— Все чудесатее и чудесатее, — произнесла я по привычке вслух. Как раз в этот момент раздался свист со стороны остановки, и я бросилась туда.
Девчушка со спортивной сумкой в руках стояла возле киоска и тоскливо поглядывала по сторонам.
— Здравствуй, Маечка, — обрадовалась я.
— Здравствуйте, тетя Саша. — Она торопливо протянула сумку. — Вам тетя Лариса просила передать.
— Спасибо тебе огромное.
Девчонка продолжала смотреть на меня во все глаза, в ее личике отчетливо читалось недоумение.
— Ты сейчас на троллейбус? — спросила я, чтобы что-то спросить.
— Да…
— Тогда всего доброго. И еще раз большое спасибо.
Я отправилась в сторону подворотни. Оглянулась: девчушка продолжала стоять возле киоска, глядя мне вслед. Не успела я дойти до конца забора, огораживающего территорию старого рынка, как меня догнал Денис.
— Что скажешь, Чингачгук? — усмехнулась я.
— Ничего подозрительного вроде не было.
— Давай зайдем в какой-нибудь подъезд и посмотрим, что нам тут прислали.
Главное, конечно, деньги. Их было около восьми сотен. Такое богатство меня порадовало и слегка удивило: кошелек подружки был тощ, как медведь в апреле. Причина неожиданного расточительства стала мне ясна из письма. Лариска сообщала, что деньги дали друзья, кто сколько смог. Общественность в недоумении, меня ищет милиция, ищет какой-то тип из прокуратуры, еще какие-то типы и мой работодатель в придачу. Я горестно вздохнула, но сейчас все, в том числе и работодатель, волновали меня много меньше, чем мысль о том, где я буду спать этой ночью. Очень хотелось, чтобы была постель, с настоящим матрасом, подушкой и одеялом. Письмо я сунула в карман и полезла в сумку. Надо отдать должное Ларисе: она проявила заботу и понимание, все самое необходимое здесь лежало. Я мысленно поблагодарила ее и задумалась. Денис вертелся рядом.
— Денег прислали? — спросил он тревожно.
— Да. С деньгами пока порядок. Зайдем в кафе, перекусим, не думаю, что это особенно опасно.
— А потом? — спросил мальчишка. Хороший вопрос. Действительно, а что потом? Планы будем осуществлять поэтапно, сначала есть, потом думать.
Мы забрели в совершенно пустынную столовую и смогли потрясти как раздатчицу, так и кассира: на четыре наших подноса они взирали с благоговением, а потом еще минут двадцать с изумлением на нас. Набив желудки, мы немного поскучали на скамейке в парке: Денис оттого, что хотел курить, но вроде бы бросил, а я оттого, что надо было приступать к размышлениям, а в голове пусто. Я совершенно не знала, что мне делать. Однако признать перед мальчишкой свое полное и безоговорочное поражение было совестно, и я попыталась изобразить кипучую деятельность.
— Нам нужно узнать, как себя чувствует Степаненко. Если это возможно, попытаться с ним встретиться.
— Чего ты прицепилась к этому менту? Пользы все равно не будет.
— Будет. Давай мыслить логично: кому-то понадобилось от него избавиться, думаю, в связи с нашим делом. Если это так, значит, он друг: враги наших врагов — наши друзья.
Денис посмотрел на меня с некоторым уважением и почесал нос.
— Как узнавать-то будем?
— Есть идея, — кивнула я, поднимаясь со скамьи.
Направились мы к детскому саду номер семнадцать, он находился в трех троллейбусных остановках и пришел мне на ум по двум причинам: во-первых, недалеко, во-вторых, связать меня с этим детским садом мало кому придет в голову. А между тем заведующую я хорошо знала, так как полгода назад расписывала у них зал. Объем работ был приличным, и мы успели подружиться. Завидев детский сад, Денис насторожился:
— Зачем нам туда?
