Гривс, казалось, вот-вот лопнет от возмущения. Не от чизбургеров же…
– Простите, шеф, я и правда не подумал, – охотно покаялся я. – Но и ничего не перегибаю. Просто не верю в амнезию нашего русского. Он помнит только то, что ему выгодно помнить. Не забывайте, что Люсинов – бывший сотрудник КГБ. Все он помнит. Все знает. А признаваться не хочет…
– Ну да, правильно, Эрни. Не кажется ли тебе, что в таком случае это ниточка в расследовании? А то бомба, видите ли… Тебе, например, не приходит в голову, что Люсинов элементарно торговал полонием и сейчас элементарно сейчас кого-то выгораживает? Скажем, своего патрона Эленского. Но молчать он будет до поры до времени, пока окончательно не поймет, что одной ногой стоит в могиле.
Начисто забыв о том, что в табаке содержится опасный для здоровья полоний, полковник принялся раскуривать очередную сигару.
– Чтоб вам было яснее, шеф, почему ни о какой торговле не может быть и речи, я прочитаю вам небольшую лекцию о том, что такое полоний и с чем его, как говорится, едят.
С этими словами я достал из кармана пиджака сложенный вчетверо листок, развернул его и приготовился зачитывать заранее заготовленный текст.
– Ну, давай, давай, учи старика уму-разуму, просвещай. Только не долго, нам еще многое следует обсудить, – не очень дружелюбно произнес сэр Конрад.
– Так вот слушайте, – кивнул я и начал:
«Медикам, как и учёным-ядерщикам, до сих пор неизвестно, какова смертельная доза полония-210. На людях такие эксперименты не проводились. Но зато изучено действие радиоактивного вещества на собак и свиней. В результате была вычислена смертельная доза полония-210. Теперь мы теоретически знаем: чтобы убить человека весом в восемьдесят килограммов, достаточно приблизительно одного миллиграмма вещества. Но проблема в том, что его невозможно хранить или накапливать для продажи, поскольку период его полураспада всего сто тридцать восемь дней. То есть каждые сто тридцать восемь дней, какое бы хранилище вы ни использовали, количество полония-210 будет уменьшаться в два раза. В конечном счете этот химический элемент превратится в один из изотопов, не опасный для окружающих. Но в то же время у полония-210 имеется и более жесткое гамма-излучение. Если некое количество полония попадёт в организм человека, губительное воздействие гамма-излучения проявится практически сразу.
Чтобы правильно понять, какую угрозу представляет отравленный в Лондоне Вадим Люсинов для окружающих, нужно знать, какое количество полония-210 было обнаружено в его организме. Однако данная информация специалистами почему-то тщательно замалчивается».
Я мельком взглянул на шефа. Тот с отсутствующим выражением лица устремил свой взор в потолок, делая вид, будто ничего не слышит. Однако стоило мне замолкнуть, как полковник тут же встрепенулся:
– Почему ты остановился, сынок? Всё это очень любопытно! Как я понимаю, ты цитируешь комментарий на наши лондонские события какого-то иностранного специалиста. Я прав?
– Совершенно верно, шеф. У МАГАТЭ есть сайт «Мирный атом». Вот там я и вычитал интервью академика Адова. Он очень авторитетная персона, один из лучших специалистов в мире по атомной энергетике. Помните, с ним ещё была связана одна скандальная история: Адова арестовали швейцарцы по просьбе американцев – обвинили его в присвоении нескольких миллионов долларов, выделенных американцами на обеспечение безопасности ядерных объектов развалившегося СССР. Ох, и хитрую схему он тогда придумал. Создал в США липовую фирму и переводил на ее счет огромные суммы за консультационные услуги…
– Да, да, что-то припоминаю, – кивнул Гривс, поглаживая пухлой пятерней лысую голову. – А потом русские потребовали выдать Адова им, поскольку якобы в России он украл куда больше казённых денег. И я их понимаю. Не могли же они допустить, чтобытакойчеловек попал в руки потенциального противника! Потом, уже заполучив у швейцарцев своего бесценного специалиста, русские вынесли Адову условный приговор. Так что академик давно на свободе.
Гривс победоносно посмотрел на детектива, явно довольный произведенным эффектом от своей осведомлённости.
– Завидую вашей информированности. Так мне продолжить или вам уже неинтересно?
– Очень даже интересно, читай дальше! В нашем деле всегда важнее знать точку зрения противника, нежели союзника, – откинувшись в кресле и задымив сигарой, ответил сэр Конрад.
