– Изгнание из братства.
– Не выход. Обратного пути нет. В одиночку любой из нас просто угаснет или погибнет.
– Мне часто кажется, что смерть – не худший вариант.
Мы прощаемся, я церемонно целую ей руку. Выходим из кафе, подсаживаю ее в такси. Надо выпить, вот напротив как раз ларек.
Внезапно я обнаруживаю, что выпивать мне не хочется. Прислушиваюсь к себе. От одной мысли об алкоголе меня мутит. Ошарашенно замираю на месте, потом до меня доходит. Выхватываю из кармана мобильник.
– Зачем ты сделала это, Марго?
– Тебе надо отдохнуть, Арчи. Мне проще с этим справиться, я женщина. – Она делает паузу. – Была женщиной.
Короткие гудки в трубке. Я механически прячу телефон обратно в карман. Она забрала его. Мой груз. Эту поганую, мокротную, алкогольно-наркотическую накипь.
– Я недоволен вами, брат Арчибальд. – Я сижу в вычурном кресле стиля ампир, наставник, заложив руки за спину, меряет шагами громадную роскошную гостиную. – Правила вампира писаны не для вас? Вы вольны назначать свою цену за сделки, а не соглашаться на предложенную. Вам известно, за счет чего существует братство?
– Да, конечно, брат Эрнст. Только ведь у этих людей не было больше, чем они могли предложить.
– Это, во-первых, не факт, люди лживы и прижимисты. Во-вторых, какое вам дело до них, брат Арчибальд? Предназначение людей – служить нам, а вовсе не наоборот. И, в-третьих, потакая просителям, вы роняете престиж. Престиж нашей расы. Эдак вскорости любой нищий, приди ему в голову такая блажь, будет бегать за помощью к вампиру.
Я молчу. Сказать мне, в сущности, нечего, наставник прав.
– Братство нуждается в средствах, – продолжает он. – Думаю, не надо объяснять почему. Я давно присматриваюсь к вам, брат Арчибальд, и, не скрою, сделал некоторые выводы относительно вас.
– Могу я спросить какие?
– Вы уже спросили. В вас осталось слишком много человеческого. Чересчур много. Вы растрачиваете себя без пользы для братства, которое о вас заботится и вас содержит. Или, по крайней мере, без особой пользы. То же относится и к вашей напарнице. Сестре Маргарите, если не ошибаюсь. Рекомендую вам задуматься об этом. Вам обоим. Теперь ступайте.
В отличие от большинства посетителей, этот не нервничает. Взгляд уверенный, жесткий, стремительная спортивная походка, дорогой костюм, галстук.
– Здравствуйте, доктор.
– Я не доктор.
– Виноват, привычка. Вы позволите?
– Садитесь. Слушаю вас.
Визитер усаживается в кресло, протягивает мне белый картонный прямоугольник. Визитная карточка. Золотое тиснение, витиеватая, красным по белому, надпись. Вчитываюсь: Смоленский Виктор Глебович, предприниматель. Номера телефонов, факс. И все.
Что ж, имя знакомое, примелькавшееся в новостях и на газетных страницах, объяснять, что значит «предприниматель», не требуется. Владелец банков, заводов, телеканалов, известный меценат и благотворитель, таких еще называют олигархами.
– Узнали? Предвосхищая возможный вопрос: охрана осталась внизу. Я могу приступить к делу?
– Приступайте.
– Хорошо, я буду краток. Моя жена больна, ее смотрели лучшие специалисты и признали неизлечимой. Болезнь прогрессирует, быстро, очень быстро, с каждым днем ей все хуже. Она уже перестала узнавать людей, забыла мое имя и имена детей. Иногда не может вспомнить свое. У нее болезнь Альцгеймера, доктор.
– Я не доктор.
– Знаю. Я предлагаю вам им стать. Деньги – любые. Столько, сколько выговорит ваш рот.
– Вы знаете наши правила?
– Разумеется. Изучил их досконально. Вампир имеет право и так далее. Для меня не существует правил, но я согласен с вашими. Вы избавляете мою жену от напасти. Я плачу любую цену. Вы можете пренебречь моралью и этикой. Я обеспечу вас до конца жизни, так, как вашему братству и не снилось. Все, что захотите. Любое желание, любой каприз. Без исключения.
– Сожалею, – говорю я. – Вы не найдете никого, кто бы согласился на сделку. Ни один брат, ни одна сестра не пойдет на это. От болезни Альцгеймера не избавиться, забравший ее обречен на то, что сейчас происходит с вашей женой. Извините.
Он молчит, долго, потом говорит:
– Я слыхал, вампиры высшей ступени способны на многое.
– Так и есть. Вы можете обратиться к наставнику. Его зовут брат Эрнст. Если хотите, я свяжусь с ним, и, думаю, он примет вас. Но дела это не решит. Ни он, ни кто-либо иной из братства не пойдет на такую жертву. Для этого надо быть сумасшедшим.
– Что ж, – визитер встает. – Спасибо. Никто не пойдет, говорите? Я мог бы поспорить с вами, но принципиально не заключаю пари, которые не могу проиграть. Свяжите меня с братом Эрнстом, скажите ему, что я хочу увидеться с ним завтра. До свидания.
– Меня зовут Сергей.
Впервые за последнее время меня не назвали доктором. Мужик в возрасте, основательный, плечистый, держится уверенно, строго.
– Проходите, садитесь. Я – брат Арчибальд.
– А вам не противно носить такое имя?
Хорошенькое начало. Что ж, тон задан не мной.
– Не ваше дело, – отвечаю я грубостью на грубость.
– Как знать. Значит, так, – посетитель усмехается, – Арчибальд. Я предлагаю вам сделку. Бесплатно, вам она не будет стоить ничего.
Такой наглости в этих стенах мне еще слышать не приходилось.
– До свидания, Сергей, – говорю я. – Дверь прямо за вашей спиной.
– Сначала вы меня выслушаете. Заключить сделку в ваших же интересах. Хорошо, пускай в обоюдных.
– Вот как? – я ловлю себя на том, что заинтригован. – Что ж, говорите.
– Около двадцати лет назад один из ваших кое-что забрал у меня. Тогда я этого не понял, но позже, проанализировав, пришел к выводу, что было похищение. Однозначное.
– Конкретней, пожалуйста. Кто и что забрал и чего вы хотите?
– Конкретней так конкретней. Я военный, потомственный. Работал тогда в аналитическом отделе при одной государственной организации. Какой именно, вам ни к чему. Был в звании капитана и подавал немалые надежды. Меня ждала быстрая и удачная карьера. До тех пор, пока в один прекрасный день я внезапно не обнаружил, что аналитические способности исчезли. Пропали как не бывало. Я перестал разбираться в предмете, который знал как свои пять.
– И что же?
– В то время вокруг меня увивался один малый. Льстил, поддакивал, не упускал случая помозолить глаза. А потом он пропал, и я потерял его из виду на долгие годы. Нечего говорить, что карьера пошла прахом, с работы меня выперли, надежды и жизненные планы рухнули. Так вот, я много и безуспешно думал над тем, что случилось. Но ни к чему не пришел. До тех пор, пока случайно не столкнулся с тем малым. Я навел о нем справки. И выяснил, что этот тип возглавляет местное отделение вашей поганой секты. Называя себя «брат Эрнст».
– Вы полагаете нас сектантами?
– А кем еще? Секта воров и бездельников. Но неважно, вы можете называть себя как угодно. А важно то, что я ненавижу вас. Всех, а особенно ту сволочь, воспользовавшуюся моим умом и талантом, чтобы вами, баранами, править. А вы, стадо, даже не понимаете, что он использует вас. Мне иногда становится противно от того, что я ненавижу такую мелкую дрянь.
– Вы не одиноки, – говорю я насмешливо. – Нас ненавидит каждый второй, если не каждый первый. Им всем противно, что мы есть. Не суть. Вам знакомы наши правила?
– Клал я на них. Вампир, видите ли, вне морали и этики. И украсть принадлежащее другому в порядке вещей. Знаете что, как вас там, Арчибальд. Я ненавижу вас так, что это мешает мне жить. Поедает меня изнутри и грызет по ночам, превратившись в навязчивую идею.
– Обратитесь к врачу.
– Обращался. Даже пробовал лечиться от этого. В общем, так, Арчибальд. Вы забираете мою ненависть, делайте с ней что хотите. Я в ответ отказываюсь от попытки сквитаться с этой сволочью Эрнстом. Устроит?
Я улыбаюсь. Ничего более нелепого я не слыхал. С минуту мы молчим.
– Неужели вы думаете, что ваша угроза хоть что-нибудь стоит? – прерываю я паузу. – Между вами и братом Эрнстом – пропасть. Вам никогда ее не перешагнуть.
– Вы – глупец, – коротко говорит он. – Недоумок. Пропасть не перешагивают, через нее перелетает пуля. Я – стрелок, снайпер. Любые виды стрельбы, из любого оружия и любого положения. Я не прикончил эту мразь лишь потому, что не хотел угодить в тюрягу за такую сволочь. Однако более терпеть я не намерен, попросту смертельно устал от всего этого. Неважно. Я сказал, вы услышали. Что, не желаете выручить своего дружка?
– Убирайтесь отсюда.
– Что ж, – он встает. – Вот телефон. Надумаете, позвоните. И ради своего же упырька – не мешкайте.
Телефонный звонок раздается под утро. Я не сразу понимаю, что звонят из больницы. А когда наконец понимаю, лихорадочно натягиваю на себя одежду, выскакиваю из дома и мчусь туда.
– Она ничего не помнит, – говорит врач. – Вообще. Болезнь Альцгеймера, последняя стадия. Наступила, видимо, скоропостижно, очень редкий случай, считай, единичный. У нее нашли письмо, адресованное вам. Оно запечатано, но на конверте ваше имя и номер телефона. Письмо вот. Хотите увидеть больную?
– Да. Хочу.
– Пойдемте. Только приготовьтесь, она вас не узнает.
Сестра Маргарита лежит на больничной койке, безразличным взглядом уставившись в потолок.
– Марго, – говорю я. – Марго.
Она не отвечает, я склоняюсь над ней, беру за руку. Единственный близкий мне человек. Или нечеловек. Или все же…
Выхожу из палаты и вскрываю конверт. В нем лист бумаги. Три строки.
«Прощай, Артур. В том, что случилось, ничьей вины нет. Кто-то должен был это сделать для братства. Брат Эрнст выбрал меня. Твоя Рита».
Не помню, как провел следующие несколько суток, они слились в один непрерывный кошмар. На исходе третьего дня я набрал телефонный номер.
– Сергей?
– Да.
– Это брат Арчибальд. Я… Я согласен.
– Что ж. Приезжайте и забирайте, – голос в трубке издает короткий смешок. – Или, может быть, вам привезти?
– Я приеду, диктуйте адрес. Мне нужно будет кое-что еще, в придачу.
– Что же?
– У вас есть пистолет?
Смешок в трубке повторяется.
– Этого добра сколько угодно.
Не раз хоженным путем я иду по ночному городу. Меня провожает собачий брех, псы чуют чужака на расстоянии. Редкие прохожие шарахаются, они тоже чуют, только не знают что. Рука в кармане плаща сжимает шершавую рифленую рукоятку. Я ненавижу. Ненавижу нас всех, включая себя самого. Но в особенности одного из нас, того, к чьему дому сейчас направляюсь. Того, кто искорежил мою жизнь, похитив у меня разум, украв мою сущность, искалечив мою подругу. Того, кто нас использует.
Я останавливаюсь. Марго лишь выполнила свой долг, говорю я себе. Мой разум не похищали, мою жизнь не корежили, это не мою, это его, того военного, снайпера.
Мою, понимаю я в следующий миг. Мою жизнь, мой разум, мою подругу. Я купил чужую ненависть, купил осознанно. Ненависть сменила хозяина, она больше не чужая, она стала моей.
«При выполнении условий сделки вампир не обязан соблюдать нормы этики и общепринятой морали». Негодяй, один из узаконивших это правило, наверняка не думал, что оно обернется против него самого. Между нами всего две ступени. На преодоление которых уходит жизнь. Две ступени – пропасть. Пропасть не перешагивают, через нее перелетает пуля.
У меня есть еще полчаса. Тридцать минут осознанной жизни.
«Я, брат Арчибальд, – аккуратно пишу я на листе бумаги в линейку, – признаюсь в том, что преднамеренно застрелил своего наставника, вампира третьей ступени, именующего себя братом Эрнстом. Убийство совершено в результате сделки, оглашать подробности которой я не намерен».
Сестра Маргарита лежит на той же больничной койке, так же безучастно глядя в потолок. Я подхожу и беру ее за руку.
– Прощай, Рита, – говорю я. – Или, если угодно, здравствуй.
Смотрю ей в глаза. Мне осталось две минуты. Через сто двадцать секунд Альцгеймер перейдет ко мне, и я перестану ее узнавать. И все забуду.