Я вышла из подъезда и, стараясь вести себя естественно, направилась к остановке, однако моей выдержки надолго не хватило, и через минуту я уже бежала. Преследователи не появлялись. Я остановила такси и дала адрес Дениса. Уже свернув на нужную мне улицу, вдруг подумала: эти типы могут поджидать меня именно там. Я торопливо расплатилась с водителем и вышла. Но ведь как-то я должна попасть во двор? Тут я сообразила, что стою посреди улицы и грызу ногти. Боже мой, это уж вовсе никуда не годится. Я должна увидеть мальчишку, а после этого пойти в милицию и выяснить, что, черт возьми, происходит. Отличный план, боюсь, для его осуществления моего характера явно недостаточно. Стучать кулаком по столу я никогда не умела… Со двора вылетел мальчишка на роликовых коньках и едва не сбил меня с ног.
— Эй, постой! — крикнула я. — Ты знаешь Дениса Голубева, он вон в том доме живет?
— Ну, знаю… — ответил мальчишка, глядя на меня с подозрением. — А зачем он вам?
— У меня к нему дело, серьезное. Ты не мог бы зайти к нему домой, передать, что я его жду?
— Чего ж сами не сходите?
— Я тебе десятку дам, — нахмурилась я.
Парнишка взглянул недоверчиво и исчез за углом. Однако через некоторое время вернулся.
— Никого у них нет. Давайте деньги.
— Слушай, он мне действительно очень нужен, не знаешь, где он может быть?
— Да где угодно. Может, на речку пошел, может, машины моет…
— Если увидишь его, передай, я жду в парке за бывшим Дворцом пионеров, — это первое, что пришло мне в голову. Мальчишка вновь исчез за углом, а я, остановив машину, направилась к рынку, где в прошлый раз встретила Дениса. Мальчишки сидели на ведрах и тосковали, Дениса среди них не было. Отпустив машину, я подошла к ним.
— Дениса сегодня видели?
— Не-а, — лениво ответил самый старший.
— Его кто-нибудь спрашивал?
— А вам что?
— Серо-зеленый «Мицубиси»? — С опозданием я сообразила: то, что известно мне, легко могут узнать и те двое, и я, вот так заявившись сюда, попросту облегчаю им жизнь. Мне сделалось неуютно. Мальчишки между тем переглянулись и с любопытством уставились на меня. — В общем так, — собравшись с силами, сказала я. — У Дениса неприятности. Я хочу ему помочь. Если встретите его, передайте: я жду в парке за бывшим Дворцом пионеров.
— Парк большой, — заметил старший.
— Что и ценно, — усмехнулась я и зашагала прочь, стоять на людном перекрестке было страшно.
— Проводи ее, — вдруг буркнул старший. От компании отделился чумазый мальчуган в джинсовом комбинезоне и в два прыжка догнал меня.
— Идем, — мотнул он головой и ходко зашагал впереди.
Мы свернули к рынку, прошли к частным домам, потом мимо заправки и каких-то складов, спустились к реке, пролезли через дыру в заборе и оказались на огромном пустыре. Слева — куча мусора, справа — щебня. Обогнув ее, я увидела лужу чудовищных размеров, с плотом на ней, украшенным шестом с пиратским флагом, а чуть дальше хижину, сколоченную из ящиков, кусков железа и толи. Однако окно и дверь были настоящие.
При нашем появлении дверь открылась, и я увидела Дениса. Вздохнула с облегчением и сказала:
— Привет, — а мой провожатый развернулся и быстро исчез в направлении забора.
Денис хмуро посмотрел на меня и кивнул:
— Пошли.
В хижине был стол, два разномастных стула и нары у левой стены. На столе банка пива и жестянка вместо пепельницы. Денис закурил, устроившись на нарах, я взглянула на стул, мысленно махнула рукой и села.
