Кроссворд для нелегала - Сергей Алтынов 14 стр.

– В «Таверне» остались твои люди? – спросил Эсэсовец.

– Да. Я помню – никаких действий, кроме наблюдения! – непривычно, по-военному отрапортовал Касим.

– Вот это правильно. А что с толстяком? – спросил Кроуфорд.

– Безвылазно сидит в номере. Что-то пишет или рисует на бумажке. Ну, в окно периодически выглядывает… Источники из полиции сообщили, что он – представитель Бельгии в какой-то гуманитарной организации. Они все там идиоты, а он, наверное, самый полный из всех!

– Тогда конечно… Охотно верю! Таким самое место в международных гуманитарных организациях. А тот, молодой, которого вы… м-м-м… устранили в кемпинге…

– Пока ничего не известно. Не опознан. Возможно, агент Интерпола или спецподразделения по наркотикам. Какая связь с толстяком – непонятно.

– Больше всего не люблю, когда непонятно. Пусть твои источники продолжают копать – и по толстяку, и по этому парню. А мы поедем в «Таверну» – поближе к месту, где их офлажковали. Я хочу все видеть своими глазами.

Встречаться лицом к лицу с Телегиным Кроуфорд не желал. Но полагаться на Касима и его команду больше не мог. Сейчас, когда испытания успешно проведены, нужно выдержать еще два-три дня – и тогда можно считать, что дело сделано, сделано с блеском, как все, что делает Джеймс Кроуфорд. А если в самом конце эти русские добьются успеха и это всплывет – а рано или поздно такие вещи всплывают обязательно, – то на него будут смотреть, как на… Это – конец. Попробуй докажи, что здесь нет его вины. Кто-нибудь из коллег-доброжелателей обязательно выразит уверенность, что он, Кроуфорд, просто продал пробы русским. До электрического стула, может, и не дойдет, но на хлеб придется зарабатывать в другом месте. Значит, не расслабляться, дожать этих ловкачей, дожать сейчас, пока они офлажкованы на дальних подходах. Не дать им ни единого шанса! Конечно, только псих вернется обратно в «Таверну», но нельзя исключить самую невероятную возможность…

…Из кармана Касима послышалась «Лунная соната» – запиликал мобильник. Касим поспешно приложил его к уху, несколько секунд слушал. Лицо его заметно багровело.

– Немедленно за ним! Вас там трое? Болваны! Догнать и… – Касим замолк, подчиняясь жесту Кроуфорда. – Джимми, толстяк удрал! Мои люди услышали шум отъезжающего со стоянки автомобиля, сначала не придали значения, потом решили перестраховаться – и убедились, что толстяка нет! Его номер пуст!

– Скажи, пусть едут за ним вдвоем, но не стреляют сразу, как увидят. Скорее всего он поехал на встречу с нашей парочкой. Вот когда эта встреча состоится, тогда – огонь изо всех стволов! И вот что, один – за рулем, второй – держит у рта мобильник и постоянно, как футбольный комментатор, говорит, что видит, что слышит, и вообще, дает картину всего, что происходит! Передай, и – едем…

– …Вот они! Вижу машину впереди. Это та, что ушла только что от «Таверны». Точно, она. Другие тут не ездят.

– Цвет? Марка? – Джимми держал у уха мобильник, Касим вертел баранку, кроме них, в бежевом касимовском красавце сидели еще двое кроуфордовских бойцов.

– Цвет темный. Марку не разобрать, нам солнце в глаза. Небольшая, не джип.

– Пока не сближайтесь, скоро он должен остановиться, будет ждать. Тогда остановитесь и вы. Подъедут те двое – кончайте всех. Докладывайте каждую минуту!

В течение шести минут репортаж о вечерней прогулке не содержал ничего нового, затем верный Рагим доложил, что составленный начальником план выполняется: темная машина остановилась, остановились тоже, позиция отличная, они готовы поразить цель.

На этом репортаж прервался.

