«Когда Вы останетесь одна, я приду к Вам», — сказал он Марии-Луизе. И действительно, через час, обильно смочив волосы одеколоном, в одном халате он вернулся. Много позже, в Сент-Элене он признался Гурго:
«Я пришел, и она все исполнила смеясь».
К несчастью, так хорошо начавшийся брак, очень плохо закончился. В противовес другому браку, заключенному 7 августа 1832 года.
В этот день под проливным дождем король Луи-Филипп I выдает свою дочь Луизу замуж за короля Бельгии Леопольда I. Об этой свадьбе говорили, что ее нельзя назвать радостным событием.
Леопольд де Сакс-Кобур стал королем только год назад. Когда бельгийцы захотели основать династию, то выбрали того, кто, по их мнению, соединял в себе ум, величие и умеренность. Во всем, за исключением некоторых деталей, впрочем, это был прекрасный выбор, в Леопольде присутствовали все необходимые качества, кроме веселого нрава. Прежде всего это был безутешный вдовец, не могущий смириться со смертью в родах через несколько месяцев после свадьбы своей молодой жены Шарлотты, наследной принцессы Англии. Прошедшие с тех пор 15 лет не утешили его.
Белокурая и очаровательная принцесса Луиза прекрасно все знала. Кроме того, в 18 лет у нее не было ни малейшего желания выйти замуж за человека, на 23 года старше ее. Но когда политика требует, что могут сердца молодых девушек? И Луизе, как и всей семье, не желавшей ее отъезда в Брюссель, пришлось смириться. В этой орлеанской дружной семье царили взаимопонимание и любовь, как в простой семье буржуа.
В результате в день свадьбы все плачут: король Луи-Филипп, королева Мария-Амелия, их дети, невеста, и если жених не плачет, то по его лицу можно сказать, что слезы стоят у него в глазах.
Когда пришло время отъезда, то положение, если верить королеве, еще более усугубилось.
«Луиза плакала, и мы все плакали, обнимая ее. Король и Шартр рыдали от чувства жалости. И даже маленький Монпансье рыдал горючими слезами».
Все же этот брак будет так же счастлив, как несчастно он начался. После 17 августа король Леопольд пишет:
«Я очень доволен моей доброй маленькой королевой. Она самая нежная женщина на свете и, к тому же, умна».
И Луиза в свою очередь спустя десять дней заявляет:
«Король Леопольд сделал меня по-настоящему счастливой».
Бельгийцы тоже довольны. Вся. нынешняя династия произошла от этого трогательного брака.
С Наполеоном III в Компьен снова вернулась радость, и этот период явился лучшим в истории замка. Каждый год в честь открытия охотничьего сезона император и императрица Евгения по очереди принимают пять «партий» гостей, принадлежащих ко двору, к миру дипломатии или к миру знаменитостей в различных областях. Гости приглашаются в зависимости от их симпатий.
Заказывался даже специальный поезд для гостей:
«По приезде в Компьен, — пишет принцесса Полина де Меттерних, жена австрийского посла и личная подруга императрицы, — «партия» покинула вагоны и направилась к запряженным повозкам и вскоре отправилась во дворец. На перроне их встретил граф Васкочи, и каждого проводили до апартаментов, пригласив в салон в 7.15».
Но помимо таких осенних регулярных встреч Наполеону иногда приходилось давать приемы без супруги. Однажды в июне в его сети попала графиня де Кастильоне, женщина необыкновенной красоты, специально приставленная к императору, чтобы выведать у него причину оккупации Италии.
Много лет спустя, когда госпожа де Кастильоне умерла, среди ее предсмертных желаний было следующее: «Я хочу, чтобы меня похоронили в ночной рубашке, в которой я спала в Компьене».
Достаточно веское доказательство, что секретный агент порой попадает в свои собственные ловушки…
КРОПЬЕР Дом Анжелики
Это строение с трудом можно назвать замком, эта скорее просто большой дом, спрятанный в горах. Но великолепная лестница с перилами облагораживает и украшает жилище. Лестница в духе Версаля, свидетельствующая о прекрасном вкусе очаровательной женщины. Вокруг простирается изящный газон, слышится журчание реки; стоит звенящая тишина. И хозяйка должна соответствовать всему этому…
Осенью 1678 года тетушка-канонисса привозит сюда из отеческого дома семнадцатилетнюю прелестную Анжелику де Скорай де Русиль. Очаровательное маленькое круглое личико, свеженькое, освещенное сиянием больших серых глаз, белоснежные зубы, кругленький розовенький ротик, прекрасные пушистые волосы золотистого цвета. Но девушка даже не подозревала о своей исключительной и одновременно естественной красоте, тогда как ее семейство уже отметило и оценило это ее преимущество.
