– А как вообще? – Он расслабился и, взяв зубочистку, откинулся на спинку стула.
– Весело! Как и всегда! – рассмеялась я. – Через неделю лечу в Барселону.
– Как тебе удается так выглядеть? – с интересом спросил он.
– Мало еды и много секса, – улыбнулась я.
– Любовники, небось, молодые? – подмигнул он.
– Нет, старые перцы. – Мой голос звенел, как серебряный колокольчик. Отчего бы не пококетничать? – А ты, часом, не гей?
– Сам не знаю, – он тоже рассмеялся. – Но когда смотрю на тебя, понимаю, что нет. Черт, спешу, – он с сожалением посмотрел на часы. Я тут же расслабилась. Приглашения в постель не последует. Повезло. Не то чтобы он мне совсем не нравился, но после родниковой воды из лужи не пьется. Мой львенок чист, как горный ручей, а в этой луже кто только не мочил свои губы. Не исключено, что и мужчины тоже.
– Но мы еще увидимся? – намекнул Антоша.
– Конечно!
– Позвони, как только будет материал. – Он стал деловым, пригладил и без того безупречно лежавшие волосы, залакированные гелем, застегнул на верхнюю пуговицу шелковую рубашку, поцеловал меня в щечку и исчез, оставив мне растерзанный стол и неоплаченный счет. Очаровашка!
Какое забавное и, без сомнения, редкое животное. Я всерьез задумалась: куда же его засунуть? На какую полку? Он по-своему красив, этот избалованный мальчишка, а главное, уверен в своем блестящем журналистском будущем. Я подозреваю, чем это кончится. Он позвездит в блоге, потом на ТВ, в комментариях, предваряющих музыкальный клип или новости из жизни московского зоопарка, будет мечтать о серьезной журналистике и размениваться на мелочи. Вести необременительный образ жизни, к которому уже успел привыкнуть, в общем, порхать. И в один прекрасный момент протрезвеет и увидит в зеркале отвисший живот, морщинистый лоб и седые виски. А еще мешки под глазами, все, что осталось от бурных ночей в модных клубах. И поймет, что все прошло, а, главное, мимо. Ему бы остановиться. Но зачем? Это и в самом деле необременительная и не такая уж плохая жизнь, о которой мечтают многие. Пустая, да. Но пустое ведро нести легче. И никто не подойдет, напиться не попросит. Все ведь знают, что там воды ни капли.
Я попросила счет. Мне надо обернуться за неделю. Предстоит нелегкая поездка. Саша сказал, что это будет чудесная неделя. Он готовит мне сюрприз. Ох, подозреваю я, что это за сюрприз! Вся надежда на львенка. Он меня вытащит.
Надо рискнуть. Я уже приняла решение: еду!
За что ты так со мной, Сашенька?!
На следующий день я заложила еще одну мину. Позвонила Гаврилковой.
– Как дела, Алина?
Мы уже на ты. Она зовет меня Инной.
– Завтра возвращаюсь.
– Да? А я улетаю. Командировка в Барселону.
– Хорошо живут доктора наук!
– Неплохо. – Я не стала говорить, с кем еду. Минер – профессия опасная. От неосторожного обращения может рвануть прямо в руках, и тогда все, смерть. – Я вот зачем звоню… Вопрос о назначении Людмилы Ивановны и. о. ректора почти решен. Ты ей уже не сможешь помешать.
– Стерва! – Она даже зубами заскрипела.
– Мне придется положить на стол заявление об увольнении, – пошла я ва-банк.
– Думаешь, она догадывается, что мы подруги?
– Разведка, небось, донесла. Неужели мы ей не отомстим?
– А как?
– Слушай, у тебя есть связи в ФСБ? Ты же была замужем за олигархом! Наверняка имеются полезные знакомства. Вы не раз в Куршавеле отдыхали, да и на Лазурном Берегу небось непростые у вас соседи.
