— Нет, думаю, этого достаточно.
— Тогда пишите записку, сэр, чтобы все как полагается.
— Хорошо, уже пишу, — согласился майор, достал рабочий блокнот, фломастер и быстро начеркал нужные слова. Потом расписался, вырвал документ и подал капитану.
Тот проверил, кивнул и положил на стол к остальным ставкам.
Неожиданно в дверь постучали, затем она приоткрылась и внутрь заглянул Сэмми-Флюгер. Видимо, он хотел что-то спросить, но, увидев на столе карты, деньги и золоченый кинжал, раскрыл рот от удивления, а капитан вскочил со своего стула и завопил что было мочи:
— Пошел вон!
Сэмми тотчас скрылся, а майор покачал головой и протянул на ладони колоду.
Все еще отдуваясь после вспышки гнева, капитан сдвинул карты, но едва майор начал сдавать, демонстрируя чудеса подвижных пальцев, капитан вдруг снова вскочил и закричал:
— Да что же это такое?! Теперь и в окно морду сует!
Майор оглянулся, но в окне уже никого не было. А капитан сел и, казалось, немного успокоился.
— Ну что, приятель, ты готов взять свои карты? — спросил майор.
— Да, сэр, я готов.
— Тогда — играем.
И они подняли карты — каждый свои. Майор взглянул на капитана и подавил улыбку. Хольмер нервно подергивал бровями, то и дело поглядывая на лежавший посреди стола золотой кинжал.
«Нет, приятель, положенное на кон обратно не берется», — подумал майор.
— Ну что, будем брать взятки или выложим сразу, капитан Хольмер?
— Сразу, майор, — согласился Хольмер, сдвигая веер карт.
Стоун делано вздохнул и стал выкладывать знакомую фигуру: три вальта, три дамы и четыре короля.
— Каре, мой друг, — сказал он и развел руками. Но, вопреки его ожиданиям, Хольмер не взвился и не принялся хлестать себя по щекам. Он тоже вздохнул и начал раскладывать свой собственный узор. Два вальта, три дамы и четыре короля.
— Римское каре, мой друг, — в том же тоне сообщил он и тоже развел руками. — Однако партия…
— Но… нет… Нет, этого не может быть! — закричал майор, вскакивая и нависая над всей этой кучей богатств. — Ты — шулер! — воскликнул он, переводя взгляд на капитана.
— Это не по правилом, майор. Вы же знаете, что результат игры пересмотру не подлежит, если вам не удалось схватить противника за руку.
— Да я тебя!
Майор выхватил из кобуры пистолет, но увидел наставленный на него ствол армейского «Ка-42».
— Я все про вас знаю, господин майор. Я знаю, чего от вас можно ожидать, — поверьте.
— Ты… Ты профессиональный игрок и ты просто… издевался над мной… — с надрывом произнес Стоун, опуская пистолет.
— Пришлось постараться, но мне это было очень нужно. У меня на руках рота, и предатель где-то рядом.
— Хорошо, — произнес майор и тяжело опустился на стул.
Капитан сгреб свои деньги, забрал кинжал, а банковскую карту и расписку небрежно перебросил майору.
— Что это? — спросил тот.
— Мне не нужны ваши деньги, моей целью было заполучить сюда следователя. Вы мне это обещали.
— Не вопрос, — сказал майор, быстро убирая карточку и расписку. — А почему я тебя не знаю? Почему ты не играешь в городе?
— Я больше не играю, — ответил Хольмер, разглаживая купюры и аккуратно укладывая их в портмоне.
— Но ты же мастер, ты мог бы обогатиться!
— В городе не с кем играть, — пожал плечами Хольмер.
— Да почему? У нас в контрразведке отличные игроки! Есть ребята как раз твоего класса, честное слово!
— Нет там у вас никого моего класса, — скучным голосом произнес капитан. — Проверено.
— А ты пробовал?
— Пробовал. В результате был арестован, а потом мне в холодной еще и морду набили. Не любят особисты долги платить.
— Не любят, — согласился Стоун, стыдливо улыбаясь. — Ты извини меня…
— За то что за пистолет хватался?
— Нет, — покачал головой майор. — Это я тогда предложил своему другу тебе морду набить. Сам я в этом не участвовал, но идея принадлежала мне.
— Ну спасибо.
— Пожалуйста, капитан. Я пришлю следователя, и мы будем квиты. Будем?
— Будем, — легко согласился капитан. Он был незлопамятен.
32
Заметив, в каком состоянии Джек выбрался из кабины робота, механик махнул ему рукой, дескать, проваливай, сами в ангар загоним, и Джек пошел к выходу со двора, и вместе с ним, шаркая подошвами, брел капрал Баркли.
У его машины было несколько незначительных повреждений, но сам он не пострадал.
