— В передвижном цирке красоток? — переспросил Баркли. Ему показалось, что это уж слишком.
— Да. Представь себе, весь персонал там был исключительно красотки. И билетерши, и клоунессы, и укротители зверей, и даже музыканты в оркестре. Шикарные женщины!
29
Еще с полчаса Джек и Баркли пребывали во власти эротических сказок капрала Лаховского, но по мере приближения к месту высадки его красноречие угасало, а повествование становилось отрывочным. В конце концов он совсем иссяк, и с минуту все трое молчали, уставившись в одну точку.
«Середняк» уже снизился до минимально возможной высоты и, прячась от радаров, несся над самой землей. Внизу мелькали дюны, кустарник, синие озера и снова дюны.
Вскоре из кабины вышел один из пилотов. Взглянув на притихший десант, он сказал:
— Через десять минут выгрузка, ребята… По местам.
И удостоверившись, что десант его понял, вернулся в кабину, а Джек, Баркли и Лаховский направились к торчавшим из пола, словно провалившимся в болото машинам.
Вскоре Джек оказался на узком сиденье в кабине «таргара». Включил экран навигатора, поискал на нем позиции зениток — по всему выходило, что подход самый удачный и противник их транспорт засечь не успеет.
«Надо было им сюда еще одну зенитку поставить…» — подумал Джек, глядя на отображение высокой дюны на юго-западе от объекта главного удара. Тогда бы они контролировали огромное пространство и подбираться к ним пришлось бы от другой группы дюн, но оттуда пять километров по песчаной долине.
Первым после высадки должен был выдвигаться Баркли, его цели — две зенитные позиции, которые при появлении транспорта обязательно раскроют себя. Вторым должен был двигаться Лаховский — на нем была самая дальняя позиция и поддержка Баркли, если что.
Джек, как пилот самой проворной машины, должен был страховать обоих «греев» от пулеметных гнезд или неожиданностей вроде появления танкеток. Его пушки было достаточно, чтобы осадить подобную мелочь и дождаться, когда с ней разберутся «греи».
Простая работа — ничего особенного.
Джек вздохнул и проверил висевший на стойке револьвер, который всегда был в кабине. Пустяк, конечно, но с ним как-то спокойнее.
— Внимание, кавалерия! До высадки четыре минуты, — сообщили по радио вертолетчики.
— Джек, ты в норме? — поинтересовался Баркли.
— Да, в порядке, — ответил Джек и вывел на экран диаграммы готовности аппаратуры и вооружения.
«Хорошо бы ракетный ящик приделать…» — подумал он и улыбнулся своей мысли. Ракетная кассета весила сто восемьдесят килограммов, с таким гостинцем уже не побегаешь. Даже семитонные «греи» если и таскали ракеты, то малого калибра.
Неожиданно в эфире зазвучали ругательства, транспорт резко пошел вниз, а затем завибрировал так, что Джек ударился головой о правую стойку. Послышались хлопки, треск рвущегося металла и громкий выкрик:
— Внимание — высадка!
Джек почувствовал, что его «таргар» уже в свободном полете.
Как? Что? Почему?
Разные глупые вопросы замелькали в голове, но тут последовал жестокий удар, от которого, как показалось Джеку, он достал подбородком собственные ботинки. Однако «таргар» выдержал и, взметая песок, помчался вперед на полной подаче, забирая мощность небольшого дизеля и заряженной батареи.
Впереди карабкались наверх оба «грея», а чуть левее их спешно уходил на восток «середняк», оставляя хвост черного дыма.
Теперь все становилось на места, то ли их уже ждали, то ли наобум поставили новую точку и встретили транспорт с четырех стволов. Зенитки до сих пор не могли успокоиться, провожая вертолет шквалом ярко-голубых трассеров.
— Джек, ты как?! — прокричал Баркли.
— В порядке! — ответил Джек.
— У них еще одна позиция!
— Я понял!
Часто защелкала пушка «грея», это работал Баркли, пытаясь достать новую зенитку издалека. Лаховский увел свою машину правее и тоже открыл огонь. Джек видел, как его снаряды молотили по легкобронированному куполу, и ждал, что четыре ствола вот-вот развернутся в их сторону и ударят вдоль склона, но нет, зенитка предпочла скрыться за бронированным колпаком, как будто ее операторы не знали, что, подойди «греи» ближе, они вскроют колпак, как консервную банку.
— Я пошел на свою! — сообщил Лаховский и, взяв еще правее, поспешил в сторону позиции, которую должен был уничтожить.
— Понял! — ответил Баркли, продолжая расстреливать ближайший колпак.
