– Никому не надо говорить, – посоветовал Глотов. – Облачаемся, и точка.
Наутро, стиснув зубами яд, сочащийся наружу, члены экипажа смотрели, как охранники уводили Карпатова на работу.
– Тварь! – безапелляционно заявил Серега.
– Да уж, – неуверенно пробормотал Глотов.
– Ну что, товарищи? – Серега резко поднялся. – Как настроены?
– Лирично, – пробормотал Витька.
– Роем дальше? А то неделю не копали.
– Уймись, – огрызнулся Глотов. – Еще пожрать не приносили.
– Хорошо, – согласился Серега. – Подождем, пока принесут эти помои.
На завтрак им подали замерзшие лепешки, рисовую кашу трехдневной давности и холодный чай в заплесневелом армейском котелке. Летчики дождались, пока удалятся разносчики пищи, подобрались к тому, что у них называлось столом.
– Не могу уже питаться этой дрянью, – пожаловался Серега. – Голодовку пора объявлять.
– Объявляй, – разрешил Вакуленко, погружая лепешку в чай, чтобы немного размокла. – Нам же больше достанется.
– За работу? – спросил Серега, облизывая мягкую алюминиевую ложку.
– Можно, – подумав, решил Глотов. – Немного поработать никому не повредит. Вот только чем копать будем? Весь инструмент отобрали эти сволочи.
– Дужками от кроватей, – нашелся Серега. – Они же тупые, кровати не тронули. Мы из них такие классные штыри смастерим!
– Не могу больше, – простонал Витька. – Труд однажды сделает из меня лошадь.
К Витьке присоединился Вакуленко, обосновав свою позицию тем, что никогда не надо делать сегодня то, что можно сделать завтра. А то на следующий день придется подыхать от скуки. Толку от этой работы? Мерзлая земля, долбить по сантиметру в день?
Немного поколебавшись, Глотов присоединился к большинству. Ему тоже надоело заниматься тупой работой.
Серега выслушал саботажников, посидел минуту с закрытыми глазами, тяжело поднялся, побрел в казарму. Он отгреб ногами мусор, приподнял щит, сколоченный из половиц, сел на корточки перед ямой.
То, что летчики успели вырыть за несколько месяцев, впечатления не производило. Полтора метра вниз, а сам тоннель пробит всего на пару шагов. Работникам приходилось откалывать крупные камни, на что уходила уйма времени и энергии. Земля была спрессована, отваливалась кусками, похожими на ветчину, нарезанную в ресторане.
Серега вздохнул, направился к ближайшей кровати, выдернул дужку из изголовья, поволок ее к яме. Он долго кряхтел, стонал, потом из-под земли стали доноситься отрывистые удары.
– Вот неугомонный. – Глотов вздохнул и уныло посмотрел на понурившихся летчиков. – Его теперь оттуда и экскаватором не вынуть. Надо же обладать таким ослиным упрямством!
– Достался нам подарочек, – заявил Вакуленко.
– Делать нечего, – сказал Глотов. – Пошли работать, шахтеры. Вакуленко на стреме. Ну, чего уставился, Витька? Лезь в яму!
Сил человеческих хватило на полчаса бесполезной работы. Мерзлая земля выжимала максимум энергии. Летчики с трудом поднимались на поверхность. Типичные шахтеры, просидевшие неделю в заваленном забое. Изнуренные, шатающиеся люди без кровиночки в лицах разбредались по углам.
– Да за что нам?! – внезапно взвыл Витька, и его бледная физиономия приобрела цвет мороженой хурмы.
Он сжал дужку кровати, выбежал в комнату. Летчики недоуменно переглянулись. А Витька вертелся как волчок, гадая, куда бы приложить свою дурь. Радостно завопив, он подбежал к стене, на которой Карпатов царапал риски, и стал размашисто ее кромсать. Буян не успокоился, пока не ободрал ее полностью, а лежанка Карпатова не обросла слоем «вулканической» пыли. После этого он выпустил из ослабевшей руки дужку, побрел, спотыкаясь, в каморку.