Поэтому-то визит богобоязненной госпожи и был встречен с такой радостью, тем более, что она привезла с собой и очень важную новость: Анжелика вот-вот станет фрейлиной герцогини Орлеанской, невестки короля Людовика XIV.
Такую милость тетушка-канонисса смогла получить только благодаря поддержке могущественной настоятельницы Фонтевроского монастыря — Мари-Мадлен де Мортемар, сестры маркизы де Монтеспан, — обожающей пристраивать своих протеже в различных кругах двора. Можно представить себе радость семьи, стесненной материально. Но чтобы появиться при дворе нужны платья, другие вещи, а семья Скорай далеко не богата. Тем не менее было решено израсходовать все сбережения, чтобы одеть дитя, ведь такой случай может быть полезен для всех родственников. Ее красота — очень выгодное вложение денег.
Благодаря совместным усилиям в одно прекрасное утро Анжелика под покровительством тетушки переступает порог Королевского Дворца в Париже и склоняется в реверансе перед Мадам.[7]
Нынешняя Мадам — это не та хрупкая и иногда жестокая Генриетта Английская. Это вторая супруга Месье,[8] принцесса Палатинская, крепкая немка, ругающаяся, как извозчик, которая, в тоске по родине пьет очень много пива и ест кислую капусту. Тем не менее она умна, добра и жизнерадостна.
Именно эта Мадам, не без благожелательности, но пребывая в большом недоумении, встретила молоденькую провинциалку. Как могло случиться, что эту молодую красавицу опекает сестра фаворитки, этой Монтеспан, которую Мадам ненавидит и которая, к тому же, несмотря на сорокалетний возраст и полноту, делала все возможное, чтобы ничто не застило от нее Короля-Солнце?
При первом же удобном случае Мадам выговаривает настоятельнице Фонтеверского монастыря: малышка действительно хороша, но глупа, как пробка. «Это как раз то, что нужно: с подобными людьми легче», — должно быть, подумала госпожа де Монтеспан.
На этот раз принцесса поняла: Монтеспан предпочитает лучше сама предоставить развлечение своему любовнику-королю, чем полагаться на случай. И действительно, вскоре фрейлина практически уже не принадлежала Мадам: Анжелику пригласили в интимный круг фаворитки в замок де Клюни, роскошную обитель, сейчас, к сожалению, разрушенную, находящуюся к северу от Версаля.
Экзамен удался: девушка именно настолько красива, чтобы привлечь внимание короля, ее красота действительно отвечала его утонченному вкусу. А в ловких руках госпожи де Монтеспан могла стать податливой, как воск. Но главное — она вовсе не опасна. Именно в этом коварная маркиза допустила непростительную ошибку.
Анжелика неглупа. Она просто ослеплена и запугана. Ее привезли из овернского уединения в самый прекрасный дворец в мире и поместили в интимный круг блестящего и опасного окружения короля, никак не подготовив заранее. Женщины здесь так же непреклонны, как и мужчины, а с «крестьянкой» никто не стесняется в обращении. Приходится прибегнуть к железному кулаку госпожи де Монтеспан, чтобы заставить замолчать глупые языки и создать хотя бы видимость спокойствия вокруг ее протеже.
План, задуманный госпожой де Монтеспан осуществляется очень успешно. Уже во время первого визита в Клюни мадемуазель де Скорай представили королю. Но это знакомство потрясло ее до такой степени, что ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. На какое-то мгновение она оказалась лицом к лицу с Людовиком XIV, и это позволило королю хорошенько ее рассмотреть. Нарушив этикет, по которому полагалось произнести лишь сухие слова приветствия, она не смогла сдержать улыбки. Но какой мужчина может рассердиться, прочитав восхищение в глазах такой прелестной девушки?
Восхищение… и, вероятно, что-то еще, потому что Анжелика после реверанса с испугом заметила, как часто забилось ее сердечко. Лишь один обмен взглядами и, как когда-то Лавальер, она стала пленницей собственного сердца, навсегда влюбившись в своего короля.
Восхищение… и, вероятно, что-то еще, потому что Анжелика после реверанса с испугом заметила, как часто забилось ее сердечко. Лишь один обмен взглядами и, как когда-то Лавальер, она стала пленницей собственного сердца, навсегда влюбившись в своего короля.
