Кавалеристы в страхе закричали. Флакк же, напротив, сидел с прямой спиной, презрительно глядя на ливийцев.
Квинт еще раз внимательно всмотрелся в лицо Ганнона, но не нашел в нем жалости.
— Проявите к ним милосердие.
— У нас есть приказ, — жестко бросил юноша. — Но тебя и твоего отца мы отпускаем.
Он дал отрывистую команду, и фаланга позади него расступилась, открывая проход к броду.
Квинта осенила идея.
— Тут еще один член нашей семьи.
— Кто? — спросил Ганнон, глядя на него с подозрением.
Квинт показал на Флакка.
— Он обручен с Аврелией. Пощади и его.
Ганнон метнул быстрый взгляд на Флакка, с запозданием узнав его, и гневно раздул ноздри.
— Если они еще не женаты, он не член семьи.
— Ты же не лишишь Аврелию мужа, правда? — с надеждой взмолился Квинт.
Ганнон с удивлением понял, что его охватило негодование.
— Ты слишком многого просишь, — сквозь зубы прошипел он.
— Тем не менее я прошу, — продолжал настаивать Квинт, пытаясь не отвести взгляда от гневного лица бывшего друга.
Ганнон подошел ближе к Флакку. По правде, ему вовсе не хотелось отказывать в одолжении другу и навеки разрывать дружбу, но он был уверен, что этот самодовольный римлянин был врагом.
И тут, к его изумлению, Флакк смачно плюнул ему под ноги.
Ганнона охватила ярость, и его рука упала на рукоять меча. Но прежде, чем он успел его выхватить, подскочил Сафон, крепко сжимая в руках копье. Не говоря ни слова, он вонзил наконечник копья в живот Флакку, ниже нагрудника, и тут же выдернул. Римлянин с воплем упал на землю, а Сафон резко обернулся к Ганнону и наставил на него окровавленное копье.
— Мы здесь не для того, чтобы водить дружбу с этими шлюхиными детьми! — рявкнул он. — Ты и Бостар и так пошли против меня, отпуская двоих, но больше никто из римлян не покинет это место живым!
Ганнон мрачно махнул рукой в сторону брода.
— Уходите.
Квинт беспомощно поглядел на Флакка, который лежал на земле, прижав руки к ране. Меж его пальцев струилась кровь, очень много крови. Мы не можем оставить беднягу так просто умирать, подумал Квинт. Но можем ли мы сделать что-то еще?
Фабриций взял дело в свои руки.
— Да встретитесь вы в Элизиуме, — тихо сказал он кавалеристам. — Я сообщу твоей семье, что ты умер достойно, — добавил он, обращаясь к Флакку, и, более не оглядываясь, тронул коня пятками и поехал к реке. — Давай же! — прошипел он, обращаясь к Квинту.
Думая, что же сказать на прощание, юноша в последний раз взглянул на Ганнона. Карфагенянин демонстративно смотрел сквозь него. Прощания не будет. Стиснув зубы, Квинт двинулся следом за отцом. А за его спиной волной накатывали предсмертные хрипы римлян и радостные вопли ливийцев.
Отец и сын беспрепятственно доехали до реки и вошли в воду.
Лишь когда они оказались на противоположном берегу, то окончательно осознали, что спаслись.
Квинт протяжно, с дрожью, выдохнул. «Пусть я больше никогда не встречусь с Ганноном!» — взмолился он. Его бывший друг точно убьет его, в этом не было никаких сомнений. И тут же понял, что сам сделает то же самое. Сердце сжало холодом и болью, и он оглянулся. Ливийцы уже маршировали прочь, оставив после себя на берегу скрюченные тела римлян. Стыд охватил Квинта с новой силой. Каждый из них заслуживает того, чтобы его сожгли на погребальном костре.
— Может, сможем завтра попытаться забрать тела, — пробормотал он.
— Должны попытаться, иначе я не смогу смотреть в глаза Аврелии, — ответил ему отец. «А как только проклятые заимодавцы узнают, что Флакк мертв, то тут же накинутся на меня», — подумал он и взглянул на сына. — Это я во всем виноват. Флакк и тридцать отличных кавалеристов мертвы только потому, что я согласился возглавить этот проклятый патруль. Мне надо было отказаться.
— Не в твоей власти, отец, принимать такие тактические решения, — с горячностью возразил Квинт. — Если бы ты так поступил, Публий вполне мог разжаловать тебя в рядовые, если не хуже.
Фабриций с благодарностью поглядел на Квинта.
— Я жив только благодаря тебе. Выходит, решение помочь карфагенянину бежать и дать ему вольную было правильным. Я обязан тебе жизнью.
