Да, да, да, она лично знакома с Леонардо! Черт побери, да, он женат на ее лучшей подруге! А ей бы сейчас не помешала добрая доза Мэвис. Да, именно он, Леонардо, сотворил то самое платье, что на ней сейчас надето. Ну и какого хрена? Это всего лишь платье. Одежда. Ее надевают, чтобы не ходить голыми. И не мерзнуть. Но любовь заставила ее несколько подретушировать свои мысли, поэтому ее участие в разговоре – когда ей удавалось пробить брешь в звуковой стене, которой окружила себя ее собеседница, – сводилось к чему-то вроде «да-да».
– А вот и самая ослепительная женщина в зале! Вы нас извините, не правда ли? – Чарльз Монро, красивый и светский донельзя, одарил мучительницу Евы лучезарной улыбкой. – Я просто обязан похитить миссис Рорк.
– Лучше бы пристрелил на месте, – пробормотала Ева, когда он увлек ее на середину бального зала. – Возьми у меня в сумке табельное оружие, прижми к пульсу на шее и стреляй. Положи конец моим мучениям.
Он лишь засмеялся, выводя Еву на танцплощадку.
– Когда я тебя увидел, сразу понял, что ты готова сама вытащить табельное оружие и вогнать этой бабе пулю между глаз.
– Нет, я думала вставить ствол ей в рот. Он все равно не закрывался. – Ева рассмеялась. – Все равно спасибо за спасение. Я не знала, что ты здесь.
– Да я только что приехал. Немного припозднился.
– Работаешь?
Чарльз Монро был лицензированным профессионалом высшей категории.
– Я с Луизой.
– Вот как!
Поскольку он зарабатывал на хлеб, торгуя собой, Ева никак не могла понять, что связывает его с Луизой Диматто, преданным своему делу врачом. Но они выработали и поддерживали непостижимые ее уму отношения. «Разные люди живут на свете», – напомнила себе Ева.
– Я собирался связаться с тобой, – продолжал Чарльз, – насчет Джейси Вутон.
В Еве тут же проснулся полицейский.
– Ты ее знал?
– Было дело. Честно говоря, я знал ее довольно мало. Думаю, мало кто скажет, что хорошо знал Джейси. Но мы крутились в одних и тех же кругах, сталкивались время от времени. До того, как она вылетела.
– Давай найдем где-нибудь уголок потише.
– Вряд ли сейчас подходящий момент…
– А мне лучшего не надо.
Взяв руководство на себя, Ева вытащила Чарльза из бального зала. «Лучше поговорить на свежем воздухе», – решила она, оглядев сгрудившихся группками гостей. Правда, выйти им пришлось всего лишь на террасу, украшенную гирляндами цветов, уставленную столиками. Здесь тоже было много людей, но все-таки потише, чем внутри.
– Выкладывай все, что знаешь.
– Почти что ничего. – Чарльз подошел к краю террасы, взглянул на огни города. – Она была старше меня, опытнее. Ей нравилось все первоклассное. Одежда, тусовки, клиенты.
– Стало быть, первоклассный поставщик?
– Я ничего не знаю о ее поставщике, – отрезал Чарльз. – Ровным счетом ничего. Не стану прикидываться, будто мне вообще ничего не известно об этой стороне дела, но сам я остаюсь чист. Я мог бы сказать – клинически чист, потому что теперь встречаюсь с дамой-медиком, – добавил он с улыбкой. – Вылет Джейси всех застал врасплох. Если она и была наркоманкой, она это умело скрывала. Если бы я что-то знал, Даллас, я бы тебе сразу сказал. Без балды. Насколько мне известно, у нее не было друзей. Или врагов. Для нее вся жизнь сводилась к работе.
– Ладно. – Ева начала было засовывать руки в карманы, но вовремя вспомнила, что в маленьком шелковом платьице цвета меди их нет. – Если что-то вспомнишь – любую ерунду столетней давности! – я хочу быть в курсе.
– Обещаю. Меня это потрясло. Страшная смерть. До меня доходят жуткие слухи. Луиза обеспокоена. – Чарльз оглянулся на двери, ведущие в зал. – Она ничего такого не сказала, но она встревожена. Когда любишь кого-то, сразу видишь, что они переживают.
– Да, я тоже так думаю. Тебе следует поостеречься, Чарльз. Ты не соответствуешь психологическому портрету жертвы в этом деле, но все равно, осторожность не помешает.
– Как всегда, – ответил он.
Ева ничего не сказала Рорку об этом разговоре по дороге домой. Но разговор произвел на нее впечатление, она обдумывала его, снова и снова прокручивала в голове.
Когда они вновь оказались в своей спальне, она выползла из крошечного платьица и пересказала разговор.
– Не похоже, что ты нашла кладезь информации, – заметил Рорк.
– Верно, но я вовсе не об этом думала. Когда мы вернулись в зал, я понаблюдала за ним с Луизой. Они похожи на пару голубков или что-то в этом роде. Глядишь на них и сразу видишь, что сегодня ночью они будут кататься по постели голышом.
– Голубки, катающиеся по постели голышом? Не сказал бы, что это привлекательный образ. Позволь мне придумать другой.
– Я хочу сказать: как она может кататься с ним голышом по постели, зная, что завтра он будет проделывать то же самое с одной из своих многочисленных клиенток?
– Для нее это не то же самое. – Рорк откинул покрывало. – Одно дело личное, а другое – профессиональное. Для него это всего лишь работа.
– Ерунда. Обычное демагогическое оправдание. Вот если бы я была профессионалом секса, ты был бы спокоен, зная, что я летаю на чьем-то еще помеле?
– Что-то тебя сегодня потянуло на метафоры. – Рорк посмотрел на нее: она стояла, держа в руке переливающееся платьице цвета меди. На ней ничего больше не было, кроме крошечного треугольничка того же цвета, слишком маленького, чтобы заслужить название трусиков, тройного ожерелья из разноцветных камней, которое она еще не успела снять, и босоножек без пятки на высоких каблуках.
А на лице у нее было сердитое, раздосадованное выражение.
– Нет, я не был бы спокоен, ничего подобного. Но все дело в том, что я не из тех, кто делится. Черт, до чего же у тебя сексуальный вид. Почему бы тебе не подойти поближе? Покатались бы в постели, как пара голых голубков.
– Мы ведем разговор.
– Это ты ведешь разговор, – уточнил Рорк, спустившись с возвышения, на котором стояла кровать, и подходя к Еве.
– Кстати о разговорах… – Она уклонилась от него, ловко укрывшись за спинкой дивана. – Мне еще предстоит выбить из тебя мозги за то, что оставил меня наедине с этим чучелом в пурпуре.
– Меня задержало неотложное дело.
– Поцелуй меня в зад.
– О, дорогая Ева, я питаю искреннюю привязанность к твоему заду. – Он сделал ложный выпад, она успела уклониться. Они обошли кругом диван. – Лучше беги, – тихо посоветовал Рорк.
Ева засмеялась и последовала совету. Когда они оба запыхались, она позволила ему себя поймать.
У нее ничего не осталось: ни улик, ни новых версий. Прежние версии, казавшиеся многообещающими, никуда не привели. Ева пересмотрела свой список подозреваемых в поисках возможностей, еще раз прочесала частым гребнем весь район вокруг места преступления, изучила рапорты из лаборатории.
Она пропустила все известные ей элементы через международную поисковую систему Интерпола, выискивая сходные убийства, и нашла один случай в Лондоне, зафиксированный более года назад. Дело оставалось открытым. Почерк не вполне совпадал, признала Ева. Не так четко, не так чисто. Может, он практиковался? Набивал руку?
Никакого письма на элегантной почтовой бумаге не было, просто изуродованное тело молодой проститутки. Не того типа, что Вутон. Ева спросила себя: уж не хватается ли она за соломинки? Было сколько угодно вооруженных грабежей. Этих девушек, особенно тех, что работали на улице, часто избивали, иногда даже убивали клиенты или потенциальные клиенты. Но никто не подбирался к зловещей жестокости Джека.
Ева расспросила соседей, сотрудников, деловых партнеров возможных подозреваемых, стараясь сделать эти беседы как можно менее официальными и в то же время обещая полную конфиденциальность. Она толчками, простукиванием, на ощупь искала возможность прорыва. Хоть щелочку. Но так и не нащупала слабины.
О своем выходном в воскресенье она думала с досадой и раздражением. Настроение у нее было не для пикника, и она решила, что примирится с ним только при одном условии: если ей удастся увлечь Миру в тихий уголок и покопаться в ее мозгах.
– А может, стоит дать отдых ее мозгам? Да и твоим тоже?
Ева бросила хмурый взгляд на Рорка, пока они пересекали тротуар, направляясь к прелестному домику Миры.
– Ты что, мысли мои читаешь?
– Ты бормотала себе под нос. – Он участливо похлопал ее по плечу. – Не уверен, что это хороший признак – разговаривать с собой, стоя на пороге дома психоаналитика.
– Мы идем всего на пару часов, – напомнила Ева. – Не забыл? Мы договорились!
– Гм… – И с этим ничего не значащим междометием Рорк прижался губами к ее лбу.
Дверь открылась.
– Привет! Вы, должно быть, Ева и Рорк. Я Джиллиан, дочь Шарлотты и Денниса.
Еве понадобилась секунда, чтобы сообразить, что она никогда, даже мысленно, не называла Миру именем, данным ей при рождении. Но в женщине, открывшей дверь, она сразу узнала дочь Миры. Это было написано у нее на лице.
– Гм… – И с этим ничего не значащим междометием Рорк прижался губами к ее лбу.
Дверь открылась.
– Привет! Вы, должно быть, Ева и Рорк. Я Джиллиан, дочь Шарлотты и Денниса.
Еве понадобилась секунда, чтобы сообразить, что она никогда, даже мысленно, не называла Миру именем, данным ей при рождении. Но в женщине, открывшей дверь, она сразу узнала дочь Миры. Это было написано у нее на лице.
Хотя волосы у нее были длиннее, гораздо ниже плеч, да к тому же еще и завивались, этот насыщенный соболий цвет ни с чем нельзя было спутать. И эти кроткие, терпеливые голубые глаза, заглядывающие прямо в душу. Она была выше ростом и тоньше в кости: явно унаследовала свое телосложение от отца. Ее наряд состоял из свободной воздушной блузы и коротких брючек, заканчивающихся на несколько дюймов выше щиколотки. На одной из этих щиколоток красовалась татуировка: три последовательно соединенных между собой шеврона. Ее пальцы были унизаны кольцами, на запястьях позвякивали браслеты. Ноги были босы, ногти на них накрашены бледно-розовым лаком.
«Она увлекается черной магией, – вспомнила Ева. – И подарила Мире пару внуков».
– Душевно рад с вами познакомиться. – Рорк уже успел взять Джиллиан за руку и плавным движением встал между двумя женщинами, чересчур увлекшимися разглядыванием друг друга. – Вы делаете честь вашей матушке, которую я всегда считал одной из прелестнейших женщин на свете.
– Спасибо. Мама тоже считает вас неотразимым. Входите, прошу вас. Мы тут разбрелись, – она бросила выразительный взгляд наверх, откуда неслись горластые крики младенца, – как вы, наверное, сами слышите, но в основном все на кухне. Сейчас дам вам что-нибудь выпить, чтобы вы могли достойно встретиться с нашим семейством.
Их было уже довольно много в задней части дома: и в кухне, и в примыкающей к ней семейной комнате, огромной, как ярмарочный шатер, и почти такой же шумной. А через стеклянную стену высотой в два этажа можно было видеть и остальных, расположившихся в просторном внутреннем дворике, уставленном раскладными стульями и столиками. Там же красовалось устройство для готовки на открытом воздухе. Над ним уже поднимался дымок.
Устройством управлял Деннис – очаровательный и рассеянный муж Миры, вооруженный большой и длинной двузубой вилкой. Его наряд составляли бейсболка поверх буйной гривы седых волос и мешковатые шорты, достававшие ему почти до колен – узловатых колен, вид которых тронул Еву чуть ли не до слез.
Ему помогал молодой мужчина, возможно, его сын, и они были поглощены оживленным спором, впрочем довольно дружелюбным и проходившим под веселый смех и поглощение пива прямо из бутылок.
Кругом носились дети всех возрастов. Одна девочка лет десяти, явно разобиженная, сидела, болтая ногами, на высоком табурете у длинного разделочного стола. Повсюду была разложена еда. Еву и Рорка все стали усиленно угощать, даже не успев толком познакомиться. Кто-то сунул ей в руки «Маргариту»[4]. Рорк предпочел пиво, и ему сказали, что пиво можно взять на веранде в сумке-холодильнике. Мальчику-подростку, чье имя Ева уже успела забыть – незнакомые имена сыпались на нее со всех сторон как картечь, – было поручено проводить Рорка и познакомить с остальными. Держа мальчика за руку, Рорк обернулся через плечо, злорадно ухмыльнулся Еве и вышел.
– Тут у нас все несколько сумбурно, но… дальше будет хуже. – С веселым смехом Мира вынула еще одну большую салатницу из кухонного холодильника промышленных размеров. – Я так рада, что вы пришли! Лана, хватит дуться, ну-ка беги наверх! Погляди, может, тете Колли надо помочь с малышом.
– Ну почему обязательно я? – Но девочка послушно слезла с табуретки и убежала исполнять поручение.
– Она сердится, потому что плохо себя вела, и ее на неделю лишили телевизора и компьютера, – пояснила Джиллиан.
– Вот как.
– Она считает, что ее жизнь кончилась. – Джиллиан наклонилась и подхватила на руки годовалого ребенка, пол которого Ева не могла определить. – Никакой другой она просто не знает.
– Для девятилетнего ребенка неделя – огромный срок. Джилли, попробуй капустный салат. По-моему, стоит добавить укропа.
Джиллиан послушно раскрыла рот и губами взяла порцию салата с вилки, которую протягивала ей мать.
– Немного перца тоже не помешает.
– Я вижу, вы… э-э-э… ждете много гостей. – Ева уже чувствовала себя так, будто попала в параллельное пространство.
– Да нет, просто нас самих много.
– А мама все еще думает, что у нас аппетит как у подростков-акселератов. – Джиллиан рассеянно погладила мать по спине. – Она вечно готовит на целую армию.
– Готовит? Вы все это приготовили? – изумилась Ева.
– Ну и что? Мне нравится готовить, когда время позволяет. Особенно когда я готовлю для своих. – Щеки Миры порозовели от удовольствия, она весело подмигнула дочери. – И потом, я заставляю девочек мне помогать. Боюсь, меня обвинят в дискриминации, но ни один из мужчин в нашей семье гроша ломаного не стоит на кухне. – Она бросила взгляд через стеклянную стену на двор. – Но дайте им большой, сложный, дымящийся гриль, и они чувствуют себя героями.
– Все наши мужчины обожают возиться с грилем. – Джиллиан перехватила ребенка повыше у себя на руках. – А Рорк умеет?
– Возиться с грилем? В смысле… готовить? – Ева нашла взглядом мужа. Он явно наслаждался пикником и одет был соответственно: джинсы и линялая синяя футболка. – Нет, мне кажется, у него нет дома такой штуки.
Угощение составляли соевые хот-доги и гамбургеры, спагетти, желанный сердцу Рорка картофельный салат, капустный салат, нарезанные крупными кусками помидоры, фаршированные яйца, дольки фруктов, плавающие в каком-то подслащенном сиропе. Все передавали друг другу тарелки, салатницы, подносы с едой. Пиво было холодное, поток коктейлей не иссякал.
Ева неожиданно для себя втянулась в разговор с одним из сыновей Миры о бейсболе и замерла, когда какой-то светловолосый малыш вскарабкался ей на колени.
– Хочу, – пролепетал он, улыбаясь измазанным в кетчупе ротиком.
– Чего? – Ева огляделась в легком приступе паники. – Чего он хочет?
– Того, что едите вы. У него глаза завидущие. – Мира потрепала мальчугана по головке, на ходу перехватила из рук невестки младенца и принялась его укачивать. – Ну ладно.
Ева протянула мальчику свою тарелку в надежде, что он просто заберет ее и отправится дальше по своим делам. Но он поступил еще проще: окунул свои пухленькие пальчики в ее фруктовый салат и выловил половинку персика.
– Вкусно. – Он откусил половину, а остальное великодушно протянул ей.
– Нет, ешь сам.
– А ну-ка марш отсюда, Брайс! – Джиллиан сняла его с колен Евы, тут же проникшейся к ней глубочайшей симпатией. – Иди посмотри, что даст тебе дедушка. – Потом она сама плюхнулась на стул рядом с Евой и выразительно повела бровью в сторону брата. – Уходи, – сказала она ему. – У нас тут свой, женский разговор.
Он ушел, ничуть не обидевшись. «Дружелюбие, – подумала Ева, – является отличительной чертой мужчин в этой семье».
– Вы немного подавлены и чувствуете себя не в своей тарелке, – начала Джиллиан. Ева взяла с тарелки гамбургер, откусила кусочек.
– Это вопрос или результат чтения мыслей на расстоянии?
– Всего понемногу. К тому же мои родители – наблюдательные и чуткие люди. Большие семейные сборища могут показаться странными с непривычки, особенно тем, у кого нет семьи. Ваш Рорк быстрее и легче приспосабливается к обстановке. – Джиллиан посмотрела туда, где он сидел с Деннисом и Брайсом. – Он более общителен, чем вы: отчасти это из-за его работы, отчасти потому, что он просто такой по натуре. – Она задумчиво подцепила на вилку кусок помидора и сунула в рот. – Я чувствую себя обязанной признаться вам кое в чем. Надеюсь, это не ранит ваши чувства, но, если да, знайте, что я не хотела этого.
– Меня не так-то легко ранить.
– О, в этом я не сомневаюсь. – Джиллиан проглотила еду и запила «Маргаритой». – Итак, во-первых, я должна сказать, что ваш муж, несомненно, самый роскошный экземпляр своей породы, какой мне когда-либо приходилось видеть в реальной жизни.
– Ваше признание не задевает меня, пока вы помните, что он мой муж.
– Я браконьерством не занимаюсь, а если бы и попыталась, он бы и не заметил. А вы бы от меня мокрого места не оставили. Но суть не в этом: главное, я горячо люблю своего мужа. Мы женаты вот уже десять лет. Мы рано начали, и моих родителей это встревожило. Но у нас все получилось отлично. – Она погрызла морковку. – У нас хорошая жизнь, она нас вполне устраивает. У нас трое чудесных детей. Я хотела бы еще.
– Еще? Чего еще?
Джиллиан засмеялась.
– Еще ребенка. Надеюсь, бог пошлет мне еще одного. Но я уклонилась от темы. Знаете, я ревновала к вам.
Глаза Евы прищурились, она метнула взгляд туда, где сидел Рорк, потом вновь посмотрела на Джиллиан. Джиллиан разразилась тихим смехом.