– Проводи…
Инга молчала всю дорогу, мысленно переваривая случившееся. И заговорила только возле своего подъезда.
– У меня есть самоучитель. По английскому… Я бы могла взять над тобой шефство.
– Ты хочешь, чтобы я изменил Анжеле?
– Я хочу, чтобы ты никогда не называл при мне это имя, – вроде бы в шутку, но, скорее всего, всерьез сказала она.
– А если я заведу кошку и назову ее Анжелой?
– Тогда я дам ей второе имя. Му-му. Со всем отсюда вытекающим.
– Ты жестокая.
– Да. И жадная…
Они зашли в кабину лифта, и она припала к его губам, как жаждущий путник к фляжке с водой. Но как она ни старалась, до дна Кирилла выпить не смогла. Он мог сравнить себя с волшебным кувшином, из которого сколько ни пей, все равно не убудет… Ему вообще хотелось волшебства.
Оторвалась она от Кирилла только для того, чтобы завести его к себе в квартиру. И едва закрыв за ним дверь, снова увязла в поцелуях. Плащ с шелестом сполз к ее ногам, когда зазвонил телефон, и ей пришлось взять трубку.
– Да… Ты?.. Да, занята… Неважно…
Хватило всего нескольких коротких фраз, чтобы трубка легла на рычаги.
– Костя звонил, – недовольно сказала она.
– И чем ты занята?
– И чем, и кем…
Она шагнула к Кириллу, чтобы снова повиснуть на нем. Но не дошла, замерла в нерешительности. Похоже, звонок испортил ей настроение.
– Give me coffe! – сказал он.
– Дать тебе кофе?.. Ты делаешь успехи, – ободрительно улыбнулась она.
– Ты знаешь, что общего между английским и поцелуем? И там языковая практика, и там… Ты, кстати, отлично владеешь языком. Мне нравится твой самоучитель. Может, еще позанимаемся?
Он попытался ее обнять, но Инга, уклонившись, повела его на кухню. Налила воду в медную турку, поставила ее на плиту.
– Совсем забыла, мне на тренировку надо, – опустив глаза, сказала она.
– Хочешь быть как Шарапова?
– При чем здесь Шарапова? – поморщилась она.
– На подачах красиво стонет.
– Поверь, я этим не занимаюсь…
Ингу будто подменили. Куда только делась ее былая страсть? И на Кирилла смотрит глазами судьи, выносящей приговор по обвинению в пошлости. Видно, перед Костей свою вину почувствовала. Вот, значит, почему она игнорировала его всю неделю… Что ж, ее совесть должна остаться чистой.
– Да, совсем забыл, мне домой срочно нужно, – ее же тоном сказал он.
– А кофе?
– Как-нибудь в другой раз… Дверь мне откроешь?
– Да, конечно…
Она открыла дверь, позволила ему переступить порог, но у самого лифта нагнала, будто ураган закрутила в своих объятиях, смерчем втянула в дом, заперлась с ним в своей комнате… А дальше началось волшебство, и Кирилл не смог устоять перед ним.
Глава 12
В дверь стучали требовательно, но не сильно.
– Инга! – услышал Кирилл тонкий детский голосок.
– Чего?
– Ты одна?
– Не слышишь, что ли, слоны ревут?
За дверью послышались слабенькие шаги.
– Вероника, из музыкальной вернулась, – шепотом сказала Инга, уложив голову ему на грудь.
Они лежали в ее постели. Покрывало и одеяло валялись где-то на полу, но Ингу это совершенно не смущало. И даже когда сестра потревожила ее покой, она не попыталась прикрыть свою наготу.
Волшебство закончилось, но очарование не проходило. Кириллу нравилось лежать в обнимку с Ингой, целовать ее, обнимать, вдыхать запах ее волос и кожи… И ему все равно, что это не первое для нее волшебство. В конце концов, ей уже семнадцать. Да и он уже давно не мальчик…
– Ну, вот и подружили, – после долгой паузы тихо сказала Инга.
– Хочешь сказать, что друзья так не поступают?
