– Кто тебе наговорил таких глупостей? – устало поинтересовалась Ксения.
Мать не стала скрывать источник информации.
– Правду про Семена мне Лара сообщила.
– Лара… – передразнила Ксения. – Мама, она жила с Семеном!
– Правильно, – согласилась Полина Гавриловна, – поэтому хорошо негодяя знает.
Дочь пустилась в объяснения:
– Лариса работает в цирке костюмершей, хотела стать клоуном, но не получилось. Вот и пришлось ей чужие тряпки гладить и успеху других завидовать. Сеня с ней несколько лет спал, но замуж не звал. Потом он Ларку бросил, но, надо отдать ему должное, к бывшей любовнице хорошо отнесся, купил ей домик у нас в Кузякине, тот, где раньше Николаевы жили. Лара теперь и с крышей над головой, и с огородом, а была нищета беспросветная. Сенька дуре до сих пор денег дает, а та еще про него гадости говорит. Обидно Ларке, что в загс ее не отвели. Семен нормальный человек, а Лариска идиотка, вот и не сложилось из них пары.
– Убийца он, – перебила старшая Розова.
– Мама! – взмолилась Ксения. – Перестань собирать сплетни. Семен дрессировщик, раньше в цирке работал с хищниками. На одном представлении беда случилась – тигр бросился на зрителей, одного до смерти порвал. Сене дали небольшой срок, который он давно отсидел. Он свободный, честный человек, но больше с опасными животными на арену выходить не хочет, обзавелся зоомагазином. Не верь Ларке, в ней обида со злостью плещутся.
– Интересно, кто тебе про Сеньку столько хорошего напел? – ехидно осведомилась родительница.
– Он у меня книги часто берет, – после короткой паузы ответила дочь, – иногда поболтать остается.
– Да знаю я, нравится тебе уголовник, – подвела итог Полина Гавриловна, – надеешься на отношения с ним. Не советую с уркаганом связываться. Говорят, ты с ним в Москву ездишь, в гости к охламону заглядываешь. Осторожно, милая! Думаешь, мать старая идиотка? Ан нет! Вижу, что старшая дочь с неподходящим мужиком связалась. Запомни, нельзя шуры-муры крутить с тем, кто с другой бабой долго жил и не женился на ней. С тобой он так же поступит, попользуется и бросит. Сенька любить не способен. И не моргай, правду говорю. Он только к животным хорошо относится. Живут у него две обезьяны, вот их он холит, лелеет и обожает. Сто раз видела, как Семен с мартышками своими нежничает. Тьфу, гадость просто! Забудь про уголовника, ты ж не макака, чтобы он о тебе печься стал.
– Мама, я сама разберусь, с кем мне дружить! – заорала Ксения. – Лучше за собой последи. Доведет нас твоя и Катькина тупость до беды. Вы, курицы безмозглые, когда вместе фоткались, подумали об Андрейке? Как мальчик отреагирует, если правду узнает? Вдруг решит, что Лена ему не мать, а?
Справа от меня послышался шорох. Я повернула голову и ойкнула. Сначала мне показалось, что на расстоянии ладони от меня стоит пони. Но через секунду стало понятно: это не маленькая лошадка, а здоровенная собачища ростом более метра.
Пес задрал верхнюю губу, продемонстрировал длинные желтые клыки и зарычал.
– Хорошая девочка, – зашептала я.
Собаколошадь задрала заднюю лапу и пописала на угол избы.
– Ой, ты, оказывается, мальчик, – быстро поправилась я. – Иди, погуляй во дворе. Зачем тебе Дашенька? Я невкусная, костлявая. А то мясо, что у меня можно найти, немолодое, жилистое. Ступай, полежи на травке.
Псина разинула бездонную пасть и принялась оглушительно лаять.
– Заткнись, Булька! – приказала Ксения из дома.
Но собака не желала успокаиваться.
