– Так броня ж… – перебил его Никита. – Неужто прогрызет?
«Вот… колхозник, блин!» – подумалось Антону в сердцах, но вслух он терпеливо пояснил, будто ребенку:
– Прогрызть не прогрызет, но может порвать покрышки или даже, чем черт не шутит, опрокинуть машину. Или про группу Дятловского забыли?
– Во-во, – поддержал начальство водитель. – Гляди, какой здоровущий!
– Кроме того, на стрельбу могут сбежаться другие мутанты… – продолжил читать лекцию Арсеньев. – И, в-третьих, если мы его сейчас расстреляем, он, скорее всего, бросится бежать и свалится в воду, так что даже тушка его для науки останется бесполезной.
– Стрелять! – возмутился биолог. – Да вы знаете, что это существо очень похоже на трилобита! Да, точно! Таким образом, теория профессора Еременко подтверждается. Обратная эволюция! Никакие не мутации, а именно она самая! Да, точно, если б не размеры…
Он забормотал себе под нос. До Антона доносились только отдельные фразы.
– Гомономные сегменты… экзоскелет… осевая лопасть…
«Вот еще энтузиаст на нашу голову!» – подумал начлаб.
Сам он вслед за своим учителем Белогоровым считал Еременко шарлатаном и авантюристом. Но вдруг да прав безумный профессор? М-да…Чего доброго еще и динозавры полезут.
– Ладно, Анатолий, закончили снимать? – справился он. – Едем обратно…
– Гляньте, – пятясь, прошептал Никита побелевшими губами. – Оно к нам идет…
И в самом деле – нечто ползло к БТР…
– Заглуши двигатель, – инстинктивно приказал Антон.
Примитивные хищники, насколько он знал, реагируют на звук или движение.
Водитель подчинился, и тварь Зоны резко замерла. Поводила стебельчатыми глазами величиной с яблоко, оценивая непонятный предмет…
Затем вдруг, быстро перебирая жуткими щетинистыми ногами, монстр развернулся и рванул к воде. Перевалившись через парапет, он плюхнулся в канал, подняв грязный фонтан.
– Больно быстро бежал, – буркнул водитель.
– Возможно, его что-то испугало? – предположил Жузнев.
– Кто ж такого испугает? – с боязливым уважением осведомился пулеметчик, не отпуская рукоятки «Утеса».
Его губы так и оставались бледными. Видимо, леденящий страх еще не отпустил его сердце.
– То-то и оно, – задумчиво пробормотал Антон, глядя на то место, где скрылась тварь. – Еще не хватало нам с очередным страшилой встретиться, похлеще этого. Запускайся, Витя, возвращаемся…
* * *Минут пять они стояли под «прицелом» нескольких датчиков в «предбаннике» – дезактивационной камере, наскоро оборудованной в бывшем гараже. Затем облаченный в ОЗК солдатик провел вдоль каждого радиометром, особо обратив внимание на берцы – хотя в Московской Зоне выбросов радиации и не было, но порядок есть порядок.
Удовлетворившись осмотром, боец махнул рукой стоявшему за бронестеклом часовому. Лязгнула гермодверь, зачем-то украшенная оранжево-черным секторным кругом – знаком все той же радиации, родным и знакомым для каждого человека Зоны, где бы та Зона ни была.
Все пятеро прошли в раздевалку и принялись разоблачаться. Согласно новой инструкции за номером таким-то, находиться в рабочих и жилых секторах базы в спецснаряжении не разрешалось.
Антону, да и не ему одному, это не очень-то нравилось – в случае чего придется выскакивать в Зону считай что голым. Но с уставом не поспоришь. Поэтому начлаб безропотно стянул камуфляжный комбинезон и прочую амуницию, бросив на лавку, хозслужба постирает и почистит, и направился в душ.
Переодевшись в обычное «камуфло» и тельняшку, он вместе с товарищами вышел в полутемный коридор, пахнущий старой штукатуркой и пластиком. Коридор освещала пара ламп под высоким лепным потолком. Достаточно, чтобы различать дорогу и не ошибиться дверью.
Жузнев отпросился в столовую, а Арсеньев двинулся к себе на рабочее место.
Вот и его лаборатория, за неплотно прикрытой дверью которой (на ней еще висела наклейка с забавной зверушкой, оставшаяся от прошлого) слышались негромкие голоса.
Не стуча, Антон толкнул дверь.
За столом сидели два высоких, чем-то похожих друг на друга парня лет по двадцать пять – оба пышущие здоровьем краснощекие блондины, оба курносые и губастые.
При появлении шефа они синхронно вскочили.
