— Извини, что пришлось вытащить тебя из дома.
Помощника не оказалось в кабинете, и Макс отправил послание с вызовом на «балалайку». Поскольку всю прошлую ночь Мишенька провел на работе, Кауфман не стал делать дознавателю замечание за то, что тот, не предупредив, уехал со службы — имел полное право.
— Я не был дома, доктор Кауфман, — со своей обычной невозмутимостью произнес Мишенька. — Я был в казарме, принимал доклады дневной смены.
Сводные отчеты о ситуации в Анклаве Щеглову доставляли два раза в сутки, но Мишенька никогда не ограничивался просмотром выжимок. Он всегда отбирал наиболее интересные доклады и лично выспрашивал у патрульных подробности. И даже сейчас, не спав ночь и накачавшись стимуляторами, дознаватель не изменил правилам и отправился в казармы. Таких людей Мертвый отбирал в свое окружение, на таких людей полагался.
— Когда день рождения у твоего старшего?
— Через два дня.
— Надеюсь, ты его увидишь.
— Я тоже надеюсь, доктор Кауфман, — бесстрастно кивнул дознаватель.
Его дети давно привыкли, что папа мог сутками не появляться дома, общаться с ними только через коммуникатор и лишь улыбаться на просьбы приехать поскорее. В кабинете Щеглова была предусмотрена прекрасно отделанная комната отдыха, еду в случае необходимости доставляли из лучших ресторанов «Дяди Степы», так что во время кризисов дознаватель мог жить в «Пирамидоме» сколь угодно долго. Но ведь и семье надо уделять время. Где еще настоящий мужчина отдыхает душой, как не со своими детьми? А о дне рожденья ребенка Кауфман спросил не просто так: обещал появиться на празднике, и сына ждет шикарный подарок от «дяди Максимилиана». Мертвый никогда не забывал о подобных вещах и проявлял внимание к людям, которых ценил по-настоящему.
— Что-то случилось, доктор Кауфман?
Щеглов понял, что возникли непредвиденные проблемы и дома он окажется только после завершения операции с китайцами. Макс ведь не зря спрашивал, когда день рождения, — надо поторопиться.
Мертвый заложил руки в карманы брюк, странный жест для человека в перчатках.
— Мишенька, мы где-то недоработали. У нас завелась крыса.
Дознаватель лишь сверкнул квадратными стеклами очков. Он не стал убеждать шефа, что это невозможно, что за всеми менеджерами установлено самое плотное наблюдение, что каждый из них проверен сто раз и не вызывает никаких подозрений. Ибо малейшее подозрение в нелояльности приводило к ликвидации сомнительной личности.
— У нас завелась крыса, — повторил Кауфман. — Найди ее.
Мишенька кивнул и вышел из кабинета.
АНКЛАВ: ФРАНКФУРТ ТЕРРИТОРИЯ: ZWIELICHTSVIERTEL ПРОБЛЕМЫ СЛУЧАЮТСЯ У ВСЕХ
Рита чувствовала, что они рядом. Не просто рядом, а идут по пятам. «Дышат в затылок», как говорили ее приятели из Анклава Москва. Дышат! Умеют же на Востоке сказать так, как надо: именно дышат. Рита чувствовала их дыхание, терпеливое, тихое дыхание профессиональных охотников, внимательно ведущих добычу. Они не смогли подключиться к ее «балалайке» — в резервном чипе Север стояла хорошая защита, — поэтому вели ее внешним наблюдением: через видеокамеры, установленные на улицах Анклава и в патрульных дирижаблях, и с помощью агентов. А значит, оставалась надежда оторваться, уйти от преследования и спрятаться. И Рита поехала в Дурной район, в аналог московского Болота, который хорошо знала и который, как она надеялась, поможет.
«Почему они не взяли меня на вокзале? Думают, что я приведу их к менеджерам Ассоциации? Но ведь это глупо! Нет. Дело в другом: они не хотят, чтобы Ассоциация узнала о моем аресте. Ждут, когда я спрячусь, и возьмут там. Затем допрос в „Добром Доме“ и…»
Что последует после допроса, Север знала хорошо: в определенный момент каждый ломщик задумывается, чем закончатся его приключения. Пятнадцать, в лучшем случае десять лет каторжных работ в африканских владениях «Всемирной Рудной компании». Именно туда, на специально сохраненную в диком виде каменоломню, СБА свозила самых опасных преступников со всего мира. И плевать безы хотели, что ты превосходный машинист и твой талант можно использовать не только на каторге. Кирку в руки — и вперед: ломай, долби, нагружай тележку. Мужчина или женщина, ломщик или убийца — какая разница? Из Африки рецидивисты не возвращались, те, кто умудрялся выжить, были способны лишь на то, чтобы клянчить мелочь у баров.