Дочь Полины Гавриловны вывесилась из окна. Мне следовало еще раньше, когда раздалось первое гулкое «гав-гав», удрать на задний двор. Но как пошевелиться, если возле тебя стоит двортерьер, смахивающий на владимирского тяжеловоза?
– Прекрати! – взвизгнула Ксения. И тут увидела меня.
Я столкнулась с ней взглядом, поняла, что надо что-то сказать, улыбнулась и пробормотала:
– Сегодня прекрасная погода, ни одного облачка на небе.
Глава 24
Ксения застонала с досады. Через секунду рядом с ней появилась мать. Полина Гавриловна тут же задала вопрос:
– Вы кто?
– Даша Васильева, – представилась я. – Пожалуйста, заберите собаку.
– Не бойтесь, Булька кусаться не умеет, – миролюбиво заверила меня хозяйка. – Молодой еще, года не исполнилось. Вы его погладьте.
– Чего надо? – пришла в себя Ксения. – Зачем приперлись?
– Доченька, – укорила мать, – разве так людей встречают? Буля, иди сюда.
Кобель погалопировал к распахнутой настежь входной двери избушки.
– Молочка хотите купить? – ласково осведомилась старушка. – Вы, милая, двор перепутали, мы ни коровы, ни козы не держим. Ступайте к соседям, у них…
– Доброе утро, Полина Гавриловна, – перебила я приветливую бабку. – Очень рада вас видеть.
– Какое утро, день давно. А мы разве знакомы? – удивилась старуха.
– Заочно, через Андрюшу Малинина, – улыбнулась я. – Хороший мальчик.
– Замечательный! – пылко воскликнула старушка. – Лучше всех, вылитый Иван Кузьмич Розов, муж мой покойный. Вот уж кто прекрасный человек был. Самоучка, а поумнее профессоров. Андрейка в него пошел.
– Мама, заткнись! – заорала наконец-то пришедшая в себя Ксения.
Бабка потеряла улыбку.
– Вона как ты с матерью разговаривать научилась. Совсем стыд потеряла! Ну да ладно, забежит вечером Катюша, доложу о твоих подвигах. Слава богу, не одна у меня дочь, есть кому мать пожалеть да о ней позаботиться.
– Катерина сейчас не у вас? – быстро спросила я.
– Нет, конечно, на работе. У хороших людей много лет на службе состоит, – похвасталась Полина. – Зарплату получает больше, чем наш председатель колхоза, одета, обута забесплатно, накормлена-напоена, в почете и уважении живет. Есть мне чем гордиться, достойного члена общества воспитала.
– Не слушайте ее! – с отчаянием в голосе воскликнула Ксения. – Чушь мать несет. Слышали, как она про председателя колхоза сболтнула? Нет давно коллективных хозяйств, у матери в голове время давно остановилось, события путаются.
Полина Гавриловна ахнула, а дочь хотела что-то добавить, но я ее остановила:
– Ксения, Катя ваша сестра? Пожалуйста, не врите больше. Я не хочу навредить ни вам, ни Екатерине. И уже поняла, что она биологическая мать Андрея.
– Ты соображаешь, что натворила? – со слезами в голосе воскликнула Ксения, обращаясь к Полине Гавриловне. – Теперь сплетни поползут змеями.
– Где Катя? – повторила я свой вопрос. – Мне очень надо поговорить с ней, причем срочно.
– У Малининых, конечно, – буркнула Ксения. – Вы человек богатый, мы нищие, заплатить вам за молчание не можем. Проявите христианское милосердие, не звените по округе. И Катюха Андрейке не мать.
– Мать, мать, – эхом повторила Полина Гавриловна. – Родная, настоящая, кровная.
Я посмотрела на пожилую женщину.
– Не дадите водички попить? Жарко на улице.
– Сейчас квас из подпола принесу, – засуетилась она и ушла.
