Я вышла из машины и тихо свистнула, услышав в ответ такой же тихий свист, открыла багажник, извлекла винтовку, спрятанную в коврик. Подошла к подвальному окну, уже открытому, и быстро протиснула туда сверток. Потом вошла в подъезд. Возле парадного замер Котя с оторванной доской в руке, из двери, ведущей в подвал, выскочил мальчишка и подал мне сверток, я вошла, дверь за мной закрылась, и доску приделали на место. Развязав сверток, я немного посидела на корточках и достала сотовый. Номер домашнего телефона Татарина еще несколько дней назад я нашла в телефонном справочнике в квартире Веркиной подруги. Как видно, мой враг видел счастливые сны и просыпаться не желал. Я проявила настойчивость: мальчишки, дежурившие ночью, заверили, в квартиру он вошел, а обратно не выходил. Наконец Александр Михайлович снял трубку.
— Татарин? — спросила я, не скрою, без особой вежливости.
— Ну… — Он вроде бы растерялся, возможно, не успел до конца проснуться.
— До тебя быстро доходят городские новости?
— Ну… — повторил он.
— И какая последняя?
— Это ты, шлюха — наконец сообразил он и вроде бы даже обрадовался. — Как ты… — Тут он запнулся и неожиданно разозлился:
— Строишь из себя крутую? Я тебя, сука, на куски разрежу. Ясно?
— Это вряд ли, — заверила я. — А вот у твоего дружка проблемы. Можешь наведаться к нему и собрать со стенки его мозги.
— Какого дружка?
— Сам знаешь. Того, с кем в сауне был. Вот что, Татарин, я думаю, ты не совсем дурак, встанешь сейчас с постели и, не очень заботясь о гардеробе, побежишь в милицию и все там расскажешь, не торопясь и подробно. И о своих хозяевах тоже. Потому что в противном случае я тебя убью.
— Ты? — хмыкнул он. — Дура припадочная. — Тут он еще кое-что присовокупил и много всего мне пообещал. Слушать его было неинтересно.
— Ты идешь в милицию? — смиренно поинтересовалась я.
— Я прокачусь на кладбище и лично тебя зарою. Неужто ты думаешь, что я испугаюсь шлюхи вроде тебя?
— А ты не испугался? — позволила я себе усомниться, он засмеялся, а я добавила:
— Как изысканно выражался твой друг-покойник, врешь, как падла.
Я дала отбой и приготовилась. Все остальное произошло очень быстро. Дверь подъезда напротив распахнулась, и появился Татарин. Сделал два шага по направлению к своей машине, внезапно остановился, замер на долю секунды и рухнул на асфальт, раскинув руки. Вороны стайкой поднялись с крыши соседнего дома, галдя и перекрикивая друг друга. Я быстро упаковала винтовку, дверь за моей спиной открылась, и я увидела Котю, передала сверток ему, он подоспевшему мальчишке, который спустился с ним в подвал и в окно передал дружку на улице, тот быстро положил сверток в багажник моей машины. Котя торопливо приделал доску на дверь парадного, а я не спеша покинула подъезд, свернула за угол, села в машину, немного сдав назад, развернулась и выехала на соседнюю улицу Минут через пятнадцать притормозила возле парка, все четверо сидели на ограде и дрыгали ногами.
— Порядок, — сказал Котя.
— Само собой, — кивнула я и добавила:
— Спасибо вам.
— Нет проблем. Мы уже обо всем забыли.
— Денис, — позвала я, — побудь немного с ребятами.
— А ты?
— Верну винтовку, — я протянула ему деньги. — Поешь. Встретимся в час здесь, в парке.
Я боялась, что днем проникнуть в дом Валентина Петровича будет сложнее, но утро, по городским меркам, для выходного дня было еще раннее. Я остановила машину прямо напротив калитки, достала сверток и, оглянувшись на бесконечный ряд заборов, вошла в парк. Казбек встретил меня радостным повизгиванием.