И я продолжил читать:
«Мало кто знает, что буквально у нас под ногами в каждом кубометре почвы содержится в среднем четыре грамма урана-238. Уран же выделяет радиоактивный газ радон. Тот поднимается на поверхность, в свою очередь распадаясь на составляющие, одним из которых и является полоний. При использовании достаточно чувствительной аппаратуры можно засечь следы полония-210 в любом кафе, школе, детском саду и даже, наверное, в кабинетах Кремля. Разумеется, речь идет о микроскопических его количествах, не способных влиять на наше здоровье. В зарубежной прессе сообщалось, что английские, французские, немецкие эксперты и спецслужбы, словом, все кому не лень, поддавшись панике в связи с отравлением Люсинова, обнаружили следы полония даже в пассажирских самолётах. Но тут нет ничего удивительного, так как в полете в воздухозаборники лайнеров втягивается атмосферный воздух, как пылесос. Поэтому фоновая концентрация полония-210 там должна быть выше обычной».
– И вот, шеф, еще очень важный момент, – предупредил я, прежде чем читать дальше.
«Чтобы ответить на вопросы, откуда взялся полоний-210 в различных лондонских офисах и на борту самолетов, подсыпали ли его злоумышленники или это естественный фон, нам опять-таки надо знать, какое количество вещества обнаружено и какими приборами пользовались специалисты. Но данная информация тоже не разглашается ни следователями Скотланд-Ярда, ни их европейскими коллегами. Что тоже весьма странно».
– Да-а, русский академик здорово врезал нам по зубам! – дослушав, воскликнул полковник. – Похоже, действительно наша официальная версия, что дело тут в разборках самих русских, – чистейший бред?
– А я о чём говорю?! Не в ту сторону мы копаем, шеф, не в ту… – демонстративно закашлявшись и отмахиваясь от табачного дыма, согласился я. – Но от официальной версии я бы не стал полностью отказываться. Хотя тоже могу опровергнуть ее парой весомых аргументов, которые выявил в ходе расследования.
– Рожай же, наконец, сынок, не тяни из меня жилы! Ты посмотри на часы!
– Терпение, шеф, и еще раз терпение. Я отправил на экспертизу кожаную куртку, в которой Люсинов был в тот злополучный день…
– И что?
– А то, что на ней обнаружена полониевая пыль. Поэтому наш герой в день своего отравления оставлял радиоактивный след везде, где бы ни появлялся. Вот и ответ на вопрос, почему микроскопические следы полония эксперты обнаружили в офисе Эленского, в машине Люсинова и в суши-баре отеля «Миллениум». Это говорит о том…
– Наличие пыли на куртке говорит о том, что Люсинов ещё до посещения указанных мест успел где-то соприкоснуться с отравой, – с самодовольным выражением лица заключил полковник Гривс.
– Вы на редкость проницательны, сэр. – Я снова не преминул подлизнуть полковника. – Но ваше логически верное предположение, с которым трудно спорить, наводит на очень тревожный вывод…
– Что полоний кем-то тайно был завезен в Лондон вовсе не с целью отравить Люсинова, а для чего-то другого, – опять перебил меня начальник. – Например, продать, пока не закончились пресловутые сто тридцать восемь дней. Или для создания, как ты предположил, грязной бомбы. Так? Причем уж тут-то к делу, вероятнее всего, причастен сам Люсинов.
Гривс снисходительно ухмыльнулся, всем своим видом демонстрируя, что вполне еще способен разгадывать профессиональные ребусы.
– Но если наши умозрительные предположения верны, то вы ж понимаете, шеф, какая над нами всеми нависла угроза? Где гарантия, что кто-то из подельников Люсинова не продолжает лепить портативную полониевую бомбу? Ведь такая штуковина вполне может уместиться в небольшой свинцовый чемоданчик. Идеальное оружие для террористов!
– Трижды согласен с тобой, Эрни. Ситуация складывается действительно хреновая! – Полковник озабоченно нахмурил брови. – Зато не стыдно явиться на совещание в логово МИ-5. Есть чем занять их мозги.
– Тогда захватите с собой еще один весомый довод, – с чувством исполненного долга произнес я.
– Тебе Эрни, похоже, действительно доставляет удовольствие кормить меня с чайной ложечки? – недовольно заметил сэр Конрад и постучал толстым пальцем по поверхности столика так, что хрустальная пепельница зазвенела. – А ну, выкладывай, что ты припас на закуску!
Я сделал многозначительную паузу.
Я сделал многозначительную паузу.
