4
Меж тем сыщики, переодевшись, чтобы их не узнали, пустились по городу на розыски Принцессы. Одни искали её на широких улицах, другие — в кривых переулках, одни — в парках, другие — в трущобах. Куда бы они ни шли, всюду им попадалось что-нибудь подозрительное, и они тотчас спешили во Дворец к Королю. Сыщик А, например, переодевшись Сторожем в парке, в первый же час обнаружил Бродягу в лохмотьях, крепко спавшего в траве. Бродяга к тому же еще и храпел в придачу!
«Подозрительный тип! — подумал Сыщик А, — Это у него прямо на лбу написано!»
Чтобы проверить свою теорию он на клонился к спящему и крикнул ему прямо в ухо:
— А Королевская дочка где?
Бродяга приоткрыл один глаз, пробормотал: «Первый поворот направо, второй налево!» — и снова захрапел. А Сыщик помчался в указанном направлении, свернув направо, а потом налево, оказался перед трактиром под названием «Кабанья голова». У стойки сидели девятнадцать матросов и пили пиво, которое им подавал тощий Трактирщик со своей толстой Женой.
Сыщик А протиснулся К стойке и заказал для отвода глаз пинту портера. Проглотив портер, он отбросил притворство иг схватив одной рукой Трактирщика, а другой — Жену, грозно спросил:
— Где Королевская дочка?
— Мы-то откуда знаем? — отвечал Трактирщик. — Где-то она есть, но только не тут.
— А-а, так ты отрицать! — вскричал Сыщик.
— Эй, парень, не давай рукам воли! — сказала Жена и вырвалась из его цепкой хватки.
— А-а, так ты сопротивляться! — вскричал Сыщик.
Тут он распахнул куртку, показал свой значок и арестовал их обоих, а заодно (для спокойствия) и девятнадцать матросов и велел им следовать за собой ко Дворцу. По пути он зашёл (для спокойствия) в парк и арестовал Бродягу в лохмотьях. А потом привёл их всех к Королю.
— Это кто? — спросил Король.
— Тёмные личности, Ваше Величество, — отвечал Сыщик А. — Вот этот, — и он указал на Бродягу, — говорит, что ваша дочь в трактире у этих людей. — И он кивнул на Трактирщика и его Жену. — А они отпираются. Кто-то из них лжёт!
— Какая жалость! — молвил Король — А эти кто?
И он указал на девятнадцать матросов.
— Эти находились в момент ареста в трактире и, возможно, тоже состоят в заговоре. Я решил не рисковать.
— Похвально! — одобрил Король. — Ты будешь повышен в чине. А этих подозрительных личностей бросьте в тюрьму! Если к Первому апреля они не докажут, что невиновны, они умрут!
Пока Трактирщика с Женой и матросов отводили в тюрьму, Король отдал приказ повысить Сыщика А в чине. Только он распорядился, как появился Сыщик Б, переодетый Покупателем, а за ним — Торговец галантереей, сорок три продавщицы, Нянька и Младенец в коляске.
— Это кто? — спросил Король.
— Подозрительные личности, Ваше Величество, — отвечал Сыщик Б. — Я заметил, что коляска с этим Младенцем чуть не час стояла возле лавки этого Торговца, а Младенец всё время весьма подозрительно плакал, но на мои вопросы отвечать отказывался. Я шасть в лавку и вижу: Няньке у прилавка что-то метром отмеривают. «Это что?» — говорю. А она мне: «Не лезь не в своё дело!» — «Это моё дело и есть!» — говорю и хвать с прилавка её покупку! Вот она…
И Сыщик Б вынул из кармана голубую резинку.
— Для чего это? — спросил Король.
— Вот и я её о том же спросил, Ваше Величество! А она говорит: «Мужчины об этом не спрашивают!» И отказалась отвечать. Ну, раз не хочет сознаться, я ее и арестовал, а для спокойствия прихватил всех, кто был в лавке, и Младенца в придачу.
— Правильно! — произнёс Король с широкой улыбкой. — А не докажут, что невиновны, так всем отрубим головы Первого апреля.
И он велел бросить в тюрьму Няньку, Младенца, Торговца галантереей и продавщиц, а Сыщика Б повысить в чине. Не у спел он покончить с этим делом, как появился Сыщик В, переодетый Почтальоном, а за ним — четыреста два домовладельца.
— Это кто? — спросил Король.
— Скрытные личности, Ваше Величество, — отвечал Сыщик В. — Все они получили письма, адресованные не им, пометили, чтобы отвести подозрения, конверты: «По данному адресу не проживает» — и бросили опять в почтовый ящик. Я стукнул к ним в двери двойным перестуком, они отворили — и я тут же их арестовал. Вот они! Буду держать до тех пор, пока не признаются, от кого письма, кому посланы и что в них.