Я вернула вещи на место, все, вплоть до неиспользованных патронов, и даже выпила в кухне чаю. Убрала за собой и покинула дом.
Я выезжала из старого города на проспект, когда меня заприметил инспектор ГАИ, скучающий возле служебной «девятки». Я придала лицу выражение крайней тоски, но это не подействовало: он взмахнул жезлом, предлагая остановиться. Ну и что разумнее сделать? Попытаться удрать? Я уже тормозила, так и не решив: сваляла я дурака или поступила правильно. Инспектор подошел и вежливо попросил документы. Я протянула удостоверение, готовясь рассказать жалостливую историю, по лицу инспектора уже уяснив, что поверить в нее он не пожелает. При этом я искренне надеялась, что моя фамилия ничего ему не скажет.
— Одну минуту, — кивнул он и направился к своей машине.
— В чем дело? — возмутилась я и вышла с намерением отправиться следом. Вот тут я их и увидела: прыткие ребятки на двух машинах, брали меня в кольцо. Перемахнув через металлическое ограждение, я оказалась на тротуаре и бросилась бежать не разбирая дороги. Свернула к банку, пересекла сквер, обе машины двигались параллельно мне, чуть поотстав, потому что проспект уходил левее, а кто-то, я слышала, бежал следом. «У меня нет оружия, — с тоской поняла я. — И они меня сейчас догонят». Перемахнув еще через одно ограждение, я пересекла дорогу на красный свет, едва не угодив под колеса, зато те на машине изрядно поотстали: развернуться им сразу не удастся, но те, что бежали сзади, очень меня беспокоили Боль в боку сделалась невыносимой, и стало ясно, что долго я не продержусь. Вот тут я и увидела здание, которое не так давно посетила, наведываясь к Логинову, только сейчас я неслась к его боковой части, где имелась железная ограда и ворота, бог знает по какой нужде распахнутые настежь. Я попробовала разглядеть своих преследователей, чтобы понять: обрадовало их мое решение влететь в святая святых или нет, и тут меня едва не сбила машина, выпорхнувшая из-за поворота. Я заорала, грохнувшись на капот, а водитель испуганно затормозил, распахнул дверь и даже что-то прокричал, прежде чем я поняла, что передо мной мой сосед Саша.
— Господи, — прошептала я, моих сил хватило только на то, чтобы обежать машину и сесть в кабину. — Саша, быстрее! — заорала я. — Быстрее.
Услышав свое имя, он растерялся и вдруг рванул как сумасшедший. И только через минуту сказал:
— Это ты? Что ты с собой сделала? Я тебя совершенно не узнал. — В этом месте он запнулся и спросил:
— Куда мы едем?
Сидя боком, я пыталась разглядеть погоню. Те двое, что бежали за мной, исчезли, машин тоже нигде не видно, Саша как раз поравнялся с воротами и хотел въехать во двор, но в последний момент пролетел мимо и спросил тревожно:
— Куда?
— Не знаю, — честно ответила я. — Только побыстрее, ради бога.
— От кого ты бежала? — спросил он, поглядывая в зеркало.
— Понятия не имею. Меня остановил инспектор ГАИ, и вдруг появились какие-то типы на двух машинах. А как ты здесь оказался? — додумалась поинтересоваться я.
— Ехал на работу.
— Сегодня суббота.
— Ну и что? Я же не на заводе работаю. Саша, я очень бы хотел тебе помочь, но… все это странно. И в десять я должен быть в кабинете своего начальника.
Я не очень хорошо его слушала, следя за улицей.
— Ты слышишь? — позвал он.
— Да, в кабинете начальника… Саша, ради бога, помоги мне. Мне больше не к кому обратиться. Я не могу пойти к друзьям. Они все под наблюдением…
— О чем ты, я ничего не понимаю! — Он вроде бы злился, нырял в хитросплетение переулков, то и дело поглядывая в зеркало.
— Я тебе рассказывала. Эти фотографии…
— Логинов ушел.
— Но они за нами охотятся…
— Успокойся, успокойся, ты похожа на сумасшедшую. Кто охотится? Кому это надо?
— Откуда мне знать? — Я тоже разозлилась. Он стал тормозить у тротуара, а я перепугалась. — Поезжай, пожалуйста, поезжай.
— У тебя истерика, — сказал он, хватая меня за локоть. — Что с тобой, черт возьми? Ты видишь: вокруг ни души. От кого ты неслась как сумасшедшая?
Улица действительно была совершенно пустынна, но это не успокаивало.
— Саша, поедем отсюда. Им ничего не стоит найти нас.
— Успокойся, мы в центре города, где не объявлено осадное положение, и я, в конце концов, представитель закона.
— Ты прав, но… я боюсь.
— Теперь ты можешь сказать, что происходит?
Как будто я знала. Еще утром я думала, если умрет Татарин, охота прекратится. Господи, как глупо. Разве дело в каком-то Татарине? Это никогда не кончится, никогда… то есть конец, возможно, наступит очень скоро, но не тот, о котором я мечтаю.
— Все нормально? — позвал Саша и легонько тряхнул меня за плечо. Я посмотрела в его глаза. Он, безусловно, прав, говоря, что является представителем закона, а кем являюсь я? Убийцей, вот кем. И просить у него помощи не имею права. Но покидать машину было так страшно… — Так ты объяснишь? — спросил он.
— Если бы я могла… Я не знаю, что происходит. Меня хотят убить, это точно. Какие-то люди. А еще меня ищет милиция.
— Естественно. В твоей квартире совершено убийство. Логично предположить, что, если хозяйка неожиданно исчезает, значит, ей об этом убийстве что-то известно.
— Ваши думают, что убила я?
— Кого? — растерялся Саша. — Этих двоих? Насколько мне известно, такая нелепая мысль ни у кого не возникала. Хотя сейчас я уже ничего не знаю наверняка.
— Естественно. В твоей квартире совершено убийство. Логично предположить, что, если хозяйка неожиданно исчезает, значит, ей об этом убийстве что-то известно.
— Ваши думают, что убила я?
— Кого? — растерялся Саша. — Этих двоих? Насколько мне известно, такая нелепая мысль ни у кого не возникала. Хотя сейчас я уже ничего не знаю наверняка.
— А кто ведет это дело? Я могу к нему обратиться?
— Не только можешь, это давным-давно надо было сделать. Если хочешь, я пойду с тобой…
— Спасибо, — пролепетала я, вспомнив о двух новых трупах, и о двух старых тоже. Самое время в милицию. Тут я подумала о Денисе и испугалась по-настоящему. Мальчишка болтается по улицам, и его могут найти. А я сижу здесь, вместо того чтобы помочь ребенку.
— Что опять? — насторожился Саша, вглядываясь в мое лицо.
— Саша, послушай, Дениса надо укрыть в надежном месте, о котором ни одной живой душе не будет известно. Ты понимаешь? Я не знаю, как здесь все обернется, для меня самое важное, чтобы мальчишка был в безопасности.
— Это ведь ребенок, и в стенной шкаф его не спрячешь.
— Конечно. Но у тебя наверняка есть друзья? Такие, кому ты доверяешь? Главное, чтобы никто не мог связать их со мной и отыскать ребенка.
Он задумался, глядя куда-то вбок. Потом сказал:
— Пионерский лагерь, или как он теперь называется. Моя мама там заправляет. Все ей рассказывать нет необходимости. А мальчишка сможет держать язык за зубами?
— Мальчишка все сможет, — заверила я.
— Хорошо, сделаем так. Я иду к своему начальству, а ты в это время ждешь в машине. Потом заберем мальчишку и отвезем его к моей маме. Пионерлагерь «Дубок», это совсем рядом с городом. Затем попробуем решить вопрос со следователем… Перебирайся назад и ложись, чтоб тебя не видели.