– Надо подумать… А что мы ей предъявим? Это же серьезно… ФСБ…
– Мы ее подставим. Я скажу, что она решила дать Глебову взятку. Спровоцирую ситуацию. Но ты оцениваешь масштаб фигуры ее мужа!
– Да, его так просто не свалишь… Надо подумать.
– Ты поищи контакт. А я поищу компромат. Потребуется – состряпаю.
– И ты пойдешь на это ради меня?!
– Меня ведь тоже обидели. Она уже ходит по институту, как королева! Здоровается свысока. Если вообще здоровается.
– При ее-то карликовом росте! – презрительно сказала высокая, как каланча, Алина Евгеньевна.
– Нет, ты подумай! Она себе такое позволяет…
Мы перешли к сплетням. Отлученная от двора Гаврилкова мечтала если не вернуться, то хотя бы свергнуть ту, что заняла ее место. Кто угодно, только не Людмила Ивановна! На это и была моя ставка.
– Я улетаю в конце недели, – сообщила я напоследок. – Так что мы пересечемся.
– Да, обязательно надо встретиться.
– Думаю, нам к тому времени будет, что обсудить.
– Целую тебя, дорогая!
– И я тебя. Пока!
Итак, что дальше? Мины заложены, теперь нужно искать повод встретиться с БЧ. Когда не знаешь, что делать, не делай ничего. И Его Величество Случай обязательно появится. Есть торопыги, которые форсируют события. И напрасно. Всегда следует ждать подсказки.
У меня была всего неделя, но я постаралась взять себя в руки, хотя прекрасно понимала: если я хочу выжить, мне надо провернуть это дельце до отъезда в Барселону. И на несколько дней исчезнуть из столицы. И из страны. Желательно еще, чтобы роуминг «слетел». Несколько раз моя рука тянулась к телефону, и я с огромным трудом себя сдерживала.
А в воскресенье вечером меня ждал сюрприз. Точнее, два сюрприза. Первый позвонил в дверь. Когда я открыла, на пороге стоял львенок. Странным было не это, я его ждала, я ждала его всегда, даже сейчас, когда солнце уже село, но в его руке был чемодан!
– Я пришел к тебе жить! – торжественно сообщил он и переступил порог.
«Дело серьезно», – подумала я, закрывая за ним дверь.
– Я ей все сказал.
– Кому ей?
– Маме.
– Тебе девушка не понравилась?
– Отчего же? Понравилась, но я тебя люблю!
Замечательно! Я еще могу конкурировать с двадцатилетней девчонкой!
– И что конкретно ты матери сказал? – спросила я, ставя в микроволновку мясное рагу. Мама Славу не покормила.
– Заявил, что у меня есть женщина. Она, правда, старше…
– Разницу в возрасте не озвучил?
– Пока нет. С нее довольно и этого.
– Чем занимается твоя мама?
– Она учительница.
– А сколько ей лет, если не секрет?
– Ну какое это имеет значение? – отвел он глаза.
– Она, часом, не моложе меня? – задала я наводящий вопрос. Есть ведь женщины, которые рожают, едва достигнув совершеннолетия. А то и раньше.
– Что ты! Конечно, нет! Ей сорок семь!
– Чудненько. На год старше меня. Я могу звать ее «мамой». Ну, садись за стол.
– А может?.. – Он указал глазами на дверь в спальню.
– Значит, картошку ты не копал, – усмехнулась я. – Энергии полно.
– Да какая там картошка! Я жарил шашлыки! А потом приехали эти… Ну, знакомые. Я сначала ничего не понял…
– Несмотря на то что я тебя предупреждала…
– Нет, она, конечно, ничего… Даже симпатичная. Но что мне с ней делать?
– То же, что и со мной, – теперь уже я указала взглядом на дверь в спальню.
– Скажешь тоже!
Раздался противный писк. Микроволновка сообщала, что ужин готов. Я все еще раздумывала: как мне с честью выйти из этой, прямо скажем, непростой ситуации? Львенок в это время пошел мыть руки.
«Ладно, пусть пока поживет…» – решила я. Еще месяц-два, и все закончится. Он сам меня бросит, узнав правду. ОН должен меня бросить, не Я его.
Пока он ел, зазвонил телефон. И вот это был подарок так подарок! Звонила Людмила Ивановна.
– Георгина, вы не могли бы ко мне приехать? По делам профкома.
– К вам – это куда?
– К нам на дачу.
«Дачей» она, видимо, называет свое загородное поместье. Официально семья БЧ проживает в «сталинке», в Центральном округе. БЧ – чиновник второго эшелона, если и мелькает на экране, то в массовке, его лицо, хоть и значительное, но не портретное. Поэтому элитное жилье за государственный счет ему не положено. Поскольку статус чиновника определяется квадратными метрами его квартиры, БЧ имеет не иначе как пентхаус. По бумагам он гол как сокол. Теперь же все обязаны подавать декларацию о доходах. Квартира оформлена на жену, загородная резиденция – на тещу. Не знаю, почем БЧ покупал элитные сотки, но за квадратный метр престижной «сталинки» отвалил аж полторы тысячи долларов! Людмила Ивановна мне как-то проговорилась. Кто знает московские цены, это копейки. Столько стоит панель класса эконом, и то в области. И не в самом ближайшем Подмосковье. Это то же самое, что осетрина в госдумовской «столовке» по цене копченой скумбрии. Но со вторичкой такие фокусы проходят. Не может же государственный человек с официальной зарплатой, ну, скажем, тысяч сто в месяц, купить квартиру в Москве за пять миллионов долларов. Даже если его жена бессменный лидер университетского профкома. Поэтому в ход идут «чудеса», которые легко творят кудесники-риелторы. Дом, разумеется, под усиленной охраной, квартира под ударной сигнализацией. Я не прочь там побывать, чтобы увидеть, как живут эти слуги народные. Попробуйте найти ролик в Инете или хотя бы фотографии! Одни только слухи и догадки. Государство свято хранит тайну своих государственных мужей. Вот это забор так забор! К Абрамовичу на яхту проще проникнуть.
Но меня приглашают за город. Что тоже неплохо.
– Вы завтра располагаете временем, Георгина?
Учебный год еще не начался, так что времени у меня сколько угодно, и Людмила Ивановна прекрасно это знает. Ей тоже не терпится провернуть дельце как можно скорее.
– Для вас у меня всегда найдется время.
– Вот и замечательно! Мне необходимо дать вам ряд важных поручений. По профсоюзной линии.
И она вкратце рассказала, как ехать. После чего мы распрощались.
Сердце мое подпрыгнуло от радости. Неужели? Неужели БЧ решил разрулить проблему с несговорчивым следователем Глебовым посредством МЕНЯ? То есть это Я должна буду передать Славику деньги! Я чуть не расхохоталась.
Давясь от смеха, я пошла на кухню.
– Что случилось? – спросил львенок, перестав на минуту жевать. – С кем ты разговаривала?
– Не поверишь. С Людмилой Ивановной.
– Че ей надо?
Он так и сказал: че.
– Ты хорошенько ее прижал?
– Спрашиваешь!
В иные времена БЧ раздавил бы моего львенка, как клопа. Но этот год особенный. Он выборный. И народ жаждет крови. Когда же полетят высокие головы? Я все время вспоминаю, как в петровские времена с кремлевского крыльца на копья разгневанным стрельцам кидали бояр. И даже людей царской крови:
– Нате, подавитесь!
Растерзав вельможу, виновного лишь в том, что сегодня он оказался крайним, толпа успокаивалась и расходилась. И все шло по-старому. Вот чтобы все встало на нужные рельсы, надо кого-то скормить толпе. БЧ фигура не масштабная, но вполне аппетитная. Его свержение займет толпу на какое-то время, а время, как известно, деньги.
– Слава, ты можешь повесить на меня видеокамеру?