Летчики недоуменно уставились друг на друга. Даже Серега как-то притих, опасливо поглядывал на уходящего Витьку.
– Хорошо еще, не нам досталось. – Серега криво усмехнулся. – Эх, блин, Витька, ошибка молодости его матери!
– А шо это с ним такое? – не понял Вакуленко.
– Срыв, – лаконично объяснил Глотов. – Такую бы энергию да на доброе дело!
Когда под вечер пришел Карпатов, его взору предстало прелюбопытное зрелище. Все матрасы, лежавшие в каморке, были вытащены в большую комнату и аккуратно разложены вдоль стен. Постели первого пилота на месте не было, как и его вещей. Только ободранная стена там, где прежде располагался «информационный стенд».
Он растерялся. Что за новости? Четыре пары глаз смотрели на него с презрением.
«Хоть домой не приходи», – подумал Карпатов.
– Как прошел рабочий день, Владимир Иванович? – осведомился Серега.
– Нормально, – ответил Карпатов.
Потерянного календаря он, в принципе, не жалел, прекрасно помнил, сколько полос там было нацарапано.
– Как процесс обучения? – спросил Глотов. – Грызут бараны гранит науки?
– Грызут.
– А мы знаешь что подумали, Карпатов, – сказал Серега. – Несправедливо как-то устроен мир. Ты не командир и не имеешь права занимать такую большую площадь. Согласись, это глупо. Мы вчетвером ютимся в каморке, а у тебя настоящие хоромы.
– Вы сами отсюда ушли, – справедливо заметил Карпатов.
– Как ушли, так и пришли. Иногда они возвращаются. В общем, ты правильно понял. Топай в каморку, живи там и старайся не очень часто попадаться нам на глаза.
Карпатов не стал возражать. Квартирный вопрос испортил людей не только на воле. Он молча ушел в каморку, вскоре вынес под мышкой скатанный матрас, удалился на улицу, пристроил его недалеко от колодца, начал выбивать палкой. Потом первый пилот проследовал обратно мимо безмолвствующих летчиков.
– Теперь он будет шастать мимо нас? – забрюзжал Серега.
– Тебе не угодишь, – сказал Глотов. – Давай убьем его.
Карпатов был неприхотлив в быту, ему хватало тесной каморки, пропахшей запахом носков и немытых мужских тел. Удручало его лишь одно. Здесь практически не было света. Следовало что-то придумать. Он разложил вещи, скатал в трубочку тетрадку в линейку, вооружился ручкой и вышел на крыльцо. Владимир Иванович пристроился на ступени, расправил тетрадку на коленке, стал писать убористым почерком.
Витька, наблюдавший за ним из окна, недоуменно пожал плечами и осведомился:
– Чего это он там все время пишет? Поэму, что ли?
– Оперу, – поправил Серега. – Опер про всех велел писать.
– Доносы, думаешь, строчит? – испугался Витька.
– Нет. – Глотов рассмеялся. – Доносы он строчить не будет. Если нужно на нас настучать, Карпатов и так это сделает, в устной форме. Даром всеми днями у талибов пропадает?
– А чего тогда? – упорствовал Витька.
– Дневник? – предположил Вакуленко.
– Может, и так. – Глотов пожал плечами. – Да хрен с ним, мужики. Лично мне глубоко по барабану, чего он там пишет.
Карпатов закрыл тетрадку, уставился на забор. Гребень ограды оседлал чумазый мальчишка в обносках. Шкет годков двенадцати вскарабкался по стволу единственной уцелевшей чинары, уселся на забор и уставился на Карпатова так, как будто тот ему что-то должен.
Первый пилот подмигнул мальчишке. Пацан опасливо покосился по сторонам и тоже подмигнул. Карпатов улыбнулся, и тот ответил ему тем же, даже засмеялся. Владимир Иванович вырвал из тетради чистый лист, сложил из него самолетик и запустил в сторону забора. Летательный аппарат проделал плавный круг, вернулся, точно бумеранг, и плавно опустился под правой рукой конструктора. Глаза мальчишки заблестели.