– Здрав-желаем-господин-майор! – Лица у Гоши и Гриши (они же за глаза «братцы-акробатцы») стали в этот момент одинаково глуповатыми.
Хотя оба они были его коллегами – один радиационный биолог из какого-то хитрого института ФСБ, второй – специалист по дельфинам из Новороссийского дельфинария, где из симпатичных морских зверей уже бог весть сколько лет пытались воспитать убийц и камикадзе.
И тот, и другой аспиранты, точнее, адъюнкты, как называлось это у «сапогов».
«Но ты же, брат, и сам ведь теперь «сапог», – оборвал себя Антон, с трудом удерживая улыбку при взгляде на напряженные лица подчиненных.
– Вольно! – скомандовал он. – Докладывайте…
– С возвращением, Антон Викторович! – Гоша сверкнул идеальной улыбкой. – За время вашего отсутствия происшествий нет. Только вот разве приходил Шестопалов и ругался…
– Вот как? – заинтересовался начлаб. – И чем вы нашего «коменданте» разозлили?
– Да не то чтобы именно мы… В общем, у нас недостача артефактов вскрылась. Говорит, что одних только «спиралексов» три десятка штук исчезло, мол, определенно кто-то ворует, а наша лаборатория имеет ключи от склада, вот и…
И в самом деле, у Антона был ключ от «особой кладовой», куда полагалось сдавать порожденные Зоной чудеса – по штату, как главе одной из ведущих лабораторий ЦАЯ, полагался. Но он про него и забыл.
Да и вообще, кому нужны эти «спиралексы», артефакты нередкие и бесполезные, за которые на черном рынке и по десятке долларов не дадут?
– Ладно, – махнул рукой. – Напишите рапорт на имя Долгова, я подпишу, чтоб не было лишних кривотолков. А теперь вот что… Сейчас подойдет Жузнев, посмотрите его видеозапись и напишите мне выводы. А я пока передохну…
Он поднялся на второй, жилой этаж. Небольшая комната, прежде, судя по разным финансовым справочникам на подоконнике, бухгалтерия, а ныне – его жилище.
Узкая, заправленная армейским одеялом койка. Стол со старинной лампой с зеленым абажуром – нашел в кабинете одного из институтских начальников и не смог удержаться. Три табуретки. Ноутбук, армейский «Getac B300У», на столе – хоть с оргтехникой у них все в порядке. Сейф. Карта Москвы во всю стену. Вешалка с одеждой.
Временное жилище свежеиспеченного майора ФСБ. Вот о чем никогда не думал – о карьере служивого человека. А поди ж ты…
Начлаб сел в продавленное кресло и тяжело вздохнул.
Временная база ЦАЯ в «районе особой геофизической аномалии» разместилась не где-нибудь, а на Воробьевых горах, в бывшем НИИ геохимии и практической минералогии.
Место было выбрано по двум причинам. Во-первых, идущий в район улицы Косыгина от Периметра Ломоносовский проспект по капризу был свободен от пробок. Из-за нестыковок планов эвакуации подъезды были перекрыты, но автоколонна из Центрального округа, набитая начальством, так и не дошла до него, остановленная сплошными аномалиями в районе.
Во-вторых, по некоему капризу природы аномалий на Воробьевых горах почти не было, возможно, из-за высоты над уровнем моря или еще по какой причине.
Кто-то говорил сперва, что нужно было бы выбрать в качестве базы МГУ, тем более он почти рядом. Да разговоры быстро заглохли. Мало того что там частенько возникали аномалии – к примеру, во дворе факультета журналистики уже второй месяц крутился такой себе «белый волчок» (который вообще-то редко живет дольше недели), так еще и место само по себе жуткое.
Когда начался «харм», комендант главного корпуса, пожилой отставник из РВСН, сгоряча решил, что это война, и приказал всем спускаться в бомбоубежище. В суматохе всеобщего хаоса и бегства о них забыли, а когда вспомнили, стало поздно – все подъездные пути перекрыло почти сплошное кольцо гравитационных аномалий.
Битые сутки донецкие горноспасатели, оперативно присланные Киевом на выручку соседу, пробивались через кабельные коллекторы и канализацию к главному корпусу. А когда добрались, было уже поздно – подвалы «сталинки» оказались доверху затоплены «студнем».
Так что ничего лучше Института геохимии и практической минералогии под рукой не имелось.
Объект был почти в полном порядке – тут не завелось аномалий, да и мародеры не успели добраться, видимо, хватало более лакомых целей.
* * *В первые дни, бродя по опустевшему храму науки, Антон не мог отделаться от ощущения дежа вю.
Впрочем, так оно и было. Он хорошо знал эту неуловимую атмосферу неуклонно угасающих, но еще старательно держащихся на плаву научных центров со стареющими научными сотрудниками, последними из могикан, со старым еще советским оборудованием и обветшавшей советской же мебелью.
Тут имелась обширная библиотека с высокими двустворчатыми дверьми темного дуба, такими же основательными дубовыми полками, уставленными рядами солидных, довоенных еще изданий, множеством научных и технических журналов, энциклопедий и зачем-то сохраненным отдельным шкафом с полным собранием сочинений Ленина.
И большой, два на полтора метра, плазменный экран на стене смотрелся резким диссонансом.
На доске объявлений среди приказов о строгом запрете курения и объявлений о продаже косметики и меда висела афиша семинара «Тектоника литосферных плит и изучение магматических течений» какого-то доцента Поричкина с датой в левом верхнем углу – за три дня до «харма».
Распахнутые двери, покосившиеся шкафы с реактивами, выдвинутые ящики столов, компьютеры, в основном неработающие, старые, с древними кинескопными мониторами, хотя бывали и вполне современные – в некоторых так и торчали флэшки с диссертациями и планами.
Взгляд Антона отмечал грустные детали когда-то кипевшей тут жизни, брошенные при бегстве.
Одинокий фарфоровый чайник и пакетик с сушками, вязаная домашняя салфетка, высохший торт в мертвом холодильнике, наверное, его купили ко дню рождения или еще какому торжеству, да вот судьба в лице «харма» вмешалась…
Наверное, здесь после лабораторных работ и исследований почтенные старушки и редкие молодые аспирантки пили чай и обсуждали планы на будущее.
В первый день в подвальной мастерской, отведенной его лаборатории, Арсеньев увидел на стене плакат-календарь одна тысяча девятьсот девяностого года – когда-то яркий и глянцевый, а теперь потускневший. С него призывно улыбались начлабу несколько девушек в кольчужках на голое тело. Стилизованные под руны буквы сообщали, что это группа «Мираж». И Антон вспомнил, как в том самом девяностом вместе с мамой стоял в огромной очереди за яйцами в питерском гастрономе.
Все это навевало обреченно-тоскливое чувство – три четверти науки, и без того слабой и потрепанной историческими переломами, было собрано в Москве. Да разве одной науки?
Как вообще теперь жить России?
Но, так или иначе, надо было делать дело, и они начали обустраиваться на новом месте.
В трансформаторной подстанции с мраморными досками рубильников и солидными медными шинами, на которых была отчеканена дата – 1939 год, разместили вырванную у АХЧ со скандалом и матом артефактную электростанцию, правда, не на «батарейщике», а на куда более слабых «радужных яйцах», кое-как запитали подвал и два этажа, а также пристройку. В ней прежде обретались разные арендаторы, потому она сильно отличалась от НИИ – хорошенькие, с иголочки, офисы, кафе и даже сауна.
Там, само собой, поселилось начальство базы – аж три подполковника и полковник, – выкинув прямо во двор кучу документов, помеченных логотипами всяких контор вроде «Кредитного товарищества “Рука друга”», и «Центра народной медицины “Русский Эскулап”».
Его же лаборатории аномальной аквафауны пришлось довольствоваться подвальными помещениями.
Под руководством «братцев-акробатцев» солдаты из обслуги стащили туда из кабинетов и лабораторий бывшего НИИ все оборудование, которое могло пригодиться, привезли клетки для живности и здоровенные террариумы и аквариумы, закупленные якобы за баснословные деньги (как поговаривали, просто смародеренные в каком-то оптовом магазине и оформленные как покупка у подставной фирмы), провели к ним воду. Из ветклиники, находившейся в той же пристройке, приволокли всякие инструменты для препарирования мутантной фауны и большой морозильник для консервации отобранных образцов и целых экземпляров.
Дело было за малым – наловить оных «экземпляров». И вот тут дело пока застопорилось.
На просьбу выделить особую поимочную команду и катер начальство пока не реагировало. Обещанных акваботов тоже не дали, и, скорее всего, не дадут.
Те самые пресловутые жемчужины, с которых все началось, и то отобрали. Хорошо хоть успел заныкать одну, которую предполагал подарить Кире. Ей и ее собратьям такая вещь точно в хозяйстве сгодится.
Арсеньев лично составил циркуляр на тему обязательной доставки обнаруженных водных мутантов в его лабораторию, и за подписью Лазненко и его зама по науке Михайлова тот был разослан в подразделения и отделы «Особого района специальной охраны», как теперь называлась бывшая чрезвычайная комендатура Москвы.
Пока результатом стала привезенная из Коптево огромная оранжевая лягушка с шестью ногами и тремя глазами. Она прожила в террариуме лаборатории ровно два дня, не проявляя агрессии или склонностей, к примеру, метать молнии в окружающих, как то делала кольчатая змеевка. Сидела себе мирно, поглощая доставленных для нее с Большой земли мышат. А потом взяла и сдохла без видимых причин.
* * *В дверь дважды постучали.
– Не заперто! – ответил Арсеньев.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась знакомая фигура.
– Привет, Дракон, – протянул руку гостю повеселевший биолог.
– Привет, Тритон, – с короткой усмешкой ответил старший проводник Специальной базы ЦАЯ. – Собирайся, поехали, – добавил он, игнорируя всякую субординацию. – Бери с собой своих «братцев-акробатцев», там вояки в своем бункере, кажись, раскопали что-то по твоей части…
Глава 9
Московская Зона. Юго-Западный район– Есть! Так точно, я все понял, господин подполковник. Так точно, специалисты прибыли… Есть выделить бойцов в сопровождение. Да, как Максимов сказал. Никак нет, он пока не звонил. Так точно! Все понял.
Капитан убрал телефон от уха.
Антон про себя хмыкнул. В Зоне, бывало, глохли спутниковые телефоны, но вот мобильная связь по большей части кое-как работала – станции вблизи Периметра ловили сигналы.
– Борцов, твою мать! Ты оглох?! – заорал офицер. – Давай проводи господина майора в… короче, на место. Эх, ладно, я сам!
Вместе с выскочившим как из-под земли ефрейтором они прошли по дну глубокого, метров шесть, котлована, мимо скособочившегося экскаватора, туда, где у ноздреватой стены среди обломков железобетона лежала большая груда перекрученного, обожженного железа – останки взорванных гермоворот.
Интересно, что тут было? Станция пресловутого секретного «Метро-2»? Или бункер? Он попытался вспомнить карту московских подземелий, составленную ФСО. Ее со всеми грифами «секретно» и «запрещено» неделю назад раздали на совещании руководства временной базы, и Антон ее попросту прикарманил.
Эх, знал бы, так взял бы с собой. Но ведь сорвали с места, не предупредив толком и не объяснив…
* * *…Два часа назад он вместе с Драконом спустился к проходной базы, где начальник караула отметил в журнале протянутую сталкером рапортичку с заданием (Арсеньев так и не вник в ее содержание) и выдал взамен путевой лист с распечатанной картой маршрута.
И они опять во дворе, только теперь их ждал «Тигр» с замурзанным низкорослым водителем.
Из-под капюшона защитного спецкомбинезона на них смотрело грубое, скуластое, с чуть раскосыми глазами лицо парня лет слегка за двадцать. Поверх костюма разгрузка с автоматными рожками, противогаз на поясе, сталкерские сапоги.
Видать, один из тех бедолаг-гастарбайтеров, которых загребли в армию, задним числом оформив гражданство.
Дракон молча протянул ему лист, тот внимательно прочел, шевеля губами, и, пробормотав что-то непонятное, полез в машину. Антон и Дракон – за ним.
– Значит, так, – начал сталкер, обращаясь к водителю, когда они выехали из ворот. – Как тебя, Равшан?
– Ахмэджан, таварисш камандыр! – сообщил водитель.
– Смотри в оба, Ахмеджан, не на прогулку собрались. Мы, конечно, пойдем по разведанному району, но случайностей никто не отменял. Собаки там, гиенозубы, быкари… У нас не танк, чтобы расслабляться. Смотреть на дорогу, по сторонам и назад поглядывать не забывать, а то неровен час запрыгнет на крышу восьмилап да прицепится, а потом и куснет, когда ты из машины выйдешь. А главное, следи за датчиком, аномалия, она, знаешь, шутить не будет. И тебя, Тритон, это тоже касается. Ну, все вроде!
Машина покатилась по Косыгина в сторону университета.
Солдатик за рулем напряженно озирался.
Наверное, ему мерещилась угроза повсюду – за каждым поворотом засел мутант, из окон целились мародеры, под слоем дорожной грязи прятались аномалии.
Пару раз он даже резко затормозил – небось привиделось что-то угрожающее.
Сам же Антон искоса поглядывал на Дракона. Тот, напротив, был спокоен, даже дремал, прикрыв глаза, но у Арсеньева было ощущение, что тот на самом деле бодр и готов к любым неожиданностям и лишь прикидывается.
Да уж, воистину, мир тесен!
* * *Когда на третий день после того, как они обосновались в бывшем НИИ, начальник базы полковник Долгов на планерке сообщил персоналу, что у них будет «новый очень хороший» вольнонаемный проводник, и попросил секретаршу «позвать гражданина», то Антон, глянув на вошедшего, даже не сразу понял, кто перед ним.