— Винца выпьем? Нам по двойной полагается, за боевой выход, — предложил он.
— Иди, я догоню, — ответил Джек и, вдруг развернувшись, зашагал к самому большому ангару, где находился кабинет старшины Тильгаузена.
Тот оказался на месте. Поглядывая на скользящую по кран-балке опору «гасса», он прихлебывал горячее какао из потрескавшейся фаянсовой кружки.
Старшина постоянно пил какао и угощал им Джека всякий раз, когда тот заходил к нему в гости.
— О, наш герой! Заходи и выпей какао, сегодня — «Золотой ярлык».
— Давай, — согласился Джек. Они давно были на «ты», да и как могло быть иначе, ведь пилоты и механики беспокоились о роботах, как о собственных чадах, и переживали за их поломки, ранения и болезни — вроде блуждающих в электропроводке неисправностей.
На другом конце ангара заработал пневмомолоток, и Тильгаузен завел Джека в свою загородку. Там было заметно тише и можно было поговорить.
Ожидая, когда Тильгаузен зальет кипятком порцию какао, Джек сел на колченогую табуретку и вздохнул.
— На держи… Горячее…
— Спасибо, Берт.
Джек принял угощение, но пробовать не торопился.
— Чего случилось-то? Или я еще чего-то не знаю? — спросил Тильгаузен.
— Берт, арконы объявили на меня охоту.
— Что значит — объявили охоту? — как будто удивился тот, хотя по глазам было видно, что сразу все понял.
— Не знаю. Мне так контрразведчик из города сказал.
— Ты хочешь получить совет?
— А какой тут может быть совет? Надо попытаться как-то обмануть их.
— Как?
— Сделай мне копию «таргара», чтобы сверху похож был на мою машину.
— И что ты будешь с ней делать? Выставлять за городком на дюны?
— Еще не знаю. Может, и так. Сюда-то в городок они вряд ли сунутся.
— Сюда вряд ли, — кивнул Тильгаузен и вдруг настороженно повел бровью: сквозь грохот инструментов он вроде бы услышал, как над ангаром прошелестели турбины.
«Показалось», — подумал он, отставляя кружку.
— Хорошо, Джек, для тебя все, что угодно. Сделаем каркас из палок, жести нарежем и самое главное — хорошо покрасим. Сверху будет то что нужно.
— Спасибо, Берт! — искренне поблагодарил Джек и, сделав глоток, поморщился.
— Горячее! — запоздало предупредил Тильгаузен.
— Да я уже понял…
33
После возвращения с задания Джек поспал часа два, а проснувшись, принял душ, переоделся и вышел в культурный уголок, где стоял ТВ-бокс и все свободные от службы пилоты коротали время, потягивая чай и безалкогольное пиво. Чай был бесплатным, а пиво каждый приносил свое.
В дальнем углу имелась вытяжка для курящих, но кроме Сигуры — пилота «грея», — в роте никто не курил, и Джек считал, что вытяжка и фильтры простаивают зря. Вот дома он бы из этой штуки сделал что-нибудь полезное.
У ТВ-бокса сидели капрал Подольский, Сигура и Хардин, который только две недели как прибыл из госпиталя после битвы при «Машинерии» и пока привыкал к обстановке, ходил в техпарк и объезжал новый «гасс».
С виду никаких шрамов на нем заметно не было — даже в душевой, однако он принимал таблетки и по словам тех, кто знал его раньше, стал слишком молчалив.
— Вот что значит молодость, только с задания, а уже огурец! — заметил Сигура, проводя пятерней по своей выбритой до блеска голове. — Даже румянец имеется!
— Я поспал, — сообщил Джек и сел в потертое казенное кресло, какими всегда обставляли комнаты отдыха.
— Баркли тоже спал, но совсем недолго, — отозвался Подольский. Потом покосился на Джека, встал с дивана и выскользнул в коридор.
Сигура взял пульт и переключился с журнала «Реки и каньоны» на молодежный сериал «Любовь, любовь…»
— Эй, зачем ты это сделал, я же смотрю?! — запротестовал Хардин.
— А тут девки молодые — специально для Джека, ему это куда интереснее, чем твоя мутная вода. Там даже рыбы нет!
— Там имеют рачки-глифоксоиды! Они могут телепортировать жвачку из водорослей!
— Да кому это интересно? Вот смотри…
И Сигура увеличил кадр целующихся на пляже школьниц.
— Тебе нравится, Джек?
— Не очень, — ответил тот. — Про реки было интереснее.
— Джек Стентон! — закричал от двери вернувшийся Подольский, и Джек даже подпрыгнул в кресле. Потом увидел улыбающегося капрала, а позади него — Баркли, державшего какую-то коробку.
— Тебе гостинец, Джек! — сообщил тот.
— Какой гостинец? — не понял Джек, поднимаясь.