— Пойдем, узнаешь.
— Нет, я тебя здесь подожду.
— Хорошо. Только никуда не уходи. Вдруг моей приятельницы нет на месте и…
— Да понял, понял… иди.
Заведующую я застала в кабинете, она мне вроде бы обрадовалась и спросила: какими судьбами? Я честно созналась, что мне нужен телефон и справочник. Получив и то и другое, я нашла в справочнике фамилию Степа-ненко. Их оказалось человек тридцать, не меньше. Для начала я выбрала тех, кто имел инициалы Н.П. Таких было трое. Два абонента не ответили, а набрав следующий номер, я услышала детский голос и поинтересовалась:
— Николай Петрович дома?
— А папа в больнице, — ответила девчушка. Мамы дома тоже не было, и мы побеседовали. Дела у Николая Петровича, судя по всему, были неважные: он все еще находился в реанимации. Задав девочке массу дополнительных вопросов, чтобы исключить ошибку, я убедилась, что Николай Петрович лежит во Второй городской больнице. И что мне это дает? Если честно: ничего. Номер телефона я на всякий случай записала, а потом позвонила в больницу. Там тоже не порадовали: состояние тяжелое. Я задумчиво смотрела в окно, надеяться, что меня вдруг озарит и я найду выход из создавшейся ситуации, уже не приходилось.
Заведующая вознамерилась напоить меня чаем и вышла из кабинета. Чая мне не хотелось, но уйти, не дождавшись хозяйки, я не могла, тосковала, глядя в окно, и прислушивалась к голосу диктора, долдонившего что-то по радио. Потом вскочила, сделала звук громче, одновременно пытаясь не упасть в обморок. По областному радио передавали буквально следующее: разыскивается Максимова Александра Сергеевна, то есть я. Далее следовало описание моей внешности, даже костюм не был забыт. Кто-то всерьез решил, что я похитила ребенка, его приметы тоже передали, а также просьбу ко всем, кто видел или знает… Я опрометью кинулась из кабинета и, только оказавшись на улице, смогла перевести дух. Что ж это делается-то?
Я еще не успела оправиться от одного удара, а меня уже подстерегал другой. Денис куда-то запропастился.
Я выругалась и пообещала надрать ему уши. Позвала его, сначала тихо, потом громче, и направилась в сторону магазина, решив, что если он куда и пошел, так, должно быть, туда. Я уже собиралась свернуть за угол, когда услышала донесшийся со двора жалобный крик. Скорее не крик даже, а судорожное всхлипывание. Порядком испугавшись, торопливо вошла во двор. Здоровенный мужик лет тридцати держал Дениса за ворот и наотмашь бил по лицу. Тот отчаянно пытался вырваться и даже предпринимал попытки лягнуть своего мучителя.
— Отпусти ребенка! — заорала я, бросаясь на выручку.
— Тебе что за дело? — рявкнул детина.
— Отпусти, — повторила я, начиная трястись с ног до головы, причем голос мой тоже дрожал.
— Пошла отсюда, — отмахнулся парень. Я перехватила руку, которой он держал Дениса, парень рассвирепел и толкнул меня в грудь. Я упала, а Денис завизжал.
— Я тебе голову оторву, гаденыш, — прошипел парень и ударил мальчишку ногой.
Я вскочила, чувствуя, как что-то в животе у меня сплетается тугим и тяжелым узлом, не очень соображая, что делаю, поднялась и шагнула к штабелям покореженных ящиков, краем глаза зацепив в трех шагах от себя обрезок доски, небольшой, но по виду тяжелый. Все остальное произошло для меня совсем неожиданно. Я схватила доску, рявкнула:
— Пусти парня! — услышала в ответ:
— Тебе чего неймется, сука? — а потом дважды огрела парня по голове. Наверное, сильно. Потому что он упал, а мы с Денисом побежали. К счастью, я успела подумать о сумке и на ходу подхватить ее.
