(На этой машине Рита и заработала свой дом, на нее наехали, разбили машинку вдребезги, два месяца в больнице, разбитое плечо, рука не работала полгода, хорошо что левая, шов на животе, сотрясение мозга и т. д. Жорка с замиранием сердца ждал, вдруг ему обломится это имущество. Позвонил один раз сестренке: «Ну как ты? Говорить можешь?» – «А что?» – «Говорить, говорю, можешь?» – «А, Жорик, я поняла, но ты не дождешься».)
Он не дождется потому, что у Жорки, бедного, опухоль.
А Рита после этой аварии получила огромную страховку и купила, очень быстро и недорого, трехэтажный дом, обставила его, у меня же будет когда-нибудь семья! А вот на машину уже не хватило, нужно было еще тысяч десять. Бегала в университет пешком, ничего.
С этой куплей жилища началось какое-то безумие. Она ездила, выбирала. Она покупала дом для НЕГО. Рита с ним познакомилась, с тем Эдиком, через друга и по Интернету. Он танцор, солист (видимо, кордебалета), в опере у себя в этом Парагвае, но не в столице. Какие-то типа небольшие сольные партии, и таковые же в ресторане, предполагала Рита. Жиголо.
Репертуар латиноамериканский знойный, танцует под «минуса», целый оркестр на флешке, как выяснилось.
В Ритин день рождения (дело совпало с его первым приездом) он и выступил с программой. Были гости: два ухажера Риты, затем завкафедрой, три девушки-студентки, для помощи. То есть четыре пары. Танцевали. Ну и потом Эдик показал класс, он шикарно умеет бить чечетку. Рита со своим весом танцует вовсе даже неплохо, да и Джо, постоянный кавалер, не оставлял ее своим вниманием, ну и Эдик приглашал. Рита кружилась беспрерывно. Было весело.
После пати они впервые спали в ее кровати наверху. Эдик был не зван туда, но ПРИШЕЛ. Оказался боевой товарищ, но все-таки не как Ритин первый муж, который был по сравнению с Эдиком просто сексуальным маньяком, мог запросто провести три тайма на сон грядущий. Эдик совершил всю эпопею довольно быстро и захрапел.
Она же размышляла, где устроить детскую. Честно говоря, одна комната, где у нее имелся так называемый «зимний сад», – окно на юго-запад, с лоджией, пол застлан ковром по всему периметру, Рита этот простор специально ничем не обставляла. Пусть все остается пустым, думала она. Диван и все. Такая гостевая. При ней свой туалет и большая ванна. Рита так и представляла себе, что будет там купать своего ребеночка. А Эдик был поселен именно в этом зимнем саду, среди Ритиных цветов.
Наутро Эдик пришел к Рите вниз, в столовую, в ее халате красного цвета. В знак родства. Запел еще наверху и так, на какой-то руладе, спустился. Поцеловались нежно-нежно. Выпили кофе. При нормальном раскладе Ритин муж – как он делал это по выходным – тут же завалил бы ее на стол. Нынешний же напевал, мазал тосты ореховым маслом, ел копченую скандинавскую икру минтая, затем пил кофе и далее выразил желание осмотреть окрестности на Ритиной машине. Пжалста. Уехал. Лил дождь. Рита осталась одна. Сидела у компьютера, читала чужие статьи. Эдик приехал не скоро, часа через два, подудел, Рита спустилась, предложила ему поесть, но он сказал «попозже», полез в холодильник, добыл недоеденный салат оливье («мм, люблю, как дома»), пожрал. Потом ему понадобилось позаниматься, он ушел к себе и там танцевал под свои минуса. К вечеру спустился – Рита работала в мастерской, резала по литографскому камню экслибрис для Джо, – посвистел и сказал, что хочет поговорить. Ладно. Вышли в столовую, он вынул из кармана коробочку, открой. Открыла. Там лежало обручальное колечко с маленьким бриллиантом. Померяй. Подошло.
– Прошу вашей руки! – сказал он, опускаясь на колено. – Я объездил все магазины в поисках кольца для тебя. Взял с твоего столика образец…
(И не вернул, надо сказать, ее любимое простенькое платиновое кольцо, еще московское.)
Они поцеловались, потом поехали в индийский ресторанчик, где весь вечер Эдуардо рассказывал Рите свою жизнь, а она думала, что надо, когда Эдик уедет, пройти курс против бесплодия. У нее не было большой надежды забеременеть, ежели за ее шестнадцать лет замужества этого не случилось, то на что оставалось надеяться?
– Я приеду на Рождество, – сказал Эдик торжественно, – приеду со своим сыном, вы должны познакомиться. Это будет наш сын. Его мама балерина, все время на гастролях, спит и видит что ее возьмут в Гранд-опера, тогда вообще Мигель останется со мной, Гранд-опера это от нас еще полторы тысячи километров. Пусть уж здесь, в Америке, и будет его дом. Выроем бассейн. Он очень любит плавать. Я надеюсь, что ты его полюбишь. Я, возможно, смогу устроиться педагогом… Кое-какие деньги у меня накоплены. Куплю вторую машину…
Эдуард долго рассказывал историю своего развода с матерью Мигеля, Рита заинтересованно кивала или качала головой.
На следующие каникулы Мигель уже был привезен, и только ночью Эдик от него отрывался, и то после коитуса бегал посмотреть, спит ли сынок.
Все предложения Риты они вдвоем отвергали (Эдик по-испански спрашивал сыночка). Рита готовила, но Мигель хотел в испанский ресторан и не притрагивался к вилке, когда отец уговаривал его посидеть за столом.
Ездили в испанский ресторан, платила хозяйка по долгу принимающей стороны.
А дальше все затрещало по швам.
Рита это усвоила еще по первому мужу: комплекс мужской неполноценности диктует им хамоватую пренебрежительность по отношению к партнерше. Раздраженные интонации, скучливость, на вопросы не реагировать. Предложения встречать как назойливые попытки пообщаться.
Ну и по истечении срока пребывания Эдик ждал, что Рита их отвезет в аэропорт (двести км).
А ей нужно было подготовиться к завтрашним занятиям в университете. Да и вообще перспектива пилить под дождем четыреста километров не внушала оптимизма.
Рита сидела за компьютером, Эдик раздраженно поднялся к ней.
– Мы опаздываем, – сказал он. – Ты что расселась?
– Закажи такси. Через десять минут оно подъедет.
– Но я же хотел заехать в магазин! Мигеле просил ченквондо. Оно только тут продается. Новая модель!
– Эдик, дорогой мой, я очень занята. Попроси таксиста задержаться у магазина.
– Но это же в другую сторону! Где мы обедали вчера! Мигель прямо подпрыгнул, нашел эту вещь, просто проходя мимо, на витрине, но было уже закрыто! Ты же помнишь! Парень, он от радости чуть не умер! А потом заплакал, что магазин закрыт. Я обещал ему, что завтра купим, перед отъездом, даже подарят! Мы же тебе сказали, что Мигель наконец нашел новую модель ченквондо!
– Эдик, вот честно, милый, не могу. Мне сейчас нужно отправить письма, и через полчаса я еду по делам.
– По каким делам? Что, нельзя отложить?
– Да.
– Что да?
– Нельзя.
– Ну ты вообще… Ты понимаешь, что ты сейчас творишь?
– А что.
– Как ведешь?
– Ну, Эдик, дарлинг, не злись. Я, когда могу, все для тебя делаю. Ты знаешь. И покупала все, и кормила, и возила. Но сейчас не могу. Возникла другая ситуация.
– Ты на себя в зеркало посмотри вообще, – сказал Эдик. – Письма! Женихам, что ли? В Африку?
Он был готов – она это чувствовала – разбить ей компьютер.
Она взяла телефон, набрала номер.
– Вызываешь такси? – бешено спросил он, крепкий, мускулистый танцор со сжатыми кулаками.
– Нет, что ты. Минутку.
Рита позвонила в полицию.
Он разобрал, что она называет их адрес, а остальное в порыве чувств пропустил. Некоторое время она слушала, потом сказала: «Спасибо, жду» и отключила телефон.
– А вот тебе такси!
Но Рита уже вскочила со стулом в руках. Все-таки она была тренированная баба, прежняя жизнь с сумасшедшим ревнивцем научила ее мгновенной реакции. Стул ножками вперед.
– Стой! Я вызвала полицию! Они рядом! Тебя арестуют. Здесь с этим не шутят, не Парагвай. Я не твоя жена. Сядешь на десять лет.
Он стоял, тяжело дыша, отвесив челюсть.
– И попробуй только украсть что-нибудь или разбить компьютер. И в аэропорту от полиции не спрячешься.
Он заметался. Ему позарез надо было пришибить Риту, до безумия.
Но вдали очень кстати раздался вой сирены – Рита заподозрила, что не по ее адресу, потому что в полиции ей ответили: «Все машины буквально минуту назад уехали на стадион. Сорри, мэм».
Он выдал порцию замечательного сибирского мата и исчез.
Да ничего она не потеряла, кроме денег, спаслась, можно сказать.
Нет, потеряла, конечно. Дети, дети.
Путешествие домой
Одна очень милая девушка, образованная, красивая, умная, йога и автомобиль прилагаются, так же как съемная квартира и работа в банке, – она всегда на каникулы уезжала в одном и том же направлении, в Италию. Там, у аэропорта, ее подхватывало такси и доставляло всегда в разные места – но, как правило, у причала ждала яхта, на которой уже находилась теплая компания друзей, все, как правило, люди, связанные с финансами.
Девушку звали Ариадна (сама себя она в горькие минуты называла «Ариадна, будь ты неладна»).
Ее итальянского друга звали Паоло. Это он нанимал яхту, он собирал друзей и подруг, он устраивал новогодние путешествия – кроме того, бывали и другие каникулы в его банке, не совпадающие с праздниками в Москве, и он заранее предупреждал Ариадну, чтобы она взяла отпуск – ведь у банков разных стран разные правила.
Она познакомилась с Паоло на улице в Москве, когда у нее сломалась машина (будь ты неладна!).
Паоло остановился (в отличие от русских мужиков, трусливо проезжавших мимо склоненной у капота девушки), он предложил свою помощь и минут десять провел над мотором. В конце концов Ариадна вызвала аварийку, а Паоло записал номер ее телефона.
Он работал тогда в московском филиале и через два месяца должен был покидать Москву. И покинул этот город. Но не Ариадну.
Он вызвал ее на три недели в августе, и потом на десять дней в самое Рождество. Это была сказка!
Невзрачный на первый взгляд, похожий на Берлускони, лысый и приземистый Паоло со временем так привязал к себе московскую красавицу, что она и смотреть больше ни на кого не хотела.
У себя в банке (Ариадна называла свое место работы «банка») она ни с кем поэтому особенно не подружилась, даже обедала почти всегда в одиночестве. Кроме того, в Москве она жила всего десять лет, и все ее подружки и приятели (и «бывшие») остались в Петербурге.
Она не ходила по ночным клубам, чувствовала себя слишком старой уже (33 года), в гости тоже не получалось. В предыдущей «банке» у нее завелась подружка, но и к ней Ариадна не любила ездить. Эта коллега состояла раньше в отношениях с начальством Ариадны и поэтому говорить была в состоянии только об этом начальстве и о его жене. Вова-Вова-Вова – а Нина Ивановна – а Вова. Нудно жить на этом свете, господа!
Паоло же был весел, прост и вообще никогда ничего не сообщал о себе. Как мужчина он ничем особенным не отличался, Ариадне приходилось устраивать маленькие спектакли каждый раз, но она ждала этих каникул как чуда. Она возвращалась в свою «банку» загорелая, спокойная и горделивая. Ей хватало этих двух каникул на весь год.
Единственное что – друзья Паоло были всегда одни и те же – Серджио, Марчелло по кличке Мастроянни и Джорджио, а вот их подружки каждый раз менялись. Но Ариадна быстро к ним привыкала, что делить?
В эти новогодние каникулы она прилетела в Рим с твердым намерением, что называется, «поговорить» с Паоло. И, главное, забеременеть. То есть она отменила все таблетки и съездила к врачу. Всё ликвидировала, все меры предосторожности.
Она понимала, что время-то уходит! Ариадна по-настоящему привязалась к Паоло, кроме того, для нее уже настала пора планировать свою семейную жизнь. Ариадна в мыслях о будущем начала посещать курсы итальянского и теперь уже довольно сносно говорила. В их родной «банке» ходили слухи, что начальство хочет открывать филиалы в крупных городах Европы, а Ариадна знала, кроме итальянского, еще и английский, и французский. Она даже уже намекнула любимому в своем электронном письме, что возможен такой вариант – у нее будет в Риме работа.
Паоло написал в ответ: «Поздравляю», но потом добавил, что уезжает сейчас в такое место в Андах, где нет связи и Интернета. Но Ариадну обязательно встретят в аэропорту Фьюмичино, как обычно.
Она приехала, ей тут же позвонил Мастроянни, сказал, что он тут и ждет в машине у выхода. Мастроянни посадил ее в свой «феррари» и отвез куда-то далеко, в квартиру, которая специально для нее, он сказал, была снята. Он добавил: «Располагайся тут» – и уехал, не оставив ключей.
Паоло на звонки по-прежнему не отвечал, хотя каникулы начинались завтра.
Вечером Мастроянни неожиданно появился с бутылкой и коробкой пирожных, веселый, хлопотливый и потный, как всегда. Мастроянни был самый немолодой из всей их компании и самый некрасивый – толстый, лысый, маленький. Противный.
Он почему-то принял душ, как у себя дома, переоделся в легкий халат и начал хлопотать, накрыл на стол, поставил вино, разложил закуски. Выпили. Поели. После этого произошла странная вещь – Мастроянни скинул халат и полез к Ариадне.
Она дико испугалась. Но, как тренированная девушка, резко реагировала на его объятия. Он оказался на полу в голом виде и был рассержен.
Она заявила ему, что все расскажет Паоло.
Запыхавшийся Мастроянни встал, заслонил живот халатом и стал кричать, что у Паоло уже другая подруга, а за билет Ариадны он заплатил давно, чтобы купить подешевле, и Паоло сказал ему, Мастроянни, что эта старая русская проститутка теперь принадлежит ему, Мастроянни, на все каникулы. Поэтому он, Мастроянни, снял им двоим квартиру на 10 дней.
В результате Ариадна по доброй воле оказалась поздно вечером на улице с чемоданом.
Она шла, дрожа, курточка не грела (не была рассчитана на плюс восемь), но хуже всего Ариадне было от того, что она оказалась обычной девушкой по вызову, которую просто передали товарищу.
Можно было сейчас дойти до первого попавшегося отеля и провести каникулы в холодном Риме. Но денег на карточке почти не осталось, все ушло на покупку двухкомнатной квартиры в Москве. Подвернулся не очень дорогой вариант, на глухой окраине, и квартира была без ремонта сорок лет. Но все равно она была не по карману Ариадне, пришлось брать кредит в родной «банке». То, что сейчас имелось на карточке, хватило бы для сувениров маме, питерским подругам и риелтору Кариночке.
Но как-то надо было возвращаться домой. В родной «банке» все знали насчет итальянского бойфренда, и никого просить не представлялось возможным. У мамы взято взаймы радикально. Питерские некредитоспособны перед праздниками все как одна.
Продать? Но что – банку черной икры, бородинский хлеб, который она везла Паоло?
Паоло. Может быть, Мастроянни наврал и воспользовался отсутствием друга, который прилетит, допустим, завтра и сразу поедет в порт к яхте? А Мастроянни использовал его не работающий в Андах телефон и решил поразвлечься с Ариадной задарма? Понимает, что она никогда не расскажет об этом инциденте своему бойфренду, тем более на яхте.
Но, вообще-то, думала несчастная, замерзшая Ариадна, что собой представляла эта яхта и эти девушки, подруги пожилых итальянцев? В прошлый раз одна была красавица восемнадцати лет из Албании, она не говорила ни на одном языке, второй оказалась молодая полька, знавшая по-английски пять фраз, о третьей стало известно, что она украинка из Амстердама, но она явно прибавила себе возраст, объявив, что ей «уже семнадцать». Теперь Ариадна начала размышлять, не из квартала ли красных фонарей пригласили этих девочек.
Ариадна в их обществе чувствовала себя древней матроной, хотя фигура у нее была нормальная, ноги нормальные, лицо нормальное, волосы тоже. Йога все-таки играла свою роль. И девки с завистью наблюдали ее скрутки и асаны на палубе, когда она занималась своей практикой. И мужики всегда сходились посмотреть на этот аттракцион. Кроме того, Ариадна ходила в прошлом году на курсы танцев живота. Уж этого никто из девок не мог, добиться такого трепетания туловища, особенно в районе бедер.
И Паоло все это покинул? Не могло такого быть.
И вдруг ей длинно посигналили. Это была машина Мастроянни. Он был счастлив, что ее нашел. Он извинился за свое поведение. Сказал, что все эти годы был влюблен и ждал своего часа. Что он снял эту квартиру на свои деньги и только для нее, и что теперь он предлагает ей жить там одной целых десять дней. А сам он уедет на яхте вместе с Паоло. Он также ехидно добавил, что на яхте Паоло будет с девкой из Нигерии, ей четырнадцать лет, а ему, Мастроянни, придется опять нанять себе девушку по вызову. И что Паоло над ними смеялся всегда, что они тратят бешеные деньги на девок, а у него всегда бесплатная из Москвы, только перелет, да и то он всегда покупает билеты загодя и дешево.
С этими словами он написал адрес на своей визитке и отдал Ариадне ключи вместе с карточкой. И она все это немедленно выкинула.
Мастроянни подобрал ключи и бумажку и с горькими ругательствами уехал: видимо, все-таки рассчитывал на поживу. Это ведь траты и траты, уже снятая квартира, а теперь еще и каюта на яхте.
Что делать, думала Ариадна. Билет у нее дешевый, не подлежит сдаче, но, может быть, удастся уговорить людей Аэрофлота взять ее на борт, если будут места.
Надо ехать в аэропорт. Проклятый Мастроянни снял квартиру в удаленном новом районе, бесконечном и ледяном, как Гималаи. Ариадна шла, шла, встретила прохожих, узнала где метро.
И так, путем спроса, она поздно вечером добралась до аэропорта, голодная как зверь. Она села, достала из чемодана бородинский хлеб, положила его себе в сумку и стала тайно отщипывать кусочки.