Война — стала уже частью субкультуры. Стрелковые очки, которые теперь были дизайнерскими и часто носились вместо обычных солнцезащитных, гражданский камуфляж, черные часы с тритием на стрелках, карабин М4 часто нелегально переделанный под автоматический огонь. Америка вела Долгую войну.
Святой Бог, еще немного — и в бой пойдут дети тех, кто начинал. Господи, еще четыре-пять лет и будет это. Как же дожились до такого…
Сержант отмахнулся от некстати нахлынувших и совсем неуместных здесь мыслей. Уверенным шагом зашагал к штабу, надеясь найти там кого-нибудь, кто его знает…
Знающим — оказался полковник морской пехоты Треверс или Старина Дик Тревис, как его называли в корпусе. Дело было в том, что он родился не в США, а в Великобритании, в семье американского дипломата и много времени прожил в Англии, откуда перенял гнусавый британский акцент и мерзкую привычку глотать окончания слов… а иногда и начало слов тоже. В морскую пехоту он пошел после серьезного конфликта с родителями… и вот теперь был уже полковником, специалистом по "срочной доставке" — так называли высадку и эвакуацию специальных групп в условиях повышенного диска. Ганни он знал, потому что не раз возил его и его людей в Афганистане, пару раз они крепко выручили друг друга, как это и бывает всегда на войне.
Старина заметил его первым, они обменялись кивками. Дальше — каждый занялся своим делом, но они знали, что при случае, как только представится возможность выйти и выпить кофе или покурить — они встретятся…
Такая возможность представилась минут через двадцать. Сержант весь извелся — можно было понять, почему — когда услышал шаги в коридоре, смех и гнусавый голос. Шаги приближались к его укрытию — он спрятался за углом, чтобы, как говорили морские пехотинцы "не отсвечивать задницей".
— Бунт. Ты где?
Ганни шагнул из укрытия.
— День добрый, сэр…
— Кому как, ганни. Кому как. Слышал, ты зашибаешь неплохие деньги на гражданке, а?
— Да какие неплохие, сэр. Неплохие деньги зарабатывают те, кто торгует фьючерсами на индексы…
— Да, мать их так. Я чувствую, что как только мне придется выходить на пенсию, я обнаружу, что от моего пенсионного фонда[35] остались одни воспоминания.
Ганни весьма фамильярно похлопал полковника по плечу.
— Я может быть и тупой, старый ниггер, сэр, но белые меня кое-чему научили. Одно из правил — держись за свою землю. Лучше это, чем всякое дерьмо и Уолл Стрит Джорнал по утрам.
— Может быть ты и прав…
Они замолчали — вводная часть была завершена и ганни никак не решался перейти к основной.
— У меня проблема, сэр — сказал он — мне не к кому обратиться.
— Это такая проблема, которая не может быть решена волшебным желудем тридцатого калибра,[36] а, ганни?
— Волшебный желудь может решить почти любую проблему, сэр, но у меня проблема с доставкой. Со срочной доставкой.
— И куда же?
— Нигерия, мать ее так, сэр. Нигерия.
Полковник пожал плечами.
— Ничего не слышал. Ты уверен, что правильно назвал точку доставки? По объединенной сети ничего не проходило. Что у тебя там?
— Группа миссионеров попала в плен к боевикам-исламистам. Группировка Бока-Харам. Среди них — моя дочь. Я удивлен, что об этом ничего не было.
— Видишь ли, ганни… — полковник допил свой кофе — я понимаю, это звучит цинично и неуместно в такой ситуации, но у нас есть сейчас дела и поважнее. Протрубили общий сбор… ты видел, что делается на стоянке. Мы выскребаем все, что у нас есть сейчас, подчистую — а у нас есть немного, тем более сейчас.
— Иран?
— Теперь уже нет… — полковник закурил — ты слышал, какое дерьмо произошло на Украине? Мы просчитываем вариант нанесения удара по русским. Концентрируем все оставшиеся силы.
— Вы что, е…лись? — изумился ганнери-сержант.
— Не говори таких слов. Это неуместно в текущей политической ситуации.
— Е… твою мать! — ганни бунта было уже не остановить — мы уже ведем войну в Афганистане, в Йемене, в Ираке, на Украине, у нас черти что творится в Ливии, в Сирии, в Алжире, в Иране. Мою дочь держат в руках ублюдки, которые считают что книга — грех — а мы собираемся воевать с русскими?
— Эй, полегче. Погибло немало хороших парней от рук русских.