– В смысле зачем?
– Я хочу записать все, что он мне будет говорить. БЧ. И заснять его виллу. Но надо обставить все так, что я тут ни при чем, понимаешь?
– Нет.
– Допустим, ты оказался очень умным и проницательным. Поэтому организовал за мной слежку. Меня пасут, понимаешь?
– А зачем?
– Затем, что на меня навесили жучка и прослушивают мою машину и мой мобильник. Я под колпаком, понимаешь? Но не догадываюсь об этом.
– И зачем тебе это надо?
– Потому что он будет мстить. Во всяком случае, захочет узнать, чьих рук это дело? Я собираюсь устроить грандиозное шоу. И остаться при этом с Людмилой Ивановной в хороших отношениях.
– Ну ты даешь! – присвистнул он. – Я, конечно, сделаю все, что ты хочешь, но… Хрен у тебя получится!
– Ты недооцениваешь мои таланты, – нежно посмотрела на него я. Пора было переходить в горизонталь.
Мой «образец честности, порядочности и принципиальности», не человек – кристалл, Ярослав Борисович Глебов нуждался в женской ласке. Я должна вдохновить его на подвиг. На честность и принципиальность.
Мы провели прекрасную ночь, во время которой трижды обменялись клятвами верности. Я была на высоте, хотя время от времени оказывалась внизу. Он стонал и плакал, а я осушала губами его слезы и пот. Все было прекрасно, да иначе и быть не могло. Любовь – моя вторая профессия. Любовь незаконная, потому не имеющая границ, презирающая условности и не знающая запретов. Вот как пафосно я об этом говорю, когда собираюсь свалить масштабную фигуру типа БЧ. Мои мысли в этот момент такие же величественные, как и цели.
А на следующий день я сидела в машине, одетая в очаровательный шифоновый топ ярко-синего цвета, украшенный огромным золотым цветком. В этом цветке и была спрятана камера. За сутки мой стремительный львенок организовал мне «колпак». Я с улыбкой смотрела, как за мной едет неприметная иномарка; надеясь, что у них хватит сообразительности километра за два от резиденции БЧ оставить меня одну.
Все прошло как по маслу.
Меня не сразу, но впустили. Повторяю, заборы здесь такие, что позавидовали бы имперские города, подвергавшиеся осаде варваров. Повсюду видеокамеры, невидимая охрана, да и видимая тоже, всяческие меры предосторожности, злые собаки. Обширная и постоянно растущая популяция российских чиновников селится общинами в привычных местах обитания. Это закрытая каста, каста небожителей, и социальный лифт на небеса заблокирован намертво. Официально он есть, но не работает. Хотя соответствующей таблички не висит. Связь с дежурным лифтером односторонняя. Он нас слышит, но наверх сигнал не идет. Ответа можно ждать вечность.
Сегодня мне повезло. В динамике раздалось:
– Проезжайте.
Меня внимательно осмотрели невидимые стражи, но пропустили. Видимо, я в особом списке. Вот повезло! У БЧ и в мыслях нет, что под его масштабную личность делают подкоп. Кто? Какой-то щенок из Следственного комитета? Ему просто надо кинуть кость, и он заткнется. Не обязательно даже, чтобы на ней было мясо. БЧ не мог верно оценить мои активы. Пронырливого журналиста и обиженную Алину Евгеньевну. Без ФСБ мы бы не сдвинулись с мертвой точки.
Итак, я ехала. Ехала, ехала… ну, вы представляете. Несколько гектаров элитных угодий, и посреди – дворец! Записанный на тещу. Пенсионеры у нас страсть как богаты. Во Франции вы подобных дворцов не найдете. Во всяком случае, не в таком количестве. А здесь через каждые пару километров – дворец! Не дворец, так замок. С башенками, с крепостными стенами и рвом. Богатство чиновников прямо пропорционально нищете простого народа. Глядя на эти дворцы, надо заливаться горючими слезами. Вот они где, газопроводы в отдаленные села, дороги российской глубинки, достойные пособия многодетным матерям…
И все это принадлежит семье из четырех человек! У Людмилы Ивановны пока еще нет внуков. Ее старшей дочери двадцать девять лет, и она по европейской моде не торопится рожать. Вот что значит получить образование за границей! Младшенький тоже там, то ли в Лондоне, то ли в Швейцарии. И сейчас, скорее всего, совершает круиз с заходом на Сардинию. С этой стороны Людмиле Ивановне следует ожидать скорее венерических заболеваний, чем внуков.
Ах, да! Я забыла тещу БЧ! Она пятый член семьи. Я с удивлением узнала, что мама живет в отдельном домике. «Домик» выглядел как вилла бизнесмена средней руки. Хорошенький такой особнячок.
– Там живет моя мама, – махнула рукой Людмила Ивановна, которая встретила меня где-то на середине пути. Она как раз совершала прогулку, осматривая владения. Погода стояла чудесная, в меру тепло, и небо ласковое, без единого облачка.
Сам БЧ играл в гольф. Поле было так себе, небольшое. Видимо, тренировочное, чтобы не потерять форму. Я подумала, что скоро на этом месте будет более демократичный корт для бадминтона, а зимой каток. Пора бросать эти буржуйские привычки и становиться ближе к простому народу. А народ любит гонять ракетками воланчик через сетку. И в шахматы не прочь сыграть. А этот ваш гольф – пережитки прошлого.
Я обрадовалась тому, что камера это снимает. Для чиновника важно быть в теме. Он должен любить то, что любит его босс. Если завтра первые лица страны начнут прыгать через скакалку, вторые лица приложат максимум усилий, чтобы сей вид спорта ввели в программу Олимпийских игр.
– Леша, к нам гости! – крикнула Людмила Ивановна, не решаясь ступить на безупречный зеленый газон. Я поняла, что БЧ она побаивается. Он хозяин положения, хоть и верный, но требовательный муж. В этой семье царит домострой.
Супруг в последний раз махнул клюшкой и, запулив мяч в зеленые заросли, нехотя ее отложил. В гольфе он явно делал успехи: клюшки были выбраны со знанием дела, и мячи настоящие. Я ожидала, что меня хотя бы покормят перед тем, как дать инструкции.
Разговор произошел в электромобиле, в котором усталый потный БЧ ехал к своему дворцу. Ну и я заодно.
– Что там у вас э-э-э…
– Георгина. Георгиевна, – тихо добавила я, стараясь реже дышать. От БЧ разило потом, но он, видимо, считал, что его пот священен.
– Что за имя? – БЧ посмотрел на меня так, будто я виновата в том, что еще до рождения не проинструктировала своих родителей: непонятные имена давать нельзя!
– Можно просто: Инна.
– Тоже не по-русски, – поморщился он, – ну да ладно. Так что там у вас… Инна?
– У меня ничего. Я работаю с вашей женой…
– Ах, да! Этот следователь… – он щелкнул пальцами.
– Глебов, – подсказала я.
– Ну да. Чего он хочет?
– Да кто его знает.
– Чего выдумал, щенок. Моя жена кого-то там убила!
– Ректора.
– Это дела не меняет.
– Курбатов ей отказал.
– Что-о-о?! – взревел БЧ, как поднятый из берлоги медведь.
ЕГО жене кто-то отказал!
– А разве она вам не говорила?
– Люся сказала, что все в порядке. Не сегодня-завтра ее назначат и. о., – в его голосе звучало откровенное раздражение.
БЧ не терпел, когда ему прекословили. Всякий, кто удостаивался его аудиенции, должен все это время провести, согнувшись в почтительном поклоне, и на все вопросы отвечать только «да»:
– Да, я с вами целиком и полностью согласен, Алексей Семенович.
Я так и сказала:
– Ученый совет целиком и полностью поддерживает кандидатуру уважаемой Людмилы Ивановны.