Однако беспокойство вскоре вернулось к нему с новой силой. И не из-за неровной каменистой дороги — та практически ничем не отличалась от всех тех, что они уже прошли. Нет, подумал Сафон. Просто эти огромные скалы… создается впечатление, что они будто сдавливают людей с обеих сторон. Близкие утесы тянулись вдаль безо всякого намека на то, что проход станет шире. Тут любой забеспокоится. Он не видел, какова высота утесов, но ее было достаточно, чтобы в ущелье царил полумрак. И все это не нравилось не только ему. Он слышал, как его воины начали нервно переговариваться. Позади встревоженно ревели мулы. Многим кавалеристам пришлось спешиться, чтобы вести на поводу обеспокоенных лошадей.
Сафон стиснул зубы. Он ответственен за то, что войско пошло этим путем. Учитывая, что колонна растянулась на десять миль, повернуть назад уже нельзя. Придется просто идти дальше. Слегка вытянув меч из ножен, офицер старался держаться поближе к косоглазому воину. Если что-то случится, он несомненно исполнит свою угрозу.
Пока что они медленно, но без остановок подымались все выше. Утро перешло в день. Воины воспряли духом, и даже животные перестали бояться тесного прохода. Сафон все так же был настороже, постоянно оглядывая вершины утесов над головой и выискивая признаки хоть малейшей опасности. Он старался не думать или хотя бы не обращать внимания на ломоту в шее, становящуюся все сильнее от постоянно задранной головы.
Сначала внимание Сафона привлек звук. В шум, который он ежедневно слышал с тех пор, как покинул Новый Карфаген — шепот воинов, смешок или ругательство, приказы командиров, скрип и позвякивание сбруи, приступы кашля, звуки плевков, рев мулов, ржание коней, — врезался звук, резко выбивавшийся из общего фона. Сафон вздрогнул. Скрежет камня о камень. Офицер с ужасом поглядел наверх. В первое мгновение он ничего не заметил, но потом на краю утеса появился большой неровный камень. Сафон мгновенно вскинул руки ко рту.
— Мы атакованы! — заорал он. — Щиты вверх! Щиты вверх!
Воздух наполнился паническими криками, а Сафон принялся искать косоглазого воина. Увидел, как тот проталкивается к своим соплеменникам и что-то им кричит.
— Лживый ублюдок! — заорал Сафон, выхватывая меч.
Но было поздно. В бешенстве он увидел, как воконты исчезают в расселине в скале, в двадцати шагах впереди. Сафон грубо выругался. Ему придется оставаться здесь и сделать все возможное, чтобы спасти своих воинов. Если он сам не погибнет. Он был уверен лишь в одном: если заложники, которых вели посреди фаланги, останутся в живых, он убьет их сразу же, как доберется до них.
Воздух наполнился грохотом, и Сафон, вот уже который раз за этот злосчастный день, задрал голову. Ужасный звук тысячекратно усиливался в тесноте между скал. В ужасе Сафон мог лишь наблюдать, как несколько камней, каждый размером с коня, начали скатываться сверху. Они быстро набирали скорость и все сильнее закручивались, ударяясь о почти вертикальный склон. Сафон испытал смесь облегчения и ужаса, поняв, что ни один не попадет по нему. Раздались громкие вопли воинов, которые не могли ничего сделать, только смотреть на быстро надвигающуюся смерть. В их голосах звучал бессильный ужас. Объятый страхом, Сафон не мог оторвать глаз от катящихся глыб. Когда они ударили по воинам, у него в горле стало горячо и кисло. Наконец крики сменились тошнотворным глухими звуком, а потом на мгновение воцарилась смертельная тишина.
Но на этом испытания еще не окончились. Дальше по краю скал Сафон заметил, как такие же огромные камни толкают туда, где двигались кавалерия и обоз. Он застонал. Ничего уже нельзя сделать, ни для воинов, ни для животных. Сафон глубоко вдохнул. Лучше пойти поискать раненых. По крайней мере тех, которым еще можно помочь.
Но прежде чем они успели что-либо сделать, воздух наполнился боевыми кличами. В ярости Сафон увидел, как из расщелины в скале, куда только что сбежали проводники, появились воины воконтов. Ошеломление сменилось красной пеленой ярости. Сафон узнал среди воинов косоглазого и других проводников.
— Развернуться вперед! — потрясая копьем, заревел он. — Вражеская атака!
Воины среагировали мгновенно.
— Щиты к бою! Копья к бою!
Слыша крики позади, Сафон понял, что колонну атаковали и в других местах.
— Замыкающие, пять рядов, кругом! — проревел он. — Вперед, на врага! Вступать в бой без приказа!
Отдав команды, Сафон резко развернулся к воконтам, наступавшим спереди. Те быстро приближались, держа оружие наготове. Сафон опустил копье и нацелил его на косоглазого воина.