— Они меня искали, — сообщил Денис. Говорил он неторопливо, но все равно чувствовалось, что паренек очень боится. — Какой-то хмырь во дворе крутился и все выспрашивал. И у рынка были. А к обеду домой заявились, но мамка вряд ли с ними разговаривать стала, она сейчас соображает плохо.
— У меня тоже были, — тихо сказала я. — Первый раз ночью. Хотели дверь открыть. Я проснулась, смогла позвать на помощь. А утром явились вроде бы из милиции. Удостоверение показали…
— Они тебе и не то покажут, — зло заметил Денис и с некоторым удовлетворением добавил:
— Говорил я тебе…
— Говорил, — согласилась я. — Что думаешь делать? — Тут до меня дошло, что этот вопрос я задаю ребенку одиннадцати лет.
— А что делать? — пожал он плечами. — Прятаться. Только они все равно найдут.
— Есть же настоящие милиционеры, — глядя в окно, проронила я.
— Наверное, есть, а как ты их отличишь от ненастоящих? Придешь, все расскажешь, а они тебе навешают лапши на уши, увезут в лесок и там пристрелят. Конечно, ты уже будешь знать, что они ненастоящие, да что толку?
Я внимательно посмотрела на Дениса, пытаясь понять, откуда такие мысли у ребенка его возраста. А что, если он прав?
— Прятаться не выход, — дипломатично заметила я.
— Что нам еще делать? — Он нахмурился. — Если б в ментовке рот не открывала — все бы обошлось. Навязалась на мою голову, дура…
— Если тебе от этого легче, назови меня дурой еще раз — предложила я, потом, помедлив, добавила:
— Не могу поверить, что все это происходит на самом деле.
— Убьют нас, — вздохнул Денис, он, конечно, боялся и нуждался в утешении.
— Заладил: убьют, убьют. Всегда можно что-то придумать.
— Ты, что ли, придумаешь? — презрительно бросил он.
— А почему бы и нет? Домой пойдешь?
— С ума я сошел, что ли?
— Здесь останешься? Я все-таки попробую связаться с этим Степаненко, по телефону, конечно, ехать в милицию, пожалуй, не стоит. И куплю что-нибудь из продуктов. Глупо умереть с голоду в такой ситуации.
— Ты сюда вернешься? — спросил Денис.
— Вернусь, если ты не возражаешь. Домой опасно, у друзей меня могут найти, а здесь довольно уютное местечко.
— Я с тобой пойду, — заявил он, поднимаясь, — а то опять начудишь…
На самом деле ему просто было страшно оставаться одному.
— Пошли, — кивнула я, и мы отправились через пустырь.
— Ты взрослая, — вдруг сказал мальчишка. — Ты можешь куда-нибудь уехать. А меня сцапают…
Я остановилась, посмотрела на него и взяла за плечо.
— Вот что, Денис, давай не будем особенно паниковать. Надо переждать в каком-нибудь надежном месте, подумать и посмотреть, как будут развиваться события. — Ничего умнее мне в голову не приходило. — Уехать мы всегда успеем.
— Конечно, лучше держаться вместе, — вздохнул он. — Жалко, что ты не парень, вдвоем мы бы что-нибудь придумали.
— Хоть ты и назвал меня дурой, но иногда я очень неплохо соображаю.
«Задом наперед, совсем наоборот. Если бы это было так, было бы еще ничего, а если бы ничего, оно бы так и было, но так как это не так, то оно и не эдак! Такова логика вещей», — снова вмешался мой внутренний голос.
— Нам нужен телефон, — напомнила я.
Мы покинули свалку и вскоре выбрались к жилым домам. Я внимательно огляделась: впереди здание ТЭЦ, дальше железная дорога, слева еще свалка, а за нею тянутся заводские корпуса. Местность пустынная, что одновременно и хорошо и плохо. Частные дома размещались совершенно хаотично, однако Денис, судя по всему, отлично здесь ориентировался, шагал он уверенно и очень скоро вывел меня к улице, прилегающей к старому рынку.
— Телефон есть у охотничьего магазина, — сказал он. — Только неизвестно, работает или нет, а на рынок нам нельзя — опасно.
— Мы туда и не пойдем. Кроме телефона, нам нужен и магазин. Купим что-нибудь поесть и вернемся в хижину. Пока не составим план, будем там сидеть. — Это должно было успокоить Дениса, по крайней мере, я на это очень рассчитывала.
Телефон работал. Я набрала номер Степаненко, чувствуя, как сердце стремительно перемещается ближе к горлу. Степаненко на месте не оказалось, женский голос поинтересовался, по какому я вопросу, я объяснила, и мне предложили перезвонить по другому телефону. Мальчишка стоял рядом и тоскливо смотрел на меня: в его смышленой физиономии не было ни капли надежды. А я вдруг разозлилась.
— Слушайте, — сказала я решительно, бог знает откуда эта решительность взялась. — Я хочу поговорить с Николаем Петровичем. У меня очень важное дело, оно касается расследования, которым он в настоящее время занят, и я не хочу разговаривать ни с кем другим. Вы меня слышите? Если невозможно застать его на работе, дайте мне его домашний телефон.
— Степаненко в больнице, — устало проронила женщина. — Я вам русским языком объясняю, как следует поступить, если у вас что-то срочное. И не надо истерик закатывать, вас вызовут повесткой…
— Что с ним? — спросила я, стараясь не смотреть на Дениса. — Сердечный приступ?
— Машина сбила, — неохотно ответила моя собеседница, и я повесила трубку.
— Ты чего? — испугался Денис.
— Что? — Я попыталась прийти в себя. — Он в командировке, вернется через несколько дней.
— А чего это ты в нем так уверена?
— Не знаю. Он мне понравился. В конце концов, надо же кому-то верить.
— Кому больше всех веришь, тот первый и продаст.
— А чего это ты в нем так уверена?
— Не знаю. Он мне понравился. В конце концов, надо же кому-то верить.
— Кому больше всех веришь, тот первый и продаст.
— Заткнулся бы ты! — не выдержала я. — Тоже мне, великий знаток жизни. И где ты всего этого набрался? — Он полез за сигаретой, а я решительно заявила:
— Прекрати курить, когда ребенок твоего возраста идет с сигаретой, это обращает внимание, а оно нам без надобности. Где здесь магазин?
Купив хлеба, колбасы и молока, мы вернулись в хижину. Ночью пошел дождь и лил не переставая два дня. Деньги кончились, небольшой запас продуктов тоже, а мысль, чем помочь себе, так и не приходила в голову. В хижине было холодно, неуютно и страшно. Мы сидели на нарах, тесно прижавшись друг к другу, и старались согреться. За окном дождь лил как из ведра, было темно, и не верилось, что где-то рядом существует нормальная жизнь.
Денис завозился рядом, достал сигарету, торопливо чиркнул спичкой, коробок отсырел, а руки его дрожали.
— В твоем возрасте нельзя курить, останешься коротышкой.
— Да ладно, — вздохнул он и предложил:
— Будешь?
— Давай, — махнув рукой на педагогику, согласилась я. Мы закурили, глядя в окно.
— Дядька, которому ты звонила, ни в какую командировку не уехал, так? — спросил Денис.
— Так, — кивнула я.
— Он жив?
— Он в больнице.
— То-то. Нужно из города выбираться. Здесь нас найдут.
— Легко сказать, — заметила я. — У нас денег ни копейки Надо как-то пробраться в мою квартиру, потом попробовать получить деньги в банке, а еще взять машину из гаража.
Все это действительно стоило сделать, но покидать хижину было страшно. Я покосилась на Дениса, он мелко дрожал, я обняла его, прижимаясь теснее.
— Одеяло бы, — заметил он.
— Достанем… Мать, наверное, с ума сходит. Надо ее как-то предупредить.
— Да ей плевать… она и не заметила, что меня нет.
— Это ты так думаешь, а она скорее всего места себе не находит…
— Конечно, а то я мамку не знаю. Если она в запое, так саму себя не помнит.
— Так, может, запой кончился?
— Это через неделю-то? Мамка пьет до психушки.
— Чудеса, — покачала я головой.
Мы еще немного поболтали, потом примолкли и вроде бы задремали.
Проснулась я от холода, ног не чувствовала, с трудом распрямилась, спина ныла, голову разламывало.
«Черт-те что», — подумала я и только тут сообразила, что Дениса рядом нет.
Я выскочила на улицу и позвала:
— Денис!
Дождь кончился, но было по-прежнему пасмурно, точно на дворе не конец июля, а октябрь.
— Денис! — крикнула я в отчаянии. — Ответь сейчас же.
Я обследовала пустырь, утопая в грязи почти по щиколотку и уже зная, что Дениса здесь нет. Куда он делся?
— Да где же ты? — пролепетала я. Взглянула на часы стрелки показывали половину шестого. Утра, вечера? Я приложила часы к уху, они стояли. — Вот черт! — выругалась я. Мальчишка сбежал, его нужно найти.
Я пошла к дыре в заборе, долго плутала среди домов, прежде чем смогла выбраться к охотничьему магазину Где искать Дениса? Идти к рынку? Кому придет в голову мыть машину в такую погоду?
Магазин был открыт, я вошла, просто так, не придумав ничего лучшего. Мужчина за прилавком взглянул на меня с недоумением. Я перевела взгляд на свои ноги и попятилась к двери. Хорошо я, должно быть, выгляжу: мятый костюм, грязные туфли, три дня я умывалась водой сочащейся из ржавой трубы на помойке… настоящая бомжиха.
— Простите, который час? — пролепетала я.
— Десять минут пятого, — ответил мужчина, я глупо улыбнулась и выскочила на улицу.
— Так больше продолжаться не может, — заявила я кому-то. — Я должна принять ванну, выпить горячего чая и хоть немного прийти в себя. Но прежде всего следует найти мальчишку.
В таком виде идти по городу невозможно. Я решительно направилась к луже и попыталась вымыть туфли, достала платок из сумки и поморщилась: его смело можно было выбросить.
— Это ни на что не похоже, — пожаловалась я и даже собралась зареветь. — У меня есть друзья, они мне помогут. Только бы найти этого чертенка.
Я зашагала по улице, съеживаясь под взглядами редких прохожих. Вновь стал накрапывать дождь, зонта у меня не было, я быстро вымокла и выглядеть от этого лучше не стала.
— Растяпа несчастная, уснула, а он сбежал… вот идиотка…
Я вошла в какой-то двор, устроилась на скамейке возле подъезда. Подъезд был с большим карнизом, и я надеялась переждать здесь дождь. Вышла женщина, посмотрела на меня и нахмурилась, а мне вновь захотелось зареветь.
— Найти телефон, позвонить Косте или Лариске…
Я побрела со двора, повесив сумку на плечо и съежившись, за шиворот стекала вода, мне хотелось забиться в какую-нибудь нору и согреться. А там пусть убивают все, кому не лень.
Я все еще блуждала в районе пустыря, по непонятной причине не желая его покидать. На самом деле причину я знала: Денис мог вернуться.
— Пойду к магазину и позвоню Косте. — Так я и сделала. Кости дома не оказалось. Я позвонила Лариске на работу.
— Это ты? — ахнула она. — Что происходит?
— А что происходит? — спросила я, наблюдая, как с моего подола капает вода. Я похожа на бездомную собаку, вот что происходит.
— Тебя милиция ищет, что ты натворила? Убила кого-нибудь?
— По-твоему, это смешно? — удивилась я.
— Не очень. Меня уже замучили, городят какую-то чепуху: ты похитила ребенка, вас везде ищут.
Я немного похлопала глазами, стараясь прийти в себя.
— Так и сказали?