— Черт возьми, полковник, если бы этот разговор был пятнадцать лет назад, может, я бы и согласился! Но сейчас — они что с дуба рухнули?!
— Мы же не собираемся воевать с Россией. Максимум, на что мы пойдем — это ограниченные удары по лагерям русских фашистов.
— Твою мать, нет, вы просто идиоты конченые. Мало всякого дерьма — давайте, еще и с русскими повоюем.
— Это не мы рухнули с дуба. А политики. Мы исполняем приказы, забыл?
— Извини…
Полковник, едва глотнув дыма, закашлялся, затоптал сигарету.
— Господи… мне в желудок как кислоты налили. Чертов кофе…
— Так значит… никто не собирается проводить спасательную операцию в Нигерии?
Полковник вздохнул.
— Я выясню, ганни. К вечеру. Но я бы на твоем месте не очень рассчитывал. Есть много других дел.
— Ага. Вытаскивать парня, попавшего в плен к русским, которого можно было спокойно обменять, как это раньше делали — и получать за это полное ведро дерьма в рожу. Конечно, это более важно, чем спасать американское гражданское лицо, которое оказалось в руках ублюдков, сжигающих людей на кострах.
— Это политическое решение.
Ганни тяжело вздохнул. Он понимал, что после того, что он собирается сделать — он попадет на заметку. Доступ в систему ему будет закрыт навсегда, его причислят к потенциально неблагонадежным типам. В его дом в любой момент сможет наведаться БАТФ,[37] найти там автомат и раскрутить дело лет на пять лишения свободы. Его внесут в черные списки и Министерство Юстиции с подачи Министерства безопасности Родины — прищучит его при первом же удобном случае. Это только в фильмах и книгах показывают, как положительные герои идут напролом, шантажируют государство, требуют от него, от государственных организаций каких-то действий в своих интересах — и им за это ничего не бывает, а проведенная операция заканчивается аплодисментами. На самом деле — государство и государственные институты никогда не позволяли и не позволят, чтобы какой-то индивид шантажировал их, если это произошло — они обрушатся на него и раздавят всей мощью государственной машины. Но все это будет потом — а ганнери-сержанту Бунту помощь нужна была сейчас.
— Вот что, сэр. Я понимаю ваши проблемы и не требую помощи от вас. Но я готов побиться об заклад, что в нескольких ярдах от меня — находятся сотрудники говно-конторы. Будь добр, передай им, что я нахожусь здесь и думаю, не рассказать ли прессе что-нибудь интересное. Например, об операции "Небесное равновесие". Или — об операции "Южный Ветер".
Полковник внимательно посмотрел в глаза сержанта. Оба они — понимали, что это значит. Скользкая дорожка, с которой очень легко сорваться.
— Ты уверен в том, что ты делаешь?
— Да, сэр. Уверен.
— Хорошо…
ЦРУшников оказалось трое. Двое "пиджаков" и один специалист нового поколения. Не так давно ЦРУ приняло так называемый "зеленый план", по которому приоритет при приеме на работу отдавался военным, прошедшим зоны боевых действий, желательно в составе подразделений специального назначения, еще желательнее — в качестве офицеров разведки. В составе разведывательного сообщества США отсутствовал такой инструмент как российское ГРУ, полноценное разведывательное ведомство, но с собственными отрядами спецназа, позволяющее и добывать информацию и тут же реализовывать ее без межведомственной бюрократии и волокиты. Необходимость такого ведомства стала понятна только сейчас, за право стать таким и соответственно получить огромные влияния боролись три структуры: ЦРУ, JSOC, объединенное армейское командование специальных операций и MARSOC, командование спецназа морской пехоты, которая имела хоть и небольшой, но разведотдел и чертовски много решительных и хорошо подготовленных парней, готовых по приказу отправиться в какую-нибудь страну, заканчивающуюся на "-стан" и вытащить нужного их стране бородатого ублюдка из любой, мать ее, пещеры…
ЦРУшники провели его по зданию, завели в свободный кабинет, или как принято было говорить — офис. Один из них демонстративно поставил на стол и включил диктофон.
— Ваше имя и звание, сэр?
— Грегори Бунт, ганнери-сержант Корпуса морской пехоты США в отставке.
— Вы хотели сообщить нам какую-то информацию?
— Да, если у вас ее нет.
Ганни достал из кармана пленку и положил на стол. Краем глаза заметил, как напрягся тот, "зеленый", прошедший войну.
— Что находиться на этой пленке?
ЦРУшники провели его по зданию, завели в свободный кабинет, или как принято было говорить — офис. Один из них демонстративно поставил на стол и включил диктофон.