Телегин и Наталья, двигаясь по лесу вдоль обочины, несколько раз осторожно выглядывали из придорожных кустов, стараясь увидеть Бреммера издали. Никого… И только выйдя на тот самый пятачок, где произошло их знакомство, они буквально столкнулись с Вилли нос к носу.

– Прелестная погода, вы не находите? И так чудесно пахнет – ночная фиалка, насколько я…

– Вилли, ради бога… Вы уверены, что за вами нет «хвоста»?

– Разумеется. Вы любите этот запах?

– Вилли!

– Да, конечно. Простите. Нет, сейчас уже нет. Я имею в виду нет «хвоста». Сначала не было. Потом что-то похожее было. А потом…

– Вы от них ушли?

– Нет, скорее они от нас ушли… Совсем. На запад, как говорили индейцы в романах Фенимора Купера.

– Вилли, скажите коротко и ясно…

– Лучше один раз увидеть. Они здесь, в кустах. Если вам очень интересно, посмотрите сами. Впрочем, девушке лучше не смотреть…

– Идите вперед, показывайте! Наташа, останься, пожалуйста, здесь…

Пройдя метров сто за непринужденно болтающим Вилли, Телегин увидел укрытый в кустах джип, а у его скатов – двух человек, ничком лежащих в густой траве. Черноволосые, бородатые. По одежде похожи на тех, с ярмарки. Рядом с одним – готовый к стрельбе гранатомет.

Телегин нагнулся над ними, коснулся шейной артерии. Пульса нет, но еще полчаса назад, а может быть, и меньше, они были живы. У одного из-под лопатки торчала стальная спица, от чего погиб второй, при наружном осмотре не было видно.

Телегин выпрямился, молча уставился на Бреммера.

– Что вы на меня так смотрите? Наверное, думаете, что я причастен к этому кошмару? Господи, да разве я похож на супермена? Наверное, они сами чего-то не поделили. Или здесь был кто-то еще…

– Вы сюда пришли пешком? – вопрос неслышно подошедшей Натальи заставил Вилли вздрогнуть всем телом и резко обернуться.

– Я? Нет… Я приехал. Вы так меня напугали… Старина «Пежо» у вас, поэтому мне пришлось… Э-э-э, временно одолжить чью-то машину. Она стоит вон там, немного дальше.

– А это кстати. Ваш «Пежо» – прекрасный автомобиль, прямо зверь и на шоссе, и на проселке. Но он слишком намозолил глаза кому не следует. Давайте оставим его здесь, а дальше поедем на этой… которую вы одолжили.

– Простите, а куда это – дальше?

– Я объясню в дороге. Вы же понимаете, что нам нельзя здесь задерживаться ни на минуту. На вас уже висит один труп, хотите, чтобы повисло еще два? – Телегин приготовился к длинным пререканиям, но, к его удивлению, Вилли безропотно двинулся дальше в лес, и через пятьдесят метров они увидели припаркованный в густых зарослях коричневый «Фольксваген».

Коричневый «Фольксваген» неспешно катил сквозь вечерний лес. Фары встречных машин высвечивали в салоне только одного человека – водителя, пожилую женщину. Волосы с сильной проседью, но лицо ухоженное, почти без морщин. Глаза усталые, макияж минимальный, уголки рта опущены вниз. Наталье достаточно было натянуть припасенный в дорожной сумке парик, сменить помаду, «подправить» глаза, слегка ссутулиться и просто почувствовать себя вдвое старше – и этого оказалось вполне достаточно, чтобы патрули, уже дважды проверявшие машину на перекрестках дороги, не усомнились в ее идентичности с пожилой немкой, чье фото фигурировало на предъявляемых ею правах. Права были неслыханной удачей – владелица то ли забыла их в «бардачке», то ли не сочла нужным извлекать их оттуда, оставив потрепанный «Фольксваген» на стоянке кемпинга.

Телегин и Вилли лежали, скорчившись, на полу между задним сиденьем и спинкой переднего, укрытые небрежно наброшенным плащом все той же благодетельницы-немки.

– Не выношу неправды… – Телегин, плотно зажатый между задом Вилли и задним сиденьем, буравил толстяку бок стволом «браунинга». – А все же гранатометчики – ваша работа, Бреммер, больше некому!

– Нет, я в самом деле… Клянусь! – кряхтел Аптекарь. – Я бы просто не справился с ними…

Телегин и сам понимал, что толстяк плохо подходит на роль ловкого убийцы. Но – кто же тогда? Ведь чудес не бывает! Он готов был поверить в бесплотного ангела-хранителя, но ангелы не втыкают спицы в жизненно важные органы неугодных.

– Вот что, – Телегин просто не мог смириться с тем, что ему, профи, безнаказанно морочит голову какой-то старый, дряблый, толстопузый проходимец. – Я, дорогой господин Бреммер, больше всего в жизни не люблю неопределенности! Поэтому ты сейчас расскажешь мне все! Иначе я пристрелю тебя, а потом выкину в кювет и забросаю ветками…

– Я с вами на ты не переходил… Ничего не скажу… Ну нет у меня никаких тайн, которые касаются вас или ваших дел. И вы меня не убьете! Я вам жизнь спас… – Дурацкое амплуа вновь было отброшено. Голос Аптекаря прерывался, он дышал мелко и часто, но было ясно – в панику не впадал.

Телегин убрал пистолет.

– Сядь поудобней, спаситель, а то загнешься и без моей помощи. Однако внести ясность придется. Кто ты, Бреммер?

– Я же не спрашиваю – кто вы? Я ваш друг. Почему вы мне не верите? – с трудом выпрямляясь, пробормотал Вилли.

– Потому что не понимаю…

– Вы нам спасли жизнь, это так, – вмешалась Наталья, не оборачиваясь. – Но мы не знаем, чего от вас ждать… Вас интересуют наши отношения с человеком на фотографии…

– Послушайте, – неожиданно перебил Наталью Бреммер, впервые проявив бестактность, – я внимательно слушал разговоры людей, которые меня стерегли. Потом услышал несколько фраз, произнесенных в мобильник одним из гранатометчиков… Перед тем как они погибли. Я не знаю их языка, но они называли имена, которые для вас могут быть важными. Например, Касим. Вы знаете, кто это?

– Послушайте, – неожиданно перебил Наталью Бреммер, впервые проявив бестактность, – я внимательно слушал разговоры людей, которые меня стерегли. Потом услышал несколько фраз, произнесенных в мобильник одним из гранатометчиков… Перед тем как они погибли. Я не знаю их языка, но они называли имена, которые для вас могут быть важными. Например, Касим. Вы знаете, кто это?

– Да. Еще?

– Эсэсовец. Это прозвище такое. Псевдоним. Даром его не дают, как вы сами понимаете…

Кроуфорд на этот раз действовал под своим «гордым» псевдонимом. Так именовали его и свои, и касимовские бойцы. И ему это в некоторой степени льстило. Тем более что человека по имени Вилли Бреммер он никогда не знал в лицо.

– У меня день рождения… Завтра.

– Я помню, Андрей Митрофанович. Обязательно зайду.

– И не один. Не могу я разыскать Телегина и Наташу Шугалий. Где они, генерал?

Навигатор молчал. Обманывать Дремова он не мог. Да тот и сам все понял.

– Живы? – выждав паузу, спросил Егерь.

Навигатор вновь не ответил. Да и что было отвечать…

– Связь пропала?

– Будем надеяться, что временно, – не опуская глаз, ответил Навигатор.

Дремов замолчал. Так молча и сидели они на скамейке в двух шагах от объекта «Санаторий».

– Главное – что оба в деле… – нарушил молчание Дремов. – Дело-то хоть настоящее?

– Считай, как у тебя в 42-м.

– Ну и где мы сейчас? – переведя дыхание, спросил Митька. – И где наши?