– Только не думай, что после этого ты обязан на мне жениться.
– Это хорошо.
– Что хорошо? – возмутилась она. – Демон сделал свое дело, демон может улетать?
– Почему демон?
– Потому что крылья у тебя за спиной. Красивая, кстати сказать, работа…
– Работа хорошая, – не стал отрицать он. – Только это не демон, а птица Феникс.
– Птица, возрождающаяся из пепла!.. Если я для тебя пепел, можешь возрождаться и улетать. Никто тебя не держит…
– Ты со всеми такая вредная или только со мной?
– Знаешь, я не задумывалась… Со всеми вредная. Но с тобой больше всего. Может, потому что люблю тебя больше всего… Только не думай, это не признание! Если хочешь, катись на все четыре стороны, держать не буду.
– А если останусь?
Он сел на кровати, не опуская ног на пол.
– Оставайся.
Она тоже села, подобрав ноги под себя. Одной рукой обняла его за талию, другой провела по крылу над левой лопаткой.
– Красиво… А можно мне такое тату сделать?
– Это не тату. Это символ.
– Символ чего?
– Нашей банды.
– Банды?
– Уличная банда. Может, помнишь, был такой фильм, «Новые самураи» называется. Там трейсеров показывают – Музыкант, Танцор, Ракета… В общем, они паркуром занимались. Это когда бежишь по городу, через препятствия перепрыгиваешь…
– Да, я знаю. У нас тоже таких трейсеров хватает. Они на «Тринадцатом районе» помешаны.
– «Тринадцатый район» в две тысячи четвертом вышел, а «Новые самураи» раньше. Мы сразу начали заниматься…
– И как успехи?
– Ни разу не поймали. Это самое главное.
– А кто вас ловил?
– Менты.
– За что?
– За все хорошее… Я бы сказал, за плохое.
– Чем вы занимались?
– Хочешь знать правду?
– Да.
– Не боишься?
– Нет.
– Учти, если узнаешь, то я тебя от себя уже не отпущу.
– Ты меня пугаешь.
Инга действительно испугалась. Он чувствовал ее страх. Но вместо того, чтобы отпрянуть от него, она прижалась к нему.
– Тогда не будем об этом.
– Будем. Я должна знать все. И я хочу, чтобы ты меня от себя не отпускал… И еще я хочу, такие же крылья, как у тебя…
– Нельзя.
– Почему?
– Это дурной знак… У нее были крылья, и она погибла. У него были, у него… – перебирая в памяти своих покойных друзей, сказал Кирилл.
Нос не был его другом, но он тоже погиб. Фриц, Секатор – эти также в могиле. Перепел сидит, Панас пока еще живой… Но нет Лешки, и это самая главная потеря.
– А я ее любил, – отрешенно сказал он.
– Кого ее? – разволновалась Инга.
– Лешку… Олесю… Мы ее всегда Лешкой звали. Потому что свой в доску пацан. У нее тоже крылья были; даже раньше, чем у меня… Ты говоришь, демон, а она ангелом стала. А Нос демоном был… Демоном и сгинул. У него крылья были, у других… Все погибли. Почти все…
– И Лешка погибла?
– Да, ее убили…
– Кто?
– Это уже без разницы. Нет ее. И никогда не будет.
– Ты ее любил?
– Я и сейчас ее люблю…
Инга хотела что-то сказать, но, похоже, ей не хватило воздуха – так сильно она возмутилась.
– Менты ее с наркотой взяли, – выдержав паузу, сказал он.
– Она в тюрьме погибла? – дрогнувшим от волнения голосом спросила Инга.
– Нет… Она не сидела. То есть сидела, но совсем чуть-чуть. Я сказал, что это моя наркота была. Сказал, что случайно к ней в карман положил… Я за нее два года отсидел.
– А она что, не остановила тебя?
– Нет.
– Какая же она дрянь!
– Это ты зря. Ты бы так не говорила, если хотя бы денек провела в тюрьме… Ты бы тоже приняла мою помощь.
