На очередной встрече с майором — ему передали боны на предъявителя на двести тысяч американских долларов и сказали, что хотели бы встретиться с его отцом, и желательно, за пределами страны. Пакистанец помялся, но деньги взял и сказал, что это вполне возможно…
Так, генерал Алим Шариф оказался в Аммане…
В аэропорту — генерал Шариф взял напрокат новенькую Тойоту. Не миниатюрную Короллу — а прочный и надежный Ланд Круизер. Заплатил за четыре дня — хотя если все пройдет нормально, он улетит отсюда сегодня. Мельком глянул на вооруженных автоматами военных в аэропорту — поддерживать порядок становилось все труднее и труднее: если вокруг бушует эпидемия чумы, трудно не заразиться…
Слежку за собой он заметил сразу же. Три машины, такси, небольшой фургон и внедорожник, наподобие того, который был у него, но салатового цвета, а не белый. Использовать такси для слежки выгодно, потому что машины такси похожи одна на другую и могут двигаться очень резко, ускоряться, останавливаться — и все подумают, что таксист высматривает клиентов. Но для того, чтобы маскировка была достоверной — пассажир должен сидеть сзади, а не спереди и не вертеть все время головой.
Отрываться генерал не стал. Это было не в его интересах сейчас…
Амман до сих пор был спокойным восточным городом, где реклама Кока-Колы и ее местных вариантов для тех, у кого ненависть к Америке не позволяет даже Кока-колы выпить — совмещается с медресе, минаретами и пятикратным намазом, во время которых не работают магазины. Было много красивых девушек, причем без чадры — но были и ходячие черные статуи, задрапированные тканью. Машин было не так много — цена на бензин сказывалась, а собственной нефти здесь не было.
Оговоренный белый Ниссан ждал его на окраине Аммана. Следящие — сразу отстали. ЦРУ работало в контакте с местных Мухабарратом, дошло до того, что родственник Короля погиб во время террористического акта на базе Чапман в Афганистане и вроде бы даже получил за это американскую медаль. Не проняло, значит…
Они свернули с дороги. Это был Абдун — довольно дорогой район, в основном здесь жили христиане и иностранцы, которые по каким-то причинам были вынуждены купить дом здесь. Район был чистеньким, аккуратно застроенным, совсем не похожим на нищие районы, где построенные на деньги Короля дома расположены прямо на голой земле, на пятом этаже может гореть костер, а во дворе — рынок и тут же режут барана. Если бы не высокие заборы — дувалы — можно было бы подумать, что ты где-то на юге США.
Белый Ниссан свернул с дороги, въехал в открывшиеся ворота. Генерал въехал следом.
Во дворике, типично восточном, с небольшим источником, пульсирующем фонтаном воды и зеленью — ждали трое, расположившись так, чтобы не мешать друг другу и перекрывать все сектора стрельбы. Типичные бойцы GWOT — борода, бейсболка, черные стрелковые очки, высокие пустынные ботинки, карабины М4. Таких было много… очень много… целое поколение, искалеченное долгой войной. Когда они возвращались в Штаты — уровень насильственных преступлений возле баз подскакивал в разы.[43]
Генерал их не боялся. Потому что сила — не помогает там, где нужен ум и решительность.
Его обыскали. Тщательно, в том числе руками, только что раздеться не заставили — уроки базы Чэмпен не прошли даром. Вещей у него не было, пустые руки — хотя он подозревал, что из этого дома выйдет отнюдь не с пустыми руками. Потом — один из гардов отконвоировал пакистанца внутрь здания…
Внутри — была типичная эклектика, средиземноморье плюс мазки местной экзотики. Генерал даже знал, где взяли эту виллу — позаимствовали у одного из американских дипломатов на время, сам дипломат считает себя знатоком местных нравов… вон, Коран купил, поставил под стекло как на выставке, идиот. Наверное, если бы генерала Шарифа назначили бы директором ЦРУ — то через год Талибана не стало бы.
Навстречу генералу — поднялся невысокий, похожий на хорька человек. Его лицо выражало неподдельную радость, очень может быть, что и искреннюю. Еще один карьерист, нашел трамплин для прыжка…
— Салам алейкум. Очень рад, очень рад…
— Ва алейкум ас салам — генерал принял предложенную игру.
— Как добрались? Жара просто безумная. У нас в Вашингтоне только потеплело…
— Нормально…
— Щербет? Вино? Пиво?
— Русская водка. Есть?
Столь необычный запрос ввел хорька в ступор — но он бросился исполнять…
— Есть Абсолют. Устроит?
— Устроит. Льда не нужно…
Хорек налил себе со льдом, генералу без льда.