Склон становился более пологим, но «таргар» продолжал вязнуть на взрыхленной «греями» тропе. Джек стал выводить машину на целину, когда с правого фланга по дуге пронеслась тяжелая ракета и ударила в машину Лаховского.
Взрыв был такой силы, что обе опоры оторвало. Одна вонзилась в песок, а другая перелетела через «таргар», забрызгав видеокамеру маслом.
— Джек, фламмеры! — закричал Баркли и наобум полоснул по флангу из малокалиберных пушек.
— Попробую подавить! — ответил Джек и, довернувшись на сорок градусов, погнал машину на фланг, подключив к источникам питания еще и химический картридж.
Давление бешено скакало в гидравлике, раскаленное масло выло в трубках, угрожая разорвать их в клочья, но Джек понимал, что может не успеть и тогда парочка фламмеров разберет их с Баркли на гайки.
Такое уже случалось. Пехотинец кажется беззащитным, пока у него на плече не появятся «рокот» или «крипс». Он здорово рискует, оказавшись против бронированной машины, но если первый выстрел точен, второго не требуется.
— Баркли! Стентон! Кто-нибудь — помогите! — закричал в эфир Лаховский, однако Джек его даже не услышал. Где-то на периферии сознания он отметил удивительный факт, что Лаховский еще жив, однако главным сейчас было первым увидеть фламмеров. И обстрелять. Обычно пехота бежит от лобовой атаки, тут достаточно даже легкой пушки.
Почуяв касание луча дальномера, запела сигнализация. Джек резко взял вправо и понесся под уклон. Где-то сзади снова застучала пушка Баркли. Проскакав метров двадцать, Джек вывернул машину влево и помчался на привставшего над дюной фламмера.
Снова застонала сигнализация, и Джек опять довернул машину вправо. Фламмер выстрелил, но было слишком близко — метров пятьдесят. Ракета не взяла добычу в захват и рванула позади цели, ударив «таргар» в спину плотной взрывной волной.
— Ах ты гад! — закричал Джек, присоединяясь к воплям Лаховского и жестким ругательствам Баркли.
Над дюной поднялся другой фламмер, но Джек был готов — пушка, выстрел! Клочья, дым, песок! Убил или снес амуницию — он не понял, однако тревожное гудение снова предупредило о грозящей опасности. Теперь фламмер целился в него с бетонного парапета зенитки.
Уход вправо, жужжание гидравлики и снова выстрел из пушки. Мимо! Бетонные обломки взлетели на фоне солнца, но силуэт фламмера остался недвижим. Неужели все? Джек невольно представил ухмылку под газозащитной маской фламмера. Возможно, это была его десятая или сотая атака?
Вот силуэт фламмера скрылся в облаке стартового заряда и ракета, сверкнув масляным боком, унеслась куда-то в долину. Мимо! Один-один!
В правый борт ударило несколько пуль и Джек торопливо выстрелил по фламмеру, но того на парапете уже не было. Тогда Джек развернул корпус в сторону источника огня, но и там пехота залегла в щели.
— Подснежники, ответьте Зауберу!
Это была фронтовая диспетчерская. Им хотелось знать, можно ли высылать стритмодули для бомбардировки шустрых в работе блинкеров.
— Подснежники — ответьте!
— Мы в бою!!! — хрипло проорал в эфир Баркли, а Лаховский добавил: — Помогите!
Добравшись до бронированного колпака, Джек двумя выстрелами сбил запор бронестворок, после чего они распались, обнажая незащищенный механизм автоматической зенитки.
30
Джек уже бы готов разбить подачу снарядов и заглушить это злобное гнездо, однако пехота врага не дремала, и снова по броне ударило несколько пуль, а потом: крак-крак! Броню ковырнули бронебойные боеприпасы.
Джек развернул пушку, и пехота сразу унялась, но в этот момент стали закрываться створки. Джеку стала понятна их коварная тактика — пехота отвлекает от зениток, зенитки — от пехоты.
Снова развернувшись к гнезду, он сделал несколько выстрелов по механизмам, затем сорвал со стойки револьвер и, распахнув дверцу, открыл огонь по появившимся из-за дюны пехотинцам.
Стрелял быстро, но прицельно — в незащищенные предплечья. Солдаты падали, извивались от боли и уползали прочь. В барабане оставался еще один патрон, когда мишени закончились. Джек захлопнул дверцу, опустил пушку и вогнал два бронебойных снаряда в патронную подачу. Зенитка вздрогнула, брызнула черной смазкой, а затем полыхнула воспламенившимися зарядами.
Джек включил подачу и, развернув робота, двинулся в сторону Баркли, который расстреливал последние снаряды, разнося на гайки остальные позиции.
— Баркли, вызывай транспорт! — крикнул в эфир Джек.