– Да, но ты же не любишь меня.
– Ты мне очень нравишься.
– И это все?
– Пойми, я очень ее любил. И полюбить кого-то мне кажется предательством…
– Это тебе так кажется. Я хочу быть с тобой…
– Боюсь, что это опасно.
– Почему?
– В прошлой своей жизни я совершил много глупостей. Боюсь, что мне придется за них расплачиваться…
– Ваша банда занималась наркотиками?
– Да.
– И ты участвовал в этом?
– Да.
– И твои друзья погибали?
– Да, их убивали…
– И в тебя стреляли? – спросила она, пальцами коснувшись шрама под его левой ключицей.
– Да, было дело…
– А ты убивал? – затаив дыхание, спросила она.
– Нет… – не задумываясь, соврал он. – Я всего лишь разносил пиццу.
– Пицца – это наркотики?
– Да.
– Это ужасно.
– Я знаю… Но я свое уже отсидел.
Инга не имела представления о том, что было в его жизни до зоны, а что случилось после. И незачем было посвящать ее в эти подробности. Главное, она должна была знать, в каком страшном мире он жил. И должна осознать, что рядом с ним ей может угрожать опасность… Если она хочет быть с ним, то ей нужно знать все. И пусть она сделает выбор. Если испугается, последует за малодушной Викой, что ж, он как-нибудь переживет.
– Да, но ведь наркотики были!
– Да, были. Я разносил их по точкам, за мной охотились менты…
– Ты убивал людей. Ты наркотиками убивал людей.
– Может быть.
– И ты говоришь об этом так спокойно?
Инга поднялась с постели, набросила халат. И он потянулся за джинсами. Кажется, ему пора уходить. Инга отворачивается от него. Что ж, правильно делает…
– Все это осталось в прошлом. Я понимаю, что грех на мне остался, но ведь я ничего уже не могу изменить…
– Но ты можешь заняться этим в настоящем.
– Но ты можешь заняться этим в настоящем.
– Исключено. Ты думаешь, почему я занимался наркотой? Из-за каких-то убеждений? Нет. Мне просто нужны были деньги, а это был единственный способ их заработать.
– Неправда, есть другие способы.
– Когда тебе пятнадцать лет, когда ты не живешь, а выживаешь, ты не думаешь, что где-то есть другой мир. Ты дышишь тем воздухом, который вокруг тебя. А вокруг меня был тяжелый воздух, грязный и черный, как дым из заводской трубы. Я рос в нищете, без отца, у меня была больная мать, никому не нужная, кроме меня. Была еще бабушка, но она умерла… Ты не думай, я не оправдываюсь. Я вообще не хочу оправдываться ни перед тобой, ни перед собой. Что было, то было. Я зачеркнул свое прошлое, начал жизнь с белого листа. Но черный дым из этого прошлого следует за мной. И он может накрыть меня… Так что мой тебе совет – не держись за меня, пересядь на другой корабль.
– Поздно, – покачала головой Инга. – Я уже купила билет на твой пароход. И должна следовать твоим курсом…
– А если на этом курсе нас поджидает айсберг?
– Тогда утонем вместе. Под песню Селин Дион…
– Под эту песню утонул только Ди Каприо.
– А ты смог бы утонуть вместо меня?.. Так же, как за свою Лешку?
– Я подумаю.
– А вообще я тебя ненавижу, – плотно сомкнув губы, улыбнулась Инга. – Вломился в мою жизнь, наломал дров… Мне страшно, я чувствую себя дурой и ничего не могу с собой поделать. Вот Вика смогла. Она бросила тебя из-за машины. А мне ничего от тебя не нужно. Совсем ничего… Может, я правда дура?
– Не думаю… Что ты там про машину говорила?
– Антон Вику машиной переманил. «Фольксваген» ей купил. И у себя поселил. Он хорошо зарабатывает, у него своя квартира. И никакого уголовного прошлого…
– Значит, ей повезло?
– Я этого не говорила.
– Ничего, я тоже буду хорошо зарабатывать.