— Русские научили?
Генерал подмигнул, принимая бокал.
— Вот именно. Вот именно…
Водка и в самом деле была отличной. Клюквенная, необычный вкус…
— Вы из ЦРУ?
Хорек рассмеялся.
— Да вы что. Какое ЦРУ? Совет национальной безопасности, ведущий аналитик по Востоку. Никакого ЦРУ.
— Я рад.
Генерал, оговаривая встречу, высказал пожелание, чтобы на ней не было сотрудников ЦРУ. Могли послать того, кто имел отношение к делам конца восьмидесятых, к финансированию моджахедов, к созданию Аль-Каиды. А он мог помнить и то, кем на самом деле является капитан афганской армии Алим Шариф. Такой старый и опытный волк разведки — не будет доверять Шарифу никогда.
Хорек подмигнул, наклонился вперед, перешел на доверительный тон. Ему очень хотелось понравиться BQHUMMER, ради этого он из кожи вон лез.
— Откровенно говоря, ЦРУ облажалось по всем статьям. С тех пор, как его возглавил этот дуболом Петреус, оно превратилось в филиал гимнастического зала в дурном квартале Нью-Йорка. Много мускулов и мало мозгов, он устраивает поближе к себе тех, кого вышибли из армии. Эти дурни без посторонней помощи и ширинку на штанах не найдут, если им приспичит пописать. А на арабском они знают только "Стой! Лечь на землю!".
Генерал попивал водку и думал, каким образом, эти люди победили Советский союз. Не иначе, волей Аллаха, ничем иным это нельзя было объяснить…
Хорек одним глотком допил свой напиток.
— Мы ознакомились с материалами, которые вы нам прислали. Материалы… экстраординарного характера, скажу я вам. Вы знаете людей из Аль-Каиды, Талибана, верно…
— Когда мулла Омар вешал разбойников на стволе танковой пушки, и у него было тогда всего тридцать человек — я стоял рядом с ним.
— Вот как…
Хорек откинулся назад.
— Просто прекрасно. А не могли бы вы узнать для нас… где он сейчас?
— Увы, нет. После вашего рейда на Абботабад все руководство направления, курирующее Афганистан сменилось. Всех перебросили на другие участки работы. Больше никому не доверяют.
— Но вы могли бы… позадавать вопросы.
— Мог бы. Но тогда меня убьют. У нас тоже не дураки работают.
Ну давай же, идиот… Что ты топчешься на месте…
— Мы готовы защитить вас.
— Каким образом?
Хорек пожал плечами
— Американский паспорт, вывоз из страны в дипломатическом багаже, прибежище на любой американской военной базе. Мы можем продумать, и провести целую операцию по вашему освобождению, проникли же мы в Абботабад…
Абботабад. Идиот…
— Человека, который рассказал вам про Абботабад запытали насмерть.
Хорек поморщился
— Это чрезвычайное происшествие, мы просто не ожидали такой реакции.
Генерал вздохнул
— Вы никогда не продумываете последствий своих действий. Я не жду от вас каких то мер по защите, я сам способен позаботиться о себе. Все, что мне нужно — это достойная оплата за свои труды. У нас принята ротация командного состава… и я в любой момент могу потерять свои возможности. А до этого — я должен скопить… как это у вас говорит — пенсионный фонд. Да, да… пенсионный фонд.
Хорек старался не показать своих эмоций — но внутренне он возликовал. Ему попался самый просто в разработке тип агента — тот, кому нужны деньги. Агенты идут на контакт с разными мотивациями — кого-то обошли по службе, кто-то обижен на свою страну, кто-то тайный гомосексуалист, кто-то любит Америку. Всех их — надо ублажать как пожилую даму, на жаргоне разведчиков — следить за своей речью. Агент, который работает за деньги — это как проститутка: деньги на столик и получай удовольствие. Проще простого.
Хорек важно кивнул.
— Конечно, всякий труд должен оплачиваться. Мы поможем вам… скопить достойный пенсионный фонд, господин генерал.
Стоявший рядом с похожим на хорька американцем здоровяк с коротким автоматом — солидно плюхнул на стол большую черную сумку, в которой обычно носят спортивные принадлежности. Сделав свое дело, он вышел из комнаты, повинуясь жесту. Генерал не спеша, расстегнул молнию — там были деньги. Американские стодолларовые банкноты, аккуратно обандероленные, запаянные в большие блоки толстой полиэтиленовой пленкой. Двадцать блоков, два миллиона долларов США.