– Я не понимаю, чего вы хотите, только, пожалуйста, идите отсюда, – взмолилась Ксения.
Но я вросла ногами в землю.
– Я посчитала неправильным задавать этот вопрос при вашей маме… Вы разве не знаете, что Катя ушла от Малининых?
– Куда? Зачем? – с безграничным удивлением спросила собеседница.
Мне сразу стало понятно, что Ксения не врет.
– Ближайшая подруга Елены, Светлана Терентьева, рассказала, что Катя бросила своих хозяев. Оставила Лену и Андрюшу в трудный момент жизни и перебралась на новое место. Я надеялась, вы мне подскажете, куда она подевалась.
Лицо Ксении вытянулось.
– Боже! Вот это новость… Нет, Катюха не могла бросить Андрейку. Это невозможно. Это… это…
– Значит, с Катей что-то случилось, – занервничала я. – Вероятно, ее исчезновение связано со смертью Юры. Если вы что-нибудь знаете о врагах Малинина и тайнах этой семьи, пожалуйста, расскажите все мне. Вдруг Катюшу похитили? Я не хочу причинить вам вреда, никогда никому не расскажу, кто родная мать подростка, я просто ищу убийцу Юрия. И сейчас поняла: Катя знала, кто лишил его жизни. Ваша сестра много лет служит в доме, она вычислила преступника, позвонила ему, вероятно, решила припугнуть. А убийца увез Катю, и сейчас ей грозит нешуточная опасность.
– Быстро ступайте в избу, – прошептала Ксения. – Не через главную дверь, а сбоку, слева. Попадете в пристройку, я там живу.
Через минуту, усадив меня в старое кресло, Ксения заговорила:
– Катюха суррогатная мать Андрея, да только у Полины Гавриловны свое мнение на этот счет. Я ей миллион раз объясняла, что нашей крови в мальчике ни капли нет, что у Елены взяли яйцеклетку, у Юрия сперму, соединили в пробирке, подрастили эмбрион и подсадили Кате. Сестра – просто контейнер, в котором плод развивался. Но мама у нас темная, о научных открытиях не знает. Я вам сейчас откровенно объясню, как дело было, с Катиных слов все знаю. Малинины ее не стеснялись, свои проблемы при сестре обсуждали откровенно.
Я молча слушала Ксению.
К сожалению, вовсе не каждая семейная пара может произвести на свет ребенка. Лена и Юра любили друг друга, очень хотели дитя, но ни одна беременность жены не завершилась удачно, всегда случался выкидыш. Малинины обошли многих врачей, те разводили руками и выносили вердикт:
– Вы оба совершенно здоровы. Подождите, непременно станете счастливыми родителями.
Спустя пару лет тональность речей изменилась, теперь эскулапы запели хором:
– Бывают необъяснимые случаи. Как говорится, Господь не дает наследника.
Пара бросилась к экстрасенсам, колдунам, потом побежала в церковь. Юра с Леной совершали паломничества, посещали святые места, пили заряженную воду, ели особые продукты, тщательно высчитывали день зачатия, принимали чудодейственные витамины… Увы, ничего не помогло. В конце концов Малинины решили прибегнуть к услугам суррогатной матери и столкнулись с массой проблем. Где найти здоровую честную женщину, которая сможет выносить ребенка, а потом спокойно отдаст его родным по крови отцу с матерью и навсегда исчезнет из их жизни? Искать кандидатку по знакомым? Ни Юра, ни Лена не хотели сообщать приятелям о том, что задумали. В конце концов Малинин поговорил откровенно с одним из врачей, лечивших Лену, и тот дал им контакт некой Ани, решающей такие проблемы.
Анна супругам объяснила:
– Платите мне пятьдесят тысяч долларов, потом кормите-поите суррогатную мать, оплачиваете ей квартиру, лечение и через девять месяцев получите малыша.
– Она нам его точно отдаст? – заволновалась Елена.
Анна ответила:
– В моей практике не было обломов. Но, скрывать не стану, бывает, что «суррогатка» отказывается расстаться с младенцем. Материнские чувства у нее просыпаются.
– И что тогда делать? – спросил Юра.
Анна развела руками.
– У нас пока нет законов, регулирующих такие отношения. Считается, если женщина выносила и родила ребенка, значит, она ему мать.
– М-да… – крякнул Юрий. – Большой риск получается.
У Елены же возник свой вопрос:
– Почему у посторонней женщины появляется любовь к новорожденному?
– Ну, он ведь не совсем ей чужой, – после небольшой паузы ответила посредница. – Девять месяцев плод живет у нее внутри, питается, тесно связан с ней. Но не стоит очень уж волноваться, у меня таких осечек не бывает. Я работаю с проверенным контингентом. Вот, например, эта девушка. – Анна раскрыла альбом с фотографиями. – Она уже помогла двум парам, могу ее как себя порекомендовать.
Когда Малинины вернулись домой, у Лены случилась истерика.
– Не желаю суррогатного контейнера! Ребенок будет не наш! – кричала она. – Наберется всякого от чужой тетки! Я хочу своего малыша! Буду пытаться родить самостоятельно, время еще есть! Не желаю иметь младенца из общественного инкубатора! Противно знать, что дочка или сын находился внутри человека, который, как свиноматка, на продажу новорожденных производит!
Юра, как мог, успокаивал жену. А на следующий день сказал ей:
– Я нашел решение проблемы. Сына нам родит Катя. Она пройдет полное обследование, и, если врач даст добро, домработнице подсадят эмбрион. Екатерина согласна. Никто ничего не узнает, вы уедете на время второй половины беременности в Прибалтику, я сниму там дом. Рожать Катя будет дома, под наблюдением проверенного врача. Потом тебя с младенцем доставят в клинику, откуда торжественно выпишут. Ни о чем не беспокойся, я все организую. Катя получит за услугу квартиру в Москве. У нее есть мать и сестра, они живут в деревне, наша горничная хочет их в город переселить.
– Нет, – отрезала Лена, – я сама справлюсь, выношу собственного ребеночка. И не мальчика, а обязательно девочку.
Целых полгода Юра уговаривал жену. А Катя, как умела, объясняла хозяйке, что претендовать на малыша не будет.
– Если конфета лежит в коробке, то кто ее сделал? Человек на фабрике, а не картонная упаковка, – говорила она. – Так и здесь. Я просто футляр для вашей драгоценности, кровь в малыше будет стопроцентно малининская.
Но Елена упрямо твердила:
– Это получится не мой, а твой ребенок. Ладно, твой и Юрин. Но не мой!
Муж не оставлял надежды переубедить Лену и в конце концов, после очередного выкидыша, та дала согласие. Но поставила несколько условий: она должна присутствовать в момент, когда в лаборатории произведут оплодотворение, будет наблюдать за процессом подсадки, и врач обязан выбрать эмбрион женского пола.
Выполнить первые два требования было просто, с третьим вышла загвоздка – определить пол будущего ребенка оказалось делом не безопасным для эмбриона. И Юра категорически отказался от этой затеи.
Через девять месяцев на свет появился замечательный здоровый Андрюша. Юра организовал все наилучшим образом, и никто из знакомых не усомнился в благополучном завершении беременности Елены. Встретить ее из роддома приехало много друзей, ведь все знали о безуспешных попытках Малининой родить малыша и радовались за нее. Катя держалась в сторонке. Присутствие верной домработницы никого не удивляло, должен же кто-то нести сумки с вещами. Счастливые родители укатили в свой подмосковный дом и стали воспитывать Андрюшу. Няней мальчика была Катя…
Ксения выпрямилась, потом снова сгорбилась, но рассказа не прервала:
– …Юра обожал сынишку, который рос на редкость похожим на отца. А вот Лена… Нет, не подумайте, что она обижала ребенка, Андрюша имел абсолютно все: одежду, игрушки, прекрасную еду. Но любила ли его мать? Когда ему исполнилось два года, Катерине стало предельно ясно: Елена не испытывает к сыну ни малейших чувств. Да, она заботится о нем, старательно выполняет материнские обязанности, но радости общение с сыном ей не доставляет.
Как-то раз Катя, убирая комнату хозяйки, наткнулась на тайник, где та держала дневник. Екатерина не из тех, кто шарит по чужим шкафам, но в тот день не удержалась и прочитала записи, которые Лена начала вести в тот день, когда домработнице подсадили эмбрион.
Елена Сергеевна изливала на страницах душу, описывала, как пытается взрастить в себе хоть маленький цветок любви к малышу, но он остается ей чужим. Андрей, мол, копия Юры и Кати. Именно горничная – ему родная мать. Лена согласилась на суррогатное материнство лишь потому, что муж мечтал о наследнике. Еще она не могла простить супругу, что тот отказался от определения пола эмбрионов.
«Муж тоже понимает, что Андрей – Катина кровь. Я хотела уволить прислугу, ведь не слишком приятно постоянно видеть ту, кто произвел на свет сына Юрия. Но муж сказал: «Нет! Катя нам теперь родной человек. Никто не сможет лучше нее позаботиться о ребенке. Выброси из головы глупости, радуйся, что есть сын». Я не способна ударить собаку, обидеть кошку и, уж конечно, не наврежу ребенку, – было написано на одной из страниц. – Но никогда не смогу испытать искреннюю нежность к Андрею. Он – Катин. Господи, пошли мне мою родную девочку!»
Катю и Ксению связывала крепкая дружба. Младшая сестра всегда делилась с Ксюшей своими проблемами, а та рассказывала Катерине о своих бедах и радостях. Поэтому Ксения отлично знала, как Малинина относится к сыну, и ей было известно, что Катя очень любит мальчика, она стала ему настоящей мамой. Но никогда в жизни Екатерина не посмела бы намекнуть Андрейке о своей роли в его появлении на свет. Домработница просто решила: она всегда будет возле своего ребенка, станет для него кем-то вроде заботливой, нежной тети. Не Лена, а Катерина читала мальчику на ночь сказки, пела песенки, утешала его, хвалила и любила просто так, потому что он есть.
А что же Юра? Малинин рано уезжал на работу, поздно возвращался, видел сына в основном спящим, ни о каких душевных смятениях Лены и Кати не знал, считал себя счастливым мужем и отцом, был безгранично благодарен Екатерине, которая из простой прислуги превратилась в родственницу. И конечно, Юрий Иванович понятия не имел об одной большой проблеме, имя которой – Полина Гавриловна.
Глава 25
На раннем сроке беременности Катю замучил токсикоз. Приезжая к матери в гости, она часто бегала в туалет. Когда приступ дурноты случился впервые, дочь соврала:
– Съела на станции пирожок и, похоже, отравилась.
Полина Гавриловна поверила.
Когда через неделю Катю снова скрутило, мать поджала губы. А еще через семь дней, увидав позеленевшую дочку, выходящую из сортира, она воскликнула:
– Ты беременна! Ну наконец-то! Когда свадьба? Кто жених? Почему не познакомишь нас?
Катерина забормотала про то, что заболела гастритом, но Полина Гавриловна всегда умела вытянуть из дочерей все, что те пытались скрыть. Узнала правду и очень обрадовалась:
– У меня скоро родится внучок!
Сколько Катя и Ксюша ни объясняли ей суть суррогатного материнства, Полина Гавриловна, прекрасный, но необразованный человек, твердила:
– Я давно поняла, что ребенок от Юрия. Можете не сомневаться, я никому ничего не скажу. Уж не дура, знаю, что надо помалкивать.