— Помогите! — отозвался Лаховский.
— Все в порядке — вызываю… Заубер, ответьте Подснежникам!
Пока десантная группа воевала с арконовскими зенитками, в комнате капитана Хольмера все шло своим чередом.
— Ну что, капитан, спасибо за коньяк, — сказал Стоун, поднимаясь. — А мне пора на службу.
— Да куда же вы в таком состоянии, сэр? — возразил Хольмер. — Ну и потом — мы недоговорили про нашу проблему.
— Какую проблему? Не знаю никакой проблемы… — замотал головой майор, не желая по новой начинать ненужный ему разговор. — Я вам сказал — подавайте заявление, мы рассмотрим и выделим дознавателя.
— Но ведь этот предатель может совершить еще массу злодеяний! Может, он роту мою угробить задумал! — воскликнул Хольмер, вскакивая. Он заметно захмелел, лицо его стало красным.
— Я тебя понимаю, капитан, — сказал Стоун, надевая свою скромную штормовку. — Но инструкции существуют помимо нас. Если сказано в порядке очереди, значит, только так и никак иначе. Предателей у нас много, они по всему фронту, а нас, контрразведчиков, год назад подсократили. Так что претензии ваши отправляйте руководству промышленной группы, а то они проявляют эмоции, а мы расплачиваемся сокращением штатов.
— Господин майор! Ну как мне вас уговорить — денег дать? — в отчаянии воскликнул Хольмер.
— Даже не знаю, что вам посоветовать, — ухмыльнулся Стоун и, обойдя Хольмера, взялся за ручку двери. — Выиграйте у меня в карты…
— В карты? — переспросил капитан, как будто не понимая, о чем речь.
— Да, в карты, — снова усмехнулся Стоун, заметив в капитане эту перемену.
— Ну… я попробую… — пожал плечами Хольмер.
— А вы играете в карты?
— Ну… в «марокана» могу.
— В «марокана» играют мальчишки под мостом. Я имею в виду «римское каре».
— Я играл в «римское каре»…
— Вы хотите играть в «римское каре»?
— Хочу. Мне больше ничего не остается, — сказал капитан, разводя руками. — А какие суммы там нужно ставить?
— По первой можно поставить соточку, а потом и всю тысячу. Но где тысяча, там и пять, капитан. Не боитесь?
— Я… — Хольмер мгновение помолчал, выдохнул из себя воздух и кивнул: — Я не боюсь и готов играть.
— Ну что же… — Майор отпустил ручку двери, снова снял штормовку и бросил на стул. — Надеюсь, новая колода карт у вас найдется?
— У меня нет, но я спрошу у сержанта-хозяйственника. У него со старых времен осталась целая коробка.
— Ну давайте, только поторопитесь, у меня не так много времени, — сказал майор, возвращаясь за стол и осматриваясь с таким видом, будто только что оказался в этой комнате.
Капитан выскочил из кубрика, и было видно, как он прошмыгнул мимо окна, направляясь в казарму роты.
«Ну-ну, провинциальный герой, побегай, пока можно», — подумал майор. Ему не раз приходилось обыгрывать самонадеянных офицеров из дальних гарнизонов. Они полагали, что достаточно быть героем на поле боя, чтобы так же легко выигрывать в покер. Дети. Малые дети.
За окном снова промелькнул капитан, вскоре он затопал по гулкому коридору. Затем дверь распахнулась, и капитан вбежал с коробкой карт «Ван Брудершафт».
— Такие сгодятся? — спросил он, ставя коробку на стол. Майор поднял крышку, лениво пробежался пальцами по атласным упаковкам и пожал плечами: дескать, а почему бы и нет.
— Годятся, капитан. Но вы хоть правила-то знаете?
— Ну, я играл в училище, — признался Хольмер.
— Засаленной колодой?
— Ну, мы не на деньги играли, а на жвачку…
— А может, на щелбаны? — усмехнулся Стоун и, достав пачку карт, с хрустом разорвал шуршащую обертку.
— Может, и на щелбаны, — пожал плечами капитан. — Я тогда пьяный был, точно не помню.
— Что ж, отлично. Ставим по сотенной и играем. Сдвинь, капитан, говорят, новичкам везет, — сказал майор и протянул на ладони новенькую колоду.
31
Капитан Хольмер комкал лежавшие на столе купюры, чесал в затылке, вздыхал и сбрасывал карты. Поначалу Стоун дал ему пару раз выиграть, а потом стал крушить, то и дело удваивая ставки и заставляя капитана выкладывать все свои заначки.
— Не везет тебе сегодня, капитан. Может, бросим, пока вчистую не продулся?
— Нет, майор, не могу я! У меня люди под ударом.
