал бизнесмена Сосо, намеревавшийся купить себе после отсидки корону вора в законе. Боялся Зинчук, за счет которого это должно было произойти. Матерый волк и племенной бык в одном загоне – вот что представлял собой этот странный симбиоз. Никто не мог с уверенностью предугадать, как долго оба сумеют уживаться рядом, но ни у кого не вызывало сомнений, что закончится это в любом случае плохо. Убежден в этом был и сам Владимир Михайлович Зинчук.
Рабочий день вторника уже подходил к концу, а он так и не сумел заставить себя заняться неотложными делами. Отменялись встречи, отсылались восвояси посетители, росла на столе кипа неподписанных бумаг. Зинчук неподвижно сидел в своем кресле и смотрел в окно. Из-за прозрачного бронированного листа, заменявшего стекло, небо над соседней крышей было окрашено в голубоватый цвет, но Зинчук отлично знал, что это лишь иллюзия. Такая же, как его деловые отношения с Сосо.
Все, что умел и любил делать грузин, это транжирить деньги, заработанные Зинчуком. Сначала он просто давал компании «крышу», потом постепенно скупил акции и в один прекрасный день превратился в полноправного совладельца. Делить с ним прибыли было все равно что переваривать пищу на пару с солитером – ни пользы, ни удовольствия, один сплошной вред. Хитроумная комбинация, в ходе которой Сосо отправился мотать срок, обошлась Зинчуку недешево, но цель оправдывала средства… до тех пор, пока грузинский партнер не вышел на свободу еще более опасным и ненасытным, чем прежде.
Рубоповские чины, гарантировавшие Зинчуку как минимум пятнадцать лет независимости, теперь делали вид, что не помнят никаких договоренностей. Начальник оперативного отдела полковник Фролов и его заместитель Ивасюк, которые до недавних пор прикрывали фирму вместо Сосо, сделались вдруг необычайно занятыми и настроенными на официальный лад. Выслушав претензии Зинчука, Фролов впервые за последние годы обратился к нему по имени-отчеству и сухо предложил действовать через своего заместителя. Ивасюк же с утра до ночи проводил бессрочное оперативное совещание, так что встретиться или хотя бы переговорить с ним не удавалось.
Стало ясно – менты поджали хвосты. Они прекрасно знали, что произойдет с Зинчуком, если вдруг выяснится, что он организовал возбуждение уголовного дела против Сосо Медашвили, и заранее умывали руки. Те самые руки, которыми все было проделано. А над головой Зинчука, в которой созрел коварный план, нависла опасность.
Стало ясно – менты поджали хвосты. Они прекрасно знали, что произойдет с Зинчуком, если вдруг выяснится, что он организовал возбуждение уголовного дела против Сосо Медашвили, и заранее умывали руки. Те самые руки, которыми все было проделано. А над головой Зинчука, в которой созрел коварный план, нависла опасность.
Тяжело вздохнув, он развернулся вместе с креслом к овальному столу, сработанному из цельного спила кедра. Покрытый зеленоватым мрамором и отделанный бронзой, он весил немногим меньше танка, и под полом кабинета пришлось устраивать дополнительные перекрытия. Теперь Зинчук чувствовал себя так, словно в любой момент мог провалиться в преисподнюю. Вместе со своим замечательным столом и браслетом от Гуччи, стоимость которого пришлось позабыть сразу после приобретения, чтобы не сожалеть о бездарно потраченных деньгах.
Главным украшением стола служил так называемый бонсай – карликовое деревце в китайской плошке на драконьих лапах. Карликовую яблоньку два года назад подарила Зинчуку единственная дочь. То был день его рождения, поэтому Светочка была мила настолько, что научила отца подрезать корни растения, ограничивая ему рост. Они выпили шампанского и пожелали друг другу удачи, после чего дочь села в самолет, который должен был доставить ее в лондонский аэропорт Хитроу, а перенес… прямиком в могилу.