Квинт печально кивнул. Может, его дружба с Ганноном и спасла их от смерти, но он не хотел, чтобы она окончилась именно так. Впрочем, уже ничего не изменить. Квинт собрался с духом. Теперь Ганнон — один из врагов.
Фабриций прямиком поскакал к лагерю, а добравшись до него, сразу же направился к шатру консула. Спрыгнув с коня, он бросил поводья одному из часовых и пошел к входу. Квинт грустно глядел на него, не спешиваясь. Публию нет нужды говорить с рядовым кавалеристом, таким как он.
Отец остановился у полога палатки.
— Ну?
— Хочешь, чтобы и я был с тобой?
Фабриций рассмеялся:
— Еще бы. Ведь ты единственная причина того, что мы до сих пор дышим. И Публий точно захочет узнать почему.
Воспряв духом, Квинт спрыгнул с коня и присоединился к отцу. Часовые у полога шатра — четверо дюжих триариев, ветеранов, в отполированных до зеркального блеска шлемах с навершиями и бронзовых нагрудниках — стали по стойке смирно, когда они прошли мимо них. Квинту распирало грудь от гордости. Сейчас он наконец будет говорить с консулом! До сих пор его общение с Публием ограничивалось стоянием по стойке смирно и подобающим ответом на приветствие.
Младший командир спешно повел их через внутренние отделения шатра, и наконец они оказались в последнем. Пол был покрыт коврами, по углам стояли бронзовые светильники, стол был завален пергаментами, гусиными перьями и искусными чернильницами. Вокруг него были обитые железом сундуки. По краям — несколько роскошных лож, на самом большом из которых возлежал Публий. Его лицо все еще было нездорового серого цвета, а раненая нога была перевязана толстой повязкой. Его сын находился рядом, заботливо поглядывая на отца и читая наполовину развернутый свиток. Фабриций и Квинт приблизились и отдали честь, как только Публий открыл глаза.
— Приветствую, Фабриций, — тихо произнес он. — Это твой сын?
— Да, командир.
— Еще раз, как его зовут?
— Квинт, командир.
— А, да. Значит, вы вернулись из патруля. Все прошло успешно?
— Нет, командир, — жестко доложил Фабриций. — На самом деле совсем наоборот. Мы не смогли даже близко подобраться к лагерю карфагенян, как наткнулись на засаду. Силы врага многократно превосходили наши, командир. Они преследовали нас до самого берега реки, а там поджидал большой отряд копейщиков. — Фабриций кивнул в сторону сына. — Остались в живых только я и мой сын.
— Понимаю, — ответил Публий, постукивая пальцами по краю ложа. — Как же получилось, что вас не убили?
Фабриций бесстрашно встретил пронизывающий взгляд консула.
— Потому, что со мной был Квинт.
Публий с удивлением уставился на Фабриция:
— Объясни.
Когда отец толкнул его в бок, юноша принялся рассказывать о том, как его узнал бывший раб их семьи, с которым он был дружен. Едва не упал в обморок, когда пришло время открыть обстоятельства освобождения Ганнона, но, ободренный кивком Публия, рассказал все.
— Невероятная история, — признал консул. — Боги были к вам очень милостивы.
— Да, командир! — пылко ответил Квинт.
Публий поглядел на своего сына.
— Не ты один, оказывается, в состоянии спасти отца, — пошутил он.
Младший Публий густо покраснел.
Лицо консула сделалось серьезным.
— Значит, уничтожена целая турма кавалеристов, а мы знаем о диспозиции Ганнибала не больше, чем вчера.
— Это так, командир, — признал Фабриций.
— Я не вижу смысла снова посылать патрули за Требию. Их может постичь та же участь, а у нас и так кавалерии немного, — сообщил Публий, в задумчивости прижал палец к губам и сокрушенно покачал головой. — Наша главная цель сейчас — перекрыть путь на юг, и этого мы уже достигли. Карфагеняне не станут атаковать нас здесь, из-за неровной местности. Ничего не изменилось. Будем ждать Лонга.
— Да, командир, — тут же поддержал консула Фабриций.
— Очень хорошо. Можете идти, — разрешил Публий, махнув рукой.
Отец с сыном тихо вышли.
Квинт сдерживал свое разочарование до тех пор, пока они не отошли от шатра консула на достаточное расстояние.
— Почему Публий ничего не предпримет? — яростно прошептал он.
— Ты хочешь отомстить за то, что случилось у брода, да? — сухо улыбнувшись, спросил Фабриций. — Я тоже. — Он наклонился к уху Квинта. — Я уверен, что Публий обязательно выступил бы снова против Ганнибала, если бы он не был… так тяжело ранен. Безусловно, он никогда не сознается в этом таким, как мы. Пока что нам придется с этим смириться.
— А станет ли Лонг сражаться с Ганнибалом?
— А станет ли Лонг сражаться с Ганнибалом?