Вскоре мы въехали во двор за зелеными воротами. Я устроилась на полу, очень рассчитывая, что к примелькавшейся машине особого любопытства не проявят. Нервничая и поглядывая на часы, я мысленно подгоняла Сашу. Наконец он вернулся. Завел мотор и сообщил:
— Порядок. Где мальчишка?
Я объяснила, куда нужно ехать, с пола подняться не рискнула, хоть и неудобно сидеть скрючившись, зато спокойнее.
— Что-то никого не видно, — нахмурился Саша уже возле парка.
— Машина чужая, мне надо показаться. Я вышла, хлопнула дверью и негромко свистнула. Тут же из-за кустов появился Денис.
— Апельсин, — сказал Саша и улыбнулся.
— Не повторяй это при Денисе, — попросила я. — Он обидчивый.
Денис подошел, настороженно глядя на Сашу.
— Это твой сосед? — спросил он, протягивая ему руку, Саша пожал ее с легкой усмешкой, а Денис насупился.
— Садись в машину, — сказала я. — Мы уезжаем.
— А где наша «копейка»?
— Потеряла.
Денис забеспокоился, а Саша завел мотор и неторопливо поехал в сторону проспекта.
— Саша, надо заехать в магазин, купить ему одежду. Не можем мы отправлять его в таком виде.
— Куда? — испугался Денис.
— В лагерь, пионерский. — Он попробовал возразить, но я сурово перебила:
— Все. Слушай, что я говорю. Ты мог помочь и помог, теперь не можешь, значит, будешь только помехой. Не сопи и не отворачивайся к окну, а слушай дальше. Я отправляю тебя не для того, чтобы избавиться, а для того, чтобы развязать себе руки, то есть не беспокоиться о тебе каждую секунду. Ты большой и должен это понять.
— А надолго? — тихо спросил он.
— Как может быть надолго, когда скоро в школу? Несколько дней. От силы неделя. В конце концов, детям просто положено отдохнуть в лагере.
— А меня туда возьмут?
— Разумеется. Там работает Сашина мама. Имя у тебя останется прежним, а фамилию тебе Саша придумает, запомни ее и не путайся. Саша, его надо постричь наголо: он крашеный, волосы начнут отрастать, и это будет смешно выглядеть.
— А лысым не смешно? — надулся Денис.
— А лысым модно.
— Что ему купить? — повернулся ко мне Саша, остановившись возле вещевого рынка.
— Белье, спортивный костюм, ветровку, шорты, кеды. Лучше пойти мне.
— Нет, сиди в машине, — сказал он. — Справимся, как считаешь, Денис?
Тот хмуро кивнул. Я достала деньги, доллары не так давно мы поменяли, и наличности оставалось приличное количество. Они ушли, а я стала терзаться. На все денег не хватит, и подойти к этому вопросу надо серьезно, то есть купить по-настоящему необходимое. Потом стало горько: ребенка так в лагерь не собирают, впопыхах, со знакомым соседом. Ничего у меня толком не получается, и в лагере мой Денис будет точно сирота: сего нет и то положить забыли. Я заревела с досады, но быстро вытерла слезы, потому что Денис с Сашей уже возвращались с большой холщовой сумкой, которую несли вместе.
— Ну? — забеспокоилась я.
— Вроде все купили, — заверил Саша.
— Денег хватило?
— У меня было с собой немного.
Денис был доволен, и если бы не явное нежелание расставаться со мной, возможно, и счастлив. Как видно, отдыхом в лагере он успел заинтересоваться.
— Надо печенья купить и конфет, — сказала я, заметив киоск.
— Саш, что я, маленький?
— А я маленькая? А печенье люблю, и ты тоже, и нечего придуриваться. Возьми сотню, это с собой, мало ли: лимонаду купить или еще чего…
— Да не надо мне…
— Как же, не надо. Все с деньгами приедут, а ты хуже?