Испытывая тайную радость, она покинула Королевский Дворец с его противными запахами, расположилась в Версальском дворце и перешла в распоряжение госпожи де Монтеспан. Здесь-то она сможет видеть короля каждый день.
Уже вскоре она увидит его на гораздо более близком расстоянии, чем смела предположить. Праздничная ночь в Клюни в присутствии короля, прогулка в саду из-за духоты в гостиных, когда она не заметила мужчин, идущих по ее следу, и вскоре мадемуазель де Скорай оказывается у небольшой, еле освещенной веранды, куда король — это он следовал за ней вместе со старым герцогом де Ларошфуко — пригласил ее войти. Там накрыт стол и царит приятная атмосфера. Затем, когда дверь за парочкой закрывается, Ларошфуко стойко охраняет вход, и, если потребуется, он будет стоять здесь всю ночь. Он — придворный, умеющий превозмочь себя, чтобы доставить удовольствие своему королю. И действительно, на следующий день его мучает ужасный насморк.
Новость о страсти короля к Анжелике буквально взорвала Версаль. Поначалу полагая, что это всего лишь каприз, вскоре двор с удивлением заметил, что это нечто гораздо большее — любовь. Никогда еще король не делал столько безумств из-за женщины. За очень короткое время у Анжелики появились квартира, карета, слуги, туалеты, драгоценности, а также семейное владение Фонтанж. Поговаривали даже, что король хочет сделать ее герцогиней. И все это к ужасу госпожи де Монтеспан, ошеломленной странным поворотом задуманного ею плана. В считанное время ее покровительство переросло в ненависть.
Это было время, когда в высокопоставленных семействах процветали отравления, время колдовства и прорицателей. Может быть, госпожа де Монтеспан достала у кого-то зелье, или попросила кого-либо помочь ей избавиться от соперницы? Это дело не будет раскрыто уже никогда.
Благосклонность короля к мадемуазель де Фонтанж растет. Забеременев, она стала герцогиней, и высокомерной Монтеспан пришлось увидеть свою соперницу на знаменитом троне, таком желанном для нее.
Тем не менее здоровье новой герцогини становилось все хуже и хуже. Она плохо переносила беременность, худела, теряла свою красоту, и, наконец, произвела на свет мертвого младенца.
То ли потеря ребенка, то ли другие страдания так повлияли на герцогиню де Фонтанж, что она больше не смогла восстановить свои силы: она потеряла свой великолепный цвет лица, а тело ее стало совершенно безжизненным. Должно быть, это действовал яд, настолько поразительна была перемена, за несколько месяцев случившаяся с самой прекрасной женщиной в королевстве. Людовик XIV не любил больных. И вскоре он совсем отвернулся от той, которую заверял в своей любви, а затем отправил ее к бывшей гувернантке своих незаконных детей, госпоже де Ментенон, которая, впрочем, изо всех сил пыталась успокоить покинутую женщину.
«Вы советуете мне забыть о моей любви, как будто это так же просто, как поменять жилище», — протестовала та в слезах.
Жизнь покидала ее. После пребывания в аббатстве Шеллю у своей сестры госпожа де Фонтаж удаляется в Порт-Руаль, где умирает 26 июня 1681 года… в возрасте 20 лет.
А для своего дорогого, незабываемого замка Кропьер она передала золото, много золота и приказала переделать террасу, лестницу, зрительный зал. Семья ее также получила королевскую помощь. А сама хрупкая герцогиня заплатила за это жизнью.
ЛАНЖЕ Брак Франции и Бретани
Холодным и сухим днем в самом начале декабря 1491 года роскошный кортеж появился на улицах маленького городка Ланже и направился к замку, белые стены которого, выстроенные из белого туреньского известняка (при взгляде на который кажется, что он впитал в себя солнечные лучи), спорят с синей пеной крыш. В центре блестящей кавалькады плыли носилки, где на подушках раскинулась юная девушка, закутанная в черный бархат и соболя.