– Появился новый свидетель – швейцар, который в тот злополучный день дежурил на входе отеля. Он отлично знает Люсинова в лицо как завсегдатая бара. Так вот, судя по его показаниям, у русского была, оказывается, ещё и третья встреча. Швейцар клятвенно заверяет, что видел, как часов в пять вечера Люсинов вышел из отеля, но не пошёл к своей машине, а стал кого-то дожидаться у входа. Вскоре подъехал чёрный «Мерседес», за рулём которого швейцар разглядел темноволосого парня восточной наружности, скорее всего араба. Люсинов сел на заднее сиденье, и машина тут же отъехала. А часов в восемь вечера на том же «Мерседесе» Люсинов вернулся и пересел в свой «Фольксваген». Данный факт Люсинов почему-то не помнит…
– Час от часу нелегче! Поэтому на совещании у сэра Хьюза я постараюсь убедить наших «смежников», что дело Люсинова – вовсе не такое простое, каким его пытаются представить. Боюсь, здесь пахнет безопасностью Британии, если не всей Европы!
– Хорошо сказано, шеф. Даже великий сэр Уинни не выразился бы точнее, – быстро отреагировал я. А про себя подумал: так слюна может совсем пересохнуть, если столько вылизывать начальника. Скорее бы прополоскать горло чем-то существенным. Не колой же и не коньяком босса по цене сто фунтов за глоток.
– Ты мне льстишь сынок. – Не уловив иронии, полковник принял комплимент как должное.
– Я очень надеюсь, сэр, что наши коллеги тоже не лыком шиты. Они же профессионалы и должны адекватно оценить создавшуюся ситуацию.
– Дай-то бог, Эрни, дай бог! Но всё равно нам нельзя расслабляться ни на минуту. Ладно, на сегодня хватит. Пора и по домам! Надо же когда-нибудь выспаться.
* * *Этой ночью Лизе впервые разрешили остаться рядом с мужем. Когда она вошла, то буквально застыла посреди комнаты. Неужели два дня назад она ничего не заметила? Неужели слезы так застили ей глаза? Или болезнь развивается столь стремительно?
– Мой дорогой, что они с тобой сделали?! – Женщина невольно всплеснула руками. Потом прикрыв ладонями лицо, вновь расплакалась.
Ей действительно жутко было смотреть на мужа. Перед нею был не Вадим, а его бледная тень. Наголо остриженная голова, желтое, какое-то пергаментное лицо, заострённый, словно у покойника, нос, рельефно выпирающие кости черепа.
– Что, Лизок, испугалась, да? Не ожидала увидеть меня таким? Знаю, знаю, вид страшноватый. Я уже смотрелся в зеркало. Вылитый Кощей! Вот только Кощей был бессмертным, а меня скоро отпевать придётся, – горько пошутил Люсинов. – Я очень соскучился по тебе, любимая…
– Вадичка, ну что ты мне сердце разрываешь? Какое отпевание? О чём ты говоришь? Вот увидишь, всё будет хорошо! Профессор Мокимото только-только сказал мне, что ты обязательно справишься с недугом, – продолжая по-прежнему стоять посреди палаты, выпалила Лиза.
Наконец она сделала несколько шагов вперед и робко присела на стул возле койки. Взяв в ладони руку Вадима, стала нежно гладить ее.
– Как там Антошка? Он знает, что я в госпитале? – спросил муж, стараясь не глядеть на Лизу.
– Сам подумай, как я могла скрыть от него правду? Ведь набежали со всех сторон всякие там дезактиваторы, эксперты, следователи! И потом, нам тоже пришлось пройти медицинское обследование. Антон сильно переживает. Он же так тебя любит! Сидит целыми днями у компьютера и молчит…
Лиза всхлипнула, громко высморкалась и вытерла бумажным платочком влажное от слёз лицо.
– Послушай, Лизок, а почему от тебя пахнет алкоголем? Ты что, с утра пила?
– Какой алкоголь, дорогой? Это, наверное, запах валерьянки. Нервы совсем расшатались, вот я её и принимаю… – соврала Лиза. И тут же поспешила сменить тему разговора: – А ты у нас, Вадичка, теперь герой дня! Все газеты только и пишут что о нас с тобой. Клеймят позором твоих бывших коллег. Телефон дома просто раскалился. Господи, кто только не звонит! И старые друзья-приятели, и совсем незнакомые люди интересуются, сочувствуют… непонятно откуда наш номер узнают. А сегодня утром, не поверишь, позвонила… знаешь, кто? Надя Адова. Помнишь мою одноклассницу, дочь академика? Да что я, дура, спрашиваю, она же у нас свидетельницей была на свадьбе! Лет двадцать не общались, а тут отыскала меня в Лондоне. Оказывается, сейчас Надюха живёт в Швейцарии, работает в каком-то крупном медцентре. Так вот, прознав про нашу беду, предложила свою помощь. В смысле, перевезти тебя на лечение к ним в клинику.
– От перестановки мест слагаемых сумма не меняется, – недовольно пробурчал Вадим, которого, похоже, начали раздражать словоизлияния жены.
Особенно подействовало на него упоминание о Надежде Адовой. Ведь тогда, по молодости, среди трёх юных граций, которых он так мужественно защитил от хулиганов, была и она – очаровательная Надя. Отец ее называл Наяда. И именно она, а не Лиза, с первого взгляда запала ему в душу. Но вскоре после нелицеприятного разговора с её отцом Вадим понял, что Надя не для него, – профессор Адов дал понять: его дочь не пара молодому гэбэшнику. Не по Сеньке, мол, шапка.
Вадим решил срочно переключиться на жизнерадостную и взбалмошную Лизу. Тем более что пышка Лиза была влюблена в него как кошка, а начальство торопило обзавестись семьей. Лиза, судя по всему, до сих пор понятия не имела, что стала дублёршей лучшей школьной подруги. Вот что значит гэбэшная конспирация!
– Нет, ты представляешь, Вадичка: Надька, признанная красавица и умница, каких мало, до сих пор не замужем! Кактакаябаба могла остаться одна? – не уловив странную реакцию мужа, продолжила тараторить Лиза.
– Угу, твоя Наденька многократно незамужняя женщина, – иронично ухмыльнулся Вадим, вспоминая, как якобы целомудренная девица умела развлекаться. «Красота не должна пропадать зря!» – вызывающе бросила ему в лицо Надежда, когда они случайно столкнулись в вестибюле ресторана «Интурист». Девушка была в компании солидного, одетого с иголочки мужчины. Тот высокомерно протянул Вадиму руку и представился. Люсинов без труда догадался, что хлыщ наверняка номенклатура.
– Представляешь, дорогой, как бывает в жизни! Я думала, все о нас давно забыли, а тут мы оказались в центре внимания мировой прессы. Как звёзды шоу-бизнеса!
– Да знаю я, телевизор в палате имеется… Только не об этой мути мне сейчас надо думать. Не понимаешь? Я ведь всё вспомнил, Лизок. Во сне вспомнил…
– Что ты такое вспомнил, дорогой? Неужели то, как тебя отравили? – встревожилась жена, интуитивно чувствуя, что муж говорит о чём-то очень важном.
– Угу, – отрешённо глядя в потолок, ответил Вадим и в ту же секунду пожалел о своем признании.
– Предупреждала я тебя: не связывайся с Эленским, тот – очень опасный человек. За жалкие гроши использовал тебя по всем статьям. И вот результат. Ты же сам не раз говорил, что у вас на Лубянке никогда не прощали предательства.
– Перестань, ради бога! – взмолился Люсинов. – Ты опять в своём амплуа! Дай мне хотя бы спокойно умереть. Пойми же, наконец, я грешен, очень грешен…
– А ты подумал, дорогой, что будет со мной и Антоном, если тебя не станет? – Лиза вдруг нервно забегала по палате, благо здесь было где развернуться. Потом, схватив со стула свою видавшую виды сумочку, достала из неё пластиковую флягу и жадно присосалась к горлышку.
Вадим отвернулся. Смотреть на это было невозможно. Валерьянка?! Ну да…
– Гляди-ка, отвернулся, – заметила его движение Лиза. – Не любишь, когда я пью. Но я же не железная! Мне тоже необходимо расслабляться…
– Делай, что хочешь, только не при мне, прошу тебя, – глухо, в подушку, слабеющим голосом произнёс Вадим.
– Ладно, милый, прости меня, дуру грешную, больше не буду тебя расстраивать, – вновь расплакалась Лиза. – Да, кстати, чуть не забыла, мне ж надо передать тебе письмо от Бориса.
– Ты разве была у него?
– Нет, только раз позвонила и попросила оплатить твоё лечение. Он обещал, а на следующий день прислал с посыльным пакет. Я его, естественно, не вскрывала.
Лиза достала из сумочки конверт и протянула мужу, который сразу узнал фирменный логотип Эленского. Надпись на нем гласила: «Господину В.И. Люсинову. Лично». Вадим извлёк из него записку от шефа и банковский чек на сумму в двадцать тысяч фунтов.
– Это скорее тебе, Лизок, чем мне. Отоварь бумажку сегодня же. – Вадим протянул жене чек. – Пока я еще жив. С паршивой овцы хоть шерсти клок!
Люсинов сделал паузу.
– Да, Лизок, когда в следующий раз придешь, захвати обязательно ноутбук. Мне надо закончить кое-что. И к тому же надо составить завещание. У приличных людей так полагается.
– А мне разрешат пронести сюда ноутбук? – не обратив внимания на последнюю произнесённую мужем фразу, спросила Лиза.
– Без проблем. Я уже интересовался. Здесь, в моей палате, имеется даже проводка для Интернета. И еще, пожалуйста, захвати диски Баха…