Карпатов произвел модернизацию своего творения, усилил стреловидность носа, подогнул заднюю часть, переделал крылья, придав им узкую форму. Он поднялся и направился к забору. Мальчишка не шевелился. Владимир Иванович запустил самолет. Тот прыгнул вверх и камнем свалился ему под ноги. Мальчуган прыснул.
Опять небольшая переделка. Самолетик бешено завертелся вокруг оси, пулей понесся вперед, воткнулся в забор, рухнул. Мальчишка радостно застучал пятками по стене. Карпатов поклонился, словно факир после удачного расчленения блондинки, направился к забору и нагнулся, чтобы поднять самолетик.
Зря он это сделал. Мальчишка вынул из-за пазухи увесистый камень, размахнулся, бросил. Удар на несколько секунд парализовал позвоночник Карпатова. Он охнул, упал на колени. Мальчишка заливался смехом. Когда первый пилот поднялся, на заборе уже никого не было. Только ветка чинары тряслась, да на той стороне хохотали несколько человек. Он стиснул зубы и потащился в дом, где тоже не ожидалось ничего хорошего.
Флай-менеджер Марк почтил их своим присутствием в первых числах февраля. Без консула и прочих высоких сопровождающих. Сгибаясь под тяжестью расстегнутой сумки, которую талибы явно досмотрели и хорошенько облегчили, он пересек двор, взгромоздился на крыльцо.
Когда Марк возник в комнате, там царили мир и покой. Глотов дремал, Вакуленко тоскливо перебирал свои вещи, Серега отчитывал Витьку за неистребимую привычку ковырять в носу.
Когда Марк возник в комнате, там царили мир и покой. Глотов дремал, Вакуленко тоскливо перебирал свои вещи, Серега отчитывал Витьку за неистребимую привычку ковырять в носу.
– Вот представь, Витька, был бы ты лошадью. Как бы ты тогда в носу ковырялся? Люди! – объявил он без особого энтузиазма. – Посмотрите, кто к нам пришел!
Глотов приоткрыл один глаз, начал с кряхтением подниматься. Из каморки высунулся Карпатов.
– Хорошая у вас компания, – похвалил Марк, сбрасывая сумку на пол. – Все так мирно, приятно, по-домашнему. Все в порядке?
– Согласно пророчеству, – заявил Серега.
– Нормально, Марик, – пробормотал Карпатов. – Чего надо?
– Так это… – Марик смутился. – В гости зашел.
– Ты водку привез? – спросил Серега, глядя на Марка, как красноармеец со знаменитого плаката, желающий знать, почему ты не записался добровольцем.
– Привез, – убитым голосом сообщил Марк.
– Отлично, – не совсем уверенно сказал Глотов. – А чего такой убитый?
– Водку отобрали.
Взревели матерным хором все, кроме Карпатова.
– Ну, не виноват я, ребята, – заныл Марк. – Они сегодня такие злые, я думал, вообще к вам не пустят. Толкались, отобрали сумку, разрыли все, водку разбили. Я уж испугался, что сейчас меня тоже арестуют и к вам, на нары!..
– Тебе бы не повредило, – совершенно справедливо подметил Серега. – А то растолстел на буржуйских харчах. На хрен ты тут нужен без водки?
– Ой, ребята, а я вам вот что привез!.. – Марик засуетился, стал вытаскивать какие-то свитера, шерстяные носки, палку колбасы в вакуумной упаковке, мешок с фруктами, в который немедленно сунул нос Витька, алчный до сладкого.
– Четыре банана! – Он покачал головой. – Беспредел моих мечтаний. Марик, ты точно охренел.
– Детская задачка. – Серега ухмыльнулся. – Как разделить четыре банана между пятью лицами, чтобы каждый получил по банану и никто не схлопотал по лицу? Впрочем, Карпатов не будет. Он фрукты не ест. Марик, а это что за хрень?
