Врач кивнул, словно предвидел этот вопрос.
— У кесарева сечения свои опасности. Это серьезное хирургическое вмешательство. Хотя ребенок жизнеспособен, могут возникнуть другие проблемы. Перетяжка нигде не примыкает, плод развивается правильно, и я боюсь, что кесарево скорее повредит и Лекси, и ребенку. Мы не будем отказываться от этого варианта. Но пока давайте действовать так, как прежде.
Джереми был не в силах говорить. Еще четыре недели.
Он держал Лекси за руку, возвращаясь к машине. На лице жены отражалась та же тревога. С ребенком все в порядке, но хорошие новости — ничто по сравнению с пугающим известием о том, что перетяжка увеличивается, а кесарево сечение пока в планы врачей не входит. Пусть даже доктор Соммерс и не уверен.
Лекси обернулась к мужу, сжав губы. Она казалась усталой.
— Поедем домой, — попросила она, инстинктивно сложив руки на животе, и покраснела.
— Точно?
— Да.
Джереми уже собирался завести мотор, когда увидел, как Лекси закрыла лицо руками.
— Ненавижу! Стоит хотя бы на минуту поверить, что все будет хорошо, то сразу выясняется, что впереди только худшее! Мне так это надоело!
«Мне тоже», — подумал Джереми.
— Я знаю, — успокаивающе ответил он. Больше Джереми ничего не мог сказать. Он хотел подбодрить Лекси, помочь ей, хотя уже понял: жене всего лишь нужно, чтобы ее выслушали.
— Прости, — сказала она. — Знаю, тебе тяжело, как и мне. Ты точно так же волнуешься. Но видимо, лучше владеешь собой, чем я.
Джереми против воли засмеялся:
— Сомневаюсь. В животе все перевернулось, как только вошел доктор. Врачи начинают вызывать у меня отвращение. Прямо мурашки по коже. Клэр ни за что на свете не станет врачом. Уж я сумею настоять на своем.
— Как ты можешь шутить в такое время?
— Так я борюсь со стрессом.
Лекси улыбнулась:
— У тебя может случиться нервный срыв.
— Вряд ли. Это больше в твоем вкусе.
— Да уж, я наревелась за нас обоих. Прости.
— Тебе не за что извиняться. И потом, мы получили хорошую весть. Пока что все в порядке. Ведь именно на это мы и надеялись.
Лекси взяла его за руку.
— Ты готов ехать домой?
— Да. Мне нужен яблочный сок со льдом, чтобы успокоить нервы.
— Нет, ты выпьешь пива. А я буду пить сок и с завистью смотреть на тебя.
— Эй, — сказала Лекси.
Они только что закончили ужинать, и Джереми ушел в кабинет. Он сидел за столом, глядя на экран компьютера.
Услышав голос Лекси, он обернулся, увидел жену в дверях и подумал, что, несмотря на беременность, она самая красивая женщина на свете.
— Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно. Просто решила посмотреть, как у тебя дела.
После брака Джереми исправно рассказывал ей, как продвигается работа, но лишь когда Лекси спрашивала. Не было смысла делиться с ней своими ежедневными проблемами, когда она возвращалась домой из библиотеки. Сколько раз женщина должна услышать, что ее супруг переживает кризис, прежде чем наконец поверить, что он неудачник? Вместо этого Джереми предпочитал укрыться в кабинете в надежде на божественное вдохновение. Он пытался сделать невозможное возможным.
— Все то же самое, — сказал он уклончиво и красноречиво. Джереми подумал, что Лекси в ответ кивнет и вернется в гостиную, поскольку именно так она и поступала в последнее время, с тех пор как узнала, что он уже просрочил две статьи. Вместо этого Лекси вошла в кабинет.
— Ты не против, если я составлю тебе компанию?
— Обожаю компании, — улыбнулся он. — Особенно когда ничего не получается.
— Трудный день?
— Я же сказал — такой, как обычно.
Вместо того чтобы занять кресло в углу, Лекси подошла и положила руку на спинку стула. Джереми понял намек — он откинулся назад, и она устроилась у него на коленях. Лекси обняла мужа за плечи, не обращая внимания на его удивление.
— Прости, если прижала, — сказала она. — Я потяжелела.
— Ничего страшного. Можешь садиться ко мне на колени, когда захочешь.
Лекси посмотрела на него и тяжело вздохнула.
— Я не была честна с тобой, — призналась она.
— О чем ты?
— Обо всем. — Лекси коснулась пальцем его плеча. — Я не была честна с самого начала.
— Не понимаю… — сказал Джереми, не обращая внимания на ее жест.