— Ваше имя и звание, сэр?
— Грегори Бунт, ганнери-сержант Корпуса морской пехоты США в отставке.
— Вы хотели сообщить нам какую-то информацию?
— Да, если у вас ее нет.
Ганни достал из кармана пленку и положил на стол. Краем глаза заметил, как напрягся тот, "зеленый", прошедший войну.
— Что находиться на этой пленке?
— На этой пленки запись моей дочери, Делайлы Бунт, гражданки США, которая находится в плену в Нигерии у боевиков исламистской организации Бока Харам.
— Эта пленка передана вами в соответствующие органы?
— Да, в Госдепартамент США.
— В таком случае, сэр, полагаю, делом вашей дочери уже занимаются. Вы должны понимать, что мы не можем себя вести как дикарь с огромной дубиной, размахивая ей направо и налево. В Нигерии существуют правоохранительные органы, есть определенный порядок сотрудничества. Рано или поздно, вашу дочь освободят.
— Сэр, все не так просто.
— А что здесь есть сложного?
Ганнери-сержант жестом показал, что надо выключить диктофон. ЦРУшник после минутного колебния сделал это.
— Проблема в том, что на этой пленке запечатлены три боевика помимо моей дочери. Двое из них в масках, потому что они не желают быть идентифицированными. Один из них без маски — и это, очевидно потому, что он как раз желает быть идентифицированным. Вероятно, это своего рода послание, мне или вам. Но я знаю этого человека.
ЦРУшники переглянулись.
— Откуда вы его знаете, сэр?
— В две тысячи девятом году спецназом ВМФ США была проведена операция "Небесное равновесие", целью которой была ликвидация Салеха Али Салеха Набьяна, лидера сомалийской Аль-Каиды. Я был прикомандированным специалистом от морской пехоты США, участвовал в этой операции в качестве полевого игрока. Во время этой операции двое были взяты живыми и доставлены на борт ударного авианосца Дуайт Д. Эйзенхауэр, оба этих человека были установленными исламскими экстремистами и оказали вооруженное сопротивление. Один из них — мне был известен как Какаа, я познакомился с ним во время операции Южный Ветер в Могадишо, в девяносто шестом году. Он был моим проводником, я считал, что он погиб. Последний раз я видел этих людей, когда их вели во внутренние помещения авианосца, про судьбу Какаа я не знал ничего до тех пор, пока не увидел его на видео в качестве участника бандформирования, взявшего в заложники мою дочь.
Сотрудники ЦРУ мрачно переглянулись.
— Что такое операция "Южный ветер", сэр? — спросил другой ЦРУшник.
— Не имею права говорить. Но могу дать бесплатный совет. Найдите того ублюдка из ЦРУ, который находился на борту авианосца Дуайт Д. Эйзенхауэр в период проведения операции Небесное равновесие и спросите его, что такое "Южный ветер". Возможно, этот человек и ответит вам. А возможно и нет. В любом случае, я пришел к вам за советом, ребята. Эти ублюдки уже слили видео в сеть так, как они всегда это делают. Думаю, к концу дня кто-то из представителей доблестной американской прессы поймет, что в Нигерии захвачена гражданка США и поднимет неслабый шум. На меня насядут журналисты и будут терзать меня вопросами. А возможно, вопросы начнут задавать и в Госдепартаменте США или в Министерстве Юстиции. Вот я и хотел спросить — что я должен отвечать на эти вопросы.
ЦРУшники переглянулись. У них было достаточно опыта, чтобы понять — дело пахнет очень дурно…
— Вы можете остаться на некоторое время здесь, сэр, чтобы мы могли прояснить ситуацию? — сказал один из них.