— Я бы сказал, что да, — с ухмылкой ответил отец. — Победа еще до окончания года показала бы местным племенам, что Ганнибал уязвим. И снизила бы количество воинов, собирающихся присоединиться к нему. Намного лучше было бы нанести ему поражение сейчас, чем откладывать это до весны.
Квинт надеялся, что отец прав. После всех отступлений и поражений, которые они перенесли, пора менять ситуацию. Чем быстрее это будет сделано, тем лучше.
Глава 23 БИТВА НАЧИНАЕТСЯ
Бостар дождался возвращения в лагерь карфагенян и накинулся на Ганнона, как только они отпустили воинов по палаткам.
— Какого хрена ты устроил? — заорал он. — Не помнишь, какой нам дали приказ? Мы должны были убить их всех!
— Знаю, — тихо согласился Ганнон. Печальное зрелище того, как Квинт и его отец едут к Требии, до сих пор стояло у него перед глазами. — Но как я мог убить человека, спасшего мне жизнь, причем дважды?
— Значит, твоя честь важнее, чем прямой приказ Ганнибала? — презрительно бросил Сафон.
— Да. Нет. Не знаю… — пробормотал Ганнон. — Оставьте меня в покое!
— Сафон! — рявкнул Бостар.
— Посмотрим, что скажет командующий, когда мы ему доложим, — с презрением заявил Сафон, подняв руки и сделав шаг назад.
Ганнон почувствовал, как его охватывает неудержимый гнев.
— Конечно, я все скажу! — крикнул он. — Мне скрывать нечего. Интересно, что ты сам собирался доложить Ганнибалу? И будет ли в этом хоть капля правды?
И открыл рот, увидев, как краснеет Сафон.
— Танит Священная, точно, ты сомневаешься в моей честности? Когда же ты стал таким гадким, а? Не удивительно, что Бостар больше не хочет иметь с тобой никаких дел.
Увидев на лице Сафона потрясение, Ганнон вдруг сам устыдился, несмотря на гнев.
— Не надо было мне этого говорить. Прости.
— Поздновато уже, — рыкнул Сафон. — Чему мне удивляться, если вы обсуждаете меня за глаза? Ты мелкий засранец!
Покраснев, Ганнон склонил голову.
— Увидимся в шатре командующего, — мрачно добавил Сафон. — И увидим, что подумает Ганнибал по поводу того, что вы сделали.
И поплотнее запахнув плащ, он скрылся между палатками.
— Сафон! Вернись! — закричал Ганнон.
— Пусть идет, — произнес Бостар.
— Почему он стал таким?
— Не знаю, — ответил брат и отвернулся.
«Вот теперь и ты врешь», — подумал Ганнон. Но у него не хватило духу вытягивать что-то из старшего брата. Вскоре ему предстоит объяснять свои действия Ганнибалу.
— Пошли, — неуверенно предложил Ганнон. — Лучше побыстрее со всем этим покончить.
Ганнон почувствовал облегчение, увидев, что Сафон не вошел в шатер Ганнибала, а ждет их снаружи. Здесь был и Замар, командир нумидийцев. Они назвали себя охранникам, и их повели внутрь.
— Благодарю тебя, — прошептал Ганнон, придвигаясь к Сафону.
— За что? — Тот изумленно вскинул брови.
— За то, что не стал входить прежде нас, чтобы изложить все по-своему.
— Может, я и не согласен с тем, что вы сделали, но я не доносчик, — злобно прошептал в ответ Сафон.
— Знаю, — согласился Ганнон. — Давай просто поглядим, что скажет Ганнибал, а? А потом забудем об этом.
— Только больше никаких сплетен обо мне, — предупредил Сафон.
— Бостар особо ничего мне не сообщил. Только то, что после моего пленения пиратами ты изменился.
— Изменился?
— Стал грубее. Жестче.
— И ничего больше? — требовательно спросил Сафон.
— Нет.
«Что, во имя Танит, произошло между вами?» — задумался Ганнон. Но сейчас он был совсем не уверен, что хочет узнать об этом.
Мгновение Сафон хранил молчание.
— Очень хорошо. Забудем об этом, после того как доложим обо всем Ганнибалу. Но знай: если он спросит моего мнения по поводу того, что мы отпустили двоих римлян, я не собираюсь ему лгать.
— И отлично, — с жаром ответил Ганнон. — Я и не стал бы просить тебя об этом.
Их разговор оборвался, когда они оказались рядом с Ганнибалом. Командующий встретил их, широко улыбаясь.
— Весть о вашем успехе уже дошла до меня, — объявил он, подняв чашу вина. — Давайте попробуйте этот напиток. Для римского — вполне приличное.
Когда у всех в руке оказались кубки, Ганнибал по очереди оглядел присутствующих.