– Сейчас, – старший лейтенант Дремов обстоятельно водил пальцем по мятой, местами порванной карте местности. – Вот. Мы здесь, – палец уткнулся в зеленый участок местности. – А в двух километрах деревня Лошадниково. Вон там! – кивнул Дремов за Митькину спину. – А фронт – вон там! – Дремов указал за свою спину. – Идем к деревне, вроде бы от фронта удираем. Такой приказ. – Дремов сложил карту и встал.

Полчаса назад машина военной контрразведки была обстреляна с воздуха. Дремов с прикомандированными старшиной и двумя рядовыми успели выпрыгнуть из кузова и укрыться в лесу, шофер – не успел. А ехали они в поселок Лошадниково – железнодорожный разъезд, где, по данным контрразведки, ночью была выброшена диверсионная группа немцев. У Дремова это было уже не первое задание такого рода. Фронт между тем трещал по швам, и пролетевшие над дорогой вражеские самолеты оптимизма не прибавляли.

– Наша задача – проверить Лошадниково на наличие диверсантов, – по-казенному изрек Андрей. – Вот и будем ее выполнять. Все, отдых закончился, десять минут прошло, – он посмотрел на свои офицерские часы. – Подъем – и вперед.

Их спасла высокая нескошенная трава – они были шагах в пятидесяти от небольшой деревушки, когда услышали рев моторов и громкую немецкую речь.

– Оп-паньки! – только и произнес старшина.

– Танковая разведгруппа, – дернул шеей Дремов.

– Скорее прорвали фронт, – покачал головой старшина.

– Что за разговорчики? – начал было Андрей, но осекся. Старшина, прошедший Халхин-Гол и финскую, воевавший с июня 41-го, скорее всего был прав. Теперь, если наши смогут закрепиться западнее Лошадниково, мост терять нельзя никак. Если не закрепились – лучше, если мост будет взорван. Но надеяться надо на лучшее и приказ выполнять.

Они укрылись в глубокой придорожной канаве и наблюдали, как немцы торопливо выставляют охранение по всему периметру населенного пункта. Боятся. Дорога свободна. Если бы это был прорыв фронта, по ней сплошным потоком шла бы немецкая техника. Надо любой ценой вырываться и спешить в Лошадниково.

– Ну что? Рискнем в лес? – повернулся к старшине Андрей. В этих делах тот был опытнее.

– По чистому полю? – также полушепотом отозвался старшина. – Покосят вмиг! Может, конечно, кто и добежит… Например, ты, лейтенант. Ладно, носы не вешать – давай за мной ползком!

Старшина сумел-таки найти лазейку – между забором и колодцем. Прокравшись по одному, они оказались рядом с хлевом какого-то крестьянского подворья. Хозяев было не видать, «гостей», по счастью, тоже.

– Давай в дом, – скомандовал старшина.

Бойцы на полусогнутых прокрались в незапертую дверь.

– А теперь сюда! – старшина откинул половицу и рванул железное кольцо, открыв лаз подпола.

В подполе было непривычно холодно и темно, но зато просторно – встать можно почти в полный рост.

– Дай бог отсидеться, а к вечеру, как стемнеет, попробуем уйти. Доставай карту! – старшина чиркнул спичкой.

Так они просидели долго, часа четыре, не меньше. Наверху топали чьи-то ноги, слышались недовольные голоса – мужской и женский. Точно и не было утренней бомбежки, автоматчиков и мотоциклистов. Вскоре наверху затихли. И вдруг лаз распахнулся, свет даже ослепил с непривычки, и послышался угрюмый голос.

– Так, господа-товарищи. Ну-ка вылазьте отсюдова! По-хорошему говорю.

Бойцы не видели говорившего. Это явно был хозяин дома, мужик справный и даже зажиточный, судя по дворовым постройкам.

– Повторять не буду, – вновь послышалось сверху.

– Слышь, да нам только до ночи, ну, как стемнеет, – негромко подал голос старшина.

– Никакой ночи! Прямо сейчас вылезайте. А то немцам скажу – не обрадуетесь!

– Да не будь ты гадом, – встрял солдат Митька.

