Трубка подала первые гудки. Я прислонился к стене и стал ждать.
— И скажи ему, чтобы топор прихватил! — крикнул из кухни Сарь Сысоич. Я не стал его расстраивать, поскольку топор Мусор, скорее всего, забыл в киоске, а продолжал слушать протяжные гудки.
— Давай-ка, марципанчик, обсудим, в кого тебя превратить,— донеслось до меня. Сарь Сысоич явно издевался.— Не в кашалота же, в конце-то концов.
— Может, в собаку? — предложил Сева полным отчаяния голосом.
— Примитивно. И не стоит к тому же повторяться. Давай оригинальнее...
К телефонной трубке на другом конце провода так никто и не подошел. Я ради приличия постоял еще немного, повесил трубку и вернулся на кухню.
— ...рыбки в самый раз! — оживленно твердил Сева.
— В рыбок,— передразнивал Сарь Сысоич, отображая на лице полное отвращение ко всему сущему.— А ты думаешь, тебя так будет удобно нести? В трехлитровой банке-то?
— Нести можно и не в банке,— настаивал Сева, видимо проникнувшийся к рыбкам чрезвычайной любовью.— В пакете, например.
— Ага. Это так — старушка, несущая рыбку в пакете на вытянутой руке! — хохотал Сарь Сысоич.— Репин несчастный. Пикассо! Леонардо, хрен, да Винчи!
Затем он обратил все внимание в мою сторону.
— Ну, а у нас как дела?
— Мусора нет.— Я пожал плечами и сел на табуретку, подальше от тазика. Отсюда мне было видно макушку Сысоича и его левый глаз, который заметно возвышался над правым.— Одно из двух: либо его уже поймали менты, либо он перебрался к кому-нибудь из друзей и боится прийти домой.
— А у нас тоже новость,— мигнул левый глаз Саря.— Мы с Севой посовещались и решили, что ты — это старичок, а он пущай будет кошкой.
Судя по Севиному обескураженному виду, он сам узнал об этом только что.
— А почему не старушкой?
— Потому что у тебя нет женской одежды!— весомо ответил Сарь Сысоич.
— И я буду бежать по снегу лапками? — ужаснулся Сева.
— К чему? Витя понесет,— сверкнул зрачками Сысоич,— А я тут останусь. Мне надо передать кое-какие сообщения своим коллегам по работе. Вопросы будут? Если да, то я на них все равно не отвечу, потому что устал.
Я закрыл рот. Сысоич зевнул:
— Так. Становитесь поближе, сейчас я проведу сеанс гипноза.
Мир вокруг меня дрогнул, я вдруг почувствовал, что начинаю стремительно стареть. Ощущение не из приятных, поверьте мне. Плечи мои опустились вниз, тело согнулось, а на спину словно навалилась каменная плита. Вдруг оказалось, что у меня всего четыре зуба, мигрень, склероз в начальной стадии и целый букет разнообразных болезней, о которых человек в тридцать семь лет не имеет ни малейшего представления. Из моих морщинистых и дрожащих рук с громким мяуканьем вырывался огромный жирный сиамский котяра. Он одним прыжком преодолел расстояние между кухней и комнатой и уселся на тумбочке возле зеркала.
— Неужели я так быстро состарился? — прокряхтел я, делая первый робкий шаг. К моему величайшему удивлению, я не рассыпался в тот же миг на множество песчинок.— Так я буду год до ларька идти.
— Искусство требует жертв,— заметила отрубленная голова.— Тебе еще повезло, погляди на Севу.
В ответ из комнаты донеслось полное боли и тоски мяуканье, и у меня сжалось сердце.
— Хорошо,— сказал Сарь,— добавлю еще шесть зубов, но не больше. Ты и так на старичка не очень похож, а с зубами совсем выглядишь лет на пятьдесят!
— Семь! — вздохнул я, тщетно пытаясь выпрямить спину.
— Шесть! — грубо отрезала голова и добавила зловеще: — Если шесть не захочешь, вообще челюсть выну! Будешь как мой сосед по плазмеру!
Я понуро кивнул дряхлой головой с маленьким пучком белых волос в области ушей.
— Тогда если минус один зуб, то плюс одна просьба.
— Марципанам все, что угодно! — Лицо Сы- соича расплылось в хамской улыбке.
— Надень на Севу намордник! — попросил я.— А то, случись что, не сдержится, кусаться начнет, а мне отвечать. Да и ни к чему внимание привлекать!
— Я так вообще за то, чтобы ты его с собой не брал. Зачем тебе Сева? Так, баловство одно. Но, раз уж ты хочешь, сказано — сделано.— Сарь Сысоич моргнул, и на морде без устали орущего сиамского кота возник намордник.
— Ну как?
— Хорошо,— ответил я.
Сева зловеще заорал и впился когтями в линолеум.
А на улице было все так же слякотно и противно. Вдобавок, как это бывает зимой, быстро темнело.
Засидевшись на кухне за разговорами с головой Пал Палыча Чуварова, мы не заметили, как время быстро-быстро подкатило к шести часам вечера. Пришлось поторопиться — тело наверняка уже давно увезли, но хотя бы можно было постараться выяснить куда.
Я выбивался из последних старческих сил, но все равно максимальная моя скорость не превышала скорости среднестатистического первоклассника, который не очень спешит в школу. Обгоняли меня все, а некоторые склонные к садизму толкали в бок и рычали: «Пост- ронись, старый!» Я сторонился как мог. Из сумки гневно ворчал Сева, тщетно стараясь высунуть голову. Когда я только запихнул его в сумку и вышел на улицу, Сева едва не выпрыгнул, оказавшись на редкость изворотливым, пришлось резко застегнуть молнию, в результате чего защемил ему левое ухо. Ору было! Местами мне казалось, что из сумки доносятся человеческие ругательства, а иногда и не на русском языке. Как бы там ни было, я поспешил прижать вертящуюся сумку к боку и свернуть в парк.
В парке горели фонари и дорогу посыпали песком, но суше от этого не стало. Осталось только хвалить себя за то, что вместо кроссовок надел сапоги. Ну скажите, какие на старике могут быть кроссовки?
Парк прошли в гордом молчании. Точнее, Сева ворчал и все время ворочался — ему явно было не по себе в кошачьей шкуре, но пожалеть его я не мог. У самого трещали все косточки, а те шесть зубов, что торчали, как у кролика, в центре, ныли и требовали скорейшего лечения.
Выйдя из парка, я свернул на улицу Североморскую и пошел к киоскам. Около поворота к скамейкам, где через дорогу находился Мусорщиков туалет, я сбавил свою космическую скорость до предела и, приоткрыв сумку ровно настолько, чтобы сиамская голова с трудом пролезала, сказал:
— А теперь не ворчи и помалкивай. Чем быстрее управимся, тем быстрее станешь человеком. Понял?
Кот жалостливо мяукнул.
— Я знаю, что там темно и неудобно. Я тоже чувствую себя так, словно неделю назад помер.— Я закинул лямки сумки на плечо и неторопливо пошел к скамейкам.
Почти сразу стало ясно, что тело нашли. Вокруг туалета стояла оживленно галдевшая масса, загораживая весь обзор. У обочины нервно тарахтели две машины — милицейская и «скорая». У милицейской машины столпилось человек пять в форме, отчаянно удерживая напор двух журналистов и оператора с гигантской камерой на плече.
— Мгм... и что делать будем? — спросил я у сумки.
Сева коротко мяукнул и дернул в сторону столпотворения ухом.
— Я не понимаю,— признался я.— Ты же не думаешь, что нам придется говорить телу «пожалуйста», а потом вместе с ним убегать? Посмотри на меня!
Судя по Севиному лицу, он думал о чем-то другом. Задумался и я. Но, положа руку на сердце, на ум упорнейшим образом ничего не приходило.