— Я понимаю, что это чепуха, — затараторила Лариска. — Наверное, есть какое-то разумное объяснение. Зачем тебе ребенок, что это вообще за ребенок и что, черт возьми, происходит?
— Не знаю. У меня нет разумных объяснений. Я грязная, голодная, я не могу пойти домой…
— Слушай, Сашка, из милиции дважды приезжали, еще я видела их машину вечером. Это ни на что не похоже, но они за мной следят.
— У кого из наших они были? — спросила я, громко стуча зубами.
— У всех. Ты ведь не агент иностранной разведки? Агенты не бывают такими, как ты… Что ты натворила, а?
— Мне нужны одежда и квартира…
— А самолет тебе не нужен? Говорю, они следят… О господи…
— Перестань кудахтать, — разозлилась я. — Ты ничего не понимаешь, а я понимаю еще меньше. Кто-то убил Андрея, а теперь хотят убить меня. Весело, правда?
— А почему тебя ищет милиция?
— Понятия не имею. Человек, который занимался убийством Андрея, оказался в больнице, его сбила машина. Может, случайно, а может, и нет. Проверять мне не хочется, и в милицию я пока не пойду. У меня ни копейки денег, я боюсь идти к себе, и ты должна мне помочь…
— Это, конечно, ни на что не похоже, но я точно знаю, что еще пару дней назад ты не была сумасшедшей. Что я, по-твоему, должна сделать?
— У тебя есть ключ от моей квартиры, сходи туда… нет, не пойдет. Если они действительно следят за тобой, поймут, что это неспроста, и начнут задавать вопросы.
— А я пошлю их подальше и скажу, что беспокоюсь о подруге.
— Отлично, только они отправятся за тобой, и передать мне вещи ты не сможешь…
— Мои тебе вполне подойдут. Что надо?
— Джинсы, кроссовки, белье и деньги, хоть немного. У меня вот-вот будет голодный обморок… Стой, у твоей соседки дочка-подросток…
— Ну и что?
— Собери вещи в сумку и отнеси к ней. Попроси ее завтра подъехать к старому рынку. Я буду ждать на остановке в одиннадцать утра. Сможешь устроить?
— Наверное. Если девчонка не на даче.
— Сама не приезжай. Я все равно к тебе не подойду. Девочка меня узнает?
— Наверное, если ты не очень изменилась.
— Очень. На всякий случай я в голубом костюме. Вид бомжихи со стажем.
— Я сейчас же пойду к соседке. Ты позвонишь?
— Если удастся. Итак — завтра в одиннадцать.
Я повесила трубку, испытывая нечто похожее на облегчение, и зашагала к пустырю. Пролезла в дыру в заборе и ошарашенно замерла. Трое мужичков деловито копались в куче мусора. Я-то считала, что пустырь всецело принадлежит нам, и вдруг такая незадача. Я торопливо вернулась назад и немного побегала вдоль забора. Интересно, надолго они там? А что, если наша хижина им тоже приглянулась? Однако решать спорный территориальный вопрос с тремя мужиками вряд ли стоило. Я спустилась в овраг, устроилась в кустах, положила голову на согнутые колени и попробовала себя утешить… но не знала чем. Взглянула на часы. Они опять стояли. Конечно. «Нельзя было смазывать их сливочным маслом». — «Уверяю тебя, масло было самое свежее». Я фыркнула, покачала головой и громко произнесла:
— Задом наперед, совсем наоборот!
В кустах я сидела, должно быть, не меньше часа, костюм окончательно промок и стал похож на половую тряпку. С трудом поднявшись, проковыляла к дыре и с любопытством взглянула на пустырь. Сейчас я была бы рада даже нашей хижине: сверху не капает, и можно вытянуться на нарах. Мужиков не было видно, но это не значило, что они ушли: ничто не мешало им рыться с Другой стороны огромной кучи. И тут я увидела Дениса, то есть я очень надеялась, что это Денис, хрупкая мальчишеская фигура мелькнула в дальнем конце пустыря, а я закричала: