Мария коротко постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, вошла в комнату, едва не столкнувшись с Марианной – девушка, одетая в свои лохмотья, уже собиралась уходить. Она недоумевающе взглянула на Марию.
– Ты можешь остаться, сеньора тебя простила, – сдержанно сказала Мария.
– Простила? – возмущенно переспросила Марианна. – Но я ни в чем не виновата. Я ведь сказала правду.
– Марианна, перестань, хватит. Слишком уж у тебя длинный язычок. Запомни хорошенько: не всегда можно говорить то, что думаешь.
Мария подняла с пола скомканное платье и протянула девушке:
– На вот, переоденься.
Марианна явно колебалась. Но потом, решившись, неохотно взяла платье.
– Хорошо, но имей в виду, я остаюсь только потому, что пообещала дону Альберто.
– О чем ты говоришь? – удивилась Мария.
– Я пообещала дону Альберто, что поживу здесь хотя бы три месяца.
– Правда? Ну ладно, ладно. Но как бы там ни было, девочка, тебе нужно изменить характер. Ты должна быть сдержаннее, скромнее. И если у сеньоры плохое настроение, лучше не попадайся ей на глаза. И, конечно, перестань грубить. И знаешь еще что? – Мария замялась. – Не говори пока дону Альберто, что случилось с птичками. Скажи лучше, что клетка сама открылась, и они улетели.
– Да, конечно, – насмешливо откликнулась Марианна, – «скажи, что клетка сама открылась»… Нет уж, не буду я врать, не умею. Да и зачем мне выгораживать этого грубияна?
Сердце доньи Елены было неспокойно. Только что ее любимый сын вернулся в родной дом – и такой скандал. Как он, наверное, злится на нее, считает, что во всем виновата она – не выгнала тогда эту приживалку. Донья Елена нерешительно постучала в дверь его комнаты.
– Я так расстроена, сынок. Просто не знаю, что и делать. Ты не сердишься на меня? – спросила она, робея.
– Да нет, мама, уже не сержусь. Но ситуация самая глупая и смешная. Мне кажется, для папы это все – только забава.
Донья Елена подошла к сыну, ласково обняла его за плечи.
– Я с тобой согласна, сынок. Но с твоим отцом трудно говорить. Может, если бы ты вел себя немного иначе…
– Мама, ты опять за свое? Опять будешь говорить, что мне нужно чем-нибудь заняться? – Луис Альберто нетерпеливо отстранился от матери.
– Да, да, – торопливо заговорила донья Елена, – знаю, тебе не нравится работать в конторе. Но ты мог бы сотрудничать в какой-нибудь газете или даже написать роман… У тебя ведь были способности. Ты бы работал дома, в уютном, красивом кабинете…
– Короче говоря, мама, – перебил ее Луис Альберто, – вам хотелось бы, чтобы я прикрывал свое безделье видимостью какой-нибудь деятельности. И только. Для вас совсем неважно, чем я на самом деле буду заниматься.
«Сколько раз я уже говорила ему об этом, – с грустью подумала донья Елена. – И все напрасно. Нет, нет, нужно быть терпеливой, как советовал падре Адриан, и тогда мои слова, может быть, дойдут до его сердца».
– Я понимаю, сынок, тебе не обязательно работать. Но ведь мы живем в обществе и должны соблюдать хотя бы внешние приличия.
– Это все слова, мама, – Луис Альберто резко поднялся с кресла. – Кому они нужны, эти внешние приличия? Я привык делать то, что мне нравится. И хватит об этом, я пошел.
– Куда?
– Хочу прогуляться. И надеюсь, эта любимица отца не попадется мне на глаза. – На его лице появилась злая гримаса. – Мне хочется пинком вышвырнуть ее из дому.
– Не волнуйся, сынок, – поторопилась успокоить его мать. – Хочешь, я позвоню Эстерсите, пусть составит тебе компанию.
– Нет, нет, – запротестовал Луис Альберто. – И не смотри на меня так. Уж лучше терпеть эту дикарку, чем выслушивать глупости кузины.
Он схватил пиджак и быстро сбежал по лестнице. «Слишком часто мне стали навязывать кузину. К чему бы это?» – подумал он, выходя из дому.
Мария любила эти часы: в доме уже прибрано, до обеда еще далеко. Можно спокойно посидеть, выпить чашечку кофе и на досуге подумать о предстоящих делах. Но на этот раз ее размышления были прерваны появлением хозяйки.
Донья Елена присела напротив. Ей явно хотелось поговорить о том, что мучило ее в последнее время.
– Эстер, как она, наверное, огорчилась, – начала донья Елена разговор. – Дядя ясно дал понять, что симпатизирует Марианне. Да и Луис Альберто ее избегает.
– То, что он сеньорите нравится, я думаю, всем видно, но она-то, похоже, ему безразлична:
– Детьми они любили друг друга, – вздохнула донья Елена, – я и сейчас не теряю надежды, что они поженятся. Ну что ты стоишь? Садись, пей кофе.
Донья Елена вздохнула.
– Я многое бы отдала, чтобы Эстсрсита и мой сын поженились. Она такая добрая. И ко мне очень внимательна. Я думаю, она смогла бы вернуть его на путь истинный. И к тому же, мне больно видеть, как тяжело ей бедняжечке живется. Еле-еле сводит концы с концами.
– Но, мне кажется, она всегда хорошо одета, – возразила Мария. Она уже допила кофе, но из уважения к хозяйке продолжала сидеть за столом.
– Нет, нет, Мария, ты не знаешь. Девочка творит чудеса, чтобы прожить на ту ничтожную пенсию, которая досталась ей от отца. И она не желает, чтобы ей помогали. На днях я еле уговорила ее принять от меня немного денег, – с волнением сказала донья Елена.
Но слова хозяйки, похоже, не убедили Марию.
– А почему же сеньора не работает? – спросила она.
– Как? Чтобы сеньорита с ее положением работала? – удивилась Елена. – Эстерсита принадлежит к почтенному роду. Наш род хранит многие фамильные традиции, которые другим могут показаться устаревшими. – Щеки Елены порозовели, в голосе звучала гордость.
– Разумеется, сеньора, – поторопилась согласиться с ней Мария.
Уже подойдя к дверям, Елена вспомнила:
– Ах да, если позвонит Эстер, непременно позови меня, даже если она спросит кузена.
– Хорошо, сеньора, – ответила Мария.
Глава 15
Эстер никогда не интересовалась жизнью Районы, как никогда не замечала ее суровой красоты. Сколько она себя помнила, эта статная женщина с черными, гладко зачесанными волосами, собранными в пучок, с черными выразительными глазами всегда была рядом. Вот и сейчас Эстер не уловила ласковой теплоты ее голоса, когда, войдя в маленькую скромную гостиную, Рамона обратилась к девушке:
– Ты не собираешься пойти к тете Елене?
– Не знаю, они меня очень утомляют, особенно эта их приемная дочь. Кузен, пожалуй, занятный тип. Когда захочет, может быть интересным. Хотя такое с ним случается редко, – в голосе Эстер сквозило недовольство. Она отвернулась от Рамоны, не желая продолжать этот разговор. Но встревоженная Рамона не могла остановиться:
– И все-таки ты хочешь выйти за него замуж, доченька? Брак без любви – очень плохое дело. По себе знаю.
– Хватит нравоучений! – Теперь красивые злые глаза Эстер в упор смотрели на Рамону, тонкие ноздри подрагивали. – О какой любви ты говоришь? Я хочу иметь много денег – как у Луиса Альберто. И только.
Злой порыв девушки не испугал Рамону: она не могла молчать о том, что волновало ее сейчас больше всего на свете:
– А он любит тебя, девочка?
– Эстер презрительно усмехнулась:
– Луис Альберто любит только себя, единственное, что ему нравится, – это пить и веселиться. Но у него столько денег, что можно простить ему и грубость, и постоянное нытье его матери, и даже безумство дяди Альберто.