— Я думала о том, что ты сделал за эти девять месяцев. Знай, я готова провести остаток жизни с тобой, и не важно, какая судьба нас ожидает. — Лекси помолчала. — Наверное, это звучит глупо, поэтому позволь мне сразу перейти к сути дела. Я вышла замуж за писателя. И хочу, чтоб ты писал.
— Пытаюсь, — ответил Джереми. — Именно это я и пытаюсь делать с тех пор, как переехал сюда…
— В том-то и дело, — сказала Лекси. — Знаешь, за что я тебя люблю? За то, как ты вел себя с тех пор, как мы узнали о Клэр. За то, что всегда был уверен. Каждый раз, когда я расстраивалась, ты знал, что сказать и что сделать. Но самое главное, я люблю тебя таким, какой ты есть. И сделаю все, чтобы тебе помочь.
Она крепко обхватила мужа за шею.
— Я в последнее время иного думала о том, что ты переживаешь. Не знаю… может быть, тебе было слишком тяжело. Подумай, сколько мы пережили начиная с января. Свадьба, новый дом, беременность… и в довершение всего переезд. Твоя работа отличается от моей. Я по большей части знаю, чем буду заниматься днем. Конечно, иногда это скучно и раздражает, но вряд ли библиотека закроется, если я перестану там появляться. Но твоя работа… это творчество. Я не смогла бы делать то, что делаешь ты. Не смогла бы писать каждый месяц по статье. Они прекрасны.
Джереми даже не стал скрывать свое удивление. Лекси провеларукой по его волосам.
— Именно этим я и занималась в библиотеке, когда выпадаласвободная минутка. Я прочла все, что ты написал. И мне не хочется, чтобы ты прекращал творить. Если жизнь в Бун-Крике способна помешать тебе, я не требую жертвы.
— Это не жертва, — возразил Джереми. — Я сам захотел сюда переехать. Никто меня не принуждал.
— Да, но ты знал, что я не желаю уезжать. Я действительно не желаю, но если нужно… — Лекси встретилась с ним взглядом. — Ты мой муж, и я последую за тобой, даже если придется перебраться в Нью-Йорк. Если ты считаешь, что так будет лучше…
Он не нашелся, что ответить.
— Ты готова уехать из Бун-Крика?
— Если тебе это потребуется, чтобы работать.
— А как же Дорис?
— Ябуду ее навещать. Дорис поймет. Мы уже говорили об этом.
Лекси улыбнулась в ожидании ответа, и на мгновение Джереми представил себе Нью-Йорк. Он вообразил энергию большого города, огни Таймс-сквер, огни Манхэттена в ночи. Ежедневные пробежки в парке, любимое кафе, бесконечная вереница новых ресторанов, кино, магазинов, людей…
Но только на мгновение. Взглянув в окно, за которым виднелись белоснежные стволы кипарисов и спокойная река, отражавшая небо, Джереми понял, что не уедет. С удивительной ясностью он осознал, что и не хочет никуда уезжать.
— Я счастлив здесь, — сказал он. — Сомневаюсь, что возвращение в Нью-Йорк поможет мне в работе.
— И все? — уточнила Лекси. — Тебе не нужно время, чтобы подумать?
— Нет, — ответил Джереми. — Все, что требуется, у меня уже есть.
Когда Лекси вышла, он навел порядок на столе и только собирался выключить компьютер, когда заметил тетрадь Дорис. Она лежала здесь с тех пор, как он переехал, и Джереми решил, что стоит к ней вернуться. Он открыл тетрадь и вновь увидел имена на страницах. Сколько из этих женщин по-прежнему живут в округе, задумался он. И что сталось с их детьми? Они поступили в колледж? Создали свои семьи? Знают ли они, что их матери некогда ходили к Дорис?
Интересно, многие ли поверят ей, если она появится с этой тетрадью на телевидении и расскажет свою историю. Наверное, половина зрителей, если не больше. Но почему? Почему люди верят в такие нелепости?
Джереми включил компьютер и задумался над вопросом, одновременно записывая приходившие ему в голову ответы. Он отметил, что теория влияет на наблюдения, что слух отличается от свидетельства, что нередко смелые утверждения интуитивно принимаются за правду, сплетни часто не имеют под собой никакой базы, а большинство людей, как правило, не требуют доказательств. Он привел пятнадцать доводов и начал подтверждать их примерами. Печатая, Джереми ощущал легкое головокружение и восхищение от того, как легко льются слова. Он боялся остановиться, выключить свет, отлучиться за чашкой кофе, чтобы вдохновение его не покинуло. Джереми боялся случайно уничтожить написанное. Потом он немного расслабился, однако не утратил способности писать. Через час он удовлетворенно созерцал свою новую статью под названием «Почему люди верят».
Джереми распечатал ее и перечитал. Статья была еще не закончена. Он знал, что придется много редактировать. Но основа была заложена, идеи продолжали прибывать, и Джереми с уверенностью мог сказать: кризису конец. Он сделал несколько пометок на листе бумаги — просто на всякий случай, — а потом вышел из кабинета и отправился к Лекси, которая читала в гостиной.
— Эй, — сказала она. — Хочешь посидеть со мной?
— В том числе, — ответил он.
— А что ты делал?
Джереми протянул жене листы, не стараясь скрыть широкую улыбку.
— Может, прочтешь мою новую статью?
Лекси поднялась с кушетки. Она взяла текст с выражением недоверия и радости на лице, быстро просмртрела, потом с улыбкой взглянула на Джереми.
— Ты сочинил это только что?
Он кивнул.
— Здорово! — просияла она. — Конечно, я прочту. Прямо сейчас.
Лекси вернулась на кушетку, и несколько минут Джереми наблюдал за тем, как она внимательно читает. В глубокой сосредоточенности Лекси накручивала на палец прядь волос. Глядя на нее, Джереми вдруг заподозрил, что именно могло вызвать кризис. Виной была не жизнь в Бун-Крике. Скорее подсознательная боязнь, что он никогда не сможет отсюда уехать.
Джереми рассмеялся бы, услышав столь нелепое предположение от кого-нибудь другого, но он понял, что так оно и есть, и не удержал улыбки. Ему хотелось отпраздновать свою победу, заключив Лекси в объятия и не выпуская целую вечность. Он вырастит дочь там, где летом можно ловить светлячков и смотреть с веранды на дождь. Здесь его дом, их дом, и эта мысль внушила Джереми твердую уверенность в том, что с ребенком все будет в порядке. Они уже столько пережили вместе, что с девочкой ничего не может случиться. И когда они отправились на обследование шестого октября — последнее перед родами, — Джереми убедился, что был прав. Клэр развивалась нормально.
Пока что.
Глава 19
Пока он силился понять, что случилось, мир казался туманным и расплывчатым. Что, впрочем, неудивительно — он ведь спал. Джереми знал наверняка лишь то, что первым его словом поутру было «ай».
— Просыпайся. — Лекси толкала его.
Все еще сонный, он натянул одеяло повыше.
— Что ты толкаешься? Сейчас ночь.
— Не ночь, а уже почти пять. По-моему, пора.
— Что пора? — пробормотал он.
— Ехать в больницу.
Когда до Джереми дошло, он подскочил и отбросил одеяло. Сон как рукой сняло.
— У тебя схватки? Когда они начались? Почему ты мне не сказала? Ты уверена?
— Да. У меня уже были однажды ложные схватки, но на этот раз все по-другому. Они более регулярные.
Джереми сглотнул.
— Значит, началось?
— Кажется, да.
— Ладно, — сказал он и сделал глубокий вдох. — Не будем паниковать.
— Я не паникую.
— Прекрасно, потому что поводов для паники нет.
— Знаю.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.
— Мне надо принять душ, — наконец сказал Джереми.
— Душ?
— Да, — ответил он, выбираясь из постели. — Я скоро.
Джереми не торопился. Он принимал душ так долго, что ее зеркала запотели, поэтому пришлось протереть их, чтобы побриться. Он почистил зубы, побрызгался лосьоном — после бритья, дважды прополоскал рот, неторопливо открыл новый дезодорант, включил фен и уложил волосы геем. Он заметил, что ногти у него слегка отросли. Джереми принялся подстригать их и услышал, как позади него paспахнулась дверь.
— Господи, что ты делаешь? — удивленно спросила Лекси. Обеими руками она поддерживала живот. — Почему так долго?
— Я почти закончил, — запротестовал он.
— Ты здесь уже полчаса!
— Правда?
— Правда! — Лекси с трудом сосредоточилась сквозь боль и хлопнула глазами, когда увидела, чем он занят. — Ты стрижешь ногти?!
Прежде чем Джереми успел ответить, она развернулась и заковыляла прочь.
Раньше, воображая этот день, Джереми даже не подозревал, что поведет себя таким образом. Он полагал, что будет образцом спокойствия и сдержанности. Соберется с нечеловеческой аккуратностью, будет присматривать за женой и утешать ее, потом возьмет приготовленную заранее сумку и повезет Лекси в больницу, сжимая руль недрогнувшей рукой.
Джереми не ожидал, что будет настолько перепуган. Он не был готов. Какой из него отец? Он понятия не имеет, что делать. Подгузники? Прикорм? Как держать ребенка? Одному Богу известно. Ему нужен еще хотя бы день, чтобы прочитать одну из тех книг, которые Лекси штудировала месяцами. Но теперь уже слишком поздно. Его подсознательная попытка оттянуть неизбежное провалилась.
— Нет, мы не выехали, — сказала Лекси по телефону. — Он собирается!
Джереми догадался, что она разговаривает с Дорис. И, видимо, недовольна.
Он начал одеваться и едва успел натянуть через голову рубашку, когда Лекси повесила трубку. Согнувшись вдвое, она молча вытерпела очередные схватки. Джереми ждал, пока боль утихнет. Затем, поддерживая жену, он повел ее в машину, отчасти восстановив самообладание.
— Не забудь сумку, — сказала она.
— Я схожу за ней.
Они сели в машину. Снова начались схватки, и Джереми торопливо начал выруливать с дорожки.
— Сумка! — морщась, крикнула Лекси.
Джереми ударил по тормозам и снова вкатил во двор. Он действительно был не готов к этому.
Дороги были пустыми и черными. Джереми жал на газ, торопясь в Гринвилл. В связи с возможными осложнениями Лекси решила рожать в гринвиллской клинике, и Джереми предупредил врача, что они уже едут.
Когда минули очередные схватки, побледневшая Лекси откинулась на спинку сиденья. Джереми погнал машину еще быстрее.
Они неслись по безлюдным дорогам, в зеркальце заднего вида можно было разглядеть сероватый утренний свет на горизонте. Лекси притихла, Джереми тоже молчал. Никто из них не произнес ни слова с тех пор, как они сели в машину.
— С тобой все в порядке?
— Да, — ответила Лекси, хотя, очевидно, страдала. — Однако можно было бы ехать и поживее.
Сердце бешено заколотилось в его груди. Спокойнее, сказал себе Джереми. Он почувствовал, как занесло машину на повороте.
— Не так быстро, — сказала Лекси. — Я не хочу умереть прежде, чем мы доберемся.
Джереми слегка сбросил скорость, но каждый раз, когда у жены начинались схватки, он ловил себя на том, что жмет на газ. Схватки приходили каждые восемь минут. И он не знал, сколько у него времени — много или мало. Действительно, следовало прочитать справочник. Любой. Теперь некогда.
Гринвилл уже проснулся. Не слишком много машин, но вполне достаточно, чтобы застрять на нескольких перекрестках. На втором из них Джереми обернулся к Лекси. Если такое возможно, она казалась еще более беременной, чем в ту минуту, когда они садились в машину.
— Ты в порядке? — повторил он.
— Перестань. Честное слово, я скажу, если что-то будет не так.
— Мы уже почти на месте.
— Слава Богу.
Джереми уставился на светофор, гадая, отчего не загорается зеленый свет. Разве не понятно, что у него неотложное дело? Он взглянул на жену и с трудом поборол желание вновь спросить, как она себя чувствует.
Когда Джереми, приехав в клинику, с безумным видом прокричал, что у его жены роды, санитарка подкатила к машине кресло на колесах. Джереми помог Лекси выбраться, и она устроилась в каталке. Он схватил с заднего сиденья сумку и последовал за ней. Несмотря на ранний час, народу было полно, у окошка регистратуры ждали трое.
Джереми ожидал, что они сразу же отправятся в родильное отделение, но вместо этого Лекси подкатили к окошку, и пришлось ждать в очереди. Никто не спешил. Медсестры, кажется, были всецело поглощены кофе и болтовней. Джереми с трудом справлялся с нетерпением, особенно пока записывались первые трое. Никто из них не стоял одной ногой в могиле — судя по всему, они пришли всего лишь за рецептами. Кто-то даже пытался флиртовать. Наконец — наконец-то! — наступила их очередь. Прежде чем Джереми успел что-нибудь сказать, медсестра, не обращая никакого внимания на состояние Лекси, сунула ему бумаги.
— Заполните первые три страницы, на четвертой распишитесь. И предъявите страховую карточку.
— Это так уж необходимо сейчас? У моей жены роды. Может быть, вы сначала положите ее в палату?
Медсестра взглянула на Лекси.
— Какой промежуток между схватками?
— Минут восемь.
— И давно?
— Не знаю. Около трех часов.
Сестра кивнула и перевела глаза на Джереми.
— Заполните первые три страницы, на четвертой распишитесь. И не забудьте карточку.
Джереми взял анкету и сел, чувствуя себя изрядно смущенным. Бумаги? В такой момент им нужны бумаги? Когда дело срочное? Мир и так уже потонул в бумагах, и в частности — эта больница. Джереми собирался отложить анкету, вернуться к окошку и спокойно объяснить ситуацию. Видимо, сестра чего-то не поняла.
— Эй…
Джереми обернулся на звук голоса Лекси. Она по-прежнему сидела в кресле у окошка регистратуры.
— Ты так и оставишь меня здесь?
Джереми увидел, как присутствующие воззрились на него. Несколько женщин нахмурились.
— Прости, — сказал он, быстро встал и заспешил к жене. Развернув кресло, Джереми вернулся на место.