Сразу после этой трагедии на столе Зинчука возникли фотографии дочери, и все, кому выпадала честь лицезреть их, почтительно умолкали. Четырехлетняя Светочка в детской панамке, семилетняя Светочка в лицее, двенадцатилетняя Светочка в обнимку с папой на борту яхты и так далее и тому подобное. Не так давно галерею снимков довершил еще один, что вызывало у людей несведущих полнейшую растерянность. Покойная Светлана вновь позировала перед фотообъективом со своим отцом, но на этот раз – в подвенечном платье. О том, что это подмена, знали немногие.
Для того чтобы создать эту иллюзию, Зинчук затратил массу времени и средств. Он искал не просто точную копию своей любимицы, но выдвигал требование, чтобы претендентка являлась ровесницей и тезкой дочери.
Мечта осуществилась. Обретя Светлану Кораблеву, Зинчук почти перестал ощущать невосполнимость утраты и заново научился радоваться жизни. Он сотворил себе кумира и был готов боготворить молодую жену до конца своих дней. Но тут явился проклятый Сосо и все испортил. Единственную любовь Зинчука, в которой воплотились его отцовские и просто мужские чувства, испоганил уголовник, сделавший это умышленно, чтобы лишний раз подчеркнуть свое превосходство. Для того чтобы унизить Зинчука окончательно, он даже взялся откармливать его жену, словно она была обыкновенной гусыней или телкой.
Черножопый выблядок, дикарь! Чтоб он сдох, этот Сосо Меда…
…швили возник в кабинете внезапно, как черт, которого даже мысленно поминать не рекомендуется, тем более к ночи. Черные волосы глянцево лоснятся от геля, вокруг – запах дорогой парфюмерии и пота, в руке щегольский суперплоский пистолет.
– В следующий раз, – заявил он, усевшись напротив Зинчука, – я твоих охранников просто пощелкаю к такой-сякой маме. Это ты распорядился меня не впускать, Володя? Смотри, с огнем играешь.
– Что ты, что ты! – замахал руками Зинчук. – Просто я не успел предупредить службу безопасности, но сейчас ошибка будет исправлена…
– Ай, поздно, – усмехнулся Сосо, засовывая пистолет за пояс. – Я уже сам предупредил твоих русских богатырей. Сейчас они серут жидким поносом, а впереди всех – твой старый комитетчик, который взялся меня пугать. Я ему ствол показываю, а он мне – свой тычет. Пришлось представиться, да. Ты же знаешь, чего одно мое имя стоит, Володя…
– Знаю. – Зинчук протянул руку, чтобы убрать со стола свадебную фотографию, но Сосо его опередил.
– Хорошая девушка, только очень уж тощая, – сказал он, любуясь цветным изображением Светланы. – Ничего, отъестся немножко, ты еще благодарить меня станешь. Ах, скажешь, дорогой, спасибо за участие. – Черные глаза Сосо насмешливо заискрились. – А я отвечу: не стоит благодарности, Володя. Чего для лучшего друга не сделаешь.
– Послушай, – глухо произнес Зинчук, – можно тебя попросить об одном одолжении?
– Конечно, можно, даже нужно! Что я могу для тебя сделать, мой уважаемый компаньон?
– Оставь Светлану в покое. Она моя единственная радость. Я готов заплатить тебе сколько угодно.
– Заплатить? – брови Сосо поползли вверх. – Ты – мне? Уж не из наших ли совместных капиталов, а, Володя? Или, может быть, ты утаиваешь от меня часть денег? Мне больно слышать такое. Это портит наши с тобой отношения, нашу многолетнюю дружбу. Скорее скажи мне, что я ошибаюсь.
– Ты ошибаешься, – выдавил из себя Зинчук.
– Нет! – жестко произнес преобразившийся Сосо. – Я никогда не ошибаюсь! Это ты допустил ошибку, когда решил, что можешь тут боговать, пока я буду заживо гнить на зоне. Ты ни разу не подогрел меня башлями, не поинтересовался, чем мне помочь. А теперь все – масть переменилась, пришло время расплачиваться. Ты мой, Володя. С потрохами!
– Но ведь Светлана здесь ни при чем.
– Очень даже при чем. Она ведь тебе нравится, так? – Демонстративно почесывая промежность, Сосо признался: – Честно говоря, я не в особом восторге от твоего выбора. Но, как твой ближайший партнер, я не могу не проявлять с тобой солидарность, верно, хе-хе-хе? Так что будем мучиться вместе, Володя. Я, в отличие от некоторых, друзей в беде не бросаю. Скажи, ты рад?
Зинчук нервозно передернул плечами и притворился, что ищет на столе какой-то срочно понадобившийся ему документ, однако Сосо никогда не удовлетворялся победой, одержанной лишь наполовину.
– Не слышу, – повысил он голос.
После этого у Зинчука осталось лишь два возможных варианта. Сказать: «Да, я рад, я просто счастлив», и окончательно превратиться в коврик для вытирания ног, который к тому же станет оплевывать всякий, кому не лень. Или выхватить из специальной ниши в тумбе стола взведенный «Вальтер», прикончить обидчика, и тогда будь что будет. Рука Зинчука тянулась к оружию, а разум повелевал ему сидеть спокойно, не дергаться и сохранять благоразумие.
Зинчуку так и не довелось сделать окончательный выбор, потому что судьба подкинула ему дополнительную альтернативу, озвученную телефонным звонком. Вместо того чтобы схватиться за пистолет, его рука поднесла к уху телефонную трубку:
– Алло, кто говорит?..
По мере того как Зинчук слушал голос собеседника, его лицо приобретало восковой, покойницкий оттенок. Сам он ограничивался короткими репликами да междометиями, но уже на первой минуте разговора его голос сделался охрипшим, как будто Зинчук весь день командовал ротой полуглухих новобранцев:
– Что?.. Как-как?.. А?.. Ну…
Не отрываясь от трубки, Зинчук нажал кнопку экстренного вызова и показал жестом ворвавшемуся начальнику охраны: просканируйте телефонный номер. Отставной полковник пробкой вылетел из кабинета, а Зинчук поддерживал разговор еще минут пять, после чего растерянно просипел:
– Вот же еханый бабай. – Он уронил трубку на рычаги. – Что же теперь делать, а?
– Что случилось? – встревожился Сосо. – Проблемы?
– Если бы проблемы… Хуже…
– Владимир Михайлович, – забубнил динамик селектора. – Звонили из телефона-автомата на углу проспекта Мира и Университетской. Там еще ювелирный магазин рядом, «Изумруд» называется.
– Ты ничего не путаешь, Пал Палыч?
– Все точно.
– Он что, полный кретин? – изумился Зинчук, отключив громкоговорящую связь.
– Кто? – резко спросил Сосо, который терпеть не мог разного рода непоняток.
– Да вымогатель этот доморощенный, – ответил Зинчук, ударив кулаком ни в чем не повинный телефон. – Он утверждает, что похитил Светлану, и требует за нее полтора миллиона баксов!
– Стрелку забил? – деловито спросил Сосо.
– Да, через час. На том самом месте, откуда был сделан звонок. Ну, не идиот ли?
– А вот мы скоро узнаем. Нужно его взять и допросить хорошенько. У меня для этого специальный человек есть, Гоги Ванадзе. Однажды он…
– Извини, – попросил Зинчук. – Я должен все проверить, прежде чем принять решение.
Сосо, не привыкший к тому, чтобы его перебивали, насупился, но промолчал. Он хорошо знал, что крысу, загнанную в угол, лучше не доводить до крайности, себе же дороже обойдется. Но про себя принял твердое решение, что, как только Светлана отыщется, он отымеет ее прямо на мраморном столе зарвавшегося барыги. У него на глазах. Во всех позах, которые известны людям и собакам.
Пока Сосо успокаивал нервы армянским коньяком, который всегда предпочитал родному, грузинскому, Зинчук успел навести кое-какие справки и теперь походил не просто на покойника, а на покойника, извлеченного из морозильной камеры.
– Светлана действительно исчезла, – сообщил он с совершенно убитым видом. – Как уехала днем из дома, так больше и не появлялась. Ее сотовый не отвечает. Сейчас мои ребята обзванивают все больницы и отделения милиции, но, боюсь, это ничего не даст. Похоже, этот псих-одиночка не блефует.