Наконец со сборами покончили, Дениса подстригли, и пора им было уезжать. Вместо радости, оттого что мальчишка будет в безопасности, под присмотром, в тепле и сытости, я вдруг почувствовала страшную тоску, точно прощалась с ним навеки.
— Ты меня проводишь? — испуганно спросил он, уяснив из нашего разговора, что в лагерь я не поеду.
— Нет, — с излишней суровостью ответила я. — Мне надо заскочить на квартиру, забрать наши вещи… Ты же знаешь, хозяйка может явиться в любой момент.
— А кто меня заберет из лагеря? Ты? — еще больше перепугался он.
— Конечно, я. Кто ж еще? У тебя что, родни полгорода? Отдыхай и ни о чем не беспокойся. Обещаю, при первой возможности я приеду. Веришь?
— Верю, — сказал он и отвернулся. Все это становилось невыносимым.
— Саша, останови здесь, — попросила я. — Все, пока. — Я потрепала Дениса по плечу и добавила:
— Советую бросить курить. Потом, может, и я порву с дурными привычками, на тебя глядя.
Я вышла, хлопнула дверью и махнула рукой. Денис выглянул в окно, и я поняла, что с ним сейчас происходит, торопливо отвернулась и пошла прочь. Конечно, надо было ехать с мальчишкой, убедиться, что в лагерь его примут и устроят. Но Саша дал понять, что вместе ехать неразумно. Наверное, он прав. Только сейчас от этого не легче. Я шла по улице и рыдала взахлеб, не обращая внимания на прохожих. «Так лучше, — твердила я. — Он освоится, привыкнет… Ничего не лучше, со мной ему лучше, со мной… Пусть на чердаке или на помойке… Это тебе лучше, потому что ты трусиха и эгоистка. А парню пора отвыкать от твоего общества. Ты же знаешь, что не сможешь быть рядом: если и останешься живой, то сядешь в тюрьму… Я могу ему письма писать, он будет знать, что я его люблю… ага, а при случае и похвалится: есть у меня тетка, в тюрьме срок мотает». Я взвыла от бессилия, а несколько человек рядом на меня оглянулись. Все, хватит, поплакала. Теперь я могу только молиться, чтобы мальчишке повезло.
Минут через двадцать я замерла посреди улицы, силясь понять, где нахожусь. До дома Веркиной подруги отсюда было довольно далеко, и я пошлепала к остановке. Собственно, в квартире мне нечего было делать. Но в кухонной плите, в духовке, спрятано оружие. Когда идет охота, с ним спокойней, да и хорошему человеку ни к чему такой подарок в доме. Я запрыгнула в троллейбус и встала в проходе, тупо глядя в окно. С того момента, как мы расстались с Денисом, я не видела в своей жизни ни малейшего смысла.
«Хватит, — ближе к конечной остановке рассвирепела я. — Сделай что-нибудь путное и, возможно, вернешь ребенка».
Это проще было сказать, чем сделать, кому знать, как не мне?
Подойдя к подъезду, я вдруг испугалась, страх охватил меня мгновенно, может, не страх даже, а предчувствие беды. Я едва не попятилась, затравленно оглядела улицу: ничего подозрительного. «Возьми себя в руки», — посоветовала я себе сурово и решительно вошла в подъезд.
Сборы заняли не больше десяти минут, побросав вещи в сумку, я достала оружие: револьвер спрятала под белье, а пистолет повертела в руках, проверила обойму и, тяжко вздохнув, сунула за пояс. В эту минуту в дверь позвонили, и я замерла. Звонок повторился, а потом и вовсе стал невыносимо настойчивым.
— А если это хозяйка? — попробовала я себя утешить, потом решительно шагнула и распахнула дверь.
На пороге стоял человек с фотографии: Логинов Валерий Семенович. Только в жизни он был внушительней: высокий, мускулистый, с суровым лицом, сейчас он пытался смягчить его слабой улыбкой.
— Это вы, — брякнула я, а он в ответ сказал:
— Здравствуйте. — Вошел в квартиру, прикрыл дверь и попросил спокойно: