Я развернулась, с намерением смыться и едва не столкнулась с Сашуней. Он улыбнулся и сказал:
— Не дури. — А я на ватных ногах направилась к заветному окошку.
Девица тоже чувствовала себя не в своей тарелке, что и не удивительно. Я поздоровалась, протянула паспорт с карточкой, а ключ зажала в руке, чтоб никто случайно не увидел брелок, расписалась в журнале, прошла к комнате охраны и в сопровождении охранника спустилась в хранилище, где уже ждала девушка.
Только тут я подумала, что в ячейке может оказаться что-то большое, и покосилась на свою сумку.
Неужто не влезет? Ничего, мне бы только узнать, что там, а второй раз можно и Сашуню отправить.
Я вошла в зал. Девушка приблизилась к длинному ряду ячеек, я протянула ей ключ, она открыла дверцу с номером и отошла в сторону. Я вытащила железный ящик, подняла крышку и едва не рухнула на плиточный пол. Не доллары и не бриллиант величиной с яйцо лежали в ящике, а одинокий листок бумаги, на котором какой-то юморист нарисовал здоровенный кукиш. Я заглянула под бумагу, неизвестно на что надеясь, поспешно поставила ящик на место и заперла дверцу. Девушка болтала с охранником.
— Спасибо, — буркнула я. Меня потянуло на свежий воздух. Проходя через зал, я увидела Сашуню, он стоял возле десятого окошка, терпеливо дожидаясь своей очереди.
На улице мне полегчало, а потом сделалось так обидно, хоть волком вой. Ну что это в самом деле, столько мучений и все из-за дурацкого кукиша.
Лерка пила коктейль. Взглянув на меня, она сразу помрачнела.
— Пусто?
— Хуже.
— Что может быть хуже?
— Он надо мной издевается.
— Кто?
— Тот, кто нарисовал эту гадость.
Когда вернулся Сашок, я уже успела высказать Лерке наболевшее.
— Прикинь, какой-то гад с нами шутки шутит, — пожаловалась она Сашуне. — Такую дрянь в ячейку сунул.
— Труп? — осклабился Сашок.
— Не чуди. Какой труп, раз ячейка маленькая.
— Может, не целиком, может, часть…
— Трупов нам мало. Нет, там… — Видя, как я страдальчески сморщилась, Лерка перегнулась к Сашкиному уху и остальное прошептала. Он весело гукнул и пожал плечами.
— Чего ты зубы-то скалишь? — рассердилась на него Лерка. Сашок сразу посерьезнел.
— А не мог кто-то раньше нас оттуда забрать ценности? — озарило меня. — А вместо них оставить эту пакость.
— Вряд ли. Хотя не одни мы такие умные. Это что же получается: Арсений твой грабанул казино, разослал всем письма только для того… — Тут она нахмурилась, поскребла затылок и заявила:
— Занятно. Говоришь, Марат сказал, возможно, деньги все еще в казино? Неплохая мысль. Тогда фокус с ячейкой вполне уместен. Ищешь, ищешь и найдешь, но совсем не то, чего ждешь.
К тому моменту корыстолюбие захватило меня настолько, что потерянные сокровища не давали покоя. Поэтому Лерке с легкостью удалось уговорить меня никуда не уезжать и сосредоточить внимание на казино.
— Глупо бежать от своего счастья, — закончила она свою речь.
Что там за счастье, еще вопрос, но я кивнула и более ей уже не перечила.
— Если мне свернут шею, — все-таки не удержалась я, — то это будет на твоей совести.
Мы вернулись домой, я совершенно несчастная, а Лерка задумчивая. Сашок выглядел как обычно.
Зазвонил мобильный, я услышала голос Димки и тут же начала жаловаться:
— Ужасно себя чувствую. Если сумею достать билет, завтра уеду к маме.
— Зачем? — немного невпопад спросил он.
— Этот противный Марат… Я его боюсь.