– Я – гад? Это я, что ли, по чужим подполам шарю? – мужик стоял на своем. – Немцев сейчас мало. Вот вы по-тихому и… Давайте отсюдова. И вы целы будете, и я греха на душу не возьму!

– Слушай, ну давай договоримся, – начал было Андрей.

– Чего «договоримся»?! – взвился наверху хозяин, перебив Дремова. – Никаких «договоримся»! У меня детей пять душ. Немец всех в расход пустит, если вас тут найдет!

– Да я понимаю… Слушай, тут вот какое дело… Ценности у нас. Из ювелирторга, из ломбарда. Кольца золотые, украшения… Везли на машине, и две машины с охраной. А нас разбомбили, вот только мы и остались… И золото с нами, не все, конечно. Но очень много. – Дремов говорил отрывисто, сыпал, как горохом, сочиняя легенду на ходу. Руководствуясь уже не столько разумом, сколько интуицией. – Ты нас до ночи укрой, а мы тебе – золота… Ну не все, конечно. Нам же тоже жить нужно… Жить-то, сам знаешь, хочется!

– А не врешь ты? – хозяйский голос стал тише. – А ну покажь свое золото…

– А до ночи досидеть дашь?

– Покажь золото, говорю! – хозяин уже рычал, теряя способность рассуждать здраво.

– Ну вот, смотри! – Дремов чиркнул спичкой.

– Где? – в лазе показалась большая бородатая голова.

Одним рывком старшина сдернул не успевшего охнуть хозяина в подпол. Лаз захлопнулся.

– Нет, ночи ждать опасно, вдруг его баба сюда сунется? – старшина, успокоив хозяина, сам успокоиться никак не мог.

По коридору крались ползком, держа на изготовку оружие. Проходя мимо окна, Дремов аккуратно приоткрыл занавеску. На дворе молодая мордастая баба о чем-то «разговаривала» с двумя немецкими солдатами, поясняя русскую речь жестами. Чуть поодаль две похожих на хозяйку девочки выгоняли кур из курятника. Немцы улыбались, одобрительно кивали головами. Других немцев Андрей не заметил.

– Выходим! – скомандовал Дремов.

И без того длинные физиономии немцев вытянулись еще сильнее. Руки сами метнулись вверх, не дожидаясь команды. Баба раскрыла рот и набрала воздуху, чтобы завизжать погромче, но старшина умело зажал ей рот. Девчонки замерли в испуге…

– Раздевайтесь, быстро! – скомандовал солдатам на немецком Дремов.

Водить мотоцикл Андрей научился в школе НКВД – что наш, что немецкий. В коляску упаковались старшина и солдат Боря, их накрыли брезентом. Митька же с Дремовым, в непривычных немецких гимнастерках и пилотках, разместились на самом мотоцикле.

Уже у самого леса Андрей услышал автоматные очереди. И Митькин вскрик. Дремов перехватил его руку, державшуюся за скобу, перекинул себе через плечо и, не сбавляя газу, въехал прямо в чащу. Старшина, высунувшись из коляски, уже хлестал по преследователям короткими очередями из трофейного автомата. Немцы отстали.

Через двадцать минут кросса по пересеченной местности они выехали в расположение наших войск и были задержаны как вражеские диверсанты. Митька был совсем плох, старшина тоже был ранен. Дремов, стойко выдержав допрос, сумел развеять подозрения, уговорив полкового особиста связаться с его, Дремова, начальством, оставил раненых в санчасти и отправился выполнять задание вдвоем с Борей Каменским – до Лошадниково подвернулась оказия.

А спустя некоторое время сошлись боевые пути-дороги Андрея Дремова и Отто Штеренфрида – молодого, но уже отмеченного «рыцарским крестом» гитлеровского диверсанта.

– Смирнов! Перевесить кобуру! – Штеренфрид всегда находил, к чему придраться, осматривая строй своих бойцов.

Кобура и в самом деле висела почти на самом животе. Русские оружия так не носят. Смирнов быстро, но без суеты, выполнил приказание.