– Наполовину. У меня создалось впечатление, что Кардинал хочет не просто зваться императором, он жаждет им быть. Только без кавычек. А с нашей помощью он станет Властелином Мира.
– А что делать? – вздохнул Пиньон. – А ля гер ком а ля гер. Ставки сделаны. Ах, пардон, совсем забыл. Кардинал, то бишь Император передал, что Давид Виштальский найден! Он жив-здоров и… Что с вами?
Вита, ощутив невероятную слабость, откинулась в кресле, соскользнула вбок и завалилась, обвиснув на пухлой боковине.
Николя Пиньон поборол желание сделать секретарю искусственное дыхание «рот в рот» и вызвал врача.
Часть вторая ВОЛШЕБНАЯ КОРОНА
Глава 9 ГОРОД ПРИЗРАКОВ
1Прошел месяц, Полуостров заняла осень.
Ночью ясное небо над Хассе затянуло тучами. Задул порывами ветер с моря, нагоняя сырость, а ранним утром пошел дождь. Начавшись нудной, холодной моросью, он все набирал и набирал силу, пока не лупанул ливнем. Мигом все спуски превратились в стоки – мутная вода журчала по брусчатке и каменным плитам, разливаясь на площадях лужами, рябя под косыми струями.
К обеду дождь подуспокоился, но моросить не перестал. Похолодало, и тем, у кого в сапогах дырки, а плащи промокли, мир казался неуютным и малопригодным для жизни.
Однако вода, льющаяся с небес, службу бравых рыцарей не отменяла.
Сразу после обеда младшего приора Тавиту Вишту вызвали в резиденцию Большого Жреца. Помещалась она на самом высоком месте города и представляла собой необъятную круглую башню. Высотой своей башня не поражала, но лишь потому, что ее занесли толщи песка и земли – это был наземный терминал тоннельного города Волхвов, а для землян – база КГБ «Пале-Рояль».
Настроение у Давида было приподнятое. Всё более-менее разрешилось, он был при деле, и дело обещало быть живым, горячим даже.
У треугольных врат башни дежурили хмурые горцы, но выскочивший малый жрец провел Даву мимо них.
Свантессен поджидал Виштальского в огромном круглом зале на самом верху резиденции. Ничего особенного: кресла, тяжелый стол с крышкой из полированного камня, кровать под балдахином, резные шкафы. Из предметов, сделанных на Земле, Давид углядел лишь пару силикетовых сейфов.
– Добрый день, приор… – Большой Жрец показался из-за расшитой шторы. – Присаживайся. Для тебя есть задание.
– Всегда к услугам вашего преосвященства, – поклонился Давид.
Свантессен снисходительно усмехнулся, и Виштальского передернуло. «Небось решил, – подумал он, – что мальчик заигрался в мушкетеров…»
– Возьмете с собой добровольцев, – властно проговорил Большой Жрец, – и отправитесь за Пустынные горы. Там находится большой мегакомплекс Волхвов, а еще дальше, на перевале в Одиноких горах, увидите корабль. Подойдите сюда.
Давид шагнул к столу, куда его поманил Свантессен, и увидел несколько листков бумаги с непонятными планами.
– Здесь – примерные кроки мегакомплекса, его центральной части. А вот план корабля – пройдете стрежневым коридором третьего или четвертого яруса – точнее не могу сказать… – Кардинал вытащил из-под стола странный овальный обруч, метр в поперечнике. – …И отыщете вот такой предмет. Волхвы носили их на головах, как мы носим венцы.
– Ну и головы у них! – вырвалось у Виштальского. – Овальные, что ли?
– Вероятно. Этот вот обруч – мертвый, он не функционирует. Вам надо будет найти точно такой же, но живой. Распознать функционирующие обручи просто – они теплые. Найдете такой – приложите все силы и старание, чтобы доставить его в целости. Даже если потеряете всех своих людей.
– Он так важен? – спросил Давид, поглаживая обруч.
