Командир корабля посмотрел на Йоханна Карлсена. Готовясь к войне, люди понимали, что в то время, когда сражение переходит в ближний бой, возможности Верховного Командующего влиять на ход событий практически отсутствуют. Даже если бы флагман и не был, как сейчас, наполовину погружен в корпус вражеской машины, то и тогда осмысленное взаимодействие вряд ли было бы возможно: прилегающее пространство представляло собой совершеннейший ад. Но не только Карлсен оказался в этой ситуации беспомощным. Компьютеры берсеркера также безуспешно пытались объединиться в единый, невероятной мощи разум.
— Защищайте свой корабль, сэр, — ответил Карлсен. Вцепившись в ручки кресла, он подался вперед и не отрываясь смотрел на видеосферу, пытаясь уловить смысл нескольких мерцающих на ней светлых пятен.
Командир флагмана отдал приказ на высадку абордажной команды.
Митч следил за тем, как пехотинцы покидают корабль через выходной люк. Он позавидовал им. Сидеть без дела было невыносимо.
— Сэр, прошу вашего разрешения пойти с ними, — обратился он к Карлсену, но Верховный, казалось, не слышал его. Видимо, он решил ждать, не предпринимая никаких попыток влиять на ход событий, и уж, наверно, менее всего Карлсену хотелось отправлять на передовую Митчела Спэйна, впрочем, так же, как и удерживать его от подобного шага.
Командир корабля на мгновение задумался. Он хотел сохранить Координатора абордажных операций на мостике, но в то же время, каждый опытный человек мог склонить чашу весов в предстоящей схватке на свою сторону.
— Если хочешь, пошли с нами, — решил он наконец. — Поможешь нам оборонять выходные люки.
Роботы берсеркера умело защищали своего господина. Едва пехотинцы успели выбраться из блокированного корабля, как началась контратака. Теперь они были отрезаны от своих товарищей, оставшихся внутри.
В узком зигзагообразном проходе в чреве берсеркера, ведущем к тому месту, сражение у которого было самым напряженным, Митча встретил какой-то человек в скафандре.
— Капитан Спэйн? Я — сержант Брум, командир здешней обороны. С мостика приказали, чтобы я передал полномочия вам. Здесь у нас довольно сурово. Артиллеристы никак не могут запустить орудийную башню в пробоине. Для железяк берсеркера тут большой простор, и они без конца атакуют нас.
— Давайте выйдем.
Они поспешили вперед по проходу, который сейчас скорее был похож на изогнутую под воздействием деформации щель. Корпус флагмана в этом месте изогнулся после нескольких неудачных попыток провернуть острую как бритва башню, застрявшую в броне берсеркера.
— Здесь все спокойно, — сказал Митч, выбравшись наконец из люка. Вдалеке время от времени сверкали вспышки яркого света, рядом зловеще светился расплавленный металл. В тусклом свете можно было разглядеть скрепленные скобами и болтами длинные фермы, в паутине которых и застрял флагман.
— Вот это да, — пробормотал Митч, но Брум, видимо, не расслышав, не стал поддерживать разговор. Он сразу приступил к делу и показал Митчу, где он разместил своих людей. Повсюду царил хаос, торчали острые края разорванного металла, плавали бесчисленные обломки.
— Оружием эти железяки не пользуются. Они сплавляются в нашу сторону и потихоньку пробираются через щель, а иногда наступают волной. Они все время пытаются навязать рукопашный бой. Во время последней волны мы потеряли шестерых наших людей.
Из глубоких пещер вырывались пары газа, выступали сгустки какой-то жидкости. С разных сторон то и дело вспыхивали и гасли непонятного происхождения световые вспышки; металл, подрагивая, гудел.
— Какие-нибудь из абордажных команд уже вернулись? — спросил Митч.
— Нет. Хотя пора бы. Думаю, у них там возникли сложности.
— Оборона люка, говорит Артиллерия, — зазвучал вдруг веселый голос. — Внимание, начинает работать башня.
— Давай, включай! — прохрипел в ответ Митч. — Мы внутри, так что никого не заденешь.
Еще через минуту сразу из нескольких скрытых в корпусе флагмана прожекторов ударил свет, высветивший большую пещеру.
— Смотрите, они опять идут, — закричал Брум.
В нескольких сотнях метров позади расплавленного кожуха тарана, рядом друг с другом плыли какие-то фигуры. Прожекторы сосредоточились на них. На облаченных в скафандры пехотинцев они похожи не были. Не успел Митч открыть рот, чтобы сообщить об увиденном артиллеристам, как раздались выстрелы. Огонь шел от башни. От наступающей шеренги роботов во все стороны полетели рваные ошметки.
Но на смену выпавшим из строя машинам сзади тут же становились другие. Вдали появлялись все новые и новые шеренги. Пехотинцы вели безостановочный огонь, но роботы сотнями все плыли и плыли в направлении корабля.
Митч отошел от выходного люка и, перемещаясь длинными нырками, направился в обход выставленных постов, при необходимости заменяя и перегруппировывая людей.
— Если обстановка потребует, можете отступить! — передал он команду по радио. — Главное — не дать им подойти к люкам!
Среди нападавших роботов некоторые имели весьма своеобразную конструкцию, по которой можно было судить об их основном назначении. Там были передвижные механические водопроводчики и сварщики, но все они были в то же время приспособлены и для ведения военных действий.
Двигаясь от одного поста к другому, Митч столкнулся еще с одним довольно странным устройством — путь ему преградила массивная цепь. Первый выстрел прошел мимо, но вторым Митч сумел разрезать ее пополам. Не успел он разделаться с этим чудовищем, как тут же встретил еще одно: словно молния, на него набросилась металлическая бабочка. Митчу понадобилось целых четыре выстрела, чтобы разделаться с ней.
На одном из постов уже никого не осталось. Митч решил отправиться обратно к люку.
— Брум, как там у вас дела? — спросил он по радио.
— Трудно сказать, капитан. Командиры отрядов, будьте внимательны… — Брум тут же вернулся к своим обязанностям.
Митч повернулся. Бабочка сохранила еще способность двигаться и теперь опять направлялась к нему. Митч с омерзением разрезал ее на части.
С трудом Митч добрался до выходного люка. Со всех сторон гремели выстрелы. Сражение внутри берсеркера, словно миниатюрная копия битвы двух флотов, разгоралась все сильнее.
Атака в основном сосредоточилась в направлении выходного люка флагмана. Митч нашел для себя удобное место. Оперевшись на одну из балок гигантской фермы, он установил карабин и прицелился. Надвигалась новая волна роботов. Многие из них прикрывались металлическими щитами. Митч стрелял, перезаряжал карабин и снова стрелял.
Одна из башен — та, которую артиллеристам удалось привести в действие, — непрерывно извергала пламя. Сплошная линия взрывов и огня катилась в направлении шеренги приближающихся роботов, выхваченных из темноты прожекторами. Автоматические пушки, установленные на башне, были куда мощнее ручного оружия пехотинцев. Роботы, в которых попадали снаряды, разлетались на мелкие осколки. Однако нескольким из них все же удалось добраться до корабля, и они обрушились на башню с обратной, незащищенной стороны.
Митч криком оповестил об этом остальных и бросился в ту сторону. Вражеские машины окружили его. Два робота схватили подоспевшего ему на помощь пехотинца своими клешнями и пытались разорвать его на части. Митч мгновенно выстрелил, но попал в человека, отрезав ему ногу.
Еще через мгновение одна из крабоподобных машин была отброшена и разорвана на куски дружным огнем, который обрушился на нее со всех сторон. Другая машина сумела схватить одного из пехотинцев и, прижав его к острой с зазубринами балке, разрезала на части, после чего спокойно повернулась и отправилась на поиски новой жертвы. Этот робот, словно боевой корабль, был покрыт толстым слоем брони. Он заметил Митча и направился к нему, пробираясь сквозь поток пуль и снарядов, которые не могли причинить ему серьезного вреда. По дороге он преодолел и несколько огромных валунов, приплывших бог знает откуда. Митч прицелился в то место, где, как ему казалось, должно находиться устройство управления этого монстра, и разрядил карабин — робот продолжал протягивать к нему гигантские клешни.
Митч вытащил пистолет и попытался убежать, петляя и поворачиваясь, чтобы взглянуть на преследователя. Чудовище, уже падая, бросилось на него и ухватило, зажав в клешне левую руку и шлем. Затрещал металл. Митч невероятным усилием вытянул левую руку с пистолетом, приставил его к устройству управления и нажал курок. Они дрейфовали вместе с роботом, как в связке. Не имея опоры, машина, видимо, не могла увеличить свое усилие, но продолжала удерживать Митча, пытаясь проломить скафандр.
Устройство управления робота, пистолет и правая перчатка Митча светились горячим светом. На стекло перед глазами Митча пролилась какая-то расплавленная смесь, чуть не ослепившая его своим ярким светом. Пистолет сгорел, а его ствол приварился к бронированной оболочке чудовища.
Устройство управления робота, пистолет и правая перчатка Митча светились горячим светом. На стекло перед глазами Митча пролилась какая-то расплавленная смесь, чуть не ослепившая его своим ярким светом. Пистолет сгорел, а его ствол приварился к бронированной оболочке чудовища.
Левая перчатка Митча захрустела и поддалась…
«Моя рука…» — ужасная мысль промелькнула в его мозгу. Успев выбросить остатки расплавившегося пистолета, Митч правой рукой дотянулся до висевших на поясе пластиковых гранат.
Левая рука начала деревенеть еще до того, как чудовище выпустило его отрезанную кисть и принялось медленно нащупывать, за что еще его можно ухватить. Тело робота сотрясала дрожь. Митч протянул здоровую руку так, чтобы прикрепить гранату с тыльной стороны устройства управления, а затем, упершись руками и ногами, весь напрягся, пытаясь избежать грозных клешней и приготовившись к прыжку. Серводвигатель на скафандре стонал от перегрузки. Прошло две секунды, три…
Взрыв оглушил его, но он все-таки успел понять, что один плывет в сторону. Вокруг сверкали огни. Где-то неподалеку находился выходной люк. Он должен пробраться туда и снова встать на его защиту…
Голова его медленно прояснялась. Ему показалось, что кто-то двумя пальцами давит ему на грудь. «Наверно, это отдает боль в руке, — с надеждой подумал Митч». Он почти ничего не видел, смотровое стекло скафандра было залито расплавленным металлом. На ощупь он нашел корпус корабля. Оттолкнувшись от скопления каких-то обломков, Митч направился к выходному люку, на ходу вытаскивая новую обойму, но вдруг вспомнил, что карабина у него больше нет.
Пространство рядом с выходным люком было насыщено мелкими осколками, словно окутано густым туманом. Пехотинцы по-прежнему вели огонь по пещере. В свете вспышек Митч разглядел костюм Брума и приветственно помахал ему рукой.
— Капитан! Они вывели из строя башню и почти все прожекторы. Мы, правда, уложили их целую кучу. Что у вас с рукой?
— Да вот, вся одеревенела. У вас есть карабин?
— Повторите, пожалуйста.
Брум не слышал его. Проклятая машина сдавила его шлем, и судя по всему сломала передатчик. Он приблизил свой шлем к шлему сержанта и сказал:
— Принимайте командование. Я пойду внутрь. Если смогу, потом вернусь.
Брум кивнул в ответ и заботливо проводил Митча к люку. Оружейные вспышки загремели с новой силой, но Митч сейчас вряд ли мог чем-нибудь помочь пехотинцам — два неумолимых пальца продолжали сдавливать его грудь. «Легко сказать — вернусь, — подумал Митч. — Кого я обманываю? Мне даже в люк не влезть без посторонней помощи».
Он пролез в люк и проплыл мимо солдат внутренней охраны в переходный отсек. Дежурный врач, едва взглянув на него, тут же поспешил на помощь.
Первая мысль, которая пришла ему в голову, когда, очнувшись, он понял, что находится в светлой комнате в окружении людей, была: «Значит я еще жив». Часть его левой кисти скрывали бинты. Он сразу же заметил еще одну существенную перемену: взрывы, искривляющие пространство, прекратились. Митч вдруг понял, что его куда-то везут из операционной и что лица снующих повсюду людей светятся радостью и триумфом. Он пока еще не был способен задать кому-нибудь связный вопрос, но по долетавшим до него отдельным словам понял, что к атаке на берсеркера подключился еще один корабль. То, что где-то рядом находились незанятые в сражении корабли, показалось ему хорошим знаком.
Медики принесли его в центр корабля и уложили неподалеку от мостика. Эта зона использовалась как послеоперационное и восстановительное отделение. Здесь было уже довольно много раненных. Врачи давали им дыхательные трубки на тот случай, если по какой-то причине вдруг пропадет гравитация или воздух. Митч видел повреждения, полученные в ходе боя. Как это могло произойти? Ведь он находился почти в середине корабля, а люк, судя по всему, удалось удержать.
Митч затих. Корабль начал входить в гравитационную встряску.
— Мы отошли от берсеркера, — сказал кто-то по соседству.
Митч молча наблюдал за происходящим. Люди со всех направлений начали приходить к мостику. Лица их светились счастьем и предчувствием торжества. Видимо, их собрали здесь по команде. Многие из них приносили странные и необычные вещи: оружие, книги, шлемы, бинты, подносы с едой, бутылки. Некоторые даже притащили ничего не понимающих детей — их только что освободили из плена.
Митч попытался приподняться на правом локте, не обращая внимания на боль в забинтованной груди и руке. Однако кресел, стоящих около мостика, видно не было — постоянно пробегающие мимо люди отгораживались от него.
Люди продолжали приходить. Счастливые и веселые мужчины и женщины. Они радовались тому, что могут собраться вместе и отпраздновать свою победу.
Взгляд Митча затуманился, и он снова погрузился в сон. Когда он проснулся в следующий раз, то сразу увидел установленную рядом видеосферу. Пространство в районе состоявшегося сражения приобрело совершенно новое качество. Туманность наполнилась огромной массой газообразного металла, несколько небольших пожаров продолжало догорать в черных складах Каменного Места.
Рядом с Митчем какой-то человек усталым голосом, но все же довольно оживленно рассказывал о происшедших событиях. Видимо, велась запись на магнитофон.
«…сейчас считается, что потери составили пятнадцать кораблей и около восьми тысяч человек. Повреждения получили почти все наши корабли. Согласно оценкам, уничтожено девяносто, повторяю, девять—ноль, машин берсеркера. Сто семьдесят шесть машин захвачено, часть прибегла к самоуничтожению. В это трудно поверить. Сегодня великий день. Но мы не должны забывать о том, что более тридцати чудовищ ушло. Они опасны не менее, чем раньше. Еще долго нам придется охотиться за ними и сражаться с ними, но мощь их, как единого флота, в значительной степени ослаблена. Кроме того, можно надеяться, что, захватив такое большое количество машин в плен, мы, наконец, сумеем разгадать тайну их происхождения. И самая хорошая новость: в общей сложности нам удалось освободить более двенадцати тысяч пленных».
«Чем можно объяснить наш успех? Те из нас, кто не является Верующим, несомненно скажут, что наши корабли были новее и мощнее машин берсеркера, что наша дальнобойная артиллерия превосходила вооружения противника, что наша новая тактика явилась для него совершенной неожиданностью, а также, что наши пехотинцы способны победить любые силы, которые берсеркер может противопоставить нам».
«Несомненно, история воздаст должное Верховному Командующему Карлсену за решение атаковать противника в тот момент, когда его весьма своевременное примирение с венерианцами вдохновило и объединило флот. Верховный Командующий сейчас находится рядом со мной; он посещает раненых, которые рядами лежат…»
Движения Карлсена казались такими медлительными и усталыми, что Митч даже подумал, что и Верховный тоже ранен. Но никаких бинтов он на нем не заметил. Он остановился у того места, где лежал Митч, с таким видом, словно, узнав его, испытал шок.
— Она умерла, поэт, — были первые его слова.
Митчу показалось, что корабль переворачивается под ним, но он тут же взял себя в руки. Битва унесла с собой часть его души.
Карлсен рассказал ему, как враг сумел пробить корпус флагмана специальной торпедой, поистине дьявольской машиной, которая, судя по всему, совершенно свободно ориентировалась в конструкции корабля. Прежде, чем ее удалось остановить, она добралась до покоев Верховного, а затем и почти до самого мостика
Митч понял, что означали те повреждения, которые он заметил, очнувшись в первый раз. Полученный шок и лекарства, которые он был вынужден принимать в больших количествах, не позволяли ему до конца осмыслить случившееся. Он видел лицо Кристины, и выглядело оно как в тот день, когда он освободил ее из серой мертвенности берсеркера.
Освободил ли?
— Я — слабый и глупый человек, — произнес Карлсен, но я никогда не был твоим врагом. А ты?
— Нет. Ты простил всех своих врагов. Ты избавился от них. Теперь какое-то время у тебя их не будет. Ты же герой всей Галактики. Но я тебе не завидую.
— Завидовать нечему. Благослови ее Бог, — только и ответил Карлсен.
И все же, несмотря на печаль и усталость, лицо Верховного оставалось живым и подвижным. Только смерть может окончательно сокрушить человека. Он даже попытался слабо улыбнуться.
— Я вспоминаю вторую часть предсказания. Насчет того, что меня победят, и я умру, не имея ничего. Как будто человек может умереть как-то по-другому.
— Карлсен, вы — молодец. Мне кажется, вы переживете свой успех. Когда придется умирать, умрите в мире, не утеряв веры в загробную жизнь. Ведь ваша религия говорит об этом?
— Когда я буду умирать… — Карлсен медленно повернулся, глядя на веселящихся людей, — я буду вспоминать сегодняшний день. Эту славу, эту победу человека.