Кирилл мог купить Инге машину хоть сейчас. Достаточно достать деньги из тайника… Но ему вовсе не хотелось хвастать своим богатством. Да и нельзя его светить. К тому же кровь на тех деньгах…
– Сначала окончу школу, потом – институт, – сказал он.
– Мне нравится, что у тебя есть цель.
– Мне тоже.
– Да, мы собирались заняться английским.
– Уже поздно… И домой мне пора.
– Может, сходим куда-нибудь? Ну, в кино, например…
– Можно. Только мне сначала домой нужно. А то совсем пропал.
– Ну да, у тебя же мама…
– За ней соседка смотрит, но без меня никак…
– Может, пригласишь меня в гости? – приложив указательный палец к своему носу, исподлобья посмотрела на него Инга.
– Боюсь, наша квартира не сравнится с вашей.
Ее родители жили неплохо. Квартира у них большая, четырехкомнатная, дорого обставленная и, главное, своя. Кирилл же снимал «двушку» в старой пятиэтажке.
– Это отговорка? – разочарованно спросила она.
– Нет… Просто предупреждаю, что у нас тебе может не понравиться.
– Знаешь, почему я не люблю бедных родственников? Не потому что они бедные, а потому что нудные… Не нуди, ладно?
– Не буду, а то нудистом стану, – шуткой отстрелился он.
– И станешь. Когда надо будет… Ну что, идем?
Кирилл уже обувался в прихожей, когда там появилась сестра Инги, хорошенькая белокурая девочка лет двенадцати.
– Здравствуй, слон! – проходя мимо, беспардонно сказала Вероника.
Кирилл усмехнулся. В девочке явно просматривался характер старшей сестры.
– Привет, пигалица!
Вероника ничего не сказала и, показав ему язык, скрылась в своей комнате. Инга тут же последовала за ней.
Кирилл вышел на улицу. Видно, Инга решила договориться с сестрой, чтобы та ничего не говорила родителям про «ревущих слонов». На это уйдет время, но ничего, он парень терпеливый, дождется.
Он осмотрелся. Темнеет, люди возвращаются с работы – кто пешком, кто на машине, гастарбайтеры метут улицу, какой-то парень с пропитым лицом ковыряется в мусорном баке. Кирилл смотрел на бродягу, когда к нему подошла Инга.
– Видишь, человек учиться не хотел. Спился, теперь…
Он осекся, увидев стоящий рядом с мусорным баком черный «Форд» с черноземскими номерами. Окна тонированные, в салоне темно – не видно, кто за рулем. Но Кирилл нутром почуял, что в машине кто-то есть.
– Так, ты побудь здесь, а я сейчас.
Он неторопливо направился к машине, наблюдая за ней периферийным зрением. Не нравился ему этот «Форд», ох, как не нравился… Вдруг это его старые знакомые? Вдруг у них стволы? А он безоружен. Потому и оторопь берет. Но нельзя ему пройти мимо этого автомобиля. Никак нельзя…
Кирилл остановился возле машины. Определенно в ней кто-то есть. Один сидит за рулем, другой рядом, также спереди; сзади, похоже, никого нет. И парень, что сидит на пассажирском кресле, смотрит на него, скашивая глаза. Незнакомый пучеглазый парень…
Кирилл сунул руку в карман и заметил, как напрягся пассажир. Вынул руку, хлопнул себя по другому карману. Сделал вид, что ищет сигареты. Не нашел, всплеснул руками, повернулся в сторону подъезда, откуда вышел, как будто раздумывал, не возвратиться ли. Но вот повернулся к машине, просительно посмотрел на парня.
– Закурить не будет? – спросил он и постучал в боковое стекло, которое тут же опустилось.
– Чего?
– Закурить, говорю, земляк, не будет?
– А почему земляк? – удивился парень.
Совсем еще молодой, не больше двадцати лет. Узкое, сильно вытянутое вперед лицо, длинный нос – с узкой спиной, но необычно широкими ноздрями, на щеках неряшливая небритость. И, вообще, у него был помятый вид, как у человека, который весь день провел в машине, наблюдая за кем-то.