— Ты мертвец, вонючий сын шлюхи!
Ответом был нечленораздельный рык.
К своему страшному огорчению, Сафон никак не мог приблизиться к выбранному противнику: плотный строй фаланги не позволял ему сменить место, а косоглазый воконт шел на фалангу в стороне от него. Сафону пришлось забыть о нем, когда воин с густой рыжей бородой сделал выпад мечом, пытаясь попасть ему в лицо. Не опуская голову за щит, чтобы не терять противника из виду, Сафон просто дернул головой в сторону. Лезвие меча просвистело мимо его левого уха, и карфагенянин тут же ударил копьем. Почувствовал вибрацию древка, когда острие прошло меж ничем не защищенных ребер противника. Вытащить его сейчас из тела убитого было невозможно; Сафон отпустил древко и тут же выхватил меч. Вражеский воин осел на землю, на его лице все еще было изумление. Его место тут же занял другой.
Вторым противником Сафона оказался могучий, как бык, воин с толстенной шеей и огромными ручищами. Офицер со страхом увидел, как треугольный наконечник копья не только пробил насквозь бронзу и кожу, которыми был обит его щит, но и ударил в нагрудник. Живот пронзило болью, и Сафон отшатнулся на несколько шагов, выронив меч. К счастью, стоявший позади него воин был наготове. Он наклонился вперед, не дав Сафону упасть. Копье вражеского воина застряло в щите Сафона, и противник уже не мог им биться. Но он молниеносно выхватил длинный кинжал и нанес удар поверх щита, целя молодому человеку в горло. Сафон отчаянно дернул головой назад. Удар следовал за ударом, и карфагенянин понял, что еще мгновение — и длинное лезвие взрежет ему глотку.
И испытал громадное облегчение, увидев метнувшееся сбоку копье. Оно вонзилось прямо в горло вражескому воину, пробив его насквозь. С противоположной стороны шеи вышел красный от крови наконечник. Галл распахнул рот, и из него вырвался ужасный хрипящий звук. Следом хлынула струя алой крови, заливая щит и ноги Сафона. Копье тут же отдернулось, и мертвый противник упал поверх первого.
— Боги в небесах, — пробормотал Сафон. Он никогда еще не был так близок к смерти. Повернул голову к воину, спасшему его: — Благодарю.
Копейщик, молодой парень с недостающим передним зубом, ухмыльнулся:
— Всегда пожалуйста, командир. Ты в порядке?
Сафон ощупал нагрудник, а потом провел рукой ниже. Нагрудник теперь украшала огромная вмятина. Пощупав живот, он вздрогнул от боли. Но, подняв руку, с облегчением увидел, что на пальцах нет крови.
— Похоже на то, — ответил он воину.
Наклонился, подбирая меч. Когда снова встал, то с удовлетворением заметил, что атака воконтов разбилась о плотную стену щитов фаланги. И это его не удивило. У него погибло не больше двух-трех воинов. Требуется что-то посерьезнее неорганизованной атаки дикарей, чтобы нарушить строй его бойцов. Пора идти в контратаку, понял Сафон. Но рассудок оставил его, когда он увидел косоглазого воина не более чем в двадцати шагах от него. Тот, отступая, остановился, чтобы добить раненого ливийца. Бросив бесполезный теперь щит, Сафон ринулся вперед. Его желание стереть с лица земли лживого дикаря придало ему сил, и он покрыл треть расстояния прежде, чем противник сумел его заметить и побежать со всех ног вслед за своими товарищами.
— Вернись, трус долбаный! — завопил Сафон.
Он даже не видел, что передний ряд фаланги бросился следом за ним. Побежал еще быстрее, понимая, что, если враги доберутся до расщелины, они снова исчезнут. Но ничего не получалось. Его воины летели, будто на крыльях. И тут вмешалась судьба. Косоглазый воин споткнулся о выступающий камень, упал на колено, и карфагенянин наконец настиг его, словно пес, загоняющий в угол крысу. Он не стал его убивать — вместо этого, развернув меч, стукнул рукоятью бывшему проводнику в затылок. Выпрямившись, рубанул по руке другому воконту, пробегавшему мимо. С диким воплем раненый вбежал в трещину в скале и тут же исчез из виду.
— Не входить! — приказал Сафон, когда к нему подбежали первые копейщики и попытались проникнуть в расщелину. — Это ловушка.
Воины неохотно подчинились.
— Двадцать человек остаются здесь, чтобы предотвратить возможную атаку, — приказал Сафон и пнул ногой косоглазого воина. Тот застонал. — Кто-нибудь, подберите этот мешок дерьма. Найдите его соплеменников, какие живы, и крепко свяжите.