Мы миновали детский сад, потом еще квартала три, прежде чем рискнули остановиться. Дышали с трудом и по сторонам озирались с беспокойством.
— Это он? — спросила я, сама точно не зная, какой смысл вкладываю в местоимение «он». Убийцы, преследователи — враги, одним словом. Денис немного помялся и ответил:
— Да нет… это не то…
— А чего он к тебе пристал?
— А… старые дела, — отмахнулся мой юный друг и зашагал по улице.
Я догнала его, схватила за плечо и решительно развернула к себе лицом.
— Что за дела? — спросила сурово.
— Говорю, старые, — нахмурился Денис.
— Откуда он здесь взялся?
— Черт его знает… Ему тут совершенно нечего делать.
— Я тебя спросила: кто он? — стараясь быть терпеливой, напомнила я.
— Кто, кто, дед пыхто.
— И за что он тебя так? Денис вздохнул.
— Я у него два баллона свистнул. Давно. Нечего рот разевать…
Я глубоко вздохнула, посмотрела на ясное голубое небо и, обнаружив в себе достаточно сил, сказала, не повышая голоса:
— Если ты еще раз что-нибудь свистнешь, я тебе сама голову оторву. Ясно?
— Ага, — хмыкнул он, глумливо ухмыляясь. Я дала ему подзатыльник и повторила:
— Ясно?
— Да ясно, ясно, отцепись.
Мы пошли дальше по улице, все еще тревожно оглядываясь.
— Неси сумку, — сказала я. — Хамить и пререкаться ты уже умеешь, учись и мужскую работу выполнять. Сумку он взял и принялся жаловаться:
— Как по башке мне заехал, гад, чтоб ему загнуться, заразе. Аж шум в ушах.
— Так тебе и надо. За воровство, между прочим, раньше руки отрубали.
— Ага, а кто сегодня с веревки одежонку свистнул? Считай, ты уже без рук.
— Ясно?
— Да ясно, ясно, отцепись.
Мы пошли дальше по улице, все еще тревожно оглядываясь.
— Неси сумку, — сказала я. — Хамить и пререкаться ты уже умеешь, учись и мужскую работу выполнять. Сумку он взял и принялся жаловаться:
— Как по башке мне заехал, гад, чтоб ему загнуться, заразе. Аж шум в ушах.
— Так тебе и надо. За воровство, между прочим, раньше руки отрубали.
— Ага, а кто сегодня с веревки одежонку свистнул? Считай, ты уже без рук.
— Все-таки ты у меня схлопочешь, — вздохнула я. Денис хмыкнул и стал поглядывать в мою сторону с любопытством. Потом сказал:
— А ты крутая.
— Точно… круче меня только яйца всмятку, — усмехнулась я.
— Нет, честно. Здорово ты его огрела, и вообще, в разведку с тобой можно.
— А с тобой куда можно? Просила возле детского сада подождать, так ты и тут умудрился нажить приключения. Будто без того забот мало. Кстати, нас ищут. Сама по радио слышала, приметы передавали.
— Заливаешь? — ахнул Денис.
— Чтоб мне пропасть.
— И мои?
— Конечно. Я тебя вроде бы похитила.
Он весело хрюкнул, мне же было не до смеха. Следовало срочно что-то предпринять. Самое разумное: пойти в милицию. Я покосилась на мальчишку и подумала: «Его мне не уговорить». И еще: «Вдруг он прав?» Мы доверчиво все расскажем, а там начнут проверять и перепроверять, и у этого самого Васи с дружком будет сколько угодно времени, чтобы от нас избавиться. Но болтаться по улице с одиннадцатилетним мальчишкой совершенно глупо. Особенно когда находишься в розыске.
Через полчаса я могла честно признаться самой себе, что не знаю, как поступить в такой ситуации. Говорить об этом Денису было совестно. Он вышагивал рядом, невероятно приободрившийся, с оптимистической верой в будущее на озорной физиономии, и убить его надежды на мою крутость и способность как-то решить наши проблемы я не могла. Если бы он был постарше, если бы у него были родственники…
Мы отшагали приличное расстояние, а он весело подпрыгивал рядом и даже не поинтересовался: куда мы идем? И слава богу, потому что ответа на этот вопрос у меня не было. Идем, и все.
— Хочешь мороженого? — спросила я. Мы вышли на Никольскую и свернули к центру города, где на углу радовал глаз рекламой фирменный магазин «Мороженое».
— А ты? — поинтересовался Денис.
— Да нет. Не очень.
— Ну его тогда. Надо деньги экономить. И я не маленький.
— Можно подумать, мороженое только маленькие любят.
Тут я впервые внимательно оглядела своего спутника, и сердце жалобно заныло. Во-первых, он, конечно, коротышка. Хотя ему всего одиннадцать, но и в одиннадцать многие его сверстники гораздо выше ростом. Узкоплечий и какой-то весь невероятно тонкий, он был похож на карандаш, точнее, на огрызок карандаша. Глаза на смышленой физиономии смотрели недоверчиво и дерзко, но я-то знала: он маленький, и ему страшно. Не стал бы он делиться со мной своими бедами и таскаться по городу без всякой цели, если бы мог довериться кому-то еще.
— Ты чего так смотришь? — насторожился Денис.
— Прикидываю, имеем мы право пятерку потратить? В конце концов, можно и шикануть. Пошли.
Из магазина мы направились к скверику, Денис ел мороженое и ворчал:
— Ничего в нем нет особенного, а стоит пятерку. Лучше б пиво купила.
— Разбежался. С пивом и курением завязывай. Больно нужен мне напарник, который сто метров не может пробежать без того, чтобы физиономия не стала красной, точно рак вареный.
— Это я не могу? — скривился Денис.
— Ты. Пыхтел как паровоз, а потом не мог отдышаться.
— А в Чехословакии все дети пьют пиво. Я в прошлом году в лагере был вместе с чехами, так им даже специально пиво привозили…
— Тебе специально не привезут, так что успокойся…
— Смотри какой «мерс», — резко перевел разговор Денис, ткнув пальцем в направлении проезжающей мимо машины. — Нравится?
— Ага. «Двести восьмидесятый». Их теперь полно в городе.
— «Двести тридцатый», — поправил Денис.
— «Двести восьмидесятый», — повторила я. — У моего приятеля такой.
— Значит, не такой.
«Мерседес» остановился метрах в трехстах от нас, а Денис обрадовался:
— Пойдем быстрее, посмотрим. Если проспорила, купишь бутылку пива.
— А ты с курением завяжешь раз и навсегда.
— Умная, сравнила: бутылка пива и вся жизнь.
Мы уже подошли довольно близко, но не могли разобрать вторую цифру — три или восемь — и с некоторым ехидством поглядывали друг на друга. И тут все двери машины распахнулись, из «мерса» появились молодые люди и двинулись нам навстречу. Совершенно спокойно, не ускоряя шагов и вроде бы даже не глядя на нас.
— Бегом! — рявкнула я, хватая Дениса за плечо. — Бегом! — заорала еще громче, потому что парни восприняли мой вопль как команду.
Если бы не везение, уйти от них мы бы, конечно, не смогли. Сначала Денис запутался в сумке, несколько драгоценных секунд ушло на то, чтобы выхватить ее из рук мальчишки, развернуться и взять, что называется, с места в карьер. Мы метнулись в сторону проспекта, под углом пересекая дорогу. Из-за поворота появилась милицейская машина, отрезая нас от преследователей, а потом и притормозила, как видно, происходящее привлекло внимание находившихся в ней милиционеров. Зрелище, вероятно, было странное: по улице несется женщина за руку с мальчишкой, а за ними четверо здоровенных парней. Парни на милицию отреагировали: притормозили и попытались придать себе вид скучающих прохожих. Я, по понятным причинам, особенно их не разглядывала, а торопливо юркнула в какую-то подворотню. Закончилась она тупиком, а в арку как раз въезжала милицейская машина.
— На крышу, — сообразил Денис, ткнув пальцем в кирпичный гараж. — Сможешь?
В такой ситуации я могла все. Цепляясь за ненадежные выступы в стене, мы вспорхнули на крышу, сначала Денис, а потом, закинув сумку, и я. Милицейская машина въехала во двор, но мы его уже покинули и оказались в другом дворе. Здесь был узкий проход между сараями, через него мы выскочили на соседнюю улицу и сразу же юркнули в подворотню. Вышагивать по улицам было неразумно: парням на «мерсе» ничего не стоит их патрулировать, так же, как любопытным милиционерам.
— Надо выбираться отсюда, — мудро рассудила я.
— Давай за мной, — тяжело дыша, заявил Денис. — Сейчас переулками к Верхней бане, а там под мост тропинка — и на остановку. Только через два забора махнуть надо. Сможешь?
— Раз плюнуть, — заверила я.
Дважды мы едва не нарвались на милицию: как видно, они катались по кругу, надеясь нас обнаружить. Из чего я сделала вывод: либо они невероятно любопытны, либо искали именно нас, сообразив, что мы как нельзя лучше соответствуем имеющимся приметам. По мне, любопытство было бы предпочтительнее, но упорство, с которым они прочесывали район, говорило об обратном. Оба раза встречи удалось избежать, мы передвигались короткими перебежками и, прежде чем рвануть вперед, тщательно осматривались. «Мерседес» больше не видели, но я была уверена: от милиции они не отстали и тоже ищут нас.
Преодолев заборы, спустившись по немыслимо крутой тропинке, мы оказались под мостом, в нескольких метрах от троллейбусной остановки. Из своего укрытия выходить не спешили, когда подъехал троллейбус, запрыгнули в последнюю секунду перед отправкой в заднюю дверь. Через двадцать минут мы были довольно далеко от опасного места.
— Менты нас ищут, факт, — зашипел Денис мне на ухо.
— Им положено искать, раз приметы по радио передают.
— Думаешь, мы на них случайно нарвались?
— Конечно.
— А на «мерсе»?
— Понятия не имею, откуда их черт вынес и на что мы им?
— А как ты поняла, что они за нами?
— А чего тут было понимать? Выходят четверо типов из машины и не спеша к нам подкрадываются.
— Да… — неопределенно вздохнул Денис и сказал грустно:
— А я думаю, они с ментами заодно. Васины дружки.
— Все милиционеры в городе не могут быть Васиными дружками, это глупо. Давай исходить из того, что честные люди существуют. Надо до них добраться.
— Пока доберешься, сто раз шею свернешь…
— Положим, ты прав. И торопиться в ущерб безопасности не стоит. Надо спокойно обдумать ситуацию, прикинуть, кто нам способен помочь, и вообще…
Денис смотрел на меня с пониманием и кивал.
— Только в ментовку не пойдем. Ни ты, ни я. Ладно?
— Посмотрим. По крайней мере, сегодня нам там точно делать нечего.
Мы вышли на конечной остановке маршрута и огляделись. Куда теперь? Весьма актуальный вопрос. Слева на пригорке высились дома нового района. Где-то среди них был и мой. Я вздохнула.
— Вот что, идем ко мне.
— Куда? — не понял Денис.
— Домой, туда, где я живу.
— Да нас сцапают, — рассердился он.
— Очень сомневаюсь, что там кто-то сидит и ждет нас. В дом надо проникнуть незаметно. По логике вещей, появиться там мы не должны. Попробуем сделать наоборот, не так, а наперекосяк.