— Ну как знаешь, я сдаю.
Неожиданно рация на столе вздрогнула от громкого вызова. Капитан посмотрел недоуменно и включил на прием.
— Курс первый, ответьте Зауберу.
— Курс первый — отвечаю!
— Ваши возвращаются, задание выполнили, но группа не полная.
— Что значит — не полная?! — воскликнул капитан, вскакивая.
— «Грей» остался в песке, пилота эвакуировали в госпиталь. Пилот — Лаховский, так у нас записано.
— Понятно. Спасибо, Заубер, — ответил капитан и сел.
— Слушай, ты сейчас в таком состоянии… Может, я отдам тебе пятую часть своего выигрыша и расстанемся, а?
— Нет! — покачал головой Хольмер, впиваясь взглядом в лежавшие перед ним неперевернутые карты. — Мне должно начать везти! Должно!
Майор закатил глаза и вздохнул. Он решил дать этому дурачку выиграть еще раз, а потом обобрать дочиста и уехать. Он предлагал ему остановиться? Предлагал. Все, больше никаких подарков.
Сбрасывая ростовые фигуры в отбой, майор исполнил мастерский проигрыш и сбросил на стол не играющую «мелочь».
— Ну вот! Вот! — заголосил капитан, сгребая к себе отыгранные несколько тысяч. — А вы, сэр, предлагали мне остановиться? Никогда! Я должен выиграть, и тогда вы немедленно — слышите? — немедленно пошлете к нам следователя!..
— Пошлю, капитан, если выиграешь, обязательно пошлю. А сейчас, раз тебе начало везти, предлагаю поставить по пять тысяч.
— Я готов! — горячо отозвался Хольмер и трясущимися от волнения руками отсчитал из кучи мятых ассигнаций необходимую сумму.
— Сдвинь! — протянул колоду майор.
— Сдвигаю!
— Сдаю!
Руки Стоуна запорхали над столом, словно мотыльки, невозможно было уследить за его манипуляциями, если только наблюдатель сам не умел делать нечто подобное.
— Взяли! — скомандовал майор.
— Берем… — отозвался капитан, заглядывая в свои карты. Наверное, можно и поиграть, но у майора наверняка получше.
Взятка, другая, третья и… не хватило.
— Каре, приятель, — улыбнулся майор, раскладывая на столе фигуру из карт.
— Каре, — упавшим голосом произнес капитан.
— Играем?
— Играем.
— По десять?
— По десять! — отозвался Хольмер и смахнул с лица выступивший пот. На середину стола полетели ассигнации. Для обычного офицера это уже была серьезная сумма, и все эти деньги на столе час назад еще принадлежали Хольмеру.
Снова раздали, попробовали взятки и вскрылись с остатками.
— Каре… — с улыбкой повторил Стоун, придвигая деньги к себе.
Лицо капитана застыло. Денег у него уже не оставалось, но он должен был сыграть еще.
— Думаю, капитан, на этом мы и закончим?
— Отчего же? Сыграем еще!..
— Покажи деньги, — усмехнулся Стоун.
— Нет, давай не так. Сколько у вас всего, сэр?
— Ты грабануть меня хочешь?
— Нет, я хочу сыграть еще раз, но по самой большой ставке. Итак?
— У меня тут… — майор пересчитал. — Тридцать две тысячи.
— Этого мало.
— Что значит мало?
— Мне этого мало. Это те деньги, которые вы выиграли у меня. А я хочу, чтобы вы вложили и свои тоже.
— На сколько же ты хочешь играть? — заинтересовался майор. Он еще никогда не видел таких отчаянных дураков.
— Сто тысяч!
— Ха! — воскликнул майор и в задумчивости принялся тасовать карты. — Давай остановимся на восьмидесяти. Я добавляю карту — вот…
И он положил на стол банковский чип.
— И к нему напишу расписку. А что дашь ты?
Капитан поднялся, распахнул шкаф и, выдернув из него потертый чемодан, принялся возиться с замком.
Майору стало интересно, и он даже привстал, чтобы увидеть, что прячет в чемодане этот капитан. А тот достал сверток в упаковочной бумаге, развернул его и положил на стол старинный позолоченный кинжал в ножнах.
Наверное, этому оружию было лет триста, а то и больше. Оно было украшено драгоценными камнями, названия которых майор не знал, но по всему было видно, что это была ценная вещь, хотя в некоторых ячейках камни отсутствовали — просто вывалились со временем, а может, это капитан их пропил. С такого станется.
— Это все? — спросил майор, снова начав тасовать карты.
— А что — мало?
— Нет, думаю, этого достаточно.
— Тогда пишите записку, сэр, чтобы все как полагается.