— Превосходно! — вскричал Король. — Если до Первого апреля не признаются, так всех казним! А тебя тоже ждёт повышение в чине. Ну, у какого короля были ещё такие сыщики?!
И часа не прошло, как явился Сыщик Г, переодетый Билетным контролёром, а с ним девятьсот семьдесят восемь пассажиров, купивших железнодорожные билеты, чтобы зачем-то уехать из города, а потом Сыщик Д, переодетый Библиотекарем, привёл две тысячи триста пятнадцать читателей, попросивших в публичной библиотеке книги о сыщиках. Все они, конечно, вызывали сильные подозрения — их тотчас отправили в тюрьму. Пусть объяснят своё поведение, а не то, как сказал Король, Первого апреля все расстанутся с головами!
Так оно и шло всю ночь, и только Король отправился наконец спать, как раздался громкий крик, торопливые шаги — и в Тронный зал вбежала Экономка с перочинным ножиком в руках, а за нею — Младшая горничная. Отчаянно жестикулируя, Экономка бросилась к трону, но Младшая горничная подставила ей ножку, повалила, заткнула рот кляпом и защёлкнула на ней наручники.
— Господи, спаси и помилуй! — молвил Король. — Что это значит?
Младшая горничная поднялась с пола и сняла наколку вместе с наколкой снялись и волосы, а под ними открылась обширная лысина Второго сыщика. Тяжело дыша, он указал на Экономку, которая молча барахталась на полу.
— Это крайне подозрительная личность, Ваше Величество, — сказал он. — Переодевшись Младшей горничной Вашего Величества, я решил обыскать комнату вашей дочери в поисках каких-то следов и улик. Я прокрался туда, когда вокруг не было ни души, и немедленно обнаружил, что там кто-то побывал. Ковёр был усыпан металлическими стружками, и все замки в шкафах и комодах Принцессы были взломаны. Видя, что дело неладно, я продолжал поиски. Осторожно заглянул за портьеры и одни за другими распахнул дверцы шкафов. Наконец я заглянул под кровать: там я увидел вдруг огромную войлочную туфлю, а в ней ногу, а рядом еще одну ногу в туфле. Я вытащил их из-под кровати на свет Божий, а за ними — Экономку Вашего Величества! Она кинулась бежать, я — за ней, а чем всё это кончилось, вы видели.
— Так-так, — молвил Король. — Только это не моя Экономка.
— Не ваша? — вскричал Второй сыщик. — Час от часу не легче! Это, верно, опасная преступница, — похитив вашу дочь, она вернулась за её драгоценностями! Теперь-то мы можем с уверенностью сказать, Ваше Величество, что напали на верный след!
Король пришёл в восторг так называемую Экономку решили казнить Первого апреля, после чего весь Двор отправился спать.
Но больше в Городе не спал никто: все знали, что по улицам рыщет тысяча сыщиков и что в любую минуту они могут ни за что, ни про что арестовать любого. К утру половина Города заперлась у себя по домам, а вторая — бегала друг от, друга по улицам.
5
Солдат Джонни Дженкинсон, служивший Барабанщиком в Королевской армии, шёл по тропинке, ведущей к хижине его матушки, и бил в барабан. Он не стал стучать в дверь, а выбил на барабане такую дробь, что его матушка тотчас распахнула дверь. Увидев сына на пороге, она всплеснула от радости руками, а потом обняла его и воскликнула, словно не могла поверить своим глазам:
— Неужто это ты, Джонни? Неужто ты?
— Да, мам, это я, — отвечал Джонни. — А что у нас сегодня на ужин?
— Отец, отец, иди сюда! — закричала миссис Джон Дженкинсон.
Из-за дома тотчас показался мистер Джои Дженкинсон с лопатой в руках. Увидев сына, он плюхнулся с размаху на третью ступеньку крыльца и принялся набивать трубку, чтобы скрыть своё волнение.
— Но, Джонни, как ты тут очутился? — спросила миссис Джон Дженкинсон. — Я-то полагала, что ты в Городе за двадцать миль отсюда!
— Меня отпустили на побывку, мам, — отвечал Джонни. — На неделю, и всех моих товарищей тоже, всех до единого!
— С чего это, Джонни?
— A-а! — протянул с важным видом Джонни. — Этого нам не сказали. Хотя мы и догадываемся.. — Что-то будет…
— Неужели война? — прошептал мистер Джон Дженкинсон…
— А что же ещё, пап? — отвечал Джонни.
И вправду, что ещё?
— С кем же война, Джонни? — спросила миссис Джои Дженкинсон.
— Об этом нам, конечно, никто ни слова, мам, — сказал Джонни, — но разве людям запретили думать? Кто из нас думает, что война будет с Северным королём, а кто с Южным. Но я-то думаю…
Он умолк, ибо сам ещё не решил, что думает.