Ей было пятнадцать лег. Она была красива. По крайней мере, все современники добивались ее руки и воспевали ее красоту тем, кто осмеливался сомневаться. Ей была не чужда грация, несмотря на то, что одна нога была немного короче другой. На самом деле никто не замечал этого маленького изъяна, тем более, что девушка в соболях смогла скрыть его своей походкой: «Никто не замечал этого недостатка, — говорил Брантом, — и ее красота ничуть не проигрывала…»
Правда, это свидетельство немного сомнительно: Брантом никогда не видел ту, о которой он столь вдохновенно пишет, чья маленькая рука, будучи отдана законному супругу, положила конец векам непрочного согласия и принесла звезде, называемой Франция, один из прекраснейших лучей, которого ей так долго недоставало. Ее звали Анна. Она была суверенной герцогиней Бретани и прибыла в Ланже, чтобы сделаться супругой юного короля Карла VIII.
Брак не обошелся без затруднений: с детства Карл был обручен с Маргаритой Австрийской, которую воспитывали подле него в Амбуазе. Анна, со своей стороны, была невестой императора Максимилиана, отца этой самой Маргариты. Оба брака были очень выгодными, однако если бы Бретань стала владением Максимилиана, Франция оказывалась с двух сторон ограниченной германскими владениями. Так решила та, что, будучи регентшей во время несовершеннолетия короля Карла, уверенно правила королевством: Анна де Боже, его сестра, «наименее безумная из женщин, которые когда-либо были во Франции», по словам ее отца Людовика XI. По совету сестры, «Карл, убежденный в том, что столь важный сеньор в королевстве небезопасен, отнял вышеназванную Анну у Максимилиана и женился на ней». Все это — слова того же Брантома, но в этом случае на него можно всецело положиться.
Сказать правду, герцогиню Анну больше привлекала корона императрицы и она не находила никакого удовольствия в том, чтобы стать королевой Франции. Тот, с кем она уже давно была обручена, осыпал ее подарками, несмотря на то, что не был особенно богат. Среди этих подарков были и те соболя, которыми было подбито дорожное платье, и те, которые украсят свадебный наряд будущей королевы. Французы были столь дипломатичны, а приведенные войска столь значительны, что им удалось переменить мнение Анны. И в то время, как Маргарита плакала в Амбуазе, узнав, что ей уже не быть супругой Карла, Анна отправилась в дорогу вдоль берега Луары, в городок Ланже.
Говорят, первая встреча будущих супругов была благоприятной. Карл нашел, что юная герцогиня «очень красива, грациозна, шутки ее мягки и остроумны, а фигура хороша, как нельзя лучше». Что до нее, мы не знаем ее мыслей в точности. Молодой король не был красив, но он обладал очарованием и любезностью. И потом, Маргарита была влюблена в него. Последнего было достаточно, чтобы он приглянулся Анне.
Во вторник, 6 декабря в большом зале замка, где и теперь можно любоваться замечательной обстановкой, Анна подписывает свадебный контракт, соединивший Бретань и Францию. Контракт предусматривал, что если герцогиня умрет первой, Бретань отойдет королю Франции. Если же первым умрет король, Анна вернет себе герцогство, но обязуется выйти за наследника французского престола. Так или иначе, в течение своей жизни она сохраняет Бретань за собой, а Бретань в свою очередь приобретает королеву, не теряя герцогини.
Известна красота нарядов бретонских невест. Платье Анны приводит на память старинные сказки о феях: оно было из золотой ткани, а украшали его сто шестьдесят собольих шкурок. Блистало роскошью и брачное ложе, привезенное из Нанта: оно целиком было сделано «из червонного золота и красной тафты». Говорят, что молодые супруги возлегли на нем с немалой радостью. Их оставили одних, но в соседней комнате расположился караул из шести мещан, которые должны были держать ухо востро. От них требовалось подтвердить, что герцогиня Анна взошла добровольно на брачное ложе, чтобы стать там королевой. Андре Кастело сообщает, что на исходе брачной ночи вышеозначенные мещане «затеяли неописуемой непристойности спор, в словах исключительно непечатных…»
После этого подвига молодая чета отправилась на медовый месяц в замок Плесси-ле-Тур. Башни Ланже погрузились в тишину.
Что до замка, то в том виде, в каком его застала юная королевская чета, он существовал недавно. Его построили по приказу Людовика XI под наблюдением казначея Жана Бурре, при этом сохранив в целости огромный донжон, чья история уходит корнями во тьму предшествующих веков. Башню построил сам Фулк Нерра, Черный Сокол, ужасный граф д'Анжу, которого мы уже встречали в нескольких рассказах. Известно его увлечение тяжелыми неприступными квадратными крепостями, столь основательными, что они способны бросить вызов разрушающей силе времени. На самом деле все они были построены с одной целью — наделать хлопот графу де Блуа, давнему смертельному врагу Фулка.