— Интересно… — задумчиво произнес он
— Американское правительство — сказал американец — по-прежнему заинтересовано в тесном сотрудничестве с пакистанскими элитами. А мы — заинтересованы в сотрудничестве с пакистанской разведкой. Заинтересованы в информации, которой вы можете с нами поделиться. Нам отрекомендовали вас как разумного и вменяемого человека. Можете сами распределить эти деньги так, как считаете нужным. Если у вас появятся… другие расходные статьи, даже довольно крупные — обсудите их с нами… мы постараемся понять.
Как считаете нужным.
Генерал многозначительно обвел глазами комнату.
— О, не беспокойтесь. Мне не нужно писать отчет о проделанной работе.
Это значило, что американец — посланник с самого верха.
— Касаемо распределения… возьмите свою долю — сказал генерал.
Американец настороженно посмотрел на него. Генерал кивнул. Американец погрузился в лихорадочный просчет вариантов — не провокация ли это и что ему это даст. Но времени заняло это немного.
— Бакшиш — пояснил генерал — так ведут дела на Востоке. В любой сделке — довольны должны быть обе стороны, иначе ничего не выгорит… я правильно выразился?
Американец белозубо улыбнулся
— Однако… Я думаю, мы сработаемся. Двадцать[44] — нормально будет?
— Вполне.
Американец достал четыре обандероленных блока. В каждом по сто тысяч долларов новенькими, хрустящими Франклинами — четыреста тысяч долларов. Если учесть, что с этого не надо платить налоги, это черный, никем не учтенный нал — сумма становится больше раза в полтора. Стоимость очень неплохой квартиры в Вашингтоне. Метнулся глазами… — надо было во что-то положить.
Генерал вытащил из кармана плотно сложенный непрозрачный магазинный пакет из плотного пластика. Протянул его американцу.
— Держите…
Завербовать человека за его же собственные деньги — это надо уметь…
Мешхед, Исламское государство Иран Международный аэропорт Шахида Хашеми Неджада 11 мая 2013 года
Из всех разведок в мире — наилучшие разведывательные позиции в Иране были у ISI, Межведомственной разведывательной службы Пакистана. Иран был крайне закрытой страной — но в то же время страной богатой, намного богаче, чем себе это представлял окружающий мир. Нефтяной бум начала тысячелетия коснулся и Ирана: нефтяная инфраструктура, при шахе бывшая наисовременнейшей изрядно обветшала, месторождения страдали от дурного, неграмотного управления и эксплуатации. Но и того, что и удавалось выручить от продали иранской нефти и газа — хватило, чтобы модернизировать всю промышленность страны, сильно обновить городскую застройку — и деньги оставались даже на популистские проекты, такие как Бордж-е-Милад, самое высокое здание Ирана, четвертая по высоте в мире — почти один в один скопированная с башни в Монреале. Или поддержка движения Хезбалла, которое за десять лет из маргинальной террористической группировки превратилось в ведущую силу на Среднем Востоке.
Тарик, приемный сын генерала Шарифа, опытный оперативник — для того, чтобы достичь нужного ему места выбрал кружной, сложный маршрут. Перед тем, как отправиться в путь, он старательно, больше месяца отращивал бороду: борода — ваджиб.[45] С надежными документами — он вылетел в Киркук, в Курдистан. Там он нанял машину, иранского таксиста на стареньком Мерседесе — и поехал через полстраны в Наджаф, город на юг от Багдада, примерно на полпути между Багдадом и Басрой, южными воротами Ирака. Таксист попался словоохотливый продувной, их не остановили ни на одном из постов, где иракские полицейские изнемогая от жары спали в новеньких украинских бронетранспортерах. Тарик так же был словоохотливым, он расплачивался по счетчику каждые два часа, а когда они заезжали в придорожную едальню — платил за обоих. Всем этим — он чрезвычайно расположил к себе таксиста, молодого иракского шиита — и он рассказал незнакомцу то, о чем может быть, стоило бы и промолчать…
В Наджафе — он задержался на два дня. На Востоке — вообще не любят спешки, но тут дело было особое. Не слишком верующему сунниту предстояло превратиться в шиита, шиита, совершающего паломничество к святым шиитским местам. Ему нужно было не просто вжиться в образ шиита, ему нужно было стать шиитом. Это было не так то просто — а цена ошибки была слишком велика. Ненависть между шиитами и суннитами была запредельной, рискнувший выдать себя за другого рисковал быть разорванным разъяренной толпой. За Тарика в данном случае играло лишь то, что в Наджафе — немало таких вот неофитов, допускающих ошибки. Но вот в Мешхеде, городе, где находится мавзолей имама Резы — следовало быть очень осторожным…
Наджаф был непростым городом — именно здесь, на обильно политой кровью земле Ирака находилась главная святыня шиитов, мавзолей Имама Али. При Саддаме Хусейне — думать о полноценном паломничестве сюда не приходилось. Сейчас — в дуканах и едальнях Наджафа спорили — когда паломничество к могиле Али соберет больше верующих, чем хадж к Мекке. Десять лет назад об этом смешно было думать. Сейчас — это было реальностью.