— Ну? — спросил он. — Кто будет рассказывать, как все было?
Ганнон сделал шаг вперед.
— Я, — произнес он, нервно сглотнув.
Полководец приподнял брови, но знаком показал, что юный офицер может начинать.
Подавив дрожь в голосе, Ганнон описал переход к Требии и долгое ожидание в укрытии. Когда он рассказал о том, как патруль римлян пересек реку, то повернулся к Замару. Нумидиец изложил, как его воины донесли о приближающихся врагах и как его наездники выскочили из засады раньше, чем надо, из-за горячности младшего командира.
— Я уже разжаловал его в рядовые, командир, — подвел итог своему докладу Замар. — Из-за этой ошибки все могло окончиться неудачей.
— Но, к счастью, так не произошло, — прервал его Ганнибал. — Кто-нибудь добрался до реки?
— Да, командир, — доложил Замар. — Восемь человек.
Ганнибал подмигнул.
— Легкая работа для девяти сотен копейщиков.
Все рассмеялись.
— Ты нашел у командира римлян какие-нибудь документы?
Ганнон не знал, что ответить.
— Нет, командир, — пробормотал он. Краем глаза увидел, как Сафон не сводит с него гневного взгляда.
Ганнибал не заметил замешательства Ганнона.
— Жаль. Ладно, забудь. Вряд ли они взяли с собой что-то важное в такую операцию.
Ганнон неловко прокашлялся.
— Я не догадался обыскать его, командир.
— Почему же? — хмурясь, спросил Ганнибал.
— Потому, что я отпустил его, командир. И еще одного…
Глаза командующего расширились от изумления.
— Лучше тебе объяснить свои действия, сын Малха. Сейчас же. — Пронзительный взгляд Ганнибала пригвоздил Ганнона к месту.
— Да, командир.
И юноша принялся спешно все рассказывать. Когда он закончил, повисло молчание, схожее с затишьем перед бурей. Ганнону казалось, что его вот-вот стошнит.
Ганнибал вопросительно поглядел на Сафона и Бостара.
— По всей вероятности, он посоветовался с вами? — резко спросил он.
— Да, командир, — еле слышно подтвердили братья.
— Что сказал ты, Бостар?
— Хотя это противоречило твоему приказу, командир, я счел достойной уважения причину, по которой он хотел даровать жизнь этим двоим римлянам.
Ганнибал повернулся к Сафону.
— Я резко возражал, командир, но меня не послушали.
Пришла очередь докладывать Замару.
— Я тут вообще ни при чем, командир, — спокойно ответил нумидиец. — Я был в ста шагах от них, с моими воинами.
— Интересно, — задумчиво произнес Ганнибал, не сводя глаз с Ганнона. — Один брат тебя поддерживает, другой — нет.
— Да, командир.
— Мне и впредь ждать такого, отдавая приказ? — требовательно спросил Ганнибал. Его ноздри гневно раздулись.
— Нет, командир! — хором ответили Бостар и Ганнон. — Конечно же нет, — еще раз повторил последний.
Ганнибал не стал допрашивать их дальше.
— Мне показалось или между вами серьезные разногласия?
— Не показалось, командир, — краснея, ответил Ганнон.
— По какой причине?
— Потому, что было приказано никого не оставлять в живых, командир! — вскричал Сафон.
— Вот мы и пришли к сути вопроса, — произнес Ганнибал. Сафон торжествующе улыбнулся. — В обычных обстоятельствах все выглядело бы так, что вы нарушили мой прямой приказ, а значит, изменили Карфагену. И я должен был бы вас распять.
Его слова повисли в воздухе, будто дурной запах. Лицо Сафона исказил страх.
— Командир, я… — начал он.
— Я давал тебе слово? — рявкнул Ганнибал.
— Нет, командир.
— Тогда держи рот закрытым!
Сафон со стыдом подчинился.
Ганнон вытер лоб, залитый потом. «Все равно я поступил правильно, — подумал он. — Я обязан Квинту жизнью». Уверенный, что скоро его постигнет жестокое наказание, он смирился. Стоящий рядом Бостар сжал зубы и выпятил подбородок.
— Но то, что произошло, случается лишь раз за многие жизни, — наконец нарушил молчание Ганнибал.
Ошеломленный Ганнон ждал, что еще скажет командующий.
— Мужчина не может с легкостью убивать тех, кто помог ему, даже если они сражаются на стороне врага. Я не знаю более простого способа разгневать богов, — продолжил Ганнибал, мрачно кивнув Ганнону. — Ты поступил правильно.
— Благодарю, командир, — прошептал Ганнон. Никогда в жизни он еще не чувствовал такого облегчения.
— И тебе я прощаю это, Бостар, в силу чрезвычайных обстоятельств.
Бостар стал по стойке смирно и отдал честь.