— Ах, Джонни, неужели, — ахнула миссис Джои Дженкинсон, — неужели с обоими?
— Ах, Джонни, неужели, — ахнула миссис Джои Дженкинсон, — неужели с обоими?
— А почему бы и нет? — отвечал Джонни, подмигивая.
И с этой минуты так он и думал.
— Вот ужасти! — выдохнула миссис Джон Дженкинсон. — Обоих-то нам никогда не одолеть, ну просто никогдашеньки!
— Положись на нас, мам! — браво бросил Джонни и выбил дробь на барабане. — Нас только надо как следует накормить, а там мы горы свернём. Так что у нас сегодня на ужин?
Миссис Джон Дженкинсон спрятала лицо в передник и разрыдалась:
— Ничего на ужин, Джонни, ну совсем ничегошеньки! Кухарка сказала, что уходит.
— При чём тут кухарка? — вскричал Джонни, и в глазах его впервые мелькнула тревога. — ¥ нас ведь нет кухарки! У нас в доме стряпаешь ты, мам!
— Что ж с того? — возразила с вызовом мать Джонни и утёрла слёзы. — Кто стряпает, тот и кухарка, значит, и я могу сказать, что больше стряпать не буду. Чем, я других хуже?
Но почему, мам?
— Потому что такая сейчас мода пошла, Джонни. Кухарка Короля позавчера сказала, что уходит. И суток не прошло, как все кухарки по всему Королевству перестали стряпать. Если б мы продолжали стряпать, когда Королевская кухарка отказалась, это бы смахивало на измену. Вот оно в чему дело.
Джонии с размаху плюхнулся рядом с отцом на третью ступеньку.
— Вот уж некстати! — воскликнул Джонни. — Это мне всю побывку испортит, право слово! И всем ребятам тоже. Ты, мам, даже представить себе не можешь, до чего для ребят на побывке важно поесть!
— И не только для ребят на побывке! — сказал мистер Джон Дженкинсон, попыхивая трубкой, чтоб скрыть своё волнение. — И для других тоже!
— А что ты делаешь, когда настаёт время обеда, пап? — спросил Джонни.
— Иду в трактир и курю там свою трубку, — отвечал мистер Джон Дженкинсон.
— Что ж, тогда пойдём вместе, — сказал Джонни…
И отец с сыном грустно побрели по дорожке в трактир.
Там уже собралось всё мужское население деревни. Куда ж ещё деваться мужчинам, когда женщины перестали стряпать? Мужчины уже начали сердиться на женщин. По мере того, как голод их рос, гнев их разгорался а женщины, со своей стороны, всё упорнее стояли на своём.
— На завтрак ничего?! На обед ничего?! И на ужин опять ничего?! — возмущались мужчины.
— Король же обходится без завтрака, обеда и ужина, — возражали женщины, — чем же вы лучше Короля?
По всему королевству мужчины собирались в трактирах и бранили женщин. Наконец они решили, что раз женщины их не кормят, то они перестанут работать.
— Только надо действовать дружно, — заявил отец Джонни. — Давайте все бросим работать Первого апреля!
Весть об этом обежала, словно лесной пожар, все трактиры в Королевстве и все мужчины до единого согласились, что бросят работать Первого апреля, если их не будут кормить.
Впрочем, в трактирах говорили не только о женщинах. После того как солдаты пришли домой на побывку, только и было толков, что о войне. Каждый солдат хранил важный вид, словно он один знал, что происходит. Одни говорили, что война будет с Северным королём, другие — что с Южным.
— Ну, нет, — заявлял третий, — с Восточным.
— Враки! — говорил четвертый. — С Западным!
— Всё мимо! — смеялся пятый. — Ни с одним из этих королей, а с Царём Чернокожих, мне сам капрал сказал!
— Капрал пусть окатит себе голову холодной водой, — восклицал с насмешкой шестой. — Мне сам сержант под честное слово сказал, что — с Царём Белокожих!
Споры разгорались, солдаты перебрали всех монархов на свете. А шпионы слушали эти разговоры и торопились донести своим государям о том, что у слышали. В результате чего все короли во всех странах света велели своим армиям готовиться к наступлению Первого апреля, а кораблям — поднимать в этот день паруса.
6
Что же произошло Первого апреля?
Король отхлебнул кофе и сказал:
— Сегодня все подозрительные личности будут казнены.
Полковник намазал гренок маслом и сказал:
— Сегодня будет схвачен Мальчишка, что чистит Серебро.
Все мужчины в Королевстве сказали:
— Сегодня мы бросаем работать.
Все короли по всему свету сказали:
— Сегодня мы выступаем в поход.
Солнце снова призвало к себе Детей Света и сказало:
— Сегодня мы покончим с Днём.