Рамона умоляюще посмотрела на Эстер.
– Но… но если он тебя не любит, как же ты собираешься выйти за него замуж?
– Тетушка считает, что нам нужно пожениться. Вместе с ней мы справимся – с этой задачей, – твердо сказала Эстер. – Послушай, – вдруг вспомнила она, – ты ведь умеешь колдовать. Сделай так, чтобы Луис Альберто влюбился в меня. А уж если и твоя ворожба не поможет…
– Нет, нет, поможет. Я ведь… я ведь люблю тебя, девочка. Когда ты родилась, я первая взяла тебя на руки.
– Знаю, раньше матери, – с раздражением сказала Эстер. – Все это я уже слышала.
– Ах, Эстер, я люблю тебя, как настоящая мать, – Рамона прижала руки к груди, глядя на нее глубоким, теплым взглядом.
– Ладно, верю. Но больше так не говори, пожалуйста, – ты мне не мать. Между нами, слава Богу, нет ничего общего. Лучше приготовь мне платье, я приму ванну.
У ворот дома сеньоров Сальватьерра послышался шум автомобиля. В гостиную, улыбаясь, вошел дон Альберто.
– Ну что, Марианна, понравились тебе птички? – обратился он к девушке.
– О да, сеньор, они такие красивые.
– Не забывай их кормить. Где они, у тебя в комнате?
– Нет, дон Альберто, – опустив голову, сказала Марианна.
– Что случилось?
– Нет… нет больше птичек. – Девушка опустила голову еще ниже.
– Постой, постой, куда же они делись? – удивился дон Альберто.
– Улетели, – тихо ответила девушка.
– Марианна, мне непонятно, что значит улетели? Ты их выпустила? – недоумевающе спросил дон Альберто.
– Да нет же… Кто-то открыл клетку… – нехотя сказала Марианна.
– Кто? Надеюсь не слуги?
– Нет, нет…
– Елена?
– Нет… Птицы так щебетали, понимаете… клетка стояла под окном вашего сына…
– Ага, значит, это он их выпустил.
Марианна не ответила. Подняв голову, она увидела побледневшее в гневе лицо дона Альберто, его крепко сжатые губы.
– Мне все ясно, Марианна. – Он помолчал, потом необычным для него громким голосом позвал:
– Елена!
В гостиную вошла донья Елена. Сердце матери сразу почувствовало неладное, когда вместо обычной приветливой улыбки она увидела застывшее лицо своего мужа, услышала его короткий, резкий вопрос:
– Где Луис Альберто?
– Вышел, сказал что пошел прогуляться.
– Как ты могла позволить ему выпустить птиц, которых я подарил Марианне? – дон Альберто говорил сдержанно, но все так же резко.
– Ну… они были как раз под окном его комнаты. И, видимо, мешали ему спать. А, может быть, разбудили его.
– Елена, ну это ли не абсурд – потакать выходкам этого оболтуса?
– Альберто, пожалуйста, не говори так о сыне, – донья Елена умоляюще посмотрела на мужа.
– Как же иначе о нем говорить, если этот лодырь опять ничем полезным не занимается? Стыдно людям в глаза смотреть. – Он говорил взволнованно, не скрывая своей боли.
– Альберто, я прошу тебя…
– Нет, нет, это пустой, никудышный человек…
– Если я не ошибаюсь, речь идет обо мне? Кому еще в этом доме можно дать подобную характеристику?
Луис Альберто незаметно вошел в гостиную и теперь снисходительно, с иронической улыбкой смотрел на отца. Потом шагнул к лестнице.
– Нет, нет, не торопись, нам нужно поговорить, – остановил сына дон Альберто.
– Отложим до завтра, я вижу, сегодня ты не в том настроении, – Луису Альберто хотелось спать, а не слушать упреки.
– Оставь свою иронию для более подходящего случая, – еле сдерживая свой гнев, сказал дон Альберто. – Ты в этом доме никто. Только ради матери я позволяю тебе здесь находиться.
