Ивар ощутил, как сердце переполняет радость. Захотелось тут же соскочить с лавки и доказать, что он здоров.
— Посмотрим, — почти сердито ответил Арнвид, остудив пыл молодого викинга. — И если он будет плох, то я никуда его не пущу, клянусь Мировой Бездной!
Ночь, на которую была намечена вылазка, выдалась ясной. Редкие облачка зависли около горизонта, будучи не в силах скрыть ни звезд, ни сияющего, точно начищенный таз, диска луны.
— Твое дело, эриль, — проговорил Хаук, когда отобранные для вылазки воины сгрудились на носу драккара, а прочие сели за весла.
Ивар, включенный в отряд в последний момент, еще раз проверил, не бренчит ли оружие, и принялся с замиранием сердца следить за Арнвидом. Тот стремительными росчерками рисовал руны. Знаки, сотканные из бледно-голубого пламени, на мгновение повисали в воздухе, а потом с шипением таяли.
Порыв ветра ударил викингам в лицо, швырнул на палубу брызги. От волн, которые неожиданно успокоились и лишь чуть слышно плескались о днище драккара, начала подниматься дымка. Она все густела, превратившись в непроницаемый туман, в котором ничего не было видно даже на несколько шагов, а звуки глохли.
— Вот так, — промолвил Арнвид, на висках которого выступили крупные, похожие на росинки капли пота. — Он продержится до рассвета, если чуждое колдовство не развеет его…
— Вперед, очень тихо, — приказал конунг, и весла почти без плеска погрузились в воду. Драккар шевельнулся, как проснувшийся кит, и медленно двинулся к берегу.
Корабль словно скользил по гладкой, будто лист металла, воде. Слышно было, как тяжело дышат гребцы, как перекликаются на берегу встревоженные неожиданным появлением тумана дозорные.
— Придурки, — процедил сквозь зубы Дат. — Так они только выдают, где засели сами…
— Весла суши! — раздалась команда Хаука, и все застыло.
Драккар плыл беззвучно, точно огромная хищная тварь, подкрадывающаяся к добыче.
Туман впереди потемнел, из него выплыл утес. Под днищем противно заскрипело.
— Быстро за борт! — И конунг первым соскочил на скользкие прибрежные камни. Ивар не раздумывая последовал за ним.
Спрыгнувший последним Кари что есть силы толкнул драккар в обратном направлении. Тот нехотя пополз назад, пока не растворился в тумане целиком. Чуть слышно плеснули весла, потом все стихло.
— Пошли, — буднично сказал Даг, пристраиваясь во главе маленького отряда. — До замка я вас доведу.
Они шли цепочкой, пробираясь через густые заросли. Ивар видел впереди широкую спину Кари, а затылком ощущал горячее дыхание Сигфреда. Даг скользил по камням, точно змея. Он, казалось, просачивался сквозь сплетения ветвей, не задевая ни одну из них. Остальным приходилось хуже.
Склон сменился ровной поверхностью, вместо кустов по сторонам маячили уходящие в туманную тьму стволы деревьев. Во мраке что-то поскрипывало, нос щекотал запах сырой древесины.
К удивлению Ивара, Даг повел их вовсе не к самому замку, а куда-то на север. Потом они свернули, затем еще раз, и только когда по правую руку тускло засветились костры рыцарского лагеря, Ивар сообразил, что они вышли к укреплению с противоположной, восточной стороны.
— Придется ползком, — задумчиво проговорил конунг и первым бухнулся в жидкую грязь.
Ивар полз, стараясь не задирать голову, а меч нещадно колотил его по бедру. Рукава испачкал мгновенно, а в сапоги набилось столько грязи, что из нее можно было сложить небольшой холм.
Замок выплыл из мглы, словно темное облако. Он был грозен и тих, перед ним гостеприимно чернел провал рва.
Слева раздался негромкий лязг — судя по всему, приближался дозор. Викинги один за другим скрывались за гребнем рва. Ивар заспешил, заелозил руками и свалился бы вниз головой, не подхвати его вовремя Кари.
Он прижался лицом к сырой и холодной земле и замер, стараясь не дышать.
Шаги прошуршали совсем рядом. Слышно было, как чавкают подошвы, проваливаясь в размокшую от вчерашнего дождя почву. Несколько раз звякнул металл. Затем все стихло.
— Вперед! — Хаук отклеился от глинистого склона рва и сноровисто заскользил вниз. Викинги последовали за ним. Глина липла к сапогам, удержать равновесие стоило большого труда. На самом дне под ногами плеснула лужа, и Ивар с неожиданной ясностью вспомнил страшилищ, что обитали здесь не так давно. Спину обдало холодом, показалось, что из тьмы тянутся длинные когтистые лапы…
А викинги уже ловко подбирались к тянущейся вверх замковой стене. Сгрудились у ее основания, Даг тихонько засвистел, подражая песне дрозда. Сверху никто не откликнулся.
— Где их там тролли носят? — зло поинтересовался Хаук. — Или они с этой стороны вовсе охраны не выставили?
Даг просвистел еще раз, и тут же сверху донесся ответный свист.
— Кто здесь? — шепот показался громким, точно вопль кота, которому наступили на хвост.
— Свои, дурья башка, кто же еще? — гневно ответил Нерейд. — И конунг с нами. Спускай веревку!
Наверху удивленно крякнули, словно подавилась большая утка, затем послышался удаляющийся топот.
— Так они до утра будут ходить! — предположил Даг грустно.
Но его ожидания не оправдались. Викинг вскоре вернулся, долго пыхтел, увязывая петлю, а затем вдоль стены скользнуло что-то длинное, извивающееся. Нерейд едва не получил по носу, лишь в последний момент отпрянув в сторону.
— Вот спасибо! — ядовито прошипел рыжий викинг, глядя на неподвижно повисшую веревку. — И кто полезет по этой ниточке первым?
Хаук молча отстранил его. Глядя, как он ловко перебирает руками и тянется вверх, Ивар впервые пожалел, что ввязался в это дело. В руках и ногах после болезни не было привычной силы, больше всего на свете хотелось полежать.
Но отступать было поздно.
— Давай ты, — шепнул ему Даг, когда Кари, похожий на чудовищно огромного паука, взобрался наверх, — я последним…
Ивар подскочил, ухватился за шершавое тело веревки, и тут же сильный рывок сбросил его на землю. Заныли ободранные ладони.
— Тихо! — прошипел Даг Бесшумный в самое ухо. — Дозор! Пока будешь болтаться на стене, они могут тебя разглядеть. Туман тут не такой густой, как у берега…
И они замерли. Шаги на той стороне рва приближались. Ивару показалось, что он видит, как тускло поблескивает в ночном мраке металл шлемов.
— Что тут за следы? — В голосе, который услышали викинги, проскальзывало раздражение от необходимости не спать ночью. — Словно бревно проволокли…
— Да ладно тебе! — Второй дозорный обладал куда меньшей наблюдательностью, но большим благоразумием. — Даже если и прополз кто, то уже поздно… Пойдем, на ходу согреемся!
— Согреемся! — передразнил первый. — Вот бы пива, да к огоньку — тогда бы согрелись…
Голоса постепенно затихали. Ивар только тут почувствовал, что все это время задерживал дыхание, и воздух с шумом вырвался из его груди.
— Давай лезь, — шепнул ему Даг.
Веревка вертелась в ладонях, точно живая, мышцы ног сводили судороги усталости, а собственная задница, по ощущениям Ивара, весила не меньше, чем бочка с пивом. Он полз вверх на одном упрямстве, а когда перевалил через край стены и брякнулся на холодные камни, то готов был умереть.
— Все тут? — спросил конунг.
— Все, — ответил Даг, взобравшийся молниеносно, как белка на дерево.
— Где Эйрик? — спросил Хаук у встретившего их воина, который деловито сматывал веревку.
— В центральной башне. Ранили его вчера.
— Оставайся на посту. — По голосу конунга нельзя было сказать, что новость его опечалила.
Они прошли стену, спустились по лестнице. На площадке с внутренней стороны ворот ярко пылали укрепленные на стенах факелы, вырывая из тьмы небрежно сложенную баррикаду, перегораживающую вход в замок, и хмурые лица викингов, сидящих около нее с оружием в руках.
— Конунг? — воскликнул один из них, завидев вышедших на свет людей.
— Одноруким богом клянусь, конунг! — подтвердил второй, и в глазах его просияла свирепая радость. — Вот теперь мы им зададим!
— Тише! — Хаук приложил палец к губам. — Не орите, а то всполошите противника!
Викинги умолкли, но по лицам их гуляли довольные усмешки.
Дверь башни открылась без скрипа. Внутри было душно и пахло гарью. Слышалось ровное сопение спящих людей, горел только один факел, у самой двери, освещая сложенные у стены щиты и шлемы.
— Просыпайтесь! — Голос конунга звучал твердо. — Не время спать!
— Кто тут? — Из полутьмы вышел Эйрик. Морщины на его лице казались глубже, чем обычно, под глазами залегли тени. Предплечье правой руки скрывала повязка, покрытая бурыми пятнами.
— Ты что, не узнал меня, Две Марки? — с изумлением спросил Хаук. — Крепко же ты дрыхнул!
— Не может быть, — прошептал пожилой викинг одними губами. — Я уже устал ждать. Мало кто верил, что ты остался жив… Подъем, негодяи! Пора убираться из этой каменной ловушки!
— Ты что, не узнал меня, Две Марки? — с изумлением спросил Хаук. — Крепко же ты дрыхнул!
— Не может быть, — прошептал пожилой викинг одними губами. — Я уже устал ждать. Мало кто верил, что ты остался жив… Подъем, негодяи! Пора убираться из этой каменной ловушки!
— Вот таким ты мне нравишься гораздо больше, — одобрительно кивнул конунг. — Собери всех людей с постов, будем прорываться к кораблю… Насколько тяжела твоя рана?
— Сражаться могу, — лицо Эйрика потемнело, — но только левой рукой!
От крика лежащие на полу викинги зашевелились. Почти все были ранены, но на лицах при виде конунга появлялось одинаковое выражение — искренней надежды. Они все верили в то, что их вождь найдет выход из любой, самой сложной ситуации.
Ивар в этот момент ощутил нечто вроде зависти.
Эйрик канул в ночь, со двора донеслись его резкие команды. Со смехом и шутками, уверенно потрясая оружием, собирались в небольшом помещении викинги.
— Сегодня вы навсегда покинете этот замок, — сказал конунг, когда явились все, — вы долго здесь ждали меня, и я пришел за вами. Верьте, Бретланд надолго запомнит храбрецов, напоивших его землю кровью!
— Слава конунгу! — крикнул чей-то задорный голос, и воины дружно поддержали, колотя рукоятями мечей в щиты:
— Слава! Слава!
— Рано еще, — ответил Хаук, когда шум стих. — Вот вернемся домой с победой, тогда и восславите! А сейчас все за мной! Факелы погасить…
Они вышли в ночь. Во дворе замка было темно, клочьями плыл насланный Арнвидом колдовской туман. Неба не было видно, и даже море молчало, словно вместе с викингами участвовало в побеге.
С высоты стены видна была черная пасть рва, а за ней — силящиеся пробиться сквозь туман огненные цветки костров в рыцарском лагере. Оттуда доносились разговоры, изредка звякало оружие, время от времени темные фигуры закрывали огонь.
Веревки упали с легким шорохом. Викинги один за другим соскальзывали по ним, исчезая во мраке. Ивар до того момента, пока земля не ткнулась ему в подошвы, успел ободрать ладони еще раз, но ему было уже все равно.
Он поспешно отошел в сторону, освобождая место для следующего.
Раненых, кто не мог спускаться сам, в том числе и Эйрика, по одному спустили в петле. Седовласый воин не переставая ругался шепотом, кляня собственное бессилие.
Из разверстого рва остро и сильно пахло могилой.
На ту сторону перебрались быстро, и в этот момент в окружающем мире что-то изменилось. Зло и пронзительно свистнул в вышине ветер, и туман, что доселе был неподвижен, как парное молоко, задвигался, пошел клубами.
— Быстрее! — прошипел Хаук, подавая руку выбирающемуся из рва Кари. — Похоже, что руны Арнвида перестают действовать…
Меч в руке Ивара полыхал тревожными оранжевыми бликами.
Туман стремительно редел, рассеивался, бессильным паром уходил в небеса. Все вокруг становилось ясным и неправдоподобно четким. Со стороны лагеря донеслись встревоженные выкрики, оттуда приближалась цепочка факелов. Похоже, что там заметили движение.
— Задница Тунда! — почти прорычал конунг. — Нам придется драться!
— Покажем грязным бриттам, чего стоит меч в руках викинга! — кровожадно сверкая глазами, проговорил Нерейд.
Ивар поднял щит, с холодком ощущая, что сегодняшняя битва может стать последней. Слишком уж велико преимущество рыцарей в численности. Под стены замка собрались, должно быть, многие сотни воинов со всей Британии, а викингов всего семнадцать. Нет, он не боялся — слишком много битв довелось пережить, но в лицо словно пахнуло холодком из врат самой Хель…
Они двигались тесной группой, молча и стремительно, норовя пробиться к лесу.
— Вот они! Уходят! — завопил выскочивший точно из-под земли дозорный. — Оста…
Крик его захлебнулся, сменившись сдавленным клокотанием, но со всех сторон уже слышался топот ног, раздавались короткие злые команды.
— Похоже, что вернуться домой нам не удастся, — спокойно заметил Эйрик. Он держал меч в левой руке, но Ивар не сомневался, что даже так оружие опытного воина смертельно опасно.
— Остается утешаться тем, что нас ждет Вальхалла, — усмехнулся в ответ Хаук. — И слава в песнях скальдов. Я велел Арнвиду уплывать, если мы не вернемся к утру, так что будет кому поведать о нашей судьбе на родине.
— Гибнут стада, родня умирает, и смертен ты сам. — В устах вечно насмешливого Нерейда слова «Речей Высокого» звучали странно, но сейчас рыжий викинг был серьезен, будто зимняя буря. — Но смерти не ведает громкая слава деяний достойных!
— Гибнут стада, родня умирает, и смертен ты сам! — подхватили викинги, и голоса их звучали единым хором, грозно и величественно. Даже наступающие строем бритты на миг остановились, вслушиваясь в полные гордого презрения к собственной гибели слова:
— Но знаю одно, что вечно бессмертно: умершего слава!
Ивар ощущал, как крепнет в груди решимость, как руки налились от неожиданно нахлынувшей силы. В этот момент он был готов умереть, лишь бы сразить побольше врагов, прославившись в песнях скальдов…
Когда мечи столкнулись, то викинги не думали о том, чтобы выжить. Они даже не мечтали о том, чтобы победить, они хотели только одного — сражаться, зная, что в чертог Одина, где лавки устланы кольчугами, а на стенах развешаны мечи, примут лишь павших смертью героев в кровавой сече…
Далеко над морем полыхнула зарница, и в ее призрачном свете воинам Артура меж рядов северян померещилась фигура высокого старика. На голове его была широкополая шляпа, в руке — копье, а единственный глаз горел нестерпимым сиянием.
Но тьма вновь окутала поле боя, и видение исчезло.
Ивар отвел щитом удар налетевшего на него воина, и лезвие его меча скользнуло вперед быстрее ветра. Со скрежетом пробило забрало и вошло в череп противника, как в тину.
Едва не застонав от свирепой радости, Ивар выдернул оружие и бросился на следующего врага.
Битва гремела со всех сторон. Вздулись мышцы на могучем теле Кари, с треском лопнула его рубаха. Огромный викинг ревел, точно медведь, клинки, бившие его в грудь, сгибались, а шлемы трещали от ударов, как гнилые орехи.
Сигфред, лицо которого перекосилось, а изо рта текла пена, размахивал отобранным у кого-то из противников огромным топором. Тяжелое лезвие крушило щиты, ломало мечи, легко пробивало доспехи, нанося страшные раны и отрубая конечности. За берсерком тянулся кровавый шлейф.
Рычание викингов, крики боли и ярости, звон мечей — все это сливалось для Ивара в единую чудовищную песню. Он сам бил, ощущая, что после каждого удара в голове вспыхивает огненными буквами неизвестно кем и когда написанная виса:
Очередной противник валится на землю, воя и пытаясь зажать рану на шее, откуда фонтаном хлещет кровь, искристо-черная в свете взошедшей луны. Ивар равнодушно переступает через тело и обрушивает меч на затылок воина, который теснит Нерейда.
Чье-то копье со скрежетом вонзается в бок. Боли нет, только слабое тепло растекается по ребрам, сползая вниз, к промежности. Ивар в ответ дико воет и срубает древко.
И тут все кончилось. Не в силах выдержать дикий напор поголовно впавших в боевое неистовство викингов, бритты поспешно отступили. Слышались только испуганные вопли и топот убегающих.
Ивар остался один, ощущая, что весь дрожит как в лихорадке.
Земля вокруг была залита кровью и завалена трупами. Они лежали так тесно, что кое-где мертвец возлежал на мертвеце, и тускло блестели серебром пробитые и поломанные доспехи. В глазницах погибших стыла тьма.
От леса донеслось хриплое карканье. Вороны слетались, чуя добычу.
— Мы победили? — спросил кто-то голосом настолько хриплым, что Ивар не сразу узнал Эйрика. Даже с одной действующей рукой он оказался бриттам не по зубам.
— Нет, мы отразили лишь первый натиск, самый слабый, — ответил конунг. — Сдается мне, что сейчас сам Артур выйдет на нас во главе лучших рыцарей!
— Ох, какая честь, — насмешливо бросил Нерейд. — Может быть, не будем ее дожидаться? Рванем к драккару?
— Не успеем. — Голос Хаука звучал бесстрастно, словно не среди бранного поля стоял он, а во дворе родной усадьбы. — Они на лошадях, так что быстро отрежут нас от леса…
От гула копыт задрожала земля.
— Встали плотно! — скомандовал конунг. — Шиты поднять! И да поможет нам Один!
Рыцари налетели плотной массой, под копытами захрустели тела. Кони, одурманенные запахом крови, не повиновались всадникам, и поэтому копейный удар не получился таким страшным.