– Да. Чрезвычайно! Это корона, Давид. Понимаете? Вообще-то говоря, это транслятор. Так сей предмет прозван в «Анналах Лабораториума планеты Йу толо», а это не только самый емкий перечень объектов культуры Волхвов, но и самый точный. Ну, йу разбирались со следами деятельности сверхцивилизации добрых пять веков, так что у них было время накопить опыт.
– Транслятор гиперполя? – пробормотал Виштальский. – Трансгрессивные воплощения. Универсальные превращения. Но это же сказки, профессор! Черная, белая и серо-буро-малиновая магия!
– Как знать, – хмыкнул Свантессен, – может, и магофизика. Кстати, уважаемый академик Линдгрен, мой учитель, и вовсе отрицал само существование трансляторов, полагая, что генерация гиперполя невозможна в принципе. Но имеем ли мы право отрицать то, чего не знаем? Лично я придерживаюсь мнения, что трансляторы для Волхвов были примерно тем же, чем для нас служат биоточные сервисы, – надевая эти обручи на головы, галакты мысленно управляли объектами техносферы планеты. Впрочем, для нас важнее иное – древних правителей Курре короновали этими обручами, не ведая, для чего они. Мне тоже придется возложить на себя эту старинную регалию, ибо я не хочу проливать кровь! Мне нужно дать землю безземельным и дома бездомным, а трапперы с ведунцами мешают, вцепились в старое и держатся, животы готовы положить за варварство и дикость. Только став императором, я смогу покончить с беспределом и обеспечить землянам свободный доступ ко всем объектам сверхцивилизации. С Землей я уже договорился. Вы всё поняли, Давид?
– Почти, – признался галактист.
– Что вам не ясно?
– Я не пойму, как на человеческую голову можно надеть такую здоровую штуку.
Большой Жрец улыбнулся.
– Всю бы жизнь интересоваться вашими вопросами, – вздохнул он и добавил: – Если найдете живой обруч, возьмите его обеими руками и как бы наденьте на голову. Примерьте – и он сам подгонит свой размер под вас. Вопросов больше нет?
– Когда выступать? – подтянулся Виштальский.
– Завтра на рассвете. И запомните хорошенько – трапперы будут вам мешать на всём пути! Опасайтесь засад. Горцы тоже могут стать проблемой. Да что – могут! Обязательно станут. А чего вам опасаться за перевалом, я могу лишь догадываться. Повторяю – будьте бдительны! Трапперы стерегут все подходы к кораблю на Перевале, для них и Город, как колдуны прозвали мегакомплекс, и сам звездолет суть святые места, куда даже паломникам вход строго воспрещен. И вот что – поменьше думайте о том, чтобы выглядеть храбрым командиром, – избегайте стычек. Вы мне нужны живым, Давид. Вы – и вот это, – Свантессен погладил обруч.
– Разрешите идти?
– Вот что, Давид. Вы, помнится, отличались логикой и холодным расчетом в опасных ситуациях. Это ценно. Постарайтесь и впредь не поддаваться эмоциям, абстрагируйтесь от частного, чтите принципы галактизма! Взвешивая все «за» и «против», принимайте оптимальное решение, не оценивая процесс слезой ребенка, – это глупость и юродство. Дитяте поплакать, что пописать. Вот если вы остановите свой выбор на самом добром решении, оно как раз и потребует максимума жертв. Не допускайте в сердце жалость и освободитесь от химеры совести, не растрачивайте себя на мелкие людские горести. Вместо того чтобы спасти одного-двух и потешить тем свое чувство справедливости, помните – вы можете и должны помочь миллиардам землян, миллионам маранитов! Короче говоря, оставайтесь бесстрастным наблюдателем.
– Так точно.
– Секундочку.
Большой Жрец скрылся за шторой и вскоре вернулся, держа в руках черный длинноствольный пистолет-дезинтегратор.
– Квантовый разрядник? – вырвалось у Давида.
– Он самый. Держите, это вам. Неадекватно, конечно, но что делать? Жизнь такая!
Виштальский с опасливым восторгом принял увесистое оружие, сжал удобную рукоятку, погладил керамическое цевье. Из разрядника он стрелял один раз в жизни, на полигоне. Убийственная штука!
– Берегите батарею, Давид, здесь всего шесть зарядов.
– Так точно!
– Ступайте. Стоп! Чуть не забыл. Возьмите и это заодно.
Большой Жрец протянул младшему приору блестящий стержень, с палец величиной. Стерженек успокаивающе мигал зеленым огонечком.
– Это дозиметр, изготовленный на планете риттов. Если будет фонить, загорится желтый индикатор. Если радиация опасна для жизни – красный.
– Спасибо.
– Не за что.
Ранним утром отряд Виштальского тронулся в путь – сто двадцать шесть отборных бойцов. Сто двадцать седьмым был Давид. Младший приор Тавита Вишту.
Рыцари выехали во всеоружии, вдобавок каждый вел в поводу запасного долгонога.
Проводов никто не устраивал. Виштальский хотел покинуть Хассе как можно незаметней. Проехав задами, рыцари покинули город через восточные ворота.
Рассвет едва брезжил над далекими горами, словно подсвечивая промежуточную цель пути, так что сон пока не вполне отпустил Давида. Виштальский чувствовал вялость и нехватку энергии, как робот, что забыл подзарядиться с вечера. Наверное, поэтому и мысли его посещали далекие от сугубой конкретики. Галактист размышлял о добре и зле.
В конце концов, вся его практическая деятельность и направлена к тому, чтобы добро победило зло. Как в сказке. Вот именно! Но одержать победу – это значит совершить действие, приложить усилие. А может ли добро быть активным? Если человек не думает перед тем, как сказать, он тут же выпучит глаза и заявит: «Конечно! А как же?!» И будет неправ, ибо активность – это воздействие или противодействие, стало быть, насилие. То бишь зло. Маленькое зло против большого зла? Выходит, что он, Давид Маркович Виштальский – часть силы той, которая творит зло, желая добра. Схоластика? Да какая уж тут схоластика. Вот, скажем, трапперы. Они – зло? Как будто да. Они тормозят прогресс по-всякому, они не приемлют прогресс, они против прогресса. Вернее, не так. Они тормозят прогресс, навязанный землянами. Они не приемлют прогресс, к которому их толкают под микитки. Они против нашего прогресса. Трапперы – как те варвары античных времен, которые сопротивлялись Риму. Варвары отстаивали свободу – свободу от бань, школ, библиотек, театров, водопроводов, больниц, дорог, законов. Понять дикаря можно, но принимать его правила нельзя. Если трапперы не хотят добровольно подчиниться и позволить Большому Жрецу сделать жизнь маранитов лучше, значит, надо их заставить, принудить!
В конце концов, вся его практическая деятельность и направлена к тому, чтобы добро победило зло. Как в сказке. Вот именно! Но одержать победу – это значит совершить действие, приложить усилие. А может ли добро быть активным? Если человек не думает перед тем, как сказать, он тут же выпучит глаза и заявит: «Конечно! А как же?!» И будет неправ, ибо активность – это воздействие или противодействие, стало быть, насилие. То бишь зло. Маленькое зло против большого зла? Выходит, что он, Давид Маркович Виштальский – часть силы той, которая творит зло, желая добра. Схоластика? Да какая уж тут схоластика. Вот, скажем, трапперы. Они – зло? Как будто да. Они тормозят прогресс по-всякому, они не приемлют прогресс, они против прогресса. Вернее, не так. Они тормозят прогресс, навязанный землянами. Они не приемлют прогресс, к которому их толкают под микитки. Они против нашего прогресса. Трапперы – как те варвары античных времен, которые сопротивлялись Риму. Варвары отстаивали свободу – свободу от бань, школ, библиотек, театров, водопроводов, больниц, дорог, законов. Понять дикаря можно, но принимать его правила нельзя. Если трапперы не хотят добровольно подчиниться и позволить Большому Жрецу сделать жизнь маранитов лучше, значит, надо их заставить, принудить!
И чем? Мудрым словом? Трапперы не услышат его или не поймут. Увещевать их прикажете? Да они только посмеются над горе-воспитателем. И правы будут, ибо слово против дела – ничто. Силу можно остановить только силой, и уж как ты ее назовешь, доброй или злой, неважно. Для тебя она добрая и для тех, кто пострадал от трапперов, – тоже. А как быть с отцом того же Зесса? С женой его? С детьми? Где их искать теперь, после облавы? Может, и весь клан Зесса замаран в несправедливостях, а может, и нет. И что тогда? А тогда опять возврат к началу, а в начале – мера. Надо уметь сравнивать негатив и позитив, соотносить пользу и вред, горе и радость. В конечном счете, хорошо всё то, от чего счастье возрастает. Вот только как заметить этот рост? Измерить его как? И в чем? В килофелицатах? Если хорошо подумать, всё, что человек творит, – к худу. Не бывает так, чтобы всем было хорошо. Обязательно кому-то ты сделаешь плохо, правому или виноватому – какая разница? И получается, что само понятие «творить добро» лишено смысла, ибо добро всегда пассивно. С другой стороны, если добро вообще никак себя не проявляет, не оказывает действия, то вывод один – добра не существует вовсе. Есть только зло, и из двух зол надо умудриться выбрать меньшее.
«Теоретик!» – усмехнулся Давид. Однако была и польза от философических размышлизмов – они прочистили мозги, выветрили остатки дремы. Давид полностью погрузился в реальный мир.
– Скоро будет перекресток, – просвещал товарищей Яр, горец из клана Кагаги, – там дорога разветвляется. Налево пойдешь – в трясине утопнешь. Раньше, старики сказывали, в те места на охоту ездили, там были джунгли, а потом случился разлив Зеленой реки, и те леса затопило. Деревья все погнили давно, одни пеньки из воды торчат.
– А нам, значит, прямо? – поинтересовался Когг.
– Ну да… – неуверенно ответил Кагаги. – Наверное. Прямо если ехать, как раз в горы и попадешь. Но дорога та длинная и опасная, только большим отрядом и пройдешь.
– Разбойники?
– Ага! И еще дикари. Эти страха не знают, кидаются на всех! Говорят, людоеды они.
– А если направо свернуть? – спросил Давид.
– Туда нельзя, – серьезно ответил Кагаги.
– Это почему же?
– Табу! – сказал горец внушительно. – Там – Старая Дорога. Говорят, еще Творцами проложена. Она прямая, как стрела, и до гор доведет вдвое быстрее, но. Гиблые те места. Проклятые. Уж больно много там всякой нежити! Князь Иллиу однажды отправился туда со всей своей дружиной, и все – больше его никто не видел.
– Ты хочешь сказать, – лениво проговорил Давид, – что Творцы были слабее нечисти?
– Нет, конечно! – испугался Кагаги, быстро приложив «козу» ко лбу, глазам и рту. – Просто развелось ее там немерено.
– А кто это проверял? – усмехнулся Давид. – Ты же сам сказал, что Старой Дорогой никто не пользуется. Откуда же известно, что там нежить развелась?
– Все говорят. – туманно сказал Кагаги.
– Ладно, не пугай. Мы, между прочим, к Одиноким горам собрались! Нам ли какой-то дороги бояться, пусть даже и старой?
– Перекресток! – воскликнул Зесс, вытягивая руку к востоку.
Там, впереди, лес расступился, открывая взгляду нечто похожее на большой мост. Вот только ни реки, ни оврага приличного под ним не находилось. Да это ж эстакада! – осенило Виштальского. Великие небеса, сколько уже он видал эстакад и развязок.
Путепровод, шириной метров двадцать пять, протягивался на полмили, поднятый на мощных пилонах, изрисованных магическими фигурами. В трещины были вставлены черные ветки, увитые тряпочками – и выцветшими, истрепанными до основы, и почти что новыми, не поблекшими под солнцем и дождем. Духов задабривали.
Прямой путь вился перед эстакадой, складывался петлями, словно оттягивая момент, а потом юркал между опор и исчезал в лесу. Тропа налево, к заболоченным джунглям, почти заросла разлохмаченной полосатой травой.
Нападающие не стерпели первыми – одетые в камуфляжные балахоны, с полосатыми повязками трапперов, выскочили из засады и бросились на рыцарей, воя и вращая кривыми мечами.
– Стой! – закричал Виштальский. – Арбалетчики – вперед!
Бойцы с арбалетами выехали и дружно спустили пусковые рычажки – десятки коротких оперенных стрел поразили атакующих.
– Направо! – скомандовал Давид и первым повернул долгонога.
Животное, фыркая и сопя, вознесло его по плавному развороту въезда на Старую Дорогу. Покрытия на ней уже не осталось – время съело, только шершавый серый пластилит крошился под копытами, рассыпаясь шелестящими чешуйками.
– Вперед!
– Хо-о! Хо-о! – заорали рыцари вразнобой, понукая долгоногов. Зверюги затопали, хрустя по остаткам покрытия, и припустились рысью. Вопли засадной братии стихли вдалеке, и только поредевшее облако пыли, медленно сносимое ветром, еще свидетельствовало о мимолетном бое.
– Прорвались! – оскалился Когг.
– Это ж мужичье, – мрачно пробурчал Зесс, – ни дисциплины у них, ни командира толкового.
Эстакада ввела рыцарей в лес, описала плавный поворот между верхушками деревьев и «причалила» к холмам. Далее дорога пошла по насыпи, еле заметно понижаясь, пока не опустилась до уровня травы. Крепко строили, однако, подумал Давид. Если дорогу соорудили в одно время с Городами и Крепостями, то ей никак не меньше сорока пяти тысяч лет. И нигде ни трещинки! От верхнего покрытия остались лишь редкие наплывы чего-то стекловидного у самых ограждений, в ветровой тени, все прочее сдуло, стесало дождями и песком. Странно, что деревья, способные перемолоть корнями любую дорогу, не приближались к этой. Словно боялись. Или почтительно отступали за обочину.
Опыт показал, что размышления Виштальского были не совсем верны – еще через пару миль полотно дороги оказалось развороченным. Раздвинув обломки, переложенные пластами пыли, посреди путепровода росло громадное дерево. Его ствол, толщиной в десять обхватов, поднимался из пролома, как башня, оставляя неширокие проезды по бокам.
Вереща свистулькой, привязанной к древку, из леса прилетела длинная стрела, с силой ударила Давида в бок, но пробила только плащ – металлопластовая кольчуга, работы оружейников Цхинны, выдержала удар. Еще пара стрел противно провыла по-над дорогой. Перелет.
– Цел, кхенти? – крикнул, оборачиваясь, Когг.
– Да что мне сделается. Вон, за теми вилльнами!
Два арбалета выстрелили дуплетом. С коротким криком вскинулся неведомый лучник в полосатой повязке – и упал, покатился на обочину. Молодой, безусый еще арбалетчик сделал контрольный выстрел – болт вонзился трапперу в череп.
Вечер застал отряд в пути. Солнце еще показывало краешек над лесом, небосвод алел, калился всеми оттенками красного, и деревья на его фоне выделялись четкими черными силуэтами.
– Ищем место для лагеря! – скомандовал Давид.
– Уже! – откликнулся Зесс. – Гляди! О, там даже дом стоит.
Рыцари съехали с дороги на большой луг, посреди которого высился огромный дом, будто составленный из нескольких зданий разной величины, – один угол поднимался выше, другой ниже, слева круглилась башня, справа уступами спускалась терраса. Дикость и заброшенность места подчеркивалась не только тишиной, но и двумя громадными глыбами, округлыми и неровными, упокоившимися у самых ступеней лестницы. Виштальский подивился мимоходом, что две таких массы не ушли в грунт, как все нормальные валуны, а едва придавили его. И что это за грязь на каменных боках?..
– А что, – отвлек его голос Когга, – этот дом тоже Творцы строили?
Давид уловил иронию, но ответить не успел.
– Это Дом! – выдохнул Кагаги. – Мне еще прадед рассказывал о нем, они тут охотились с соседями, остановились заночевать. Там круглый зал должен быть, а посередине – очаг и дымогон в крыше. Только ходить туда не надо.