А Луна призвала Детей Темноты и сказала:
— Сегодня мы докажем, что Ночь не права.
И тут такое всюду началось…
Сначала Полковник велел солдатам вернуться, чтобы арестовать Мальчишку, что чистит Серебро но солдаты не явились. Тогда Полковник отправился к солдатам, выдернул шпагу из ножен и спросил:
— В чём дело?
А Джонни-Барабанщик ответил:
— Полковник, солдат не только солдат, но и мужчина, а сегодня все мужчины в королевстве бросили работу.
— Так точно, все до единого! — заорали солдаты.
Полковник щёлкнул шпорами и спросил:
— Но — почему?
— А потому что, пока Королевская кухарка не готовит для Короля, женщины не готовят и для нас, а на голодный желудок ни один мужчина работать не станет. Как только Королевская кухарка вернётся, и нас накормят досыта, мы тут же приступим к делу.
— Так точно, досыта! — заорали солдаты.
Полковник зазвенел медалями и отправился сказать Королю, что надо немедленно вернуть Королевскую кухарку.
Послали за Кухаркой она взглянула на плиту в кухне и сказала, что из трубы всё каплет и так огонь ни за что не разжечь, а пока он не разожжётся, она вернуться отказывается.
Тогда Koроль велел позвать Печника. Но Печник прислал сказать, что печник он, конечно, печник, но только он ещё и мужчина, а все мужчины в королевстве бросили работу, и, пока жена не начнёт его снова кормить, он работать ни для кого не будет.
Тогда Король призвал Второго сыщика — потому что Главный сыщик исчез, как сквозь землю провалился, и никто не знал, где он. Когда Второй сыщик явился во Дворец, Король велел ему арестовать Кухарку за то, что та отказалась готовить, а Печника за то, что тот отказался чинить плиту, но Второй сыщик почесал подбородок и сказал:
— Извините, но я не могу.
— Но почему?
— Дело вот в чем, Ваше Величество. Сыщик он, конечно, сыщик, только он ещё и мужчина, а пока жена не начнёт его снова кормить, он ничего делать не будет.
— А как же быть с арестованными? Ведь сегодня им должны отрубить головы?
— Значит, не отрубят, — отвечал Сыщик. — Потому что Палач сказал, что палач он, конечно, палач, только он ещё и мужчина, правда? И пока жена не начнёт его снова кормить…
Король заткнул пальцами уши и залился слезами. Впрочем, через секунду вынул пальцы и спросил:
— Что это?
Немудрено! В воздухе загрохотали пушки и затрубили трубы, в зал вбежала Нянюшка и сообщила, что все монархи со всего света идут на Город, а вдоль берега выстроились их корабли.
— На помощь! На помощь! — вскричал Король. — Зовите солдат!
Но Полковник пожал плечами с эполетами исказал:
— Они не придут!
— Тогда мы погибли, — простонал Король. — Ничто нас не спасёт.
Ив этот миг погасло Солнце.
Жаворонки устремились не ввысь, а вниз, ромашки почернели, собаки замяукали по-кошачьи, звёзды спустились с небосвода и пошли гулять по земле, прибежала Мышка и столкнула Короля с трона, прилетела Чайка и села на его скамеечку, в полдень часы пробили полночь, заря занялась на западе, ветер подул в другую сторону, прилив побежал от берега, Луна взошла на небо не той стороной, показав всему свету, что с изнанки она не серебряная, а вся чёрная, и День пропал, и Ночь была не в ночь.
И тут открылась дверь, и в зал вошла Королевская дочка в ночной рубашке.
7
Король бросился к ней и прижал её к сердцу со словами:
— Доченька, доченька! Где же ты пропадала?
— Сидела на крыше у трубы, папочка, — отвечала Принцесса.
— Зачем же ты там сидела, милая?
— Мне хотелось Луну, — отвечала Королевская дочка.
Нянюшка взяла её за плечи, встряхнула и сказала:
— У тебя вся рубашка отсырела, неслух ты этакий!
— Это от слёз, — отвечала Королевская дочка. Я весь день и всю ночь плакала без остановки. Слёзы так и лились мне на грудь. И в трубу.
— Ах, вот оно что! — вскричала Кухарка и ринулась на кухню.
Из трубы больше не текло — она разожгла плиту и, не теряя ни минуты, принялась за готовку.
Меж тем Мышка и Чайка поспешили к Детям Темноты и Света и закричали в голос:
— У Королевской дочки волосы каштановые, глаза карие, а лицо загорелое!
Дети Темноты накинулись на Летучую мышь:
— Ты говорила, что у неё волосы чёрные, глаза серые, а лицо бледное!
— Видно, спутала в темноте, — пробормотала в ответ Летучая мышь.