— Термос с кофе, несколько сэндвичей, лучше всего с тунцом — и я весь ваш, ребята…
19 июля 2015 года Объединенная база Эндрюс Временный штаб Дивизиона специальной активности ЦРУ (SAD CIA)
Несколько человек, все в штатском, с серыми, несвежими лицами сидели в этот ранний утренний час в стандартном стальном армейском контейнере, поставленном в один ряд с такими же контейнерами и соединенными силовыми кабелями, стандартными переходами и линиями связи в единое целое, в полевой штаб. Штаб этот — располагался в пустующем ангаре на самой окраине объединенной базы Экдрюс и о том, что здесь происходит что-то серьезное — можно было догадаться только по скопищу черных танк-седанов и внедорожников, припаркованных на бетонке рядом с ангаром. Среди них — выделялся старый лимузин президентского кортежа предыдущего президента, его называли "Бегемот" и он стоил три миллиона долларов США. На нем сейчас — ездил директор ЦРУ…
— … Боко Харам, нигерийская исламистская террористическая группировка, основана в две тысячи первом году исламским экстремистом Мохаммедом Юсуфом, убитым в две тысячи десятом году. Название группировки переводится как "книга — грех", смысл этого названия в том, что школьное образование западного типа объявляется греховным. По заявляемым требованиям группировка практически не отличается от обычной практики исламистов — требование народного правительства, перераспределения доходов и установления в Нигерии Шариата Аллаха. Нигерия, крупнейшая и одно из наиболее цивилизованных государств Африки успешно справлялось с угрозой исламского экстремизма без посторонней помощи до конца нулевых годов, так Мохаммед Юсуф не нашел поддержки среди местного населения, был схвачен силами безопасности и посажен в тюрьму. В Нигерии — радикальный ислам не был широко распространен, местные жители придерживались либо христианства, либо ислама в смеси с традиционными местными культами. Гораздо большую роль на тот момент играли сепаратисты, ратовавшие за перераспределение нефтяных доходов в пользу севера страны, где и находятся нефтяные запасы.
Активизация исламских экстремистов в Нигерии отмечена в две тысячи девятом году, тогда остающимся на свободе боевикам удалось организовать нападение на тюрьму и массовый побег своих сторонников, во время которого как раз и был застрелен Мохаммед Юсуф, вероятно, одним из охранников. Тогда же — появился первый доклад аналитической группы по Африке, отмечающий потенциальную опасность распространения исламского экстремизма в Африке за счет разгрома Союза Исламских судов в Сомали, в результаты чего тысячи боевиков-исламистов вынуждены были бежать и скрываться. Первые террористические акты были отмечены в две тысячи десятом году. В две тысячи одиннадцатом — ситуация резко обострилась за счет попадания на черный рынок Африки огромного количества оружия из Ливии. Тогда же отмечены первые признаки классической террористической активности исламистов — взрывы автомобилей, подрывы смертников. В том же году — были отмечены первые рабочие контакты представителей Боко-Харам и организации Аль-Каида. В две тысячи двенадцатом году группировка Боко Харам выпустила манифест, в которой объявило правительство действующим не по воле Аллаха и объявило ему джихад. С тех пор ситуация в стране только обострялась.
В настоящее время следует признать, что правительство Нигерии не контролирует примерно половину своей страны, власть в городах, особенно на севере страны захватили сепаратисты и исламисты Боко Харам. За прошлый год нами определено тридцать шесть новых мечетей только в городах, ислам в Нигерии превалирует над христианством в пропорции примерно шестьдесят пять к тридцати пяти — но среди молодежи это соотношение равно как минимум восемьдесят к двадцати. Боевики бандформирований Боко Харам запугивают местное население, ислам, который исповедовали здесь раньше, объявлен нечистым и неправильным, значительное количество местных мулл было убито. Боко Харам выступает за насаждение в Нигерии чистого ислама, так называемого "Шариата Аллаха" для чего посылает молодых людей за свой счет в саудовские университеты и в различные религиозные школы, в том числе, такие как медресе Хаккания, Пакистан. Первые священнослужители с таким образованием уже вернулись в страну, это значительно обострило ситуацию — но правительство ничего не может с этим поделать. Обстановка накалена до крайности, в одной из последних фетв местный радикальный проповедник Усман Банго объявил для всех христиан срок в три месяца в течение которого они могут отречься от своей веры и принять ислам. В противном случае — объявлено, что убийство их и всех их семей, а также лишение их всего имущества не будет являться грехом. Учитывая реалии Центральной Африки — не приходится сомневаться в том, что эта угроза реальна.
— Откуда у них деньги? — спросил директор ЦРУ, бывший радикальный (правый) журналист по имени Алистер Сафт.
— Вероятно, из Персидского залива, сэр — ответил докладчик — но нельзя исключать и того, что нефтедобывающие компании платят Боко Харам мзду за защиту. Там сложная ситуация, сэр. В Нигерии есть значительные нефтяные запасы — но местные сепаратисты против добычи нефти, они нападают на нефтяные поля, разрушают оборудование, похищают персонал. В то же время — исламисты выступают за единую Нигерию под властью радикальных исламистов, это в корне расходится со стратегией сепаратистов и они воюют друг с другом. Для нефтяных компаний — исламисты более приемлемы, нежели сепаратисты, получается — враг моего врага — мой друг.