— Вот еще. Чего тебе его бояться? Аня, давай встретимся. Я тебе свою квартиру покажу.., Только я хотела спросить, на что мне его квартира, как Лерка принялась строить рожи и кивать с таким усердием, что я против воли ответила:
— Хорошо.
— Я к девяти подъеду, — радостно заверил он, а я уставилась на Лерку.
— Осчастливь человека, — сказала она.
— Мы это уже обсуждали. И ты обещала что-нибудь придумать.
— Да ты правда девица, что ли? — рявкнула она.
— Правда, не правда, а заниматься любовью я буду только с человеком, который мне нравится.
— Беда с тобой. Ладно. Насухую трахать он тебя не будет, сто грамм, поди, нальет, да не смотри так, счастье мое, я же шучу. А вот теперь не шучу. Улучи момент и брось в его бокал вот это. — Лерка протянула мне баночку. — Достаточно одной таблетки.
— Ты хочешь, чтобы я его отравила?
— Дура я, что ли, раз он единственная надежда и опора? Уснет и будет видеть сны. А ты рядом поерзай, чтоб в воспоминаниях у него был твой светлый образ, хотя мало чего он сможет вспомнить, но на всякий случай…
— Лерка, я боюсь, — честно созналась я.
— Да брось ты. Вот увидишь, все пройдет как по маслу. Дерзай.
* * *Димка, как и обещал, подъехал в девять. Я выпорхнула из подъезда в премиленьком платьице и соломенной шляпке. «Димку лет пять как на малолеток тянет, — напутствовала меня Лерка. — Выглядишь — зашибись, больше семнадцати и я не дам, а он с остатками мозгов тем более, если ты еще про свое девичество загнешь, с катушек съедет. Ты уж постарайся, чтоб ему было весело, хотя бы вначале».
Мы отправились в ресторан, но там не задержались. Взгляд Димки затуманился, и мою руку из своей он практически не выпускал. Есть в таком положении затруднительно. Где-то в половине одиннадцатого мы отправились к нему. Жил Димка в огромной квартире в новом доме с башней на Садовой. Обставлена она была со вкусом и явно не без женского участия. Однако разглядеть ее как следует мне не удалось. Стоило нам переступить порог, как Димка заключил меня в объятия. О выпивке он не сказал ни слова, и это меня обеспокоило: как же я ему таблетку подсуну? Пришлось взять инициативу в свои руки.
— У тебя есть шампанское? — спросила я.
— Конечно. Хочешь выпить?
Через пять минут мы уже сидели в гостиной, и Димка, откупорив бутылку, налил мне большой бокал, и тут новая беда: сам пить отказался.
— Я эту дрянь терпеть не могу, — пояснил он с улыбкой. — По мне, лучше водка, но с водкой я завязал, пора о здоровье думать, — заявил он с таким видом, точно ожидал похвалы.
Я и похвалила, но почувствовала себя так скверно, хоть хватай сумку и беги. Он перебрался ко мне на диван, возложил правую руку на мои коленки, а меня стало заметно потряхивать. Я вроде покраснела, потом побледнела и заявила:
— Наверное, мне лучше уйти.
Димка вытаращил глаза, не зная, как отнестись к моим словам, и тут я, заикаясь и давясь слезами, которые явились как по заказу, принялась плести что-то о маме с папой, которые воспитали меня в строгости, и заключила:
— Ты будешь надо мной смеяться.
Димка на конкурсе бестолковости запросто мог бы занять первое место, потому что продолжал сидеть приоткрыв рот и время от времени хлопая глазами.
— Тебе нравится Гришка? — спросил он. Ну вот, пожалуйста. По-моему, именно это и называется метать бисер перед свиньями.
— Не знаю. Нет. Мне нравишься ты… — Тут я поняла, что зашла слишком далеко, и если сейчас сбегу… — Свет выключи, — попросила я застенчиво, Димка с готовностью поднялся. — А свечи есть? — надоедала я, желая хоть ненадолго занять его делом.
Свечи появились и зажглись, свет потух, за это время я успела извлечь таблетку и бросить ее в шампанское. Если я не могу отравить этого гада, так хоть сама отравлюсь, ничего не буду помнить, а значит, и стыдно не будет. Таблетка растворилась мгновенно, и это было единственным светлым пятном за вечер.
— Теперь хорошо? — спросил Димка, бухаясь рядом. Я кивнула и решила его немного разжалобить, напустила в глаза тумана и тоненьким голосом произнесла:
— Обещай, что не будешь сердиться, если я что-то сделаю не так.
— Ага, — кивнул он, мало что соображая, и я, поняв, что хуже, чем есть, все равно уже не будет, заявила:
— У меня никого не было.
Вот тогда Димка наконец сообразил, что я так долго пыталась донести до его сознания.
— Ты… — начал он и запнулся. Потом посмотрел на меня, перевел взгляд на бокал и залпом выпил все шампанское с пресловутой таблеткой. Я малость приободрилась, но радоваться не спешила, знать не зная, что будет дальше.
Дальше было очень забавно. Димка твердо решил осчастливить меня и начал с добрых слов. Я в долгу не осталась. Мы устроились на диване, радуя друг друга взаимными ласками. Димка никуда не спешил, а про меня и говорить нечего. Подозреваю, он тоже волновался и даже слегка трусил, руки его дрожали, когда он стягивал с меня нижнее белье. Признаться, я немного увлеклась, оттого все последующее явилось для меня полной неожиданностью.
В тот самый миг, когда я, устроившись с удобствами, прикидывала, что наплести ему в случае, если он сообразит, что его водили за нос, Димка вдруг мутно взглянул на меня и вскоре устроил свою головушку на подушке, а потом и захрапел. Я с трудом выбралась из-под него, оделась и заметалась по его бестолковой квартире, пытаясь сообразить, что делать дальше: просто сбежать или сбежать, оставив любовную записку.
Пока я этим занималась, зазвонил мобильный.
— Ну что, спит ясный сокол? — спросила Лерка.
— Я чуть с ума не сошла, — пожаловалась я. — Он терпеть не может шампанское.
— Правильно, оно в мозги ударяет, а иметь такую красоту лучше на трезвую голову.
— Я тебя из дома выгоню, — разозлилась я.
— Ладно, чего ты. Открой мне дверь.
— Какую? — не поняла я.
— Димкину. Я как раз возле нее стою.
Я бросилась в прихожую и, распахнув дверь, действительно обнаружила за ней Лерку. Самые черные подозрения зародились в моей душе.
— Ты зачем здесь? — зашипела я.
— Не тарахти, — отмахнулась Лерка и прошла в гостиную. Я последовала за ней. Она наклонилась к Димке и довольно кивнула. — Спит как убитый. Это хорошо. Надо перетащить его в спальню.
— Зачем?
— Все должно выглядеть натурально. А здесь что?
Мужик лежит в штанах. По-твоему, это нормально?
Опять же в гостиной можно начать, но к утру вы просто обязаны вспомнить о спальне. Зная этого черта, могу сказать, вряд ли бы в квартире осталось место, где бы он тебя… Не выгоняй меня из дома, — вздохнула Лерка, видя, как перекашивается моя физиономия. — Бери его за ноги, и поволокли.
Дело это оказалось нелегким. Мы втащили его в спальню, Лерка разобрала постель, и мы поэтапно загрузили Димку.
— Отлично, теперь сами немного поваляемся:
— Лерка забралась на постель с ногами и начала кувыркаться. — Отлично. Неси сюда шампанское и два бокала. — Заодно я прихватила свечи, сообразив, чего добивается Лерка. — Вещички раскидай, так.., в холодильнике еще три бутылки шампанского, вылей их в сортир.
— Зачем?
— Ну должен же он найти объяснение, почему практически ничего не помнит. Четыре раза по ноль восемь — это серьезно.
Пустые бутылки выстроились в ряд, и Лерка удовлетворенно кивнула. Потом подошла ко мне и, ни слова не говоря, приподняв мне подол, начала стаскивать белье.
— Ты что, с ума сошла? — перепугалась я.
— Оставим мужику на память. Тебе что, жалко?
Жалко мне не было. Лерка сунула трофей под диванную подушку в гостиной, огляделась и осталась довольна.
— Теперь порядок. Потопали.
— Слушай, а он проснется? — забеспокоилась я.
— А то. Часов до девяти продрыхнет и встанет как огурец.
Мы покинули дом, в квартале от него стояла моя машина с Сашуней за рулем.
— Сашок отвезет тебя в деревню, — сообщила Лерка.
— Зачем? — насторожилась я.
— Аня, войди в образ. Ты скромная девушка, только что произошло историческое событие в твоей жизни. Ты не уверена, что поступила правильно, и сомневаешься в его любви. Сомневаешься?
— Ну…
— Тогда тебе одна дорога: на природу. Опять же романтическое свидание очень хорошо на ее лоне.
Птички, травка, коровки… Осознала? Есть у вас местечко покрасивее? Там и пасись. Сашок за Димкой присмотрит и, когда он к тебе намылится, сигнализирует, а ты сразу в декорации. Ясненько?
— Может, он вовсе никуда не поедет, — усомнилась я.
— Аня, у тебя заниженная самооценка. Он приедет хотя бы для того, чтобы узнать, что было вчера.
Помни, Димка нам очень нужен. То есть мне-то он ни к чему, но ты, если желаешь жить долго и счастливо, просто обязана приручить парня. Постарайся, я в тебя верю.
Приближаясь к родной деревеньке, я решила, что ночным визитом пугать бабушку не стоит, и вздремнула, приткнув головушку на Сашунином плече. Он набросил на мои плечи куртку и пускал слюну более обыкновенного. В восьмом часу он разбудил меня, довез до первого дома, оптимистично гукнул и исчез в облаке пыли. А я, порадовавшись, что сегодня суббота, пошла к бабушке. В двенадцать позвонила Лерка.
— Счастье мое, только что приезжал Димка, морда растерянная, но глаза горят, и чувствуется, что его потянуло на великие свершения. Твоя тетка сказала, что ты вернулась под утро, немного не в себе, и уехала к бабушке. Где ты, говорить никому не велела, и я бы молчала, но уж очень он уговаривал. Думаю, через полчаса будет у тебя.
— А если он что-то заподозрил? — всполошилась я.
— Значит, надо его отвлечь от подозрений. Ты уж расстарайся.
Прикинув и так и эдак, я решила, что для романтического свидания лучшего места, чем наша церковь, не найти. Служба кончилась, и там ни души, а атмосфера располагает. Я отправилась туда, сказав бабушке, где меня следует искать в случае чего. Бабушка, занятая пирогами, кивнула, а я понадеялась, что она ничего не перепутает.
Церковь, построенная в XIX веке, долгое время служила совхозным складом, но три года назад ее восстановили, заново расписав. Самое деятельное участие в этом принял один молодой человек, с которым у нас и случился роман. Роман был бурным, все лето мы с энтузиазмом занимались любовью, что не могло положительным образом не сказаться на молодом даровании. Росписи, выполненные его рукой, заслужили горячее одобрение прихожан.
Церковь днем не запирали, о чем мне было хорошо известно. Я замерла возле иконы Богородицы, то и дело поглядывая в окно. Очень скоро в поле моего зрения появился Димка. Я бухнулась на колени и с молитвой, идущей от сердца, обратилась к Богородице, прося простить мне мои грехи.
Скрипнула дверь, раздались шаги, а я принялась бить поклоны с особым старанием. Димка кашлянул, я обернулась, а потом вскочила. Косынка сбилась, я приложила руку к груди и даже побледнела, в основном с перепугу, утешая себя тем, что драться в церкви грех и это должен знать даже такой олух, как мой возлюбленный.
Однако о рукоприкладстве он думал меньше всего, таращился на меня в растерянности, и тут взгляд его наткнулся на ангела. У ангела, умилительно взиравшего со стены, было мое лицо, что неудивительно, памятуя об особом расположении ко мне художника. Но Димка-то об этом не знал, и ангельский лик явился для него серьезным испытанием. Думаю, это его и добило.
— Аня, — сказал он, — выходи за меня замуж. — И достал бархатный футляр, при этом из его кармана выпали мои трусики. Димка покраснел, торопливо поднял их с мраморного пола и сунул обратно.
Изумруды в обрамлении бриллиантов выглядели так, что только дура ответила бы «нет». Однако произносить «да» перед ликом Богородицы даже я не рискнула и оттого заревела. Церковь мы покинули под руку, бабушка кормила нас пирогами, а мы до вечера наслаждались природой.
По дороге в город Димка первым делом предложил мне переехать к нему. Я, сославшись на тетушку, которая собирается гостить еще долго, категорически отказалась, весьма кстати вспомнила строгое воспитание и недвусмысленно заметила, что могу пойти ему навстречу только после свадьбы. В лице его наметилось недовольство, сменившееся умилением, не иначе как возлюбленный вспомнил ангела.
Димка с готовностью кивнул, правда, тут же сказал:
— Надо поторопиться.
Тут я вспомнила о Гришке и опять разрыдалась.
Из моего лепета можно было понять, что я не знаю, как сказать обо всем Гришке.
— А ничего говорить не надо, — нахмурился Димка. — Я с ним сам потолкую.
Идея не показалась мне удачной, и я твердо заявила, что разберусь с Гришкой сама. Чтоб соображать Димке было труднее, я заревела с особым старанием, пожаловалась на судьбу (почему мы сначала не встретились с Димкой) и сильно запечалилась: что обо мне подумают люди? Сначала я собираюсь замуж за одного, потом за другого.
— У тебя с ним… — начал было Димка, но тут же поперхнулся, вспомнив, какое сокровище ему досталось. — Ты ему совершенно ничем не обязана.
С этим я согласилась, но все же гнула свое.
В конце концов решено было не торопиться сообщать гражданам о нашей любви, дождаться Гришку, поставить его в известность, что увлечение было принято мною за серьезное чувство и испытания разлукой оно не выдержало, выждать время и уж тогда не прятать нашего счастья. Это будет естественно и в смысле морали безукоризненно.
На мораль Димке было наплевать, но он пребывал в той стадии, когда хотелось сделать мне приятное, и оттого безропотно соглашался, втайне надеясь, что я продержусь недолго и мы на днях вновь сольемся в объятиях. Подозреваю, что он и на этот вечер имел виды, потому что заявил, что не желает расставаться со мной. Я пошла ему навстречу и согласилась с ним поужинать.
Таким вот образом, заскочив на полчаса домой, чтобы переодеться, я вечером оказалась в «Олимпии». Почему Димка выбрал ее — загадка; может,. хотел сэкономить? Мужская психология для меня темный лес.
Мы устроились в ресторане, выпили, закусили заливной рыбкой, и тут появился Громов. Я заволновалась, а Димка широко улыбнулся, видя, как тот идет по проходу.
— Ты чего, испугалась? Забудь. Если честно, я бы сам их обоих по башке отоварил. Так что ты молодец.
— Врозь вас уже не увидишь, — заявил Громов, поздоровавшись с Димкой. Тот сразу посуровел:
— А тебе что, завидно?
— Гришке это вряд ли понравится. Он, кстати, приехал. Искал Аню. Марат для начала посоветовал найти тебя.