— Что мы с ними сделаем, командир? — спросил один из его подчиненных.
— Увидишь, — хищно улыбнувшись, ответил Сафон. — Сначала надо выяснить, как там дела у остальных.
Когда они дошли до последних рядов фаланги, напавших воконтов уже не было. На земле лежали тела полутора десятков воинов, но для Сафона это было слабым утешением. Только на этом небольшом участке были раздавлены насмерть или серьезно покалечены не меньше пятидесяти воинов Карфагена. А также примерно столько же лошадей и мулов, в кавалерии и обозе. Земля была залита кровью, изувеченные тела людей и животных лежали повсюду. Крики покалеченных, особенно тех, кого камни лишь задели, перед тем как остановиться, были невыносимы. Сафон попытался сосредоточиться лишь на первоочередных задачах. Сначала выслушать всех оставшихся в живых командиров, потом решать, что делать дальше.
Первым, кто подошел к нему с докладом, был Бостар.
Испугавшись падающих глыб, слон убил ударом хобота троих, а потом бросился бежать назад, причинив невероятные разрушения. К счастью, слонов, шедших рядом, махуты смогли успокоить. Самым скверным оказалось, что воконты ухитрились увести дюжины мулов по тем самым тропам в расселинах, из которых они выскочили, начав свою безумную атаку. Даже ухитрились кого-то взять в плен. Но, несмотря на это, Сафон понимал, что нет смысла их преследовать. Важнее двигаться вперед, чем спасать несколько воинов, которым просто не повезло. Когда погибших и каменные глыбы убрали с дороги, можно было снова двигаться в путь.
Но перед этим Сафону надо было сделать кое-что еще.
Он вернулся туда, где держали пленных воконтов. Вместе с десятью заложниками их оказалось двадцать два. Они сидели на земле, окруженные кольцом копейщиков. Испуганным не выглядел только косоглазый воин, смачно плюнувший в сторону Сафона, когда тот подошел.
— Следует ли их казнить, командир? — нетерпеливо спросил младший командир.
Ливийцы зло заговорили, выражая согласие.
— Нет, — ответил Сафон, не обращая внимания на изумление воинов. — Скажи им, что, несмотря на их предательство, мы их не убьем, — заявил он переводчику. Когда его слова перевели, Сафон с удовлетворением увидел проблеск надежды на лицах вражеских воинов. Немного подождал, наслаждаясь властью.
— Прошу, командир, подумай! — взмолился младший офицер. — Нельзя безнаказанно отпустить их. Вспомни, скольких мы потеряли!
— Разве я сказал, что они уйдут безнаказанно? — зло ухмыльнувшись, спросил Сафон.
— Нет, командир, — изумленно ответил воин.
— Мы сделаем с ними то, что они сделали с нами, — объявил Сафон. — Не переводи, — резко кинул он переводчику. — Пусть смотрят и думают.
— Что нам с ними делать, командир?
— Связать эти мешки с дерьмом и положить в ряд. А потом привести слона. Пусть возьмет хоботом большой камень. Такой, что ни один человек не сможет даже с места сдвинуть.
Лицо младшего командира медленно растянулось в улыбке.
— Вышибить им мозги, командир?
— Нет, — возразил Сафон. — Я же сказал, мы их не убьем, помнишь? Слон бросит глыбы им на ноги.
— А потом, командир?
Сафон с жестоким безразличием пожал плечами.
— Оставим их здесь.
Младший командир ухмыльнулся.
— Уже стемнеет, когда их мерзавцы-соплеменники рискнут вернуться. К тому времени они уже будут молить о смерти, командир.
— Именно. И подумают, прежде чем еще раз на нас нападать.
Сафон хлопнул в ладоши:
— Приступаем!
Он внимательно наблюдал за тем, как пленников уложили в ряд у скалы. Приказал, чтобы косоглазого воина разместили последним в ряду. Пришлось немного подождать, пока из обоза привели слона. Сафон не сходил с места, рядом с ним был переводчик. Глаза пленного воина расширились от ужаса.
Сафон поднял взгляд на махута.
— Можешь передвинуть вот ту глыбу сюда? — спросил он, показывая на огромный камень.
— Да, командир. Куда?
— Прямо на ноги этим людям. Но так, чтобы они остались живы.
Глаза махута расширились.
— Думаю, у меня получится, командир.
— Тогда приступай.
Наклонившись вперед, махут что-то шепнул в огромное ухо слона, а потом потыкал его своим крючковатым жезлом. Слон подошел к глыбе, на которую указал Сафон, и ухватил ее хоботом.
Еще несколько секунд ничего не происходило, но наконец камень сдвинулся с места. Махут дал новую команду, и слон уперся в глыбу лбом, не давая ей сдвинуться ни на миллиметр. Затем животное медленно обошло камень, придерживая его, так, чтобы он медленно перекатывался в указанную дрессировщиком сторону. Воконты, поняв, что их ожидает, взвыли от ужаса.