Тем временем масса говорящих и обсуждающих происшествие людей расступилась и показались санитары с носилками. Ловко лавируя между нерасторопных граждан, они мелкой трусцой подбежали к машине «скорой помощи», отворили задние дверцы и засунули внутрь носилки. Своим слабым старческим зрением я разглядел, что на них покоилось. Сарьсысоевское тело, даже не укрытое простыней. Закончив погружение, санитары сели в машину и уехали. Толпа, освещенная фонарями и подгоняемая милиционерами, стала постепенно расходиться.
Я все еще стоял и думал, что бы предпринять, когда рядом возникла милая старушка лет семидесяти.
— Послушайте,— окликнул я ее. Она остановилась, повернувшись в мою сторону, и улыбнулась. Вид сверстника с сумкой и котом, видно, очень ее обрадовал.
— Что здесь произошло? — спросил я, подходя ближе.
— Какой милый котик! — слащаво промурлыкала старушка.— Это ведь сиамская порода?
— Ну... в общем, да! — замялся я.— Так вы не расскажете?
В голове с необычайной ясностью зародился план добычи тела. Я стал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу.
— Ничего особенного. В платном туалете обнаружили обезглавленного мужчину. Вот голову не нашли. Говорят, что это уже шестое убийство и все похожи как две капли воды! Представляете? Это маньяк, я уверена.— Она нагнулась и сухим пальцем с коричневым ногтем провела по голове Севы. Севу заметно передернуло.
— А что это он у вас в наморднике?
— Кусается сильно,— ответил я, а в голове план назревал, тяжелел и просился, чтобы его немедленно сорвали с ветки.— А куда его теперь? Я тело имею в виду.
— Куда ж еще можно?! В морг, конечно.— Старушка бросила на меня недоуменный взгляд и снова стала созерцать Севу.
— В морг! — как эхо повторил я.
— А зовут его как?
— Кусается сильно,— ответил я, а в голове план назревал, тяжелел и просился, чтобы его немедленно сорвали с ветки.— А куда его теперь? Я тело имею в виду.
— Куда ж еще можно?! В морг, конечно.— Старушка бросила на меня недоуменный взгляд и снова стала созерцать Севу.
— В морг! — как эхо повторил я.
— А зовут его как?
— Э-э... Марц! — нашелся я.
Теперь уже сиамский кот Марц одарил меня недовольным взглядом.
— Спасибо, но нам пора!
— Да не за что! — махнула рукой старушка.— Может, еще когда увидимся, тогда я приведу Жозефину, познакомлю ее с вашим... мм... как вы сказали?
— Марцем.
— Да, Марцем. Из них может выйти блестящая пара с красивыми котятами!
Марца снова передернуло, на этот раз значительно сильнее, и он скрылся в недрах сумки.
— Я спрошу у жены.— Я улыбнулся всем своим арсеналом из шести зубов,— А сейчас я действительно тороплюсь, до свидания.— Развернувшись, я поспешил по дороге в сторону парка.
— До свидания! — донеслось вдогонку.
В сумке с презрением м-м-мяукнули.
Глава четвертая.
1
Людям, сталкивающимся в своей короткой жизни с чем-нибудь необъяснимым, необходимо время, чтобы осознать, что же такое с ними произошло. Например, один мой близкий знакомый по имени Сева однажды укушался пива и, возвращаясь домой, свалился в канализационный люк. Дошло до него, что это уже совсем не улица и далеко не квартира, спустя два с половиной часа, когда в канализацию заглянул сантехник, решивший, что поймал редкой породы (храпящего) медведя.
Вот и я, когда открыл дверь, вошел в квартиру и столкнулся с кем-то совершенно мне незнакомым, в первый момент оторопел. Человек был маленький, плотный и едва доставал макушкой мне до плеча. При всем при том его с такой силой и напором распирало изнутри сознание своей значительности и деловитости, что я сник. Маленькие глазки человечка блестели в свете лампы с яркостью контактных линз. Тонкие волосы странным образом лежали ровно ото лба к затылку и тоже блестели.
Человек смотрел на меня.
И еще одна странность, которая сразу бросилась в глаза,— на нем был фрак поверх белой рубашки и галстук-бабочка, словно мы находились не в однокомнатной квартире заядлого прожигателя жизни, а где-нибудь на балу у иностранной королевы...
Первым дал о себе знать Сева. Показав из сумки сиамскую физиономию, он недоуменно мяукнул. Человек перевел мудрый взгляд на кота, и мне сразу полегчало.
— Вы, извините, что хотели?
— Я? — переспросил человек и вдруг громко крикнул в глубь комнаты: — Сарь Сысоич, он с котом пришел!
— Я знаю, что не с бегемотом, дурья твоя башка,— раздался хорошо знакомый басок.— Я ж говорил, что один из этих марципанов загипнотизированный.
— А он ничего не запомнил, лопух! — добавил еще кто-то из зала.
— За лопуха отвечать будешь! — Человек щелкнул пальцем, пробормотав под нос непонятное стихотворение, и в зале вдруг что-то с треском разорвалось. На нас дыхнуло волной теплого воздуха, принесшего с собой запах горелого.
— Эй-эй! — воскликнул я.— Что вы там делаете? Это моя квартира!
Человек крепко сжал мое плечо костлявыми пальцами:
— Не волнуйтесь, дедушка, мы за все отвечаем перед Ними лично!!!
— Перед кем?
— Перед Ними, и ни перед кем больше! — Человек сделал таинственное лицо и ткнул пальцем в потолок.— Но об этом позже.— Лицо его вмиг расплылось в дружественной улыбке.— Пойдемте в комнату, там все узнаете подробно!
Я выпустил Севу, который тут же, задрав хвост, ринулся на кухню. Я последовал за человеком.
В комнате находилось еще двое (а точнее будет сказать — полтора) — голова Сарь Сысо- ича, которая покоилась на покрытом газетой столе, и еще один неизвестный.
Этот был длинный, но не худой, а словно вытянутый вертикально вверх, и мне показалось, что его макушка трется о потолок комнаты. На лице его не читалось абсолютно ничего, кроме вселенской скуки и желания убраться отсюда как можно быстрее. Он стоял у окна, подмяв под себя занавески, и беспристрастно, нет, скорее нагловато, меня рассматривал.
Я сел на диван, закинул ногу на ногу, скрестил руки на груди и стал ждать продолжения комедии.
— Я понял,— сказал Сысоич, подумав.— Ты хочешь, чтобы я превратил вас обратно.
Сева прибежал из кухни и коротко мяукнул.
— А вот тебя бы ни в коем случае,— заметил Сысоич.— Котом, Сева, ты выглядишь лучше.
Сева требовательно мяукнул и начал царапать палас. Сысоич вздохнул, закатил глаза и щелкнул языком. Воздух вокруг меня задрожал, покрылся рябью, запахло чем-то не очень приятным — и вот он я уже совсем такой, как был раньше. Сева, сидевший на полу в позе лотоса, драл ногтями палас. Увидев, что он уже совсем не кот, Сева прекратил постыдное для человека занятие и облегченно вздохнул:
— Я уж думал — все, т-так и придется до конца дней хвостом полы подметать.
Размяв как следует косточки, я ощутил разливающуюся по мышцам невероятную силу, бурлящую в венах кровь, с наслаждением по- клацал зубами (все, черт возьми, если не считать одного раскрошившегося полгода назад!). Тут я совсем расслабился и поинтересовался, что значит сие появление двух незнакомцев у меня в квартире, да еще без моего согласия. Сева, подсевши ко мне с едва уловимой кошачьей грацией, многозначительно добавил: -Да!
— Ну, марципаны, не все сразу,— засмеялся Сарь. Как-то странно было видеть отрубленную голову, которая говорила, двигала ртом, подбородком, вращала глазами.— Для начала я вас познакомлю. Никто не против?
— Сначала меня! — сказал долговязый.
— А по ушам! — заорал тот, что был во фраке, и стрельнул пальцем сноп белых искр. Искры врезались в вытянутую ладонь долговязого и разлетелись в стороны, с шипением угасая.
— А за это я тебе сейчас, ну, скажем, отгрызу ухо!
— А я тебя в жабу превращу! Она у меня лучше всех получается.
— Лучше чего? Ты кроме как в летучую мышь ни в кого больше и превращать-то не умеешь!
— Я не умею?! — Теперь уже около моего уха пролетела какая-то зубастая тварь и воткнулась в дверь, изрыгая громкие проклятия.
— Ты не умеешь! Позавчера кота соседского в банку шпрот пытался превратить — сколько времени прошло?
— Для нас время — понятие относительное!
— Ах, теперь уже относительное...
— Ну-ка заткнитесь оба, а то растоплю на масло! — прервал дискуссию Сысоич.— Я не для этого вас вызвал!
— Это его не для этого,— отозвался долговязый,— а меня за деньги.
— Не вижу разницы.— Сарь Сысоич посмотрел на меня.— Знакомьтесь. Вот тот, клыкастый и во фраке, граф Яркула Беркович. Квалифицированный вампир третьего разряда.
— Высшего! — добавил граф не без гордости, поправляя бабочку.
— Еще он умеет превращаться в тринадцать различных животных за одну минуту...
— Мой личный рекорд пятьдесят две и три десятых секунды! Но я тогда торопился на работу, и мой рекорд некому было фиксировать, а кто ж на слово поверит? — Граф Яркула пожал нам руки. Ладонь у него была холодная и по- чему-то влажная.
— А вот этот великан, так хорошо контрастирующий с цветом занавески, зовется в узких кругах Зловещим Иердецем. Настоящая его фамилия такая длинная и запутанная, что все предпочитают называть его просто Ирдик или Зловещий Ирдик.
— Я по профессии своей джинн! — Ирдик тоже пожал нам руки, после чего снова вернулся к окну.— Но сейчас подрабатываю сразу в двух местах. В магазине поваром и вот здесь в качестве агента по происшествиям. Видишь ли, в моей трехкомнатной бутылке с шестью дочками и женой сейчас немного тесновато, вот и приходится искать деньги на прожиточный минимум, а еще собираюсь переехать через годик- другой...
— Это людям неинтересно, отец-героиня,— перебил его граф.— Перейдем к самой сути!
— Мышь несчастная! — не остался в долгу Ирдик.— Когда-нибудь оторву тебе хвост и надену его на шею как трофей!
Граф открыл рот, но вдруг в нем оказалось сочное красное яблоко. Сева от удивления ахнул.
— Вот и я о том же! — сказал Сысоич,— Кончайте ссориться. Дело, между прочим, не ждет.
— Я же ничего,— пробасил Ирдик,— я жду!
Граф продолжал сочно хрустеть яблоком. Не
в меру любопытный Сева в упор посмотрел на голову Сысоича.
— М-мне вот чего непонятно, ты же пришелец?
— В общем... мм... да!
— Хорошо, в это я еще м-могу поверить. Но вот что тут делают в-в-вампир и джинн, которые на свете существовать не могут?
— Как не могут? — обиженно отозвался граф.— А я?
— Сейчас объясню,— ответил Сысоич,— Тут моя ошибка! Не учел, что людские особи не развиты в делах внешней торговли... им же разъяснять надо. Это все из-за импорта.
— Из-за чего?
— Из-за импорта,— повторил Сысоич.— Представь себе, что из-за такого плевого дела, как потеря тела, приходится прибегать к помощи АгеПоПропов...
— Кого-к-кого?
— Агентов по происшествиям. Ну, а дальше представь себе, во сколько обойдется мне, рядовому земному инопланетянину, вызов на дом двух агентов! Во-первых, их основная база находится на Марсе и телеграмма туда отнюдь не бесплатна. Во-вторых, расходы на топливо, да к тому же лететь они будут неделю, не меньше, ну а в-третьих, марсианские агенты берут только дзены, каковых у вас на Земле попросту нет. Отсюда, марципаны, возникает резонный вопрос: зачем нам нужны импортные агенты, если их тут, на Земле, нанять можно? Возьмем, к примеру, графа Яркулу. Этот честный, благовоспитанный, добрейшей души и без вредных привычек вампир живет недалеко, за работу берет наши, родные рубли, и расценки у него приемлемые для моего кармана.