— По уговору, приятель! Курица, копченная на осиновой стружке! Тадам-м-м-м!
Подольский сделал руками несколько пассов, как фокусник из провинциального цирка, а Баркли снял крышку и, понюхав содержимое коробки, покачал головой.
— Это что-то невообразимое, я падаю тебе на хвост, Джек! Оставь мне хотя бы крылышко!
Джек смотрел во все глаза и никак не мог понять, где же здесь обещанная курица? Какие-то перегородочки, розовые вощеные бумажечки. Где же здесь курица? Где эта красивая птица?
Но, присмотревшись, он разобрал надписи на вощеных салфетках, и оказалось, что это что-то вроде набора с уже разделанной копченой курицей. Здесь каждый мог найти себе что-то по вкусу: ножки, потрошка, грудку или крылышки.
Взяв у Баркли коробку, Джек закрыл ее и вышел из комнаты отдыха.
Все замолчали, а Баркли с Подольским обменялись недоуменным взглядами.
— Он что, обиделся? — спросил первый.
— Фигню вы какую-то затеяли, — заметил им Хардин и переключил ТВ-бокс на канал «Реки и каньоны».
34
Решив не беспокоить своего товарища, Баркли с Подольским так и провели ночь в неведении, а уже утром во время завтрака подсели к Джеку и начали задавать наводящие вопросы.
— Ну как поспал, герой? — спросил Баркли. — Кошмары не мучили?
— Нет, все в порядке, — ответил Джек, подбирая ложечкой остатки йогурта.
— Мы вроде исполнили наш договор, правильно? Ты же помнишь, о чем договаривались перед рыбалкой? — напомнил Подольский, и они с Баркли переглянулись.
— Да, спасибо, ребята, — поблагодарил Джек. — Кстати, и сапига тогда оказалась достаточно мягкой, хотя я ожидал, что ее мясо будет жилистым.
— У сома всегда мягкое мясо, — сказал Баркли, а Подольский лишь пожал плечами: они явно уходили от темы.
— Не знаю, — сказал Джек, поднимаясь из-за стола. — А вот когда поймаете сома, угостите меня его мясом, а пока я здесь ел только сапигу…
— Кстати об угощениях! — заметил Подольский, вставая вместе с Джеком. — Ты нам обещал дать по крылышку…
— Ничего я вам не обещал. К тому же это уже невозможно.
— Что невозможно? — тут же спросил Баркли, забегая Джеку наперед.
— Я не могу вам дать ни по крылышку, ни по ножке, ни вообще ничего…
— Почему?
Джек остановился и, вздохнув, надел кепи.
— Просто пойдемте со мной, я вам все покажу, а то вы не поверите.
Капралы обменялись недоуменными взглядами и пошли за Джеком, не зная чего ожидать.
— Дождь сегодня будет, — заметил он, выйдя из столовой.
— Может, и дождь, — сказал Баркли. — Тогда будет нелетная погода и нас не забросят в какое-нибудь осиное гнездо.
На проходной притормозил армейский внедорожник на широкой городской резине.
— О, еще кого-то принесло с утра пораньше! — заметил Подольский.
— К нам поехал, — прокомментировал Баркли, глядя, как машина, после проверки часовым, сворачивает в сторону офицерского домика. — Кстати, сегодня я успел заскочить в техпарк, и что вы думаете, я там увидел?
— Деревянный каркас робота? — попытался угадать Джек.
— Точно! А ты откуда знаешь?
— Это я попросил Берта сделать мне второй «таргар».
— А зачем тебе?
— Будут выставлять на дюнах, пусть враг думает, что я нахожусь сразу в двух местах.
— Ты с дуба, что ли, рухнул, Джек? Что ты несешь?
— Наверно, арконы на него охоту объявили, — предположил Подольский, чем сильно удивил Джека. Он думал, что случившееся с ним очень редкий и трагический случай, а тут…
— Ты что, часто о таком слышал? Я имею в виду охоту на кого-то из наших?
— Нет, — ответил тот. — Это мне еще хозяйственник наш, сержант Крамер, рассказывал про Браена Грина.
— И что же он про него рассказывал?
— Будто был он очень везучим. Грин водил «гасса», одним выстрелом двух арконов сшибить мог, а то и ракетами еще парочку поджигал. У него бонусов за личные победы было, как у собаки блох, а на банковской карте под миллион лежало…
— Да ну? — поразился Джек.
— Точно тебе говорю.
Где-то наверху послышался негромкий стрекот. Все трое подняли головы и увидели плывущий с востока на запад айрбот.
С полминуты они не могли оторваться от этой величественной картины — подсвеченный солнцем айрбот на фоне собиравшихся к дождю туч.
— Пулемет у него — крупнокалиберный, — заметил Джек.