Сафон расхохотался. Поглядел вверх, и ему показалось, что там кто-то прячется.
— Эй вы, собаки! — заорал он. — Глядите! Мы дадим вашим друзьям то же лекарство!
В нескольких шагах от пленников махут остановил слона и вопросительно поглядел на Сафона.
— Выполняй.
Снова шепот на ухо слону, и тот отошел в сторону, позволив камню перекатиться на ноги первых трех пленников. Воздух прорезали сдавленные крики. А следом прозвучал громогласный крик одобрения воинов Карфагена. Для них это было отмщением за гибель товарищей. Тем временем остальные воконты тщетно пытались освободиться от пут или хотя бы откатиться в сторону от неминуемой кары. Но это было невозможно — веревки, удерживающие их на месте, были прибиты к земле прочными кольями.
— Переведи им, что это расплата от Ганнибала за то, что предали нас, — громогласно произнес Сафон.
Бледный переводчик с трудом, сглатывая слюну и отворачиваясь от соплеменников, пробормотал слова карфагенянина. В ответ — лишь крики боли и ужаса.
— Некоторые говорят, что не знали, что на нас нападут, — тихо сообщил переводчик.
— Ха! Тогда они либо лжецы, либо дураки. Либо и то и другое, вместе взятое.
— Они умоляют, чтобы их просто убили.
— Ни за что, — ответил Сафон, махнув рукой махуту. — Давай снова. Не останавливайся.
Камень за камнем, минута за минутой… Наконец остался последний пленник, косоглазый воконт. Когда слон уложил последнюю глыбу, Сафон приказал махуту остановить зверя. Щелкнув пальцами, чтобы подошел переводчик, офицер приблизился к косоглазому воину. Багровый от гнева, тот принялся осыпать карфагенянина оскорблениями.
— Не трудись, — злобно улыбнувшись, прервал Сафон переводчика. — Я могу догадаться, о чем он говорит. Скажи ему, что в наказание за его обман и трусость он никогда не попадет в обитель, уготованную воинам. Его душа будет вечно гнить в преисподней. — Поглядел на махута. — Когда он замолчит, закончи работу.
Погонщик кивнул.
— Что, во имя богов, тут происходит? — прозвучал сквозь какофонию воплей, заполнившую ущелье, голос Бостара.
Переводчик замолчал. Махут неподвижно сидел на спине слона. Одеревенев от еле сдерживаемого гнева, Сафон обернулся и заметил брата, не сводившего с него глаз. Наклонил голову.
— Я наказываю этих мерзких шлюхиных детей. А на что еще это может быть похоже?
— Более жестокого способа их убить ты не придумал? — спросил Бостар и скривился.
— На самом деле их было несколько, — благодушно ответил Сафон. — Но все требовали времени. А этот, может, и груб, но эффективен. Кроме того, этот способ преподнесет хороший урок и покажет остальным их вшивым вонючим соплеменникам, что предательство в армии Ганнибала жестоко карается. Это будет для них хорошим уроком.
— Ты уже добился своего! — крикнул Бостар, показывая на вопящих пленников. — Почему бы не перерезать этому горло, и дело с концом?
— Потому, что этот, — и Сафон ударил косоглазого воина ногой по голове, — у них главный. Я оставил его напоследок, чтобы он видел, как мучаются его товарищи, ожидая собственной участи.
— Ты больной, — с отвращением проговорил Бостар. — Я приказываю тебе прекратить это бесчинство.
— Ты, может, и старше меня по званию, брат, но Ганнибал поручил командование передовым отрядом мне, а не тебе, — громко заявил Сафон. — И я уверен, что командующий с радостью узнает, как ты нарушаешь его приказы.
— Ганнибал приказал тебе убить пленников таким способом? — ошеломленно пробормотал Бостар.
— Он сказал мне делать то, что я сочту нужным, — рыкнул Сафон. — Чем я и занимаюсь. А теперь отойди!
Он с наслаждением глядел, как Бостар, ссутулившись, подчинился. Потом в последний раз презрительно взглянул на косоглазого воина, который снова попытался в него плюнуть, выхватил кинжал, опустился на колени, проткнув глазницу пленника, резко крутанул лезвие и вырвал глаз воконта. Отвага покинула пленника, из его горла вырвался отчаянный крик боли. Вытерев окровавленные руки о тунику поверженного и сломленного врага, Сафон встал.
— Я оставил ему один глаз, чтобы он видел, как мимо идет могущественнейшее в мире войско, — сказал он переводчику. — Переведи ему мои последние слова. — Глянул на Бостара. — Смотри и учись, младший брат. Так следует обращаться с врагами Карфагена.