Рите хотелось плакать. Страх, овладевший ею на вокзале, не отпускал ни на минуту, мешал сосредоточиться, сконцентрироваться. Север уже двадцать минут кружила по Zwielichtsviertel, а все никак не могла придумать, как ей избавиться от преследователей.
«Через дом Мустафы Шварценеггера? У него три „черных“ хода… можно уйти через канализацию. А куда выйдешь? Надо будет сразу сменить внешность. А где?»
Перед глазами Риты появилось забавное, едва видимое привидение: собственноручно созданный робот-администратор «балалайки».
— Вам письмо, повелительница, — кланяясь, сообщил он.
— Открыть, — машинально приказала Север.
И похолодела: «Программа смены идентификационных кодов „Хеклер&Кох“. Последнее обновление. Запустить?» Вот в чем дело. Сбылся страшный сон владельцев нелегальных чипов: смена кодов между проверками. В экспресс Рита села с нормальными паролями, а во Франкфурт прибыла с устаревшими, что высветило ее безам лучше, чем горящая шапка. Ломщики, у которых Рита купила фальшивый чип, честно предупреждали, что смена кодов будет проходить с задержкой в два с половиной — три часа. Они не успели, они просто не успели. Если бы проклятая «суперсобака» задержалась на полчаса или Рита уехала бы на следующем экспрессе, например, в Эль-Париж, ее бы не взяли. А так — все. Африка.
«Как все просто! — Рита криво улыбнулась. — Как просто потерять все».
Она остановилась. Что делать? Выбросить старую «балалайку»? Настоящий чип покоился в «раллере», замаскированный под один из процессоров, только поэтому его и не определили наноскопы. На нем запись последних сорока восьми часов, явочная квартира в Москве, лица и имена ломщиков, с которыми она ломала шаттл. Спасти парней? Оказать услугу Ассоциации?
Север достала сигарету и раскурила ее. Со второй попытки.
«Интересно, а Ассоциация уже знает о моем проколе? Наверняка. У них везде свои люди. Узнали о смене кодов, припомнили, что я пользуюсь „балалайкой“ „Хеклер&Кох“, отправились на вокзал и все поняли. Интересно, что они решили? Постараются мне помочь или…»
Додумать эту мысль Рита не успела. Пуля, выпущенная с расстояния в девятьсот метров из снайперской винтовки «Узала» производства «Науком», проделала маленькое отверстие в голове ломщика — это была единственная помощь, которую менеджеры Ассоциации могли оказать своему незадачливому контрагенту.
АНКЛАВ: МОСКВА ТЕРРИТОРИЯ: БОЛОТО ДОХОДНЫЙ ДОМ ОГЛЫЕВА, ЖАРКАЯ НОЧЬ ПОСТЕЛЬ — НЕ МЕСТО ДЛЯ ЗНАКОМСТВ
Если бы кто сказал, что свою первую ночь в Анклаве она проведет в постели со случайным попутчиком по «суперсобаке», Майя только рассмеялась бы. Больший бред и представить трудно. И вот на тебе: со случайным попутчиком. В дешевой комнате доходного дома. На скрипучей кровати, застеленной хоть и чистым, но не новым и уж, конечно, не шелковым, бельем.
В распахнутую форточку — кондиционер в комнате не предусматривался — изредка доносились звуки жизнедеятельности соседей: без четверти двенадцать женский голос выдал десятиминутные проклятья в адрес пьяного мужа, примерно в час ночи кто-то кого-то немного побил, а около двух послышались женские стоны. Оставалось надеяться, что это не было изнасилованием. Другими словами, совсем уж тихим доходный дом Оглыева не был, но шумели в нем по совести, лишнего ничего не было. Да и последние звуки мешали не очень сильно — в этот момент Переплетчица сама стонала не хуже безвестной соседки. Майка оседлала счастливого Илью и, поймав ритм старой и далеко не самой жесткой в мире кровати, азартно двигалась на молодой плоти юноши. А тому только и оставалось, что наблюдать, вцепившись руками в металлические прутья кровати, до тех пор, пока тела любовников не изогнулись в сладкой вспышке наслаждения.
— Здорово! — Илья крепко прижал к себе потную и обессиленную девушку и поцеловал ее в лоб. — Это было здорово!
— Есть еще пиво? — тихо спросила Переплетчица.
— Где-то должна быть банка.
Илья попытался приподняться, но Майя еще теснее прижалась к его груди.
— Да, ладно, оставь… — И улыбнулась: — Интересно, получится сегодня поспать?
— Зачем?
— Действительно, зачем?
Переплетчица провела рукой по его худому плечу.
— Я до сих пор не верю, что ты со мной, — прошептал Илья. — Что мы с тобой… Черт! Я не зря бежал в Анклав! Я знал, что я не зря бегу в Анклав!
— Надо было выгнать тебя из-под вагона.
Он улыбнулся. Она потерлась щекой о его грудь.
Разумеется, Майке было к кому пойти ночевать, друзей в Москве полным-полно. В двух кварталах от «Подпрограммы» жил Хаким Ремень, честный машинист, который охотно пустил бы Переплетчицу к себе в квартиру и еще кое-куда: обе жены Хакима никогда не были против визитов девушки. Точнее, им не полагалось быть против. Но разговор с Прокопычем показал, что старых знакомых следует избегать. Случайно безы перехватили «поплавки» или нет, лучше перестраховаться, не кричать на каждом углу, что в Анклав вернулась Майка Переплетчица. Так что наивный питерский паренек подвернулся как нельзя кстати. Сыграли свою роль и влюбленные, восторженные глаза, которыми он смотрел на девушку. А уж когда Майка поинтересовалась, нельзя ли у него перекантоваться пару дней, Илья и вовсе расцвел от счастья. И все вышло лучше, чем она ожидала, Переплетчице даже не потребовался «синдин», дозу которого она благоразумно прикупила в «Подпрограмме», чтобы скрасить возможные печальные ощущения от предстоящей ночи. Илья оказался очень чистеньким, ласковым и совсем неопытным юношей, рядом с которым Майка почувствовала себя весьма умудренной женщиной. Это было довольно неожиданно: раньше, включая и самый первый опыт, партнерами Переплетчицы становились мужчины умелые, у каждого из которых можно было чему-нибудь научиться. Майка привыкла быть послушной в постели, а теперь поймала себя на мысли, что ей нравится быть главной. Нравится управлять молодым и неутомимым юношей, самой выстраивать любовную игру.
Илья тихонько вздохнул и положил свободную правую руку под голову. Левой он обнимал девушку.
— Откуда ты?
— Какая разница?
— Не хочешь говорить?
Это тоже было в диковинку: с первыми встречными Майя в постель не ложилась, и мужчины всегда знали о ней достаточно, чтобы не затевать подобные разговоры. Впрочем, ведь когда-то, лет десять назад, она была бы совсем не против вот так поболтать, нежась в объятиях любимого. Господи, сколько романтики в голове восемнадцатилетней девчонки! Теперь все в прошлом… Или не все?
— Местная я, — тихонько ответила девушка. — Московская.
— И всегда здесь работаешь?
— Нет. В Москве ломщику не развернуться — Мертвый всех в кулаке держит. А по мелочам неинтересно. — Переплетчица помолчала. — Я в государствах люблю работать, там машинисты проще и безов нет. Еще во Франкфурте контракты были, в Марселе. Пару раз в Сингапуре, в Кейптауне…
— Ух! — не сдержался Илья. — У тебя небось крутой переводчик в «балалайку» вставлен?
— Самый лучший, — кивнула девушка. — А по-другому никак.
— Хотел бы и я… — протянул молодой человек. — Вот так же: сегодня в Сингапуре, завтра в Кейптауне. «Раллер» на плече…
— И ты царь горы.
— Ага.
— Не все так просто. — Наивность юноши умиляла. — Качественная атака не один день готовится — месяцы. Долгая и нудная работа. А «сегодня здесь, завтра там» — это не романтика, а необходимость. Когда безы на хвосте, поневоле будешь скакать по городам и Анклавам, как блоха.
— Это для крутых ломщиков, да? Для Арлекина, для Чайки.
— Слышал о них?
— А как же! За ними безы и милицейские гоняются, а они их вокруг носа! Вокруг носа! Ты знаешь, как Ворона Чет ушел от европола в Ланданабаде? — Глаза Ильи загорелись. — Его снял с крыши небоскреба вертолет! Вот как! Вот это жизнь!
— Да, это жизнь, — согласилась Майка. — В которой нет места романтике. А Ворона Чет с тех пор боится высоты. Его тошнит, когда он смотрит из окна выше пятого уровня.
— Откуда ты знаешь?
Разговор пошел в неприятном для девушки направлении, да и могло ли быть по-другому? Все-таки то, что хорошо в восемнадцать лет, в двадцать восемь уже не проходит. Тогда впереди была вся жизнь, и приключения ломщиков выглядели яркой игрой, а теперь, когда восторженный юноша говорит «хочу сегодня в Сингапуре, а завтра в Кейптауне», твои глаза не вспыхивают огнем. Ты вспоминаешь, как замирает сердце, когда безовский сканер считывает фальшивую «балалайку», как холодно под брюхом «суперсобаки» и одиноко в трюмах сухогрузов. Как трясет после «синдина», без которого не обходится ни одна атака. Ты вспоминаешь пронзительный визг разогнанной до самого последнего предела «балалайки» и вонючие комнаты в грязных кварталах, щели, в которых ты прячешься в надежде, что и на этот раз не попадешь в Африку. Ты трясешься от страха, думая о том, не обманет ли заказчик, не предаст ли кто-нибудь из своих. А потом ты идешь в бар и надираешься до потери сознания. Только бар должен быть для машинистов, потому что аккурат перед тем, как вырубиться, ты начнешь рассказывать о последнем взломе, и более трезвые братья, с пониманием переглянувшись, отведут тебя спать. В любом другом баре тебя сдадут безам.
— Ты много видела, — тихо сказал Илья.
— Да, — согласилась Переплетчица. — Много.
Но возникшая пауза не устраивала девушку еще больше, чем грустный разговор.
— Все-таки я попью… — Майя поднялась и нашла на столе банку пива. — Ты будешь?
— Не хочу.
Переплетчица сделала большой глоток, привычно скосила глаза в угол наноэкрана — половина четвертого утра, заметила, что Илья не спускает с нее глаз, если быть точнее, с ее тела и, вернув банку на стол, мягко провела рукой по груди.
— Нравится?
— Очень.
Ладонь скользнула по животу, приостановилась, направилась к бедру.
— Тогда чего ты лежишь?
Она повернулась к нему спиной, чуть наклонилась, услышала, как скрипнула кровать, а когда юноша мягко вошел в нее, улыбнулась и, закрывая глаза, прошептала:
— Последний раз, дорогой, последний раз… нам надо поспать…
Он сжал ее плечо, поцеловал в шею.
— Завтра будет сложный день, — выдохнула Майя. — Очень сложный день. Нам надо отдохнуть…
И застонала.
АНКЛАВ: МОСКВА ТЕРРИТОРИЯ: ШАНХАЙЧИК ЗАПРЕТНЫЙ САД ПЛОХИЕ НОВОСТИ — ЭТО СЛЕДЫ, ОСТАВЛЕННЫЕ ВРАГАМИ
Была ли Триада когда-нибудь самостоятельной организацией? Возможно. Господину Пу приходилось слышать истории, что в далекие времена, чуть ли не в двадцатом веке, китайские криминальные группировки были похожи на варварские канторы: не имели никаких целей, кроме наживы, конфликтовали с властями и с правительством Народной республики. Воистину, смутные были времена, и хорошо, что они остались в прошлом. Теперь каждый достойный китаец понимает, что его долг — забота о процветании Поднебесной, что хорошо для нее, то хорошо для китайца. Когда именно этнический криминалитет осознал эту простую мысль, лидер московской Триады не знал. Давно. Наверное, задолго до того, как маленький чумазый Пу выполнил первое бандитское задание. Сейчас же правящая в Шанхайчике сила много и охотно помогала родине, особенно военной разведке, ибо задачи и у тех и у других примерно одинаковы: где-то что-то украсть, кого-то убить, кого-то купить, с кем-то договориться. Методы одни, цели одни, язык один — что еще нужно для крепкой и взаимовыгодной дружбы? Так что не было ничего странного в том, что приехавшего из столицы полковника Тао встретили с большим почтением, и лидер московской Триады стремился исполнить любое его пожелание: господина Пу проинформировали о миссии Тао, и он прекрасно понимал ее исключительную важность для Поднебесной. К счастью, задача господина Пу облегчалась тем, что полковник оказался весьма воспитанным человеком, ни словом, ни жестом не демонстрирующим свое высокое положение. Вопросы он решал исключительно через лидера, а в присутствии подчиненных либо молчал, либо соглашался с мнением главы Триады. Господин Пу получал истинное удовольствие от общения с таким культурным и образованным человеком.
— Для похищения Петры Кронцл Ассоциация могла обратиться за помощью к канторам Алекса Березы, братьев Бобры, Звиада Зузинидзе, Нурсултана Тагиева, Абу-Назима и Манруза Быка. Остальные московские бандиты гораздо слабее, не имеют ни ресурсов, ни связей для осуществления столь сложной операции. — Для подтверждения своих слов господин Пу чуть качнул головой. — Даже если я ошибаюсь и кто-то из мелких достаточно вырос, анализ предыдущих дел Ассоциации показывает, что ее менеджеры обращаются только к солидным, давно существующим на рынке организациям. То есть в настоящее время Петра находится в руках кого-то из этой шестерки.
Тао задумчиво повертел в руке бокал с белым вином.
— Негры?
— Полгода назад Ассоциация выкрала двух сыновей Джошуа Таллера, архиепископа Святого Католического Буду. Негры с большим уважением относятся к монсеньеру Таллеру, и там Ассоциация вряд ли нашла бы помощников.
— Это весомый аргумент, — согласился полковник. — Могли ли менеджеры нанять пряток?