— Да уж, врежет с трех тысяч — мало не покажется, — добавил Баркли.
— Ну и что с того пулемета? На излете даже боковую броню не возьмет, — возразил Подольский. — Вот если бы ракеты…
Под впечатлением от увиденного они молча дошли до казармы и, войдя в коридор, остановились у кубрика Джека.
— Ну что, готовы? — спросил тот, загадочно улыбаясь.
— Да открывай уже, интриган, — сказал Баркли.
Джек толкнул дверь и, войдя первым, указал на стоявшее на столе изваяние, увидев которое, гости замерли с открытыми ртами.
— Что это, Джек? — сумел, наконец, произнести Баркли.
— Курица! Я собрал ее, понимаете? По запчастям!
— Но ты… сшил ее нитками, что ли? — упавшим голосом спросил Барк, чувствуя легкий приступ тошноты.
— Нет, сначала я пытался шить, но понял, что так ничего не выйдет, ведь в курице много жира и игла в руках скользит — я все пальцы исколол! И тут я вспомнил, что у сержанта-хозяйственника была медная проволока, сбегал к нему, отмотал три метра и сделал что-то вроде металлический конструкции. Медный каркас. И тогда работа пошла.
— И сколько же ты этим занимался?
— До двух часов ночи, — сообщил Джек и склонил голову набок, чтобы лучше оценить красоту своей курицы.
— Но, Джек! Это же какой-то «куриный Франкенштейн»! — воскликнул молчавший до этого капрал Подольский.
— Какой такой «штейн»? Я все пальцы исколол, пока куски сшивал!
— А почему белыми нитками, да еще такими толстыми?!
— У меня тогда других не было, а толстые, они крепче держат, я проверял.
35
Едва сдерживая тошнотные позывы, капралы Баркли и Подольский выскочили из казармы и пришли в себя только возле беседки, где за разросшимся по деревянной решетке плющом стоял столик со старыми запыленными журналами.
В основном это была научно-познавательная литература, хотя время от времени ротные хулиганы подбрасывали сюда затертые порнографические издания позапрошлого года.
В беседке, склонившись над каким-то журналом, сидел военный фельдшер сержант Брикс. Брикс учился в медицинском колледже и должен был стать полноценным врачом, но наркотики взяли над ним верх и однажды, приняв слишком большую дозу, он очнулся уже на вербовочном пункте при полном обмундировании, стриженый и помытый, поскольку в те времена медицинские специалисты были в большом дефиците.
И хотя с тех пор Брикс не вынюхал ни одного кристаллика, некоторые из его здешних пациентов были уверены, что он с этой дури так и не слез.
— О, док Брикс! — обрадовался встрече Баркли, первым заходя в беседку. Подольский последовал за ним, а Брикс прикрыл потертый журнал другим, про достижения техники.
— Привет, ребята, вы чего такие вздрюченные? Не заболели?
— Нет, док! Мы не заболели, а вот Джек, тот реально трехнулся! — сообщил Баркли и громко расхохотался. Однако угрюмое выражение лица Брикса осталось неизменным.
— Что случилось? — спросил он.
— Он курицу сшил, — сказал Подольский, садясь на скамейку и пододвигая к себе какой-то журнал.
— Что значит «сшил»? — не понял Брикс.
— Очень просто, белыми суровыми нитками и толстой иголкой.
— А зачем?
— О, тут особая история! — снова оживился Баркли и, приподняв кепи, энергично почесал макушку. — Короче, док, наш Джек обожает кур! Не то чтобы кушать, а вообще!
— Платонически, — подсказал Подольский.
— Точно! — с энтузиазмом закивал Баркли. — Платонически! Мы ему ее пожрать купили, понимаешь? Из города службу доставки заказывали — «Курочки от Тома Томлимсона!» Слышал?
— Нет, — признался Брикс.
— Неважно! Хочешь посмотреть эту хохму?
— Да, хочу, — согласился Брикс после небольшой паузы.
— Ты под кайфом, что ли? — поинтересовался Баркли и посмотрел на Подольского. Тот пожал плечами.
— Сколько вам говорить, придуркам, что я этого кайфа уже два с половиной года в глаза не видел!
— Ладно, — махнул рукой Баркли. — Пойдем, мы тебе эту хохму живьем покажем!
— Живьем? Ты сказал — живьем? — переспросил Подольский, и они с Баркли расхохотались, но Брикс остался невозмутим. Он проследовал за обоими капралами в казарму, дошел до двери Джека Стентона и вежливо постучал.
— Входите, открыто! — крикнул хозяин.
Брикс вошел и сразу увидел курицу, о которой говорили Баркли и Подольский. Она стояла на деревянной дощечке и держалась на основании из медной проволоки — Брикс это сразу приметил. Он подошел ближе и с минуту глядел на шитую белыми нитками птицу.