— Нет, ваша милость! У каждого уже по пять человек. Хорошие, я бы сказал, воины…
— Когда вернутся?
— Да уже бы пора… Кстати, вам тут вчера письмо передали со специальным гонцом.
— А что за гонец?
Бенннет указал кивком в стену.
— Да он там, в людской. Говорит, без ответа не уедет. Так ему велели.
Гай поморщился, никто не любит ультиматумов, сказал с неудовольствием:
— Хорошо, тащи.
— Гонца?
— Сперва письмо.
Он сел за стол, чувствуя, как гудят натруженные ноги, словно все расстояние от Ротервуда до Ноттингема пробежал пешим. Служанка суетливо собрала на стол, его ноздри жадно расширились, улавливая ароматы жареной баранины, что запрещена к употреблению монахами, но только ухватился на нож, как сверху с топотом сбежал Беннет.
— Вот, ваша милость!
Гай с подозрением принял свернутое в трубочку письмо, сургучные печати облепили его со всех сторон, еще две свисают на шелковых шнурках, вид более важный, чем если бы письмо было от самого короля Ричарда.
Беннет смотрел с почтением, как шериф грубо взламывает печати, служанка тут же ухватила веник и смела крошки сургуча в кучку, а Гай развернул письмо, озадаченно присвистнул, прочел еще раз, уже внимательнее.
Граф Эдмонд Такерд, властелин Ганшира и Лейтокса, в первой трети письма перечислял свои титулы и владения, что должно было бы наполнить получателя письма трепетом перед таким могуществом, а потом граф достаточно простым языком, явно это писалось уже под его непосредственную диктовку, просил взять его сына, Дарси Такерда, в оруженосцы или хотя бы в слуги, дабы тот научился не только кур гонять да сельских девок на сеновал таскать.
За это граф просит принять щедрое вознаграждение, а также обещает выплачивать сумму, которую назовет сэр Гай Гисборн, рыцарь-крестоносец, за обучение его сына воинским повадкам, приемам и правилам жизни рыцаря.
Беннет с любопытством смотрел на меняющееся лицо сеньора, наконец сказал ехидно:
— Сэр Гай, закройте рот, а то ворона влетит. Что там такое неожиданное?
Гай пробормотал:
— Да так… граф, оказывается, человек строгих правил. Детей, как ты знаешь, можно держать дома только до возраста пажа, а потом мальчиков принято отдавать в обучение подальше от дома, где не будут баловать и потакать. Вот граф и прислал сына к барону Тошильдеру. Видно, тот был все-таки в прошлом достойным человеком.
— А что теперь?
Он двинул плечами.
— Не знаю. Взять этого змееныша в оруженосцы? Так он меня ночью зарежет…
— Сэр Гай, — запротестовал Беннет, — ну что вы такое говорите!.. Мальчишка был нагл, потому что таким был барон. Сейчас барона нет, он растерялся, из него как будто стержень выдернули!
— И что? — спросил Гай сварливо.
Беннет неожиданно для Гая благочестиво перекрестился.
— Души спасать еще важнее, чем бренные тела.
— Ну так и спасай молитвами.
— Это вам предложили спасти этого юного балбеса, — напомнил Беннет, — а то бы, конечно, взялся. Неужели вы откажетесь? Он же может попасть в плохие руки!
— Еще хуже, чем у меня?
— У вас сердце золотое, — заверил Беннет. — И полное христианской любви.
Гай нахмурился.
— Не язви, а то прибью. Нет уж, у меня забот и без того хватает. Зови гонца!
Гонец явился моментально, сухощавый и легкий, наверняка у него и лошадь такая же, что в бою не очень, но может мчаться карьером с утра до ночи.
— Ваша милость, — сказал гонец и преклонил колено.
— Дворянин? — спросил Гай.
— Да, ваша милость, — ответил гонец и, вскинув голову, посмотрел прямо и бесстрашно. — Из славного рода Стоунширов.
— И служите курьером? — спросил Гай. — Да, видать, граф в самом деле богат и силен… Вот мой ему ответ. Ни… за… что! У меня слишком много мужской работы, чтобы еще и вытирать нос графскому сыну. Желаю графу подыскать для него достойных учителей. Можешь идти!
Глава 2
Через неделю прибыло письмо от принца Джона, на этот раз он велел явиться с докладом о проделанной работе, а в приписке добавил, что ждет в полных рыцарских доспехах, так как успеет как раз к началу рыцарского турнира. Непонятно, зачем принцу еще и турнир, Гай ведь еще в прошлый раз сказал твердо, что участвовать в этой ерунде не будет, это для тех, кто не знает сражений на смерть, таким героям хоть в стенку мордой бейся, чтобы получить шрамы и хвастать потом перед дамами.
Хильд, стараясь быть полезным, принес толстую книгу о рыцарских турнирах, Гай не стал бы ее даже открывать, если бы не очень яркие и красочные картинки.
— Да знаю, — сказал он с досадой, — что такое турниры! В одном даже участвовал!
— Где?
— Под Парижем, еще до похода… Совсем дурак был.
Хильд замотал головой.
— Сравнили! Во Франции совсем другие правила. Если здесь им будете следовать, вас убьют на месте. Мы в Англии, не забыли?
— А какая разница?
— Турниров здесь не было до прихода норманнов, — напомнил Хильд. — Потому турниры здесь намного жестче, они все еще несут в себе войну и битвы… Турниры Англии — особые турниры, это часть нашей культуры! Вы будете дикарем, вроде сарацина, если не ознакомитесь со всеми тонкостями их проведения…
— Все б такими дикарями были, — проворчал Гай, — как сарацины… Ладно, что там?
— Ой, много!
— А своими словами пересказать можешь?
— Нет, — отрезал Хильд сердито, — как можно? Это почти как возвышенную молитву пересказывать!
Гай усмехнулся, раскрыл книгу. Первые несколько глав пропустил, вся предыстория не интересует, начал сразу с главы, что король Генрих II категорически запрещал любые турниры, объясняя и заботой о здоровье рыцарей, и сбережением средств, ибо, чтобы оплатить турнирные доспехи, некоторые рыцари продавали целые села, оставаясь нищими, даже простой доспех равняется стоимости сорока пяти коров, а для турниров делали особо прочные, с толстой броней, а шлемы усиленные, с двойной прокладкой, чтобы выдерживали удар топором или даже молотом.
На самом деле мудрый король опасался, что под видом турнира может собраться огромное число рыцарей-мятежников, а когда двинутся на Лондон, то собирать верные ему войска будет уже поздно.
Проводить рыцарские турниры разрешил только его сын Ричард Львиное Сердце, хотя на всякий случай отвел для этого лишь пять четко обозначенных мест на карте Англии. Проведение не разрешенных королем рыцарских турниров должно расцениваться как подготовка к мятежу против законной власти короля.
Если где еще собирались устроить турнир, он объявлялся незаконным, все участники подлежали аресту, у них отбирали не только оружие и коней, но и земли с замками.
Ричард, который постоянно нуждался в деньгах для ведения войны, решил сделать вход на турниры платным. С графа брали двадцать марок серебром, с барона — десять, с рыцаря, который владел землей, четыре марки, с простого безземельного рыцаря — две. На любом турнире были два рыцаря и два чиновника, наблюдающие за исполнением указа короля.
Сам Ричард Львиное Сердце идею турниров воспринял с энтузиазмом и сам ни одного не пропускал до тех пор, пока не отправился в Крестовый поход…
Дальше Гай пролистал в нетерпении, останавливаясь только на красочных рисунках, турнирные правила понял быстро, ничего сложного, напротив — все упрощено до предела. Или, точнее, ничего не стали усложнять, как во Франции. В Англии турнир настолько приближен к настоящему бою, что нет и речи о копьях с тупыми концами, как во Франции или Италии, и даже мечи свои, а не нарочито затупленные.
Впрочем, мелькнула мысль, на самом деле мечи и так все тупые, это у сарацинов острые, как бритвы, но они не для ударов по стальным доспехам…
Андреас прибыл на следующий день утром, Аустин после полудня, и в замке сразу стало шумно и весело. Оба доложили, что всех разбойников, которых удавалось захватить живыми, вешали при большом стечении народа, предварительно убедившись, что да, их узнают как разбойников.
— Правда, — уточнил Андреас, — захватить… в смысле, арестовать, удавалось обычно одного. Остальные гибли, оказывая сопротивление законной власти. Нам то есть.
Аустин ухмыльнулся и добавил мощным голосом:
— Как это здорово, оказывается!
— Что? — спросил Гай.
— Быть на стороне закона, — объяснил он с ухмылкой. — Законной власти!
Гай сказал строго:
— Эй-эй! Только не распускаться. Закон — такая штука, он и для нас тоже.
— Ну, — протянул Андреас, — это понятно… но вы же говорили, ваша милость, что время сейчас трудное, так что надо поскорее вешать, а вопросы будем задавать потом!
— Все так, — сказал Гай раздраженно, — только не переборщите. А то вас не остановишь потом. Начнете вешать и тех, кто вам наступил на ногу!.. Ладно, хватит. Хильд, если не передумал, готовься. Завтра повезем отчет принцу.
Провожали их утром всем составом гарнизона, Гай только покрутил головой, дружина его растет, пора Беннету и Аустину прибавить жалованье за старания. Теперь они уже не просто первые, явившиеся на зов, а младшие командиры…
Они ехали с Хильдом те же полдня, хотя на этот раз дорога показалась короче, а когда после обеда взбежала на холм, далеко впереди показалась мрачная башня Ротервуда, но конь заржал, увидев внизу сразу от основания холма огромное поле с множеством лошадей, а вокруг него целый город из разноцветных шатров и палаток.
Все в ярких красках, будто пришел самый великий праздник, хотя, если честно, так оно и есть, турнир — повод для большей радости у народа, чем рождение у короля наследника или венчание его старшей дочери.
Несмотря на поздний час, все передвижные лавки, рынки и базары открыты, идет бойкая торговля, многие купцы именно к этому случаю привезли самые дорогие товары, в другой день остались бы без покупателей, но сейчас разбирают все, одни покупают за серебряные и золотые монеты, другие за драгоценные ткани, оценщики находятся тут же.
Гай проехал мимо шатров, у каждого на воткнутом в землю копье висит яркий рыцарский щит с гербом владельца, как знак, что здесь именно изволит расположиться именно этот рыцарь.
Хильд то и дело указывал на щиты, поверх которых прибита зеленая ветка, знак, что в просторном шатре могут поместить еще одного-двух бездомных рыцарей Ашабров или людей благородного происхождения.
Гай покачал головой.
— Извини, — сказал он, — что-то меня в последнее время люди начали раздражать. Я приехал вообще-то по делу, а эти начнут без конца о турнире, о великих схватках, о шансах на победу, оценивать будущих противников…
— Ваша милость, — воскликнул Хильд шокированно, — вы разве не примете участие в турнире?
Он покачал головой.
— Ни за что.
— Почему?
— Мне совсем не нравится, — сказал он, — когда в войну играют. Либо иди в Крестовый поход и сражайся за свои ценности, за веру, за Господа, либо… работай, расти детей, делай что-то полезное.
Хильд посмотрел на него в удивлении.
— Ваша милость, вы говорите, как наш настоятель монастыря! Может быть, поменяемся?
Гай ответил равнодушно:
— Может быть, я бы и пошел в монахи, но меня перехватили сразу на сходнях корабля. Я и «мама» сказать не успел, как ты мне притащил своды законов Англии!
Хильд продолжал восторгаться великим праздником, Гай косился на красочное, как полагают местные, турнирное поле и чувствовал сильнейшее разочарование.
Здесь, в Англии, это просто часть луга, огороженная небрежным заборчиком, даже не столько огороженная, как обозначенная. Во Франции такие турниры устраиваются в глухих провинциях, там нет определенных мест, и рыцари устраивают их где возжелают. Но даже там, как ему кажется, все красивее и торжественнее, а народ собирается, как на праздник, рынок там на заднем плане, хотя все лавочники тоже везут туда самое лучшее…
Хильд сказал с восторгом:
— Как великолепно… Правда, ваша милость?
Гай кивнул, не стоит разочаровывать парня, говорят же, что и собачьей свадьбы не стоит портить, сказал мирно:
— Да… не ожидал даже.
— Это же королевский турнир, — напомнил Хильд гордо. — Потому все здесь так пышно. И богато.
— Подыщи место для ночлега, — посоветовал Гай. — Потом повосторгаешься.
Короткую ночь они провели у костра, а утром Хильд притащил турнирное седло с высокой спинкой, запыхался, довольный настолько, что от него пошло сияние.
— Ваша светлость! Последнее успел купить у седельщика. Вы в нем будете, как в кресле!
Гай критически осмотрел седло, и хотя да, очень удобное, немалую часть нагрузки берет на себя, поддерживая всадника и придавая ему устойчивости, однако поколебался, прикидывал так и эдак, наконец со вздохом отодвинул.
— Нет.
— Почему? — изумился Хильд. — Все используют!
Гай поколебался, вздохнул.
— Наверное, уже старею. Что-то эта новинка не нравится. Нечестная какая-то. Рыцарь должен держаться в седле без подпорок.
— Ваша милость, — запротестовал Хильд, — но все переходят на такие седла!
— Я не все, — ответил Гай.
И все-таки он проводил сожалеющим взглядом послушника, когда тот унес седло обратно.
Быстро позавтракав, они поспешили к турнирному полю, оттуда как раз донесся звон, грохот, крики восторга. Один из всадников пронесся к концу поля, там победно вскинул копье над головой, а другого лошадь донесла до своей половины поля, оруженосцы стащили его вниз и унесли за ограды к красочным шатрам.
Слышно было, как торжественно прокричал глашатай:
— Сэр Мэтью Сплендор вступает на поле!
На трибунах заметно оживились, особенно девушки и молодые женщины. Гай всмотрелся в лицо выехавшего на край поля рыцаря, понял, что да, красавец, еще и обворожительнейшая улыбка на губах, такой просто обязан нравиться. А если он еще и весьма небеден, что видно по доспехам, дорогой конской попоне и султану из цветных перьев, укрепленному у лошади над лбом…
— Сэр Мэтью Сплендор против сэра Адама Сампсона!
На противоположный край поля выехал рыцарь в темных с золотыми полосками доспехах, даже шлем украшен затейливой вязью, то ли буквы неизвестного восточного языка, то ли просто причуда художника. На кончике шлема красиво и гордо развевается веер из крашеных перьев, яркая цветная конская попона наброшена поверх пластинчатых доспехов, на лбу укреплен длинный металлический рог, выглядит грозно, хотя на самом деле безобидное украшение.
— Они в чем соревнуются? — пробормотал Гай.
— Как в чем? — удивился Хильд. — В воинском умении!
— Гм, — сказал Гай, — а я уж подумал грешным делом, в нарядах…
Хильд отмахнулся, вытянул руку, указывая пальцем с обгрызенным ногтем:
— А вон видите?
— Что?
— Там принц Джон, — сказал Хильд возбужденно, — и его сановники… Справа от него лорд-канцлер, да?
— Он самый, — подтвердил Гай.
— Как здорово!
— Что?
— Ну как же, — воскликнул Хильд, — вся знать, все самые могущественные люди королевства вот так на виду!
— Ну и что? — спросил Гай. — Мне надо бы как-то к принцу, должен же я вручить ему бумаги?
Хильд охнул:
— Но не сейчас же?
— Почему?
— Сейчас турнир, — объяснил ему, как последнему дураку, Хильд. — Великое событие! Какие сейчас бумаги?
— Король должен заниматься делом, — возразил Гай.
Хильд насмешливо перекривил рожу.
— Ну да, король Ричард как раз занимался бы сейчас бумагами!
Гай пробормотал:
— Ну, принц не Ричард…
— Еще бы, — сказал Хильд с лицемерным согласием.
— Что ты хочешь вякнуть? — сказал Гай сердито.
— Ничего, — заверил Хильд. — Это вы сами сейчас сказали, что этот принц лучший правитель, чем великолепный и несравненный король Ричард, законный правитель Англии!
Гай ощутил себя посрамленным в споре с хитрым послушником, что еще и не монах, а уже берет верх, сказал сердито:
— Все равно я к нему подойду!
— Стража остановит, — заметил Хильд. — Не советую. Короли не любят, когда мешают развлекаться. А принц Джон… за неимением короля — король!
Гай осматривался, никто на них не обращает внимания, сказал раздраженно:
— Тогда двинемся к замку. Оставим коней, отдохнем, а утром после турнира, надеюсь, принц Джон меня примет.
— Это мысль, — согласился Хильд.
Они начали поворачивать коней, но сзади их окликнули так повелительно, что даже Гай тут же натянул повод.
К ним спешил Джозеф Сэмптон, личный секретарь его высочества принца, лицо рассерженное, глаза и вовсе злые.
— Вы куда? — спросил он холодно. — Насколько я знаю, вас пригласил лично принц, не так ли?
Хильд поспешно склонился в поклоне, а Гай ответил нехотя:
— Вроде бы так.
— Ах, вроде бы, — сказал сэр Джозеф еще враждебнее, — или для вас приглашение принца крови ничего не значит?
— Очень много значит, — заверил Гай. — Однако здесь только развлечение, а я по делу…
— Принц работает везде, — сказал сэр Джозеф наставительно. — Оставьте коней, о них позаботятся, следуйте за мной. Ваш слуга может занять место среди простолюдинов.
Хильд улыбнулся Гаю и, соскочив на землю, сунул повод в руки служителя и пошел на сторону простонародья, где народу больше всего, как и веселья и воплей.
Джозеф посадил Гая среди благородного сословия на скамье второго ряда, от принца отделяет всего семь человек, а это значит, ему досталось очень почетное место.
Соседи справа и слева покосились на Гая с недоумением, но уважительно. Здесь родовитые и могущественные, но если его сажает сам Джозеф Сэмптон, личный секретарь его высочества, который ничего не делает сам, а только по приказу принца Джона, то это явный знак о появлении нового из числа сильных мира сего…