В лавке на улице — Тарик купил черную одежду шиита. Аккуратно вычистил и отгладил ее — ему еще придется воспользоваться ею в Мешхеде. Он совершил паломничество в знаменитой Золотой мечети — святыне для всех шиитов. Неспешно передвигаясь по улицам, заходя в едальни, прислушиваясь к многоязыкому говору людей — он смотрел. Слушал. Запоминал. Делал выводы…
Иностранцев было полно. Со всего Востока съезжали поклониться святыне. Полно молодежи. В открытую — боевики с автоматами, полицейские ничего не делают. В городе открыто, на каждом углу — звучит фарси, причем это оригинальный, не искаженный фарси. Судя по форме, оружию, повязкам на фарси — многие из боевиков принадлежат к Организации Бадр — структурному подразделению Корпуса стражей Исламской революции Ирана…
Отец рассказывал ему кое-что из того, что он услышал и увидел в Эр-Рияде и Джидде — а теперь он сам видел все своими глазами. И понимал, почему Саудовская Аравия так ненавидит Ирак и особенно Иран…
На третий день, прямым рейсом Ираки Эйрвейс, который выполнял новенький Боинг 737–800 — Тарик вылетел в Мехшед…
Мехшед — был не похож ни на один иранский город. Расположенный почти на самой границе с Афганистаном и с Таджикистаном — он неимоверно, в несколько раз разросся в восьмидесятые. По двум причинам: первая — он был дальше всего от Тегерана и Кума с их безумными и одиозными муллами, вторая — он был дальше всего от линии фронта. И сюда — не дотягивались даже иракские СКАДы и ТУ-23, которые бомбили Тегеран. Поэтому — Мешхед представлял из себя современного вида, пыльный город с несколькими бетонными кольцами объездных автодорог, обилием промышленных предприятий и торговли. Мешхед считался столицей иранской контрабанды…
Когда разведчик прибывает в какую-то страну — первое, что ему нужно сделать, это найти себе нору. Второе — транспортное средство. И то и другое Тарик нашел в Мешхеде очень быстро. В городе была большая колония беженцев из Афганистана, они занимались приграничной торговлей, поставляли в Афганистан оружие и принимали гостей, которые приезжали в Мешхед, чтобы поклониться одной из величайших святынь шиитского мира и стать Мешеди. В уличной лавке — Тарик купил пузырек с хной и окрасил свою бороду. В таком виде — его любезно приняли в одной из гостиниц на окраине столицы: у хозяина так же была крашеная хной борода. Тарик помнил, что теперь при намазе ему обязательно следует поминать пророка Али и достоверно знал, что если сюда придут стражи и спросят о подозрительном человеке с крашеной хной бородой — им скажут, что такого здесь нет.
На базаре — он купил старый, но еще ходкий мотоцикл Хонда китайского разлива. Новый китайский мотоцикл стоил в переводе на западные деньги что-то около тысячи долларов, подержанный, но способный довезти гранатометчика до американского чек-пойнта и потом умчать его обратно — не больше сотни. Тарик купил за триста, расплатился китайскими юанями, которые имели здесь хождение, как и все валюты крупных государств мира. Там же он купил белой краски — наверное, чтобы выкрасить мотоцикл, так-то он выглядел совсем непритязательно. И, наконец, он купил из-под полы оружие: турецкий вариант русского пистолета ТТ. Здесь так многие делали.
Этим же вечером — на трех опорах освещения в городе — появились белые полосы. Довольно примитивный способ контакта, но в Иране ничего другого не оставалось. Жестокая, примитивная страна…
Это была обычная улица, такая же, как и десятки других в Мехшеде — современная, застроенная безликими бетонными здания, увешанная плакатами с рекламой местных напитков типа Зам-Зам кола и красочно, аляповато нарисованными вывесками различных заведений. Здесь, на этой улице — можно было купить еду, халяльную и не очень, последнюю модель сотового телефона, доставленного контрабандой из Дубая кружным путем через Туркменистан, Армению или Ирак, незаконное оружие, которого тут полно — афганская граница рядом, одежду, обувь. Тут можно было даже умереть и быть похороненным по обряду в святой земле Мешхеда. Но Тарику ничего из этого не было нужно — он появился на этой улице с совершенно определенной целью.