– Так номера у вас черноземские. А я сам из Черноземска.
– А ты что, номера у машин смотришь? – спросил водитель.
Стрижка «под ноль», массивный лоб, прорезанный одной-единственной, но глубокой морщиной, широкое лицо, мощные скулы. Глаза выпученные, с красными прожилками.
– Да нет, машина у вас классная, потому и посмотрел… Я тоже себе такую хочу. Может, дашь прокатиться, братан?
Парни переглянулись.
– Запросто, земляк! – легко и даже с радостью согласился водитель.
– Да ладно! – недоверчиво посмотрел на него Кирилл.
– Ну, если ты правда земляк. Ты с какого района!
– Да я с Черняйки! – первое, что пришло в голову, ответил он.
– Знаем, есть такое, – кивнул водитель.
И вышел из машины, освобождая Кириллу место.
Трудно поверить, что кто-то вот так просто мог одолжить случайному прохожему руль иномарки. И Кирилл не верил.
Он сам напросился в капкан, и эти ребята с удовольствием раскрыли перед ним стальные лапы. Сейчас он сядет за руль, а водитель займет место на заднем сиденье. И, возможно, сразу же набросит на горло удавку. Стекла в машине затемнены, издалека не видно, что творится в салоне. И мусорный бак рядом, чтобы сбросить туда труп… Вопрос, зачем им все это нужно? А зачем его хотели сбить на белой «девятке»?..
Так и есть, водитель открыл заднюю левую дверцу. Но Кирилл уже рядом с ним. Парень стоял к нему лицом, одна рука опущена, другая на дверной ручки, корпус открыт, живот расслаблен…
Этому удару Кирилл научился у Носа, который мог пробить с одного раза любой пресс. Даже качков ломал, как те ни напрягались. И Кирилл, чтобы не уступать ему, отчаянно тренировал этот удар в корпус. И, как оказалось, не зря.
Водитель даже ничего не успел понять, как оказался на земле, свернутый в бараний рог. Кирилл очень надеялся, что в себя он придет не сразу. На очереди был второй, и ему никак нельзя было тратить время, чтобы обыскать лежащее тело.
Он проворно нырнул в машину через заднюю дверь, с ходу сунул указательный палец в рот узконосому, отжал ему щеку. Этому приему он научился еще в зоне. Очень эффектное средство обуздать противника.
– Уй-е! – взвыл парень.
Кирилл заставил его перебраться на водительское сиденье.
– Трогай, ну!
Нужно было убраться отсюда как можно дальше, чтобы пришедший в себя пучеглазый не встрял в разговор.
Узконосый завел мотор, стронул машину с места. Кирилл не думал брать Ингу с собой, но она сама выскочила им навстречу.
– Стой!
Он мог отправить ее домой, но ведь она не уйдет из-за настырности своего характера. А пучеглазый очнется и, не найдя машины, выместит всю злость на ней. Если он, конечно, находился здесь, чтобы следить за Кириллом.
Кирилл потянул за щеку, как за узду, и машина остановилась. Инга открыла переднюю дверцу, с ужасом глянула на «взнузданного» водителя. Кирилл знаком показал ей, чтобы она забралась к нему на заднее сиденье.
– Что здесь происходит? – всполошенно спросила она.
– Сейчас узнаем… Пошел!
– Кто это такой? – кивком головы показала она на узконосого.
– Как тебя зовут, земляк?
– Ы-ыма!
– Дима?
– А-а-а!
– Налево давай, Дима… Теперь направо…
– Куда мы едем? – Инга обморочно посмотрела на Кирилла, который у нее на глазах обыскал водителя, увы, безрезультатно.
Бойкая она девчонка, но нет в ней той закалки, как у Лешки. Та в пиковых ситуациях чувствовала себя как рыба в воде. А Инга паникует, когда по-настоящему страшно. Типичный продукт тепличного воспитания… Но ведь никто не заставляет ее быть другой.