Снисходительная улыбка снова появилась на лице Луиса Альберто.
– Никогда бы не подумал, что птички станут поводом для ссоры. Смотри, папа, осторожнее.
– Что ты хочешь сказать?
– Не переусердствуй в своей заботе о Марианне. Девушка хороша собой, но дело может плохо кончиться.
– Что?! – Дон Альберто быстро шагнул к сыну и сильно ударил его по щеке. Луис Альберто вздрогнул, весь подобрался, готовый, казалось, броситься на отца, но, взяв себя в руки, отступил и быстро стал подниматься к себе.
– Альберто! Альберто! – донья Елена обхватила мужа за плечи. – Как ты мог, Альберто? Он же взрослый мужчина!
– Ах, так? Тогда пусть и ведет себя подобающим образом. Может, моя ошибка в том и состоит, что я никогда его не наказывал.
Елена подвела мужа к дивану, села рядом, взяла его руки в свои и, грустно глядя ему в глаза, сказала:
– Ах, Альберто, Альберто, просто ты его больше не любишь. Да и меня, по-моему, тоже…
– Прошу тебя, Елена, – постепенно успокаиваясь, сказал дон Альберто, – давай не будем больше говорить об этом. Не хочу портить себе весь день.
– А если он уедет? – тревожно спросила донья Елена.
– Кто, Луис Альберто? Пожалуйста, только на этот раз – без денег, ни сантимо от меня не получит.
– Боже, что плохого я тебе сделала, за что такое наказание? – сказала донья Елена и, закрыв лицо руками, вышла из комнаты.
Только теперь притихшая, готовая зарыдать Марианна осмелилась подать голос:
– Бедняжка, как она страдает. Наверное это я во всем виновата. С тех пор, как я здесь, каждый день в вашем доме споры и скандалы.
Дон Альберто встал, подошел к девушке, забившейся в глубокое кресло, и ласково погладил ее по голове.
– Успокойся, девочка. Споры и скандалы здесь продолжаются уже много лет. Для всех нас это стало чуть ли не допингом.
– Но ведь так жить нельзя, сеньор, наверное, можно что-то сделать.
– А что можно сделать, Марианна? – и добавил: – Спасибо тебе, дочка, за сочувствие.
Марианна еще долго сидела неподвижно, снова и снова перебирая в памяти все, чему стала невольным свидетелем. Да, пожалуй, Мария сказала правду: богатство – не всегда счастье.
А на кухне шла своя жизнь.
– Ой, не помню, положила я мускатный орех или нет. Ты не заметила, Мария? – Пачита всплеснула руками.
– Пачита, ну что ты расстраиваешься? Если не помнишь, положи еще чуть-чуть.
– Ну нет, если положить больше, вкус изменится, а молодой хозяин такой привередливый… Никак ему не угодишь.
В дверь просунулась пышноволосая голова, блеснули любопытные глаза.
– Что ты делаешь, Пачита? – Марианна заглянула ей через плечо.
– Разве не видишь? Готовлю.
– Может, тебе помочь, а?
– Да что ты в этом понимаешь? Испортишь все, а я отвечать буду.
– Мария, а тебе не надо помочь?
– Нет, девочка, не надо, я уже все сделала и даже кофе попила.
– А чем бы мне заняться?
– Отдыхай. Ты же знаешь, дон Альберто не разрешает тебе ничего делать по дому.
– Ох, скучно мне, Мария. Не с кем даже на улицу выйти.
– Сочувствую я тебе, дочка. Попроси, чтобы дон Альберто сам подыскал тебе занятие. Это единственный выход.
– Делай новогодние украшения из папье-маше, как сеньора, – посоветовала Пачита, помешивая что-то в кастрюле.
– Я бы с удовольствием, а сеньора меня научит?
– Сейчас ты к ней лучше не подходи. Пойди к себе в комнату, приляг.
Погрустневшая Марианна, так и не найдя себе дела на кухне, вышла в сад.
– Целыми днями разгуливает без дела, а все с ней носятся, как с королевой, – бросила Пачита.
– Напрасно ты так, – возразила Мария, – мне жаль Марианну.
Завидев сына, донья Елена отложила работу в сторону.
– Доброе утро, сынок, – ласково сказала она. – Как тебе спалось?
– Плохо, – буркнул Луис Альберто. – Пусть мне соберут чемоданы, я уезжаю.
– Почему?
– Ты еще спрашиваешь? – вскинулся Луис Альберто. – Вчера отец зашел слишком далеко, и я не намерен прощать его. Если он забыл, что я ему сын, я тоже могу забыть, что он мне отец. Я хочу уехать, как можно быстрее и как можно дальше. В Южную Америку.
– Но это невозможно, Луис Альберто.
– Почему же, интересно: Кто мне запретит?
– Никто, ты свободен, – тихо сказала донья Елена. – Можешь делать все, что хочешь, но твой отец… – Она встала, прошлась по комнате, нервно сжимая руки. – Он больше не собирается ничего тебе давать. Так и сказал: ни сантимо.
– Ясно, – Луис Альберто нервно забарабанил пальцами по столу. – Родители постоянно навязывают детям свои желания, – сказал он. – Ты стремилась держать меня у своей юбки, а он – усадить за письменный стол, сделать из меня зубрилу. И поскольку это не удалось, он возненавидел меня. Да, денег у меня нет, это верно. Скитаться неизвестно где и терпеть лишения я тоже не намерен, поэтому я остаюсь, но сделаю его жизнь невыносимой. Как он мою.
Донья Елена подошла к сыну, нежно коснулась его руки.
– Нет, нет, отец может выгнать тебя, не перечь ему, сынок. Он очень изменился, стал совсем другим. И все из-за этой… Это она виновата, только она…
Луис Альберто холодно посмотрел на мать.
– Ни в чем она не виновата. Эта дрянь дерзит мне потому, что чувствует поддержку отца. Но это ему дорого обойдется. Ох, как дорого…
– Не говори так, сынок. Нам с отцом всегда хотелось, чтобы ты работал, завел семью, детей. Чтобы стал полезным человеком.
– Как будто те, кто работают, живут вечно, – фыркнул Луис Альберто. – Если у отца достаточно денег, зачем работать? Оставь меня в покое. Я хочу просто жить. Работать!.. – рассмеялся Луис Альберто.
Глава 16
Человек невысокого роста, неприметный с виду (о таких обычно говорят – без особых примет), остановил Луиса Альберто у самых ворот его дома.
– Сеньор, позвольте задать вам один вопрос.
– Да, пожалуйста, – вежливо ответил Луис Альберто.
– Я разыскиваю девушку, которая работает в этом районе. Может быть, служанкой. Ее зовут Марианна. Марианна Вильяреаль.
– Марианна? – заинтересовался Луис Альберто.
– Вы ее знаете? – оживился человек. – Девушка примерно восемнадцати лет, невысокого роста, красивая.
– А вы ей кто? Родственник? – допытывался Луис Альберто.
– О нет, но мне поручили разыскать ее.
– Кто? – продолжал Луис. Альберто.
– Извините, не могу вам ответить. Это дело конфиденциальное. Так вы не знаете такую девушку?
– Не знаю и знать не хочу. Я не засматриваюсь на служанок… А если вам надо – приходите завтра к дому и ждите на улице, пока выйдет вся прислуга. – Не попрощавшись, Луис Альберто вошел в дом.
Заслышав звонок в дверь, Марианна радостно выбежала в холл. «Хоть дверь открою», – подумала она. Но не тут-то было. Ее остановила Мария.
– Я сама открою. Иди в комнату.
– Ладно, ладно. Я ведь только помочь тебе хотела, – сказала Марианна, снова направляясь в кухню.
Мария подошла к двери и впустила седоволосого мужчину с приятным добрым лицом.