Серега отпихнул Марка, потащил из сумки что-то тяжелое и вытряхнул из пакета на пол. Рассыпались книги в мягких аляповатых обложках. Многие из них, судя по всему, уже читали, по крайней мере листали. Плохо склеенные листы отваливались друг от друга.
– Это книги, – смущенно поведал Марк. – Литература. В смысле, беллетристика, детективы. Читайте, ребята. Время быстрее пролетит. Да и надо же как-то повышать свой культурный уровень. Вы скоро совсем одичаете. Вы же граждане самой читающей в мире страны!
– Ну, ты даешь, Марик! – Серега изумленно покрутил шеей. – Вот такой пакости мы от тебя не ожидали.
– Действительно, парни, – поддержал Глотов. – Дураки бывают не только круглые, но и многогранные. Ты прости, конечно, Марик. А это что за медицина?
– Таблетки от глистов, – смущенно поведал Марк. – Я слышал, что у вас вода…
– Может, его вот этим по башке треснуть? – Витька задумчиво вертел фигурную хохломскую ложку, выуженную из кармашка сумки.
– Марик, а шо це таке? – Скривившись так, словно вот-вот заплачет, Вакуленко извлек со дна сумки плоскую картонную коробочку, вчитался в то, что было на ней написано. – Марик, ты совсем ту-ту? Ты зачем нам бабские колготки притащил?
– Чего? – Глотов отобрал у Вакуленко коробочку, прикинул вес на ладони. – Нет, вроде тяжеловато для колготок.
– Сюрприз, ребята, – сделав загадочное лицо, сообщил менеджер, покосился на окно, отобрал у Глотова коробочку, распечатал ее.
С торжествующим блеском в глазах – еще бы, сохранил, не отобрали! – он извлек оттуда миниатюрную китайскую магнитолу, украшенную перламутровыми наклейками.
– Это магнитофон, совмещенный с приемником FM, – поведал Марк конспиративным шепотом. – Дарю, коллеги.
– У дареных коней зубы плохие, – заявил Серега. – Предлагаешь снова новости слушать? Так там про нас уже ни слова. Никому мы не интересны…
– Не только, – перебил его Марк. – Там кассета, а на ней голоса ваших родных. Жена и дочка Вакуленко, родственники Владимира Ивановича, Витькина мать.
– Ладно, разберемся, – проворчал Глотов, пряча магнитолу за пазуху.
Летчики снова полезли в сумку, а Карпатов поманил пальцем Марка.
Тот бочком отклеился от компании, приблизился к командиру и зашептал:
– Знаете, Владимир Иванович, по радио «Свобода» недавно передали, что представители Дудаева тайно встречались с талибами. Вроде бы те согласились передать вас чеченам.
– На хрена мы чеченам? – не понял Карпатов.
– Да это же элементарно, Владимир Иванович. Дела у Дудаева плохи, его загоняют в горы. Если он передаст вас российским властям, то этот факт будет способствовать примирению. Сомнительная, правда, информация. Радио «Свобода» ссылается на некое азербайджанское агентство. Представитель российского МИДа опроверг эти сведения, назвав их бредом. Честно говоря, вряд ли стоит всерьез рассчитывать…
– А раз не стоит, чего болтаешь? Ты привез?..
Некурящий Марик вынул из кармана пачку «Примы», быстро сунул Карпатову в руку.
– Спрячьте, Владимир Иванович, все здесь, как просили…
– О чем секретничаем? – Серега с Глотовым стали подозрительно принюхиваться.
Пачку «Примы» Карпатов успел сунуть в брюки.
– Да вот… – Марк замялся, и всем присутствующим стало ясно, что водка, конфискованная талибами, не единственная плохая новость на сегодняшний день.
– Колись, Марик, – сурово сказал Глотов. – Что еще стряслось? Говори, не бойся, мы ко всему готовы.
– Опять нашу зарплату профукал, поганец? – крикнул Вакуленко.
– Да что вы, ребята! С вашей зарплатой все в порядке, я ее на отдельный счет откладываю. Представляете, сколько получите, когда выйдете отсюда? Если, конечно… – Губа у него задрожала, он судорожно попытался улыбнуться. – Вы же довольны своими окладами, ребята?
– Хрен там! – заявил Серега. – Если бы я был доволен своим окладом, у меня было бы плохо с воображением. Знаешь, Марик, только святые на иконах довольны своими окладами.
– Колись, засранец! – рявкнул Глотов, и пленники обступили Марка.
– Тут вот какое дело, ребята. – Марик поднял голову, уши его покраснели. – Ей-богу, это не моя вина. В общем, талибы пару месяцев назад запросили за вас выкуп. Три миллиона долларов.
– Приятная сумма, – заметил Глотов. – И что?
– Вышли не на какую-нибудь мелюзгу из МИДа, а на самого президента Татарстана Шаймиева. А он человек порядочный, вы же знаете. Шаймиев нашел деньги. Не сразу, понятно, по всем заводам собирали, по организациям, предприятиям. Митинги проводили, собрания трудовых коллективов. Даже наша контора дала двести тысяч. Собрали с горем пополам нужную сумму. Не все еще потеряно, ребята. – Марк окончательно сник. – Мы будем бороться, добиваться, выведем эту гниду на чистую воду.
– Попонятнее, пожалуйста, – попросил Глотов.
– С деньгами-то что? – не понял Карпатов.
– С выкупом? – Марик яростно потер лоб, словно забыл, о чем говорил минуту назад. – Так не взяли выкуп талибы.
– Как это? – изумился Серега. – А зачем просили?
– Это все та сволочь! – взревел Марк. – Падла! Чинуша президентская!
Летчики молчали. Судя по всему, Марик был действительно раздосадован.
– Когда мы летели, эта сволочь родила идею. А не много, мол, этим чуркам – три лимона? Ничего у них там не слипнется? Рожа не треснет? Давайте, говорит, заплатим талибам один миллион, а остальное поделим!
– Вот так прямым текстом и сказал? – изумился Карпатов.
– Так и сказал, – подтвердил Марк. – Не боится ничего! А чего ему пугаться? Сволочь последняя, зато человек не последний. Он в администрации президента трудится. Менты – в кармане, в ФСБ – ближайшая родня. Кто его схватит за руку? А если и схватят – у него такие связи…
– Как фамилия поганца? – перебил Карпатов.
– Чириков, – буркнул Марк. – Виктор Валентинович Чириков. Бюрократ из международного отдела. Да бесполезно это!.. – Он расстроенно махнул рукой и вдруг взорвался: – Я протестовал, возражал! Вы что, говорю, это же выкуп! Народные деньги! Наши ребята в плену гниют, их мучают, они мерзнут, по родине тоскуют!
– Истину сказал, – согласился Глотов. – И что?
Марик распалялся:
– Я ему кричу: вы думаете, я вам позволю?! Да я на вас в суд подам! Да я вас с дерьмом смешаю! Да я вас во всех газетах пропечатаю! Вы же вор и подонок!
Летчики смотрели на Марка печально и иронично. На самом деле Марк Ройтман подобным образом разговаривать с начальством не мог – не та натура. Но и на крупную пакость вроде дележки двух бесхозных миллионов не был способен. Не тот уровень. Марик больше по мелким шалостям.
– И чем закончилось? – спросил Серега.
– Та понятно уже. – Вакуленко махнул рукой и побрел к своим любимым вещам.
– А это уже без меня было, – буркнул Марик. – Но Самоходов – еще один чинуша из аппарата – рассказывал, что притащил Чириков с двумя помощниками талибам этот миллион, так они с ним даже разговаривать не стали. Старший у них, белобородый такой, в очках, как только узнал, что выкуп привезли не весь, просто встал и ушел. Типа оскорбился. А потом переводчик заявил, что если через пять минут россияне не удалятся, то их расстреляют. Так